* * *
Шад спокойно переступил через пробитого несколькими стрелами племянника и подошел к перилам.
– Удальцы.
И не понятно к кому это относилось. В оскаленном сталью круге шипасов метались языками синего пламени несколько Хушшар в свитках, все в сполохах стального сияния, и круг раздавался, и на освобожденное место сыпались и сыпались оскаленные усачи.
* * *
Вторая галера не пошла напрямую к борту фалентайна. Напротив, встав борт к борту с уязвленной галерой, ухватила ее абордажными крюками, дав возможность эвакуироваться всем. Затем обрубила крюки и теперь уже вцепилась в борт фалентайна. Опять взвыли стрелы, отшвыривая от борта любопытных.
Хороши были Хушшар. Но перескочившие на их галеру Крабы оказались лучше. Там, где синие безрукавки карабкались по борту, как здоровенные жуки, Алые Крабы, смешные и неуклюжие в своих странных панцирях, буквально взлетели на борт и, мгновенно сбив жесткий короб, вгрызлись в густую массу шипасов.
* * *
Шад хмурился. Его воины, мастера индивидуальных схваток, явно проигрывали железной машине Крабов, которая, завалив телами палубу, уже соединилась с синим полукружьем Хушшар, подперла его фланг и погнала шипасов. Рубка ворочалась нешуточная. И весы битвы застыли в жутком равновесии. Корма и ют были в руках шипасов. Кому принадлежало пространство между ними, оставалось неясным до тех пор, пока Крабы не соединились с Хушшар. Мореходы влипли в рубку, освободив от кровавой работы конных, и те немедленно убрали клинки в ножны. Правда, лишь затем, чтобы взять в руки луки. И били они на выбор. На таком-то расстоянии. Не один раз шипасские удальцы пытались продавить ало-синюю стену, но раз за разом их напор рассыпался под длинными клинками и стрелами. Падали и дерзкие пришельцы под метательными ножами шипасов. Но... Серповидные клинки собирали обильную жатву, а стрелы летели чаще, били сильнее и точнее.
Когда на юте появились Стальные Лососи, не понял никто. Вырезав шипасский гарнизон, они скатились на палубу и со скоростью лесного пожара принялись уничтожать противника.
– Пора, – сказал шад и кивнул стоящему рядом старшему помощнику.
Тот, не торопясь, поднес к губам дудку. Дунул. С грохотом рухнули дощатые стены в основании кормовой надстройки. И оттуда, укрывшись за ростовыми щитами, мерным шагом пошли копейщики. Это и был первый сюрприз. Старший дунул вторично. Рухнули перегородки в основании надстройки на юте. Но второй сюрприз не получился. Там кипела рубка. Хотя этого быть не могло.
* * *
Когда начался бой, дракон не подвел. Деревянная стена рухнула, лишенная всех гвоздей и крепей. Причем крайне удачно, скажем так, иммобилизовав стражу. Охрану нейтрализовали. И слегка вооружились. Но именно слегка. Для того праздника стали, в котором мы собрались поучаствовать, этого казалось до обидного мало.
– Яр Саин, – раздался рядом девичий голосок.
А ведь точно, где-то я эту кошачью мордашку видел. Сегодня она все время мелькала на периферии зрения. А вот до этого? Да! Тот самый первый вечер в Столице. Милая девчушка, сопровождавшая белокурую красавицу. Потом она танцевала с Баргулом. Прихватистая такая походочка.
– Контесса?
– Я знаю, где хранят оружие. Это рядом.
– Ведите, прелестное дитя.
Мой браслет с удовольствием – это хорошо теперь чувствовалось – удалил замок. Забавно было наблюдать, как взрослые дяденьки радуются своим игрушкам. И знаете, у кого образовалось больше всего этих игрушек? У девчонки с лицом улыбающегося котенка. Тараторила она, правда, без умолку. И последнюю чашу она не пила, до того заснула, а вот когда разоружать стали, проснулась, но виду не подала. И дорогу вот запомнила.
По этой самой дороге мы и пошли, и с каждым шагом рокот ворочающегося над головой сражения становился все более звучным. Шли-шли и уткнулись прямо в тыл тяжелой пехоте. Первым нас углядел усатый ветеран, закованный в сталь, и, наверное, в целях соблюдения секретности, почти скомандовал:
– В ножи их.
Но получилось, скомандовал не своим. Метательная звездочка сорвалась с ладони девчонки, и ветеран завалился, вскидывая руки к лицу. Кто-то из воинов недоуменно оглянулся, что-то там соображая. В общем, мы начали первыми. Если бы ребята смогли вывернуть строй, нас бы ждал скорый и очень печальный конец, но на такие фокусы способны лишь воины коронных полков. А этих мы просто вырезали и, обрушив дощатую стену, вырвались на простор. И в лицо нам блеснула отточенная сталь.
– Геть! – рявкнул усач в синем. – То свои, кажись. А ну, обзовись.
Я открыл рот, но меня опередил Леонид.
– Лорд Буря. Был пленен. Вырвался силой оружия, – округлый жест в нашу сторону. – Мои спутники.
– Яков Пернач, – представился усач. – А вы нам добрый подарок сделали, – оценил он плоды нашей деятельности. – Вот только что с теми делать? – махнул он рукой в сторону надвигающегося на наших союзников строя коллег нами вырезанного подразделения. Ростовые щиты, недлинные алебарды. Наши откатываются. Нам конец.
– Пернач, выбей мне хоть одного, – схватил я усача за плечо.
Тот не сразу, но понял.
– Гриц, Абдул, того в перьях, – указал окровавленной саблей.
Одна стрела была отбита щитом, а вот вторая... Вторая клюнула в забрало. Воин стал заваливаться. Я дернул одного из Ржавых Ходуль.
– Плечо.
За что люблю спецназ. Сначала сделал, потом обдумал. Он рухнул на одно колено. И я прыгнул. Пролететь мне требовалось метра два. Я пролетел. Рыбкой. И руками толкнул щит убитого. Рухнул на него и, не вставая, крутанул вертушку, сбивая двоих рядом. Меня ткнули в спину, но я уже схватил за ногу и свалил кого-то во втором ряду. Взлетел на ноги, и гундабанды радостно завизжали, освобождаясь. Полный доспех надо носить с кольчугой. Шипасы поленились, оставив для клинков массу щелей.
Даже без удара в тыл атака доспешных против полуголых оказалась весьма успешной. Алые пока держались. Но мечи против копий в такой тесноте не лучшее оружие. И вдруг – вырвавшиеся из надстройки на юте, залитые кровью люди. Этот безумец, бросившийся на копья. И не погибший. Наоборот, он пробил брешь, исхлестав гундабандами чуть ли не дюжину его людей. И неистовая атака Алых, проломившая строй. Его людей убивали. Бой завершался полным поражением. На пощаду ему рассчитывать после совершенного не приходилось. – Ну что, племянник, пойдем умирать?
* * *
Признаться, это был первый настоящий бой Леонида Бури. И он ему нравился. Сначала, правда, пришлось сгорать со стыда. Потом, когда пришел этот странный яр, преступник Короны, стало любопытно. А теперь в гуще схватки он стал тем, кем и являлся. Потомком тех самых пиратов, которые первыми поверили Императору. Школа у него была хорошая, победа в схватке только раззадорила. Но потом, когда он увидел этот безумный прыжок, на него снизошло что-то вроде вдохновения. Клинки казались продолжением рук, уроки, вбитые свирепыми дядьками, оказались нужны не только для споров в Кругу, и неистовые шипасы ничего не могли противопоставить его отточенной технике. Клинки порхали, отправляя на встречу с предками подвернувшихся противников, от глупых случайностей его прикрывали четверо из батюшкиного гоарда, и лорд Буря уверенно двигался навстречу белому смерчу по имени шад Онгак Оглан.
* * *
Признаться, в какой-то момент я уже решил, что порыв мой героический закончится печально. Ребята, строй которых я так замечательно порушил, очень целеустремленно пытались меня убить. Оценив неуязвимость моего френча, они стали целить в голову, а рубиться и защищаться от множества нацеленных тебе в голову алебард – задача, оказывается, весьма сложная. Одна из алебард уже хлопнула очень немузыкально меня по голове, на противоходе, правда, но ощутимо. И тут меня захлестнула волна Крабов. Клин бешено вращающих клинками морпехов вломился в пробитую мною брешь и, завалив палубу телами, прошиб уже слегка прожеванный мной строй. Меня отшвырнули за спину, дав возможность отдышаться, а сами надавили. Ну, и надавили же! Глядя на этих антипиратов, я бы никогда не подумал, что они мастера и апологеты именного коллективного боя. Виртуозы клинка, они совершенно не стеснялись организовывать численное превосходство в точке, лично им необходимой. И любой, оказавшийся перед этой многорукой, хлещущей клинками машиной, не был застрахован никакими правилами дуэли от неожиданного, но хорошо выверенного удара от соседа именно твоего отдельно взятого противника. Переговариваясь какими-то странными фразами, они совершали перестроения, то усиливая фланг для атаки, то отступая и заставляя тем самым проваливаться противника, то вбивали клин в его массу, вышибая наиболее опасных и умелых. Ко мне они отнеслись в соответствии с законами боевого братства, то есть, дали передохнуть, ликвидировали недостатки в амуниции, кто-то нахлобучил мне на голову шлем из ракушки. Сюрреалистическое зрелище я в этот момент представлял. И, оценив неуязвимость моего одеяния и рукопашные таланты, немедленно ими злоупотребили. Меня вынесли во главу клина, нацелившегося на здоровенного фандо, раскрутившего лабрис, от которого солоно стало уже не мне одному. Воющее двулезвийное чудовище создавало вокруг великана свободное от людей пространство. И этим нельзя было не воспользоваться. А то все в тесноте, в тесноте.
Увидев новую жертву, великан радостно оскалился и шагнул вперед. Самую малость. Но этой малости хватило, чтобы секира наискосок рухнула прямо на мою украшенную крабьим шлемом голову. Я не люблю, когда меня бьют в голову. Тем более топором. Фи. Слегка присел, ровно на столько, чтобы избежать столь нежелательной встречи, слегка добавил гундабандами по древку лабриса, отчего великан еще слегка посунулся. Пируэт. И я уже за спиной противника. Он хрипит и падает. Трудно стоять с перерезанным горлом. На меня пытаются накинуться соратники поверженного. Покритиковать. Но отброшенные алым накатом моих фанатов они вынуждены отказаться от своей идеи.
– Добро! – хлопнул меня по плечу седоусый дядька, как я понял, командир. – Отдышись пока.
Я, в общем-то, не запыхался, но осмотреться стоило. Нападавшие где-то на порядок превосходили шипасов. Алыми мы уже повосхищались. Хушшар брали неистовством и боевым умением. Им-то шипасы, потомственные пираты, с детства танцующие со сталью, противостояли достойно. Но вот то, что вытворяли эти полуголые юноши – Стальные Лососи, немедленно подсказал Саин – превосходило всякое воображение. Для упора им совсем не нужна была плоскость, они атаковали с любой поверхности, вертикальной, горизонтальной, наклонной, используя их и, казалось бы, совершенно игнорируя всякие законы гравитации. Все это проделывалось с невероятной скоростью, которая не оставляла противнику никаких шансов.
Бой неуклонно двигался к своему логическому завершению. И, что особенно приятно, вполне нас устраивавшему. Палуба и носовая надстройка уже, безусловно, были наши. Шипасы удерживали лишь корму. На двух лестницах, ведущих наверх, уже рубились. Но если на одной полуголые молодцы уверенно теснили многоцветье пиратов, то на второй синие безрукавки раз за разом откатывались, оставляя на ступеньках тела, наткнувшиеся на стальную метель, которую раскрутил шад Онгак Оглан.
Я хлопнул по плечу командира и подбородком указал в ту сторону. Он согласно кивнул, что-то рявкнул и алый квадрат неторопливо двинулся. Как раз туда. Победу добывать.
Однако нас определили. Раздвинув Хушшар, вперед вышел Леонид. Остановился. Секунду они просто смотрели друг другу в глаза. Лорд и шад. Лица Леонида я не видел, а по бесстрастной физиономии старого кречета понять что-либо не представлялось возможным. Он просто стоял, опустив залитую кровью по крыж саблю, и смотрел поверх голов. Слегка улыбнулся. Действительно, какой еще смерти мог желать себе старый воин. Именно такой. На залитой кровью палубе.
Бой как-то подзатих. Еще бы. Битва вождей.
Леонид вытянул меч.
– Сдавайся.
Шад улыбнулся шире. Чистоплотно сплюнул за борт и прыгнул вперед. Красивые позы еще никого до добра не доводили. Не довели и Леонида. Стальной щит отшвырнуло, вытянутый клинок и сабля куснула высокий ворот лорда. Не знаю, из чего изготавливалась одежда его, но сегодня она спасла жизнь наследнику лордов Буря. Быть бы ему без головы, но скрежетнув по богато расшитому вороту, прорубить его сабля не смогла. Правда, скользнула по скуле Леонида, ударила изрядно, и он рухнул, заливаясь кровью. Место директора порта вполне могло бы оказаться вакантным, но на шада со злобным клекотом налетел один из тех алых усачей, что охраняли лорда во время боя. По возрасту они казались равными, и там где молодость надеется на ловкость и силу, зрелость ставит на умение, а старость верит лишь в точный расчет. Схватка затягивалась. Выверенная атака сменялась столь же выверенной защитой, и так – до бесконечности. Казалось, два старика танцуют какой-то лишь им одним ведомый танец. Красиво. И страшно. Очень равные встретились противники. В какой-то момент соперники, заклинив клинки гардами, замерли. Тишину прорезал всем хорошо знакомый свист, и алый стал заваливаться с метательным ножом в глазнице. Моему неверному союзнику надоело любоваться красотой боя. Шад разъяренно развернулся к племяннику.
– Онгак! – вскочил на ноги уже, похоже, давно пришедший в себя Леонид.
Тот перевел взгляд на нового противника. Поздно. Лишь для того, чтобы зафиксировать торчащий из своей груди меч лорда Бури. Инфаркт. Попытался поднять саблю. Не смог.
А шипасы стали бросать оружие.
* * *
На совет меня не позвали. Чему я весьма обрадовался. Я нашел не залитую кровью бухту каната и просто сидел, прихлебывая вино из фляги, позаимствованной у одного из шипасов. Ему она по ряду причин была уже ни к чему. Денек выдался хороший, хотя и не для всех. Солнечный.
– Эй, яр! – окликнул меня Краб, тот самый, что командовал подразделением, к которому я примкнул. – Пойдем, тебя зовут.
Вставать не хотелось.
– Слушай, а как вы нас нашли?
– А. Это. Так наши же весть послали.
Я ловко впал в ступор. Радио тут вроде нет. Оценив мое состояние, Краб усмехнулся.
– Да вас когда опоили, гоард лорда укрыться успел. Как, не скажу. Это наше умение. А весть... Так был фалер у них. Это ж голову надо пропить, чтобы в своей памяти к шипасу на корабль в силах малых взойти. Вот дружинушки и расстарались. Фалер, он без моря не живет долго. Ну, а если его после суши в воду опустить, да серебром угостить, заорет так, что его все его братики услышат. Ну, наши и услышали. Мы соседей позвали и напереймы пошли.
Из объяснений его я понял мало. Но зерно ухватил. Имелась у них некая система оповещения.
– Ну, пойдем, что ли?
* * *
Знаете, есть такое красивое выражение "дежа вю". Вот в это самое выражение я, проснувшись, и попал. И хотя меня в этот раз не связали, помещение, куда поместили, выглядело попроще. Чтобы не сказать грубее. Тюрьма. Камера. Только деревянная. Но не могу не признать, завтрак мне подали богатый. Наверное, в честь былых заслуг. Оружие опять отобрали. Одежду же в этот раз оставили. Ну, что можно сказать? Поругаться разве что. Развели, как лоха. Второй раз наступил на одни и те же грабли.
В капитанской каюте сидело высокое общество во главе с лордом Буря. Остальные, как я понял, занимали должности капитанов, коим мы все и были обязаны освобождением от перспективы экзотического тура. Душу мою, конечно, переполняли чувства благодарности, но истина остается истиной. Физиономии у наших спасителей хотя и лучились добродушием и добросердечием, но являли собой образчики – очень яркие притом – рож бандитских.
– Разрешите представить вам, дружинушки, доблестного побрательничка нашего по имени Саин. Званием он яр, – заявление было встречено шумным проявлением радости, стуканьем кубками и опустошением оных. – А еще он – преступник Короны, – и я оказался подвергнут пристальному изучению четырьмя парами глаз. – Но ведь это не помешает ему с нами выпить. – И те же глаза на меня уставились уже с заинтересованным ожиданием.
– Признаюсь, не вижу никаких причин не выпить в столь достойной компании.
Леонид указал мне подбородком на стоящий на столе кубок, полный красного вина. Аж с мениском налили.
А и выпил. Тем самым вторично наступив на означенные грабли. При этом дружинушки, явно не зная тактико-технических характеристик шипасской отравы, зелья не пожалели. Я даже бокал допить не успел. И мыслей никаких не возникло. Как слон в лоб лягнул.