Тома криво усмехнулась.
- Могила.
- Мы полетим в другую страну. Английский тебе пригодится.
- Что?! - девочка опешила. - Но ведь документы оформлять гораздо дольше, и только если вы хотите временную опеку… И загранпаспорта у меня нет.
- Обо всем уже позаботились. Я умею решать бумажные проблемы, - улыбнулась незнакомка.
Легкий ветерок донес до Томы изысканный аромат. Такой тонкий, чуть фруктовый. Ей показалось, что она в жизни не чувствовала ничего приятнее, захотелось внюхаться, но она сдержалась.
- И куда вы меня повезете?
- В Швецию. На остров Линдхольм.
- Никогда не слышала о таком.
- О нем почти никто не слышал. Он частный. Там находится пансион профессора Эдлунда.
- Опять в интернат?
- Это школа для особых детей. И я буду там с тобой.
- Особых? - Тома сдвинула брови. - Слушайте, я хватаю, конечно, трояки по физике там или математике. Но я не особая, у меня с головой все в порядке.
- Тамара, я неправильно выразилась. Особых - в смысле одаренных. Талантливых, понимаешь?
- Думаете, я туда подойду?
- Я чувствую твое недоверие. Положись на меня: все будет в порядке. Там учатся дети из разных стран, тебе будет интересно. Или ты хочешь остаться здесь? - Анна Леонидовна кивнула в сторону обшарпанного здания.
Тома подняла голову: в горящих окнах спален маячили силуэты детей. Каждое появление потенциальных родителей вызывало здесь ажиотаж. Детдомовец готов был пойти на любой трюк: распахнутые с надеждой глаза, слезы, жалобный голосок, трогательный стишок, хватание за подол, - все, что угодно, лишь бы забрали именно его. Конкурентов распихивали не на жизнь, а на смерть. Стоит Тамаре зазеваться - в секунду кто-нибудь заставит красивую гостью поколебаться. Разинул клюв - торчи здесь до победного. Кирилл Осипов, его шайка, Стрельцова с Липкиной. Тома вздрогнула.
- Что вы. Поеду, куда скажете.
- Пусть это пока будет нашим секретом, ладно?
- Заметано.
- Я хочу доверить тебе одну книгу. Она небольшая, но очень интересная. Прочитай сегодня на ночь, а завтра мы поговорим, - Анна Леонидовна достала из сумочки небольшую книгу в яркой красной обложке.
- Конечно, - кивнула Тома.
Уж слишком доброй выглядела эта женщина. Неспроста. Тома покосилась на спутницу. Секреты, книжка, пансион… Ну, точно. Секта. А, наплевать. Всяко лучше, чем терпеть издевательства.
Анна Леонидовна тронула Тому за плечо, развернулась и пошла к воротам, оставив после себя еле ощутимый шлейф духов. Девочка прихлопнула очередного комара и поспешила внутрь.
Глава 2
Тома уже не рассчитывала на ужин, но Лиза Тимохина ждала ее в спальне с тарелкой трески и стаканом компота. Остальные с любопытством взирали на ту, ради которой расстаралась директриса.
- Кто к тебе приходил? Степанчук говорит, тебя забирают, - заговорила Лиза, пока Тома пережевывала холодную вареную рыбу.
- Вроде того, - Тамара вытащила застрявшую косточку.
- Да ты что? Правда?
- Откуда мне знать. Говорит, что завтра мы уезжаем. Чего загадывать. Может, у нее не все дома.
- А она видела?.. - Лиза потянулась рукой к своей шее.
- Видела. Ноль эмоций.
Тома подняла глаза: вокруг ее койки уже толпились соседки.
- А ты вещи собрала? - спросила Катя Порываева.
- He-а. Пусть сначала приедет. Да и вещей-то у меня… - Тамара вытряхнула в рот из опустевшего стакана размокшие изюминки. - Ладно, пошла стирать.
И отнести конфеты дедам - но об этом лучше пока ни слова.
Выполнив все обязанности перед Стрельцовой и Липкиной, Тома улеглась в кровать и подождала, пока остальные заснут. Потом вытащила свой допотопный мобильник, накрылась с головой одеялом, и, подсвечивая фонариком, раскрыла книгу, которую дала ей Анна Леонидовна. Название "Дети Солнца" укрепило подозрения насчет секты. Ни издательства, ни года выпуска - только кружок с лучами. Плотные мелованные страницы приятно поскрипывали и пахли свежей типографской краской. Тома провела пальцами по прохладному глянцу и принялась читать.
Дети Солнца
Давным-давно, когда наш мир только обретал свои очертания, а человек жил в гармонии с природой, существовали те, кто обладал Тайным Знанием. Одни народы называли их шаманами, другие - жрецами, но всех их объединяла печать Солнца. Поскольку рождались они лишь в дни Солнцестояния. Зимнего, когда самая долгая ночь в году окутывала Землю, или Летнего, когда ночь была короче остальных. И потому тех, кто ведал неведомое, считали детьми Солнца.
Летние предчувствовали смену погоды, помогали охотникам выйти на след добычи, земледельцам - получить большой урожай, а рыбакам - отыскать удачное место для богатого улова. Летние знали, где лучше рыть колодец, ориентировались по звездам и вели путешественников.
Зимние владели мастерством целителей, лечили свой народ, защищали от болезней и мора. Самых сильных воинов воспитали Зимние: нашептывали секреты побед, вселяли отвагу.
Со временем обычные люди испугались того, что было им неподвластно. Детей Солнца объявили колдунами, ведьмами, еретиками и чернокнижниками. Правители устрашились собственного бессилия. И Детям Солнца, избежавшим костров и осиновых кольев, пришлось уйти в тень.
Тайные знания, призванные помогать людям, во время гонений утратились, уступив место одной лишь способности: дару скрываться. Природа щедро наделила им своих служителей, защитила потомков Солнца. Летние стали Звероликими, научились принимать облик животных и птиц, рыб и насекомых. Зимние, рожденные долгой и темной ночью, обрели умение превращаться в других людей, сделались Иноликими.
Долгими столетиями скрываются дети Солнца от людей, хранят тайну своего дара и рождения. Никто не знает, сколько их осталось, где они живут, ведь простому человеку не под силу разглядеть под шкурой лисы или медведя, под личиной старика или ребенка наследника древнего рода самого Солнца.
Тома перевернула страницу - дальше шли легенды народов мира о волшебных многоликих существах: о кицунэ и волколаках, о келпи и оборотнях. Но было уже поздно, нестройным хором сопели и всхрапывали соседки по комнате. Глаза слипались, читать не было сил. Тамара не знала, зачем ей эти сказки, но обещала себе пролистать с утра, чтобы быть во всеоружии.
Потом девочка достала из ящика мамину фотографию. Единственная памятная вещь, выпрошенная у директрисы. Мутноватый снимок с заломами, истрепанными махровыми краями. Это был ежевечерний ритуал. Тома не могла лечь спать, не поцеловав маму. Точнее, то, что от нее осталось. Погладила улыбающееся лучистое лицо, бережно вложила карточку в новую книгу и убрала на тумбочку. Потом поерзала немного в провисшей кровати, стараясь не скрипеть, устроилась в ямке и уснула.
Ей снился темный, ночной лес, кругом горели костры, шипя и выпуская снопы искр. Она металась между ними, казалось, пламя вот-вот охватит и ее. Сердце бешено колотилось, живот скрутило в тугой комок, было липко и душно, но она не могла найти выход. В треске сухих веток ей послышался шепот, кто-то звал ее по имени. "Тома, Тома…" Она оборачивалась: никого, а огненные языки уже щекотали кожу…
Тамара резко открыла глаза, но сон не кончался, прямо перед ее лицом колыхалось пламя. Она содрогнулась и закричала так громко, как не кричала никогда. Пыталась отползти назад, вжимаясь в холодные металлические прутья, и тут на нее обрушился хохот. От неожиданности она замолчала и сумела, наконец, отвести взгляд от пугающего огня: около ее кровати стояли Осипов и двое его дружков. Кирилл держал в руках горящую книгу с легендами и гадко ржал.
- Дебил, что ты наделал! - взвизгнула Тома.
Обугленная карточка, лежащая между страниц, спланировала, покачиваясь, на пол. Кирилл со злорадной ухмылкой опустил полыхающий томик в жестяное ведро и выждал, пока тот догорит до конца. Соседки по комнате сидели в своих кроватях и не решались влезть.
Тамара справилась с испугом, дрожащими руками подняла мамину фотографию. Та половина, на которой было самое родное на свете лицо, превратилась в черную труху. Тома подняла на Кирилла полные слез и злости глаза.
- Это была моя мама, ублюдок, - прошептала она.
Парень замялся. Он хотел, как обычно, поиздеваться, но здесь, в детдоме, родители были неприкосновенны. Тамара рванула с места, накинулась на гаденыша. С размаху расцарапала ему щеку, потом вцепилась намертво, и он, опешив, рухнул вместе с ней на пол. Она уселась сверху, молотя без разбора кулаками.
- Не-на-ви-жу! - в такт ударам кричала она, глотая слезы. - Не-на-ви-жу!
Начинало светать. На шум прибежали дети из соседних комнат, в дверном проеме призраками белели ночные рубашки. Дружки Осипова пытались оттащить Тому от Кирилла, но она, задыхаясь в истерике, билась, размахивала всеми конечностями, норовя снова до него дотянуться.
- А ну тихо! - грянул над всеми голос нянечки из младшей группы.
Тучная, с растрепанными клоками морковных волос, она прошаркала к эпицентру драки и смачной оплеухой заставила Тому замолчать. Девочка сникла, обхватила колени руками, подрагивая и всхлипывая. Кирилл поднялся с пола. Его лицо пересекали четыре багровые царапины, футболка была разодрана.
- Что здесь жгли? - нянечка принюхалась, отпихнула парня от кровати и обнаружила ведро с черными хлопьями. - Какой придурок устроил костер, я спрашиваю?!
Голова одного из приятелей Кирилла дернулась в сторону зачинщика.
- Осипов… - протянула она. - Ты у меня пожалеешь. Ты даже представить себе не можешь, что я тебе устрою. Марш вниз, к завхозу! Сядешь в коридоре и не пикнешь, пока он не придет. Вы оба - вперед за швабрами, и чтобы до завтрака этот этаж блестел.
- А че я?.. - возмутился дружок Осипова.
- Охота препираться? - тетка уперла руки в боки.
- Да ладно, идем уже. Че сразу начинать…
- Чокать он мне будет! Ну, а ты, моя дорогая, к Валентине Семеновне.
Тома встала, шмыгнула и вытерла нос запястьем.
- Живо! - нянечка толкнула ее в плечо.
Пихнув ноги в шлепанцы, Тамара поплелась в учительское крыло. После драки на нее нахлынула полнейшая апатия. Пусть делают, что хотят. Мамы больше нет - даже такой, на снимке. Книгу спалили, и странная женщина наверняка пойдет в обратку. Сейчас еще от директорши попадет. Тома плюхнулась на обитую холодным дерматином лавку и опустошенно уставилась на стену напротив. В том году протекала крыша, штукатурка пошла трещинами. Потом рабочие подлатали и покрасили уродской розовой краской прямо поверх сколов. Кого хотели этим обмануть? Как будто в новом цвете стена перестала быть обшарпанной.
Вокруг двери с золоченой табличкой громоздились рамочки с фотографиями. Елки, хороводы, праздники, довольные дети с игрушками. Просто конфетка, а не интернат. Тома фыркнула. И тут ее пронзила внезапная мысль. Если сегодня Анна Леонидовна все-таки увезет ее в эту Швецию или Швейцарию, - куда там она собиралась, - то как же потом разузнать про маму? Тамара всегда планировала забрать свое личное дело после выпускного, а теперь? Кто знает, что случится за эти несколько лет, что ее не будет? Передадут в какой-нибудь архив, потеряют… Рисковать нельзя. Надо стащить бумаги, пока не поздно. Все равно Валентина Семеновна придет не раньше девяти. Времени вагон. Осталось добыть ключ.
Звук собственных шагов казался Томе слишком шумным в окружающей тишине. Тапки отрывались от пяток и громко шлепали по ступенькам. Она старалась аккуратно переставлять ноги, поэтому спуск был долгим. Перед дверью в каморку охранника задержалась, лихорадочно соображая, что наплести. Кивнула самой себе, шагнула внутрь. Тот, как обычно, дрых под пледом на скособоченной тахте.
- Иван Саныч, Иван Саныч! - испуганно затараторила Тома.
- Чего? - недовольно буркнул он.
Пришлось изображать божьего одуванчика. С училками этот фокус бы не сработал, а мужика было разжалобить легче.
- Там кто-то ходит… На улице… Я выглянула в окно… Иван Саныч, мне так страшно… Вчера показывали в новостях, что в Твери орудует маньяк… Пожалуйста, посмотрите, я Вас умоляю!
- Какой маньяк, у нас ворота заперты, - небритое помятое лицо окатило ее вонью нечищеных зубов.
- Ну, пожалуйста! Он заглядывал в окна!
- Ладно, - он закряхтел и сел. - Но если это ваши приколы…
- Какие приколы в шесть утра!
Иван Саныч встал, потер поясницу и заковылял на свой пост, к мониторам видеонаблюдения. Тома подхватила директорский ключ с крючка, сжала в кулаке за спиной. Охранник поворчал, вернулся досыпать, и она смогла подняться наверх.
Там, оглянувшись по сторонам, проникла в кабинет, не веря, что все вышло так просто. Может, давно пора было это сделать? И просто сбежать отсюда? Взгляд суетливо метался по шкафам. С чего начать? За стеклом какие-то книги, больше для красоты, чем для чтения. Сувенирные фигурки, дипломы, герань… В столе? Вряд ли. Места не хватит. Распахнула нижние дверцы книжного - картонные коробки, конфеты… В раздумье опустилась на корточки и увидела железную тумбу в углу у окна. Самое то, вот только замочные скважины на ней - не к добру. Заранее ни на что не рассчитывая, Тома все же подошла и дернула ящик. Другой, третий… Так и есть. Все заперто.
Кусая губы, пыталась сообразить, где ключи. На столе в канцелярской подставке среди прочей мелочевки лежали скрепки. А если попробовать?.. Но тут за дверью раздался голос директрисы. Откуда она здесь в такую рань?!
Тома понимала, что в сказку вроде "заблудилась" или "зашла случайно" никто не поверит. Нужен был достоверный повод. Схватила первую попавшуюся коробку конфет и нарочито плохо спрятала ее под пижамную футболку.
- Я что, не заперла вчера?.. Проходите, пожалуйста, - Валентина Семеновна пропустила вперед вчерашнюю гостью. - Корсакова?! Что ты здесь делаешь?
- Ой, простите… Я… Случайно… А почему вы так рано?..
- Спрашивать буду я! Ну-ка, что это у тебя?
- Ничего…
- Доставай сейчас же!
Тома, опустив глаза, вынула красную коробку с нарисованными розами.
- Так… Воруем, значит. Анна Леонидовна, извините, что вам пришлось это увидеть. Но я даже рада: подумайте еще раз, стоит ли…
- Я уже приняла решение, - твердо перебила директрису посетительница. - Тамара сегодня же уедет со мной.
- Валентина Семеновна, простите, меня пригнали к вам за драку. Было не заперто, и я подумала, что хорошо бы угостить всех на прощание…
- Тебе же подарили вчера конфеты!
- Я их съела ночью. Все равно бы не хватило…
Начальница интерната в нерешительности переводила взгляд с девочки на богатую кандидатку в опекуны.
- Ладно, Тома. Иди, собирай вещи, - наконец, произнесла она. - Что хоть за драка?
- С Осиповым.
- Из-за чего?
- Ну… Как обычно.
- Бог с тобой. Иди, не хочу ругаться напоследок. Но вам, Анна Леонидовна, я бы советовала хорошенько…
Тамара не стала дослушивать до конца. Отныне эта красивая, элегантная женщина, будет считать ее воровкой. Наверное, станет прятать от нее свои украшения. Странная она все-таки. Зачем ей такая проблемная девчонка?
Соседки уже не спали после утреннего скандала. Как только Тома появилась на пороге, разговоры стихли, и все повернулись к ней.
- Что было? - не удержалась Лиза Тимохина.
- Ничего, - дернула плечом Тамара. - Меня забирают.
- Да ладно! Менты из-за какой-то драки?
- Не менты. Опекунша.
Тишина. Скрипнув дверцей, Тома открыла шкаф и принялась выгружать одежду. Это заняло от силы минуту. Ну, и в тумбочке еще несколько книг, кислотно-зеленый заяц и тетради. Щедрые благотворители редко совались в эту дыру.
- Ну вот, - произнесла она, наконец. - Ни у кого нет пакетика?
- Слушай, я так за тебя рада, - Лиза первой пришла в себя. - Просто так неожиданно… Поздравляю и вообще.
- Удачи тебе. Не забывай нас. Держись там, - посыпались разрозненные напутствия.
- Угу, - кивнула Тома. - Лиз, можем поговорить?
- Сек, - соседка обулась.
Они пошли в дальний конец коридора, чтобы наверняка оторваться от любопытных ушей. У подоконника с субтильными цветами, свесившими вниз длинные бледные листья, Тимохина остановилась и вопросительно взглянула на подругу.
- Раз уж я уезжаю… Ну, кроме тебя тут ко мне, вроде как, никто нормально не относился… Короче, хотела тебе кое-что отдать, - Тома протянула Лизе потемневший от времени ключ.
- Что это?
- От подсобки трудовика. Там табуретки старые, столярка… Барахло одно. Он там редко бывает. Если надо будет где-то отсидеться…
- Так вот, где ты пропадала! А я все думала, может, в туалете или с мелкими… Спасибо.
- Только ты это… Не говори никому. Ну чтобы место не профукать.
- Ты что! Такая вещь! Только у меня для тебя ничего нет.
- Ерунда, - Тома неуклюже похлопала Тимохину по плечу но та полезла обниматься.
Ощущения были странными, Тамара ни к кому не была так близко, как сейчас. Ну, кроме драк. Она замерла, но потом все же сомкнула руки у Лизы за спиной. Обе чувствовали себя неловко, поэтому объятия длились недолго. Тимохина отлепилась первой, благодарно кивнула и, не оборачиваясь, вернулась в спальню.
Тома растерянно смотрела ей вслед. Каждый детдомовец мечтает о моменте, когда его заберут из ненавистных стен. У Тамары было вдвое больше причин бежать отсюда, сверкая пятками. И она совсем не ожидала, что перед отъездом вдруг почувствует что-то, похожее на сожаление.
- Уже попрощалась? - из раздумий ее вырвал мягкий женский голос.
- Анна Леонидовна? Пора идти? Я готова. Только переоденусь в уличное.
- Нет-нет, не торопись. Мне осталось уладить кое-какие дела с документами. - Я знаю, что произошло утром. Почему ты ничего не сказала про огонь?
- Стукачей бьют.
- Кого? - Анна Леонидовна наморщила лоб.
Боже, неужели она настолько рафинированная, что даже слова этого не знает?!
- Ну, ябед. Тех, кто жалуется.
- Ясно. Что он сжег?
- Вашу книгу. Я не успела дочитать.
- Не страшно. Что еще? - допытывалась опекунша.
- Ну… фотографию моей мамы. Единственную.
- Ты поэтому была в кабинете? Я сразу не поверила в историю про конфеты.
- Да. Хотела стащить личное дело. Долгая история. Вы не волнуйтесь, я не воровка. Не собираюсь тырить у вас деньги и все такое.
- Я верю. А ты не думала просто попросить?
- Давно как-то. Она выдала только эту фотографию, рассказала про пожар. Я знаю, у нее там что-то еще есть. Но она говорит, что тема закрыта.
- Понятно. Хорошо, собирайся и жди меня у выхода, - Анна Леонидовна развернулась, но Тома окликнула ее.
- Погодите… А вы… вы разве не будете меня ругать?
- И не подумаю, - улыбнулась женщина и, как ни в чем не бывало, зашагала к лестнице, постукивая каблуками.
Даже если она из секты, в чем Тома уже сомневалась, жить у нее будет не так плохо.