– Нет, – ответил Уилл. – Я так не думаю.
– Но, шеф, я же все рассказал. Мы на одной стороне, у нас одна цель. Ну и все такое.
– Барри, – Уилл прикрыл рот рукой, чтобы не привлекать внимания прохожих, – мы будем делать так, как решу я, и никак иначе. Ты волен меня покинуть, когда пожелаешь.
– Без меня тебе не вернуться в будущее, шеф.
– Представь себе, это меня не беспокоит. Можешь считать, что мне здесь нравится. Я привык. И, откровенно говоря, это время куда лучше того, откуда я прибыл. Здесь куда интереснее.
– Да брось, шеф. Быть не может.
– Может. А если и не может – все равно, хватит меня стращать. С тех пор как я ввязался в эту историю, мне уже много удалось раскопать. И я собираюсь и дальше действовать по своему усмотрению.
– Значит, все мы обречены, – вздохнул Барри.
– Что такое?
– Я сказал: "Значит, все мы обречены". Потому что так оно и есть.
– Посмотрим, – отозвался Уилл. – Поживем – увидим.
Вскоре пролетка доставила Уилла обратно в Дорчестер. Здесь можно было наконец-то принять ванну. Затем Уилл облачился в один из своих многочисленных костюмов, добытых благодаря усердию Барри, взяв трость мистера Рюна, покрутил ее в руке и оглядел свое отражение в высоком зеркале на ножках.
– Просто блеск, шеф. Ты настоящий денди. Так каковы твои дальнейшие планы?
– Для начала – загляну в Уайтчейплский полицейский участок. Может быть, у них появились какие-нибудь улики.
– Пустая трата времени, шеф. Ты знаешь, что у них ничего нет.
– Я не могу больше доверять историческим сведениям, Барри. Я буду сам расследовать дело. Эти женщины убиты не просто так. Должна быть какая-то причина. А если – если – мистера Рюна убил тот же человек…
– Но нам надо спешить, шеф! Ведьмы, то есть силы тьмы… Конец Времен близок, и гибель Бога…
– Я буду действовать по своему усмотрению, Барри. Только так и никак иначе. Если это дело можно раскрыть, я его раскрою.
– Как, шеф? Как ты его раскроешь?
– Методом дедукции, Барри. Научной дедукции. Я прочел все книги о Шерлоке Холмсе и хорошо знаком с его методами.
– Так ты теперь частный детектив?
Уилл взял конверт с материалами по делу Потрошителя.
– Я Уилл Старлинг. Коллега мистера Шерлока Холмса с Бейкер-стрит. Я собираюсь вписать свое имя в историю. Стать человеком, который предал в руки правосудия…
– Ужас!
– Чтобы я этого больше не слышал.
– Прости, шеф.
– Так-то лучше.
Уайтчейплский полицейский участок выглядел уныло. Он был сложен из тех особым образом изготовленных красноватых кирпичей, что и добрая половина Лондона. Правда, каждый квадратный дюйм поверхности стен участка ныне покрывал многолетний слой копоти, и они напоминали цветом антрацит. Большая синяя лампа, висящая снаружи над входом, не оживляла картину. Зрелище было тоскливым – более того, печальным.
Уилл вошел. Интерьер полицейского участка оказался столь же мрачным, но на этот раз с претензией на строгость: стены, обитые дубовыми панелями, давно устаревшие газовые светильники, убогий стол, преграждавший путь к столь же убогим дверям кабинетов, и за ним еще более убогий стул, на котором спал полисмен. На обшарпанной столешнице скорбно поблескивал латунный настольный звонок.
Уилл нажал кнопку этого скорбно поблескивающего звонка.
И спящий полицейский проснулся.
– Попался! – заорал бывший спящий полицейский. – Ах ты проныра! Руки вверх! Сопротивление бесполезно!
– Добрый день, – ответил Уилл.
– О… – взгляд полицейского слегка сфокусировался. – Добрый день, сэр.
Он оторвал зад от своего жалкого сиденья. И Уилл изумленно уставился на него.
– Я вас знаю, – сказал он. – Я вас откуда-то знаю.
– Констебль Тэнпоул Тюдор, – представился полицейский. – У меня очень хорошая память на лица. Но вас я почему-то не знаю.
– Старлинг, – представился Уилл. – Лорд Уильям Старлинг, сын покойного сэра Эрнеста Старлинга, капитана, героя Британской империи. Я помощник мистера Шерлока Холмса с Бейкер-стрит.
– Никогда о таком не слышал, – признался констебль Тенпоул Тюдор.
– Ваше руководство слышало. Оно передало ему эту подборку материалов, с которыми я теперь работаю.
Уилл положил конверт на обшарпанную столешницу. Констебль извлек бумаги и проглядел их.
– Потрошитель, – пробормотал он и внезапно расхохотался.
– Почему вы смеетесь? – спросил Уилл. – Здесь нет ничего смешного.
– Есть, – ответил констебль. – Потому что мы уже поймали преступника. Часа не прошло. Он до сих пор сидит у нас камере. Вот почему я и смеюсь.
– Вы поймали Джека-Потрошителя?!
– Ну да. Пришлось попотеть. С ним едва справились четверо полицейских.
– И он у вас в камере? Здесь? Сейчас?
– А где ему еще быть? Его как раз допрашивает старший инспектор Сэмюэл Мэгготт.
– Сэмюэл Мэгготт? – невольно вырвалось у Уилла. – ДКН?
– Декан? – переспросил констебль. – Нет, деканы к нам не заглядывают. Впрочем… а это мысль! Передать тело учебному заведению… Только подумайте: Потрошителя будут потрошить в анатомическом театре, на глазах у студентов. Но до этого надо еще дожить. Пока что он не выказал желания признаваться в своих злодеяниях.
– Но вы уверены, что задержали именно того человека, которого нужно? Откуда у вас такая уверенность?
– Он был весь в крови. И нес какой-то бред. Я имею в виду, когда мы его взяли. Вы бы слышали, что он кричал: "Я это сделал! Мне пришлось. Я исполнял волю божью". Можете себе представить? Он исполнял волю божью. И как у него только язык повернулся!
– Эта выдумка выдержит испытание временем, – заметил Уилл. – Я могу его видеть?
– Видеть? А зачем вам его видеть?
– Потому что мне поручено вести его дело. Взгляните, в конверте письмо. Там написано, что расследование поручено мистеру Холмсу. А он передал дело мне.
– Тот тому, а этот этому… – проворчал полицейский. – Если вы действуете официально, то должны знать: так дела не делаются.
– Именно так они и делаются.
– Да неужели? – спросил констебль. – Ну… мне никто не говорил. Все приказы, что я получаю, приходят сверху.
Уилл помедлил.
– Ладно, – произнес констебль. – Полагаю, что вы абсолютно правы.
– Я могу видеть подозреваемого?
– Вы имеете в виду "убийцу".
– Хорошо, "убийцу".
– Ну… – констебль Тенпоул Тюдор многозначительно потер большой палец об указательный. – Не знаю. Впускать кого-то с улицы… Наверно, это не в моей компетенции. Прямо не знаю.
Уилл полез в карман и достал золотую гинею.
– Может быть, посмотрите на это? – предложил он.
– Я вижу, – ответил полицейский.
– Тогда проводите меня к камере убийцы. И возможно, я вам это еще раз покажу.
– Сюда, сэр.
Констебль недовольно шлепнул по своему жалкому столу и повел Уилла вниз к камерам.
Коридор-ведущий-к-камерам оказался как раз таким, каким мог бы его представить Уилл – если бы решил что-то себе представить. Темные, мрачные, сырые каменные стены, с которых капает влага; лязг стальных дверей в отдалении, омерзительная вонь и скользкие ступени.
– Как вам оформление? – спросил констебль. – Мы его как раз обновили. Радио нам провели. Мистер Лоренс Ллуэллин-Моррис постарался.
– Очень… хм-м… впечатляет, – отозвался Уилл, стараясь не наступить на какую-то дрянь, которая валялась на ступеньке.
– На мой вкус, слишком современно, – заметил его провожатый. – Я, знаете ли, сторонник старых традиционных решений. Не могу привыкнуть к этим новомодным штучкам. Раньше тут было все в алюминии, а на полу сосновый настил…
– Прошу вас, пойдемте дальше, – перебил его Уилл. – Это начинает меня смущать.
– Кто только у нас не побывал, – продолжал констебль, Шагая вперед. – Суини Тодд – демон-парикмахер с Флит-стрит. Шотландец Бин – Голлоуэйский каннибал. Граф Монте Кристо, Узник Блока "Н". И, конечно, Узник, которого играл Патрик Макгуэн.
– Что?! – переспросил Уилл.
– Я член фэн-клуба, – сообщил полицейский. – "Шесть из Одного". Там выдают значок и все остальное. Я бы и рубашкой обзавелся, но они дороговаты.
– Шеф, – Барри воспрянул от сна. – Здесь что-то неладно. Думаю, нам лучше уйти.
– Я понял, о чем ты, – шепнул Уилл.
– О, а вот и Ганнибал Лектер, – добавил констебль. – Вот истинный ужас. Приходится держать его в смирительной рубашке и кожаной маске, чтобы никого не погрыз. На той неделе констеблю Колби не повезло. Он был условной женщиной – есть у нас такое правило – и снял маску, чтобы почистить мистеру Лектеру зубы. Зря, честное слово, зря.
– Сваливаем отсюда, шеф, – проговорил Барри. – Немедленно.
– Я все-таки хотел бы увидеть узника, – сказал Уилл.
– Мистера Макгуэна, ваша милость?
– Нет. Джека-Потрошителя.
– Но вы сами знаете, – констебль почесал нос. – Попытка подкупа лица при исполнении…
– Несомненно, – сказал Уилл. – Но вы получите вознаграждение за труды.
– Понятно, ваша милость. Вознаграждение. Очень хорошее слово.
– Прошу вас, идемте дальше, – попросил Уилл, и констебль повел его по коридору.
– Теперь вниз, – сказал он. – Когда-то здесь находились самые большие камеры – очень просторные, с ванными комнатами и прочими удобствами. Но мистер Ллуэллин-Моррис разгородил их и сделал более практичными. Как он это назвал? А, ньюгейтский шик. Под ретро. Кстати, мы пришли. Желаете зайти? Они остановились перед железной дверью с традиционным решетчатым окошком, прикрытым отодвигающейся панелькой, которую можно убрать и посмотреть, что делается в камере, – если вы любите подобные зрелища.
– Можно, я просто взгляну через решетку? – спросил Уилл.
– Разумеется, ваша милость. Смотрите сколько пожелаете. И я тоже посмотрю. Плохой парень внутри, хороший парень снаружи – по-моему, упоительное зрелище. Постоять и посмотреть, как другие радуются…
– Я хочу просто посмотреть, – возразил Уилл. – Радоваться мне пока нечему.
– На здоровье, – отозвался констебль. – В самом деле, вам нечему радоваться. В конце концов, Джека-Потрошителя поймали не вы, а я.
– Вы сказали, что вас было четверо.
– Но поймал его я. Он брел по улице, бормоча как помешанный. И был весь в крови, с головы до пят. Так что честь его поимки принадлежит мне. Мое имя войдет в историю.
– Хорошая работа, – сказал Уилл, но без воодушевления.
– Так вы смотрите, ваша милость, а там договоримся, – и констебль снова потер большой и указательный пальцы, словно солил невидимую пищу.
– В самом деле.
Констебль отодвинул планку, и Уилл заглянул в камеру.
В тесном убогом помещении, за убогим столом, сидели двое, друг напротив друга: подозреваемый и старший инспектор Сэмюэл Мэгготт.
Уилл посмотрел на подозреваемого. Тот был затянут в смирительную рубашку, и смирительная рубашка была вся в крови. И подозреваемый был тоже весь в крови. Его волосы слиплись, на лице темнели кровавые пятна. А лицо было искажено, как у настоящего безумца.
– Это не я! – вопил он. – Вы не понимаете!
Он выкрикивал это снова и снова. А иногда:
– Сделайте что-нибудь!
Крик ударил Уиллу по ушам, заставив болезненно скривиться. Но не от крика заключенного. А от того, как тот выглядел. Уилл взирал на заключенного, раскрыв рот.
– Шеф, – проговорил Барри. – Я вижу. А ты?
– Я тоже, – прошептал Уилл.
– Но, шеф, это… это…
– Это я, Барри, – сказал Уилл. – Человек в камере – это я.
ГЛАВА 22
– Ничего странного, шеф, – прочирикал Барри. – У тебя есть близнец-злодей, и это Джек-Потрошитель. Значит, дело раскрыто. Нам пора в Чизвик.
– Прекрати! – Уилл стукнул себя кулаком по виску. – Человек в камере – это я.
– Возможно, твой прапрадедушка, шеф.
– Нет, это я. Я знаю, что я.
Констебль Тенпоул Тюдор оглядел Уилла с ног до головы. Потом еще раз. Потом осторожно отодвинул его и внимательно поглядел через металлическую решетку.
– Сходство налицо, никаких сомнений, – ахнул он. – Или я – красноносый взломщик… Что бы вы предпочли, сэр? Позволите арестовать вас как сообщника и пойдете со мной без лишнего шума? Или воспользуетесь привилегированным положением титулованной особы? Или дадите мне гинею на чай и как ни в чем небывало отправитесь в свой клуб или куда там еще?
– Думаю, второе, – Уилл еще раз заглянул в камеру и заметно вздрогнул.
– Это я, – шепнул он Барри. – Точно я. Что будем делать?
– Мы, шеф? Я думал, вы теперь сами все решаете.
– Я должен побеседовать с подозреваемым, констебль, – сказал Уилл.
– У нас большой выбор подозреваемых, ваша милость.
– Что?
– Вы же хотите побеседовать с подозреваемым констеблем? Ну так вот, у нас половина констеблей на подозрении.
Уилл поглядел на констебля. А констебль поглядел на Уилла.
– Простите, – сказал тот. – Не мог удержаться.
– Это была неудачная шутка.
– Для вас, может, и нет, – ответил констебль Тенпоул Тюдор. – А вот я бы над этим вдоволь посмеялся. Так хорошо загнул! Поверьте, мне так трудно сохранять невозмутимость… Знаете, ничто не снимает напряжение лучше, чем маленькая шутка.
– Я хочу поговорить с узником, – повторил Уилл.
– С мистером Патриком Макгуэном, ваша милость?
– Стукни его, шеф, – подсказал Барри. – Тебя же учили смертоносному боевому искусству Димак. Может быть, у этого болтуна мозги на место встанут. И он научится держать себя в узде.
– Как-то на днях, – продолжал констебль Тюдор, – я заглянул в скобяную лавку – мне гвозди понадобились. Говорю приказчику: "Не могли бы вы отпустить мне вон те гвозди?" А он: "Отпустить? Они сами за вами пойдут?" А я ему…
– "Еще как пойдут", – подхватил Барри. – "Если знать верный подход". Недурная хохма.
– Чушь какая, – фыркнул Уилл.
– Ну что вы, – возразил констебль. – Я совсем иначе сказал. "Не хотите отпускать – проводите их до моего дома", – и расхохотался.
– Другое развитие той же темы, – прокомментировал Барри. – Я предпочитаю свою версию. В ней есть мораль: мы можем обрести власть над вещами и временем.
– А как-то раз, – продолжал констебль, – я играл в карты в джунглях с некими туземцами, и…
И тут Уилл вспомнил один прием смертоносного боевого искусства Димак, известный как "дурное дыхание древнего дракона". Получив мощный удар в подбородок, констебль Тюдор распростерся на свежевымощенмом каменном полу.
– А мне больше нравится такое развитие темы, – сказал Уилл.
– Славно, шеф. Что теперь?
Вместо ответа Уилл постучал кончиком трости мистера Рюна в стальную дверь камеры.
Вопли заключенного – которые все это время продолжались, хотя об этом не упоминалось, чтобы не отвлекать внимания от забавного диалога, – тут же стихли.
– Что там, констебль? – послышался голос старшего инспектора Сэмюэла Мэгготта.
– К вам особый посетитель, сэр, – отозвался Уилл, старательно копируя интонации констебля. – Направлен сюда Скотланд-Ярдом для допроса подозреваемого. Это человек из высшего общества.
– Впустите его, констебль.
– Весьма изящно, шеф, – заметил Барри.
Уилл опустился на одно колено и избавил констебля от связки ключей. После ряда попыток нужный ключ был обнаружен. Уилл отпер замок и шагнул в камеру, небрежно обронив через плечо:
– Подождите меня в коридоре, констебль.
Сэмюэл Мэггот повернулся на стуле и уставился на Уилла.
– Кля…
Больше он не успел издать ни звука. Ибо Уилл не даром обучался у мистера Хьюго Рюна смертоносному боевому искусству Димак. И на этот раз он использовал "тройной тычок трезвеющего тигра", выполненный тем же кулаком, что и прежний, и с тем же успехом. Сэмюэл Мэгготт рухнул со стула и растянулся на полу камеры.
– Ты истинный Мастер двенадцатого дана, шеф, – восхищенно заметил Барри.
– Я же говорил: предоставь мне действовать по собственному усмотрению.
Он уселся на освободившийся стул и посмотрел на узника в смирительной рубашке.
Узник в смирительной рубахе посмотрел на Уилла, и в его глазах мелькнул страх.
– Успокойтесь, – Уилл поднял руку; узник содрогнулся, и Уилл спокойно положил ладони на стол.
– Кто вы?
– А вы кто? – спросил двойник Уилла.
– Меня зовут Уильям Старлинг.
– Нет, арестованный замотал головой и попытался встать. Это какая-то уловка. Меня пытаются свести с ума.
– Вы не я. Вы не можете быть мной.
– Мной? – Уилл убрал со лба белокурую прядь. Он сам дрожал с головы до носков лакированных кожаных туфель. – Так вы – это я?
– Вы один из них. Вы – само зло. Просто убейте меня. Я ничего не скажу.
– Никто никого не собирается убивать. И я вас – точно.
Два Уилла Старлинга смотрели друг на друга. Оба были напуганы. Но один из них был напуган немного сильнее.
– Что вы от меня хотите? – зубы арестованного выбивали барабанную дробь. – Как я сюда попал? Где я? В когда?
– О да, – пробормотал Уилл. – В когда.
– Шеф, нам пора смываться. Ребята из Скотланд-Ярда уже на подходе. И перспективы у нас весьма мрачные, поверь мне.
– Я его здесь не оставлю.
– Тогда возьми его с собой. Но давай сваливать отсюда. Немедленно.
– Ты прав, – Уилл вскочил. – Я забираю вас отсюда. Идемте.
И протянул руку арестованному.
– Нет!!!
От вопля Барри у Уилла зазвенело в голове. Он выронил трость и инстинктивно зажал уши.
– Нет, шеф! Не прикасайся к нему!
– Нет! Не так громко, – простонал Уилл, стискивая голову ладонями. Заключенный взирал на него с нарастающим ужасом.
– Ни в коем случае не прикасайся к нему, шеф. Иначе произойдет нечто ужасное.
– Придумай что-нибудь посвежее.
– Ха-ха-ха, шеф. Ничто не снимает напряжение лучше, чем маленькая шутка. Но я не шучу. Не прикасайся к нему. Ни при каких обстоятельствах.
– Почему? – спросил Уилл.
– Потому что если он – это ты, а ты – это он… Это словами не передать, что тогда случится. Ну, вообще-то я могу попробовать, но тебе не понравится.
– У меня нет времени выслушивать твои догадки.