- Работаю, - подтвердил Данилов.
- Так я туда и буду обращаться… - Он явно думал, что заниматься частной практикой Данилову мешает запрет руководства клуба.
- Не стоит, - покачал головой Данилов.
- Это уж мне решать. Вы только скажите - где вы работаете?
"В патологоанатомическом отделении сто тридцать третьей больницы", - чуть было не ответил Данилов, но вовремя спохватился: не стоило информировать клиентов клуба о своей близости к покойникам. Слухи распространяются мгновенно, кому-нибудь обязательно не понравится услышанное, так недолго и работы лишиться. Однако ответить следовало так, чтобы на этом разговор закончился.
- Я работаю в клинике, занимающейся проблемами космоса, - словно нехотя признался Данилов. - Адреса сказать не могу - служба такая, да потом, вас туда и не пустят.
- Жаль, - опечалился клиент. - Но может быть, вы смогли бы приезжать ко мне домой? Или в офис?
- Увы, должностные инструкции запрещают мне заниматься предпринимательством на законных основаниях, а делать это незаконно не позволяет совесть.
"Иди ты в сауну, - мысленно попросил Данилов. - Если сейчас ты предложишь приезжать к тебе забесплатно из простого человеколюбия, я тебя пошлю… Хотя бы к администратору. Чудаковатые клиенты - это ее дело".
Отправлять зануду к администратору не пришлось: он-таки ушел париться в сауне.
"Вот ведь бывает: и человек вроде культурный, и разговаривает вежливо, и чуть ли не в рот тебе смотрит - так проникся, - и денег предлагает заработать; а вывел из себя не хуже какого-нибудь хама. Но с хамами дело иметь проще. Дал по морде или, хотя бы, веско обозначил это желание - и дело в шляпе. А как быть с вежливыми прилипалами?" - размышлял Данилов.
К десяти часам вечера новички закончились, и началось самое лучшее время - чтения и неторопливых раздумий. Сегодня мысли Данилова были не столько неторопливыми, сколько беспокойными. Владимир настраивался на окончательный разговор с Еленой. Окончательный - незавершающий. Даже в мыслях Данилов избегал слов "завершающий", "заключительный", "последний", хотя и понимал, что их с женой пути уже разошлись в разные стороны.
Данилов собирался получить ответы на все вопросы, а точнее - на один-единственный вопрос: "Что будет дальше?" Если Елена поведет себя уклончиво, он был готов выложить на стол все карты - от выпавшей из сумки ручки до сведений о новом директоре региона.
Час пробил, и Владимиру было ясно, что дальше все только ухудшится.
"Если что - прогуляю завтра ординатуру", - решил Данилов.
На переезд к матери ему хватило бы и трех часов. Час на сборы, час, а то и меньше, на ловлю машины, погрузку, дорогу, разгрузку, час на разбор багажа на новом старом месте. Если повезет, матери в это время дома не будет. Если же не повезет, еще полчаса уйдет на успокаивающую беседу, в конце которой непременно прозвучит пафосно-страдальческое: "Я так и знала, Володя! Я так и знала…" Бр-р-р!
Одно время, на пике своего семейного счастья Данилов надеялся, нет, даже верил какое-то время в то, что Светлана Викторовна и Елена смогли переступить через взаимную неприязнь. Жизнь показала, что он ошибался - не смогли и, скорее всего, даже не захотели. Просто искусно притворялись.
- Искренняя симпатия между невесткой и свекровью невозможна в принципе, - как-то раз сказала Елена. - Просто собственнические инстинкты надо держать в узде, чтобы они не вступали в противоречие со здравым смыслом. Надеюсь, что у меня хватит ума быть такой же терпеливой свекровью, как и твоя мать.
- Из тебя и теща отличная получилась бы, - серьезно сказал Данилов: тогда еще они время от времени говорили о собственных детях.
- Теща - это другое, - нахмурилась Елена. - Там чисто материнский инстинкт, ничего женского.
- Как это? - Данилов не сразу понял, что она имела в виду.
- Дочь не так хочется на всю жизнь оставить рядом с собой, как сына, - пояснила Елена.
- Откуда ты знаешь? У тебя никогда не было дочери.
- Данилов! Ты меня поражаешь! А я что, не была дочерью?
Елена редко вспоминала о своих родителях, которых уже не было в живых. Данилов никогда не приставал с расспросами, но по отрывочным фразам, полунамекам и недомолвкам, иногда весьма красноречивым, догадывался, что отношения любимой женщины с ее родителями оставляли желать лучшего.
Салоны ночных автобусов всегда казались Данилову немного волшебными. Темно, просторно, свет уличных фонарей отбрасывает причудливые тени. Только сейчас, глядя на присыпанные снегом ветви деревьев, он ощутил приближение Нового года. Но близость праздника не радовала, напротив, была в ней какая-то обреченность. Вот и еще один год, в начале своем преисполненный самых радужных надежд, подошел к концу, а к лучшему ничего не изменилось. Наоборот - все стало хуже.
Кроме Данилова в салоне сидели двое мужчин - пенсионер в кроличьей шапке на одном из передних сидений и молодой человек в дубленке у средних дверей.
"Если первым выйдет дед, то все у нас будет хорошо, - загадал Данилов. - Если парень - то, значит, не судьба".
Первым вышел Данилов. Оба невольных участника его гадания поехали дальше. Этот знак можно было расценивать как указание на то, что чаши на весах судьбы еще не склонились ни на одну из сторон. Самое дурное, в сущности, предзнаменование - это неопределенность.
На подходе к дому Владимир смалодушничал - подумал о том, что если Елена с его появлением начнет, как повелось, притворяться спящей, то он не станет начинать разговора, - но опомнился и сказал себе: "Не увиливай.
Притворяться - это одно, а спать другое".
Елена не спала - читала на кухне книгу; вышла поздороваться, поинтересовалась, будет ли Данилов ужинать, и, пока он был в душе, приготовила бутерброды с сыром и маслом.
- Чай или кофе? - спросила она, увидев Данилова, одетого в махровый халат.
- Чай, пожалуйста, - Данилов достал из холодильника бутылку водки, а из шкафчика - красивый хрустальный стакан, по-удобному емкий: на сто тридцать миллилитров.
Разумеется, на водку Елена посмотрела неприязненно, но промолчала.
Данилов залпом выпил первую чарку и предусмотрительно налил вторую - пусть будет под рукой во время разговора. Откусил от бутерброда, пожевал, проглотил и скомандовал себе: "Теперь или никогда".
Елена поставила перед ним чашку с плавающим в кипятке пакетиком и несколько раз подергала за ниточку, помогая напитку потемнеть. Этот жест заботы, пусть даже и машинальной, тронул Данилова чуть ли не до слез.
- Сядь, - попросил он, преодолевая спазм, внезапно подкативший к горлу. - Давай поговорим.
- Давай, - согласилась Елена, села, подперла руку щекой и приготовилась слушать.
- Я все знаю, - продолжил Данилов. - О тебе и о Калинине…
Елена была поистине великой актрисой: она поиграла бровями, сверкнула глазами и, превосходно разыгрывая удивление, спросила:
- А при чем тут Калинин?
- При том, что у вас с ним роман! - выпалил Данилов, сверля взглядом неверную спутницу жизни. - Со всеми полагающимися радостями.
Он ожидал чего угодно, но не такого оглушительного смеха.
- Данилов, ты дурак или только прикидываешься? - отсмеявшись, спросила Елена.
Владимир с толком использовал перерыв в разговоре: накатил вторую чарку вслед за первой, снова откусил от бутерброда и снова наполнил стакан.
- Данилов, у меня с Калининым чисто служебные отношения, - сказала Елена. - У меня, известно тебе или нет, есть определенные принципы. С подчиненным я могу спать, а вот с начальником - нет.
И было это сказано так снисходительно, и прозвучали слова столь неестественно, что Данилов взорвался.
Взорвался по-мужски, не орал, лишь немного повысил голос, но и слов не выбирал, и о последствиях сказанного не думал. Выкладывал все, что накопилось.
- Не можешь? Да, конечно, не можешь! А почему тогда он то и дело трется на подстанции? А почему ты мне даже не сказала о том, что у вас новый директор региона? А с какой стати ты делаешь ему дорогие подарки?
- Какие подарки? - только и смогла вставить оторопевшая от неожиданности Елена.
- Ручку с золотым пером! - Данилов хватил кулаком по столу. - Или не было такого?!
Елена, видимо, вспомнила, что нападение - лучший способ обороны, и ринулась в атаку.
- Ты следил за мной! - она кричала, вскочив на ноги и нависая над Даниловым. - Ты собирал свою грязную информацию на подстанции среди моих сотрудников! Ты рылся в моей сумке! Ну, Данилов! Всему есть границы!..
- Я не рылся…
- Да, ручка сама выпрыгнула тебе в руки! - Елена уселась обратно и понизила голос, но ее гнев никуда не делся. - Уму непостижимо! Правду говорят, что никогда не знаешь, чего можно ожидать от близких! Знаешь, Данилов, что мне хочется сейчас сделать?
- Что? - Данилов был уверен, что Елена хочет отвесить ему оплеуху, но он ошибся.
- Мне хочется прямо сейчас отдаться Калинину! - глаза Елены сузились в щелочки. - Всеми мыслимыми и немыслимыми способами! Отдаться, рыча от страсти и вопя от наслаждения. Если уж ты назвал меня шлюхой, так пусть это будет правдой! Какой смысл в верности и искренности, если любимый мужчина этого не ценит?
- Ты сначала определись с тем, кто именно твой любимый мужчина, - посоветовал Данилов. - И вообще, Лена, не надо слов. Если бы ты мне все сказала сама, то мне не пришлось бы собирать информацию и строить предположения…
- Но…
- И не трясись за свой начальственный авторитет - я не собирал информацию на подстанции, просто случайно услышал то, что меня заинтересовало. А вот если тебе дорог твой авторитет, то нечего крутить служебный роман на виду у всех!
- Это я кручу служебный роман?!
- Ты! Я уже давно не работаю на подстанции.
- Знаешь, Данилов, после того как я пожила с двумя мужиками, оказавшимися полными придурками, я, пожалуй, могу завести роман только с женщиной, - съязвила Елена.
- Так заводи его с кем хочешь! - заорал Данилов, теряя терпение. - Кто тебе мешает! Только скажи по-человечески! Не делай из меня дурака!
- Я из тебя пыталась умного сделать! Даже сейчас пытаюсь вправить тебе мозги, вместо того чтобы послать тебя к… на… на все четыре стороны!
Скандалы не приводят ни к чему хорошему; оба это понимали, но уже не в силах были сдерживаться.
- А когда поняла, что умного из меня не получится, быстро утешилась на стороне! - Данилов знал, что его мозги совсем не нуждаются в том, чтобы их вправляли и оттого в последнюю фразу вложил весь сарказм, на который только был способен.
- Данилов!
- Морозова! - назвал Данилов девичью фамилию Елены. - Я прекрасно знаю свою фамилию. Ты мне лучше скажи то, чего я не знаю!
- Я не могу сказать то, чего ты не знаешь, потому что ты все выдумал!
- Не выдумал, а заподозрил! И не без оснований!
Данилов раньше не понимал, почему во время семейных ссор бьют посуду. Когда-то он думал, что это такое своеобразное подстегивание отрицательных эмоций, потом решил, что битье посуды подсознательно воспринимается как разрушение семейного очага и ссорящиеся таким образом выражают свою решимость и нежелание идти на уступки. Теперь же он понял: тарелки бьют, чтобы дать выход ярости. Когда красный туман застилает глаза, лучше пусть под руку попадется чашка…
Через несколько минут скандал уменьшился до простой перебранки, так ничего и не прояснив.
- Ты - законченный идиот! - выпалила Елена и добавила для полного эффекта: - Самовлюбленный придурок!
- Хорошо, пусть будет так, - на этот раз головная боль оказала Данилову хорошую и своевременную услугу: помогла мгновенно успокоиться. Правда, голову стянул раскаленный обруч, но это казалось такой мелочью… - Я идиот и придурок. Но тем не менее я вижу, что все у нас идет наперекосяк и это меня тревожит. Ты отдаляешься от меня. Даже когда ты рядом, я чувствую, что на самом деле ты где-то далеко… Ты стала позже приходить домой по вечерам. Что я могу подумать? Что! Я!
Должен! Думать? Я же все вижу, хоть и не сразу говорю об этом. Объясни мне, что я неправ, только без общих фраз, ругательств и обвинений. Объясни по-человечески.
Сможешь? Или нет?
Повисла долгая пауза. Данилов не сводил глаз с Елены. Она сидела не шевелясь, и взгляд ее был устремлен куда-то поверх головы Владимира.
- Скажи мне, Данилов, почему ты сразу начал думать о том, что у меня появился другой мужчина? - наконец заговорила Елена. - Неужели я произвожу соответствующее впечатление? Почему бы в первую очередь тебе не подумать о том, что ты стал меняться к худшему, и от этого все у нас пошло наперекосяк?
- Я?! - чего-чего, а такой наглости Данилов от Елены не ожидал. - Это я во всем виноват?
- В какой-то степени да, - ответила Елена. - Для танго нужны двое.
- И в чем же я виноват? - саркастически поинтересовался Данилов. - Тем, что не хочу идти к психологу?
- Для начала - хотя бы вот в этом, - Елена указала глазами на бутылку. - Ты спиваешься, Данилов, спиваешься совершенно незаметно для себя. Поверь, со стороны это выглядит ужасно.
Подмена причины следствием - типичный прием демагогов.
- Да, я действительно стал больше пить, - признал Данилов. - Но не из-за пагубной склонности… стрессы заставляют.
- Данилов! Предъяви мне хотя бы одного алкаша, который способен признать, что пьет он не от горькой жизни, а оттого, что ему нравится быть пьяным! Найди такого, пожалуйста. Только ведь не найдешь, потому что таких нет!
- Ты мне не веришь? - попробовал оскорбиться Данилов.
- А ты мне? - парировала Елена.
Снова повисла пауза.
"Все не так, - сокрушенно подумал Данилов. - От такого разговора никакой пользы - одна головная боль".
- Лен, ну давай нормально все обсудим, - миролюбиво попросил Данилов - выпитая водка в определенной степени помогала гасить раздражение. - Ну нельзя же до бесконечности ходить вокруг да около. Нужна ясность, мы же взрослые люди. Хочешь остаться со мной - я буду счастлив. Хочешь, чтобы мы расстались - что ж теперь, пусть будет так. Тебе решать.
- Вот в чем камень преткновения! - взвилась Елена. - Мне решать! Мне, а не тебе и не нам! Ты страшный человек, Вова, ты не видишь своих ошибок, а видишь только мои, да и то мнимые! Так жить нельзя!
- А как можно? - показное миролюбие Данилова мгновенно улетучилось. - Поступать так, как поступаешь ты? Притворяться перед самим собой? Что я должен сделать? Не пить? Так я не буду! Ты только дай понять, что у нас с тобой все хорошо, и я всю оставшуюся жизнь ничего крепче кефира в рот не возьму!
- Ты сам-то веришь в то, что обещаешь? - губы Елены изогнулись в презрительной усмешке. - На всю оставшуюся жизнь…
- Я - верю! - заорал Данилов. - Потому что я себе верю! А тебе уже не верю! Потому что я не знаю, чего от тебя можно ждать! Вернее - знаю! Раз в десять лет ты должна отправлять меня в отставку! Так интереснее! Такая у нас с тобой сложилась традиция! Только предупреждаю: больше у тебя шансов не будет! Укажи мне сейчас на дверь - и я уйду! Но уйду навсегда!
Если Никита и проснулся от такого шума, то благоразумно не стал заходить на кухню. Слушал, наверное, и мотал на только-только пробивающийся ус. Хороший практикум по семейной жизни для вдумчивого, немного романтичного подростка.
- Оставайся, Вова, - вздохнула Елена, вставая из-за стола и тем самым прекращая выяснение отношений. - Не туда у нас с тобой зашел разговор, но сейчас продолжать его нет никакого смысла. Я и в самом деле не хочу, чтобы ты уходил, но… если бы ты сейчас ушел - убиваться бы не стала. Знаешь, само появление некоторых мыслей порой значит больше, чем их воплощение. Так что впредь никогда не ставь мне такой ультиматум - в следующий раз я обязательно укажу тебе на дверь. Спокойной ночи.
Елена ушла в ванную. "Плакать", - догадался Данилов. Ровный шум пущенной из крана воды подтвердил его догадку: если под льющейся водой мыться, ее шум не будет таким ровным.
Пора было заканчивать с ужином. Подрагивающей рукой Владимир взял стакан, но тот вдруг раскрошился в ладони. Данилову потребовалось время, чтобы понять, что от волнения он слишком сильно сжал стакан.
Стекающая с окровавленной ладони водка заодно продезинфицировала порезы. Данилов обмыл руку под холодной водой и наскоро перевязал кухонным полотенцем. Порезы были неглубокими, и кровь вот-вот должна была остановиться.
Совсем не к месту вспомнилось, что в старину алкоголиков называли диопсодами. Это слово Данилов вычитал в одном из модных нынче детективов в стиле девятнадцатого века. "Диопсод" звучало куда лучше, чем "алконавт" или "бухарик", и совсем не оскорбительно.
Глава восемнадцатая
Маски-шоу
Аспирант Алексей Сабутин сорвался во время вскрытия. В последнее время большую часть своего времени он проводил с ножом в руках или за микроскопом - набирал материал для диссертации.
Все случилось настолько внезапно, что Данилов, ассистировавший одному из больничных патологоанатомов на соседнем столе, не сразу понял: рядом происходит нечто экстраординарное.
Словоохотливый напарник Денис Алексеевич всю дорогу делился с Даниловым своими новогодними планами. Прошлый Новый год он встречал в одном из подмосковных пансионатов и теперь собирался там же отметить наступающий.
- Устал праздновать - можешь отдохнуть в номере, а то и в сауне посидеть. Красота - все в шаговой доступности. Мы так и сделали - в пятом часу попарились вполсилы, поплавали в бассейне, затем поспали немного и были как огурчики…
Данилова тема разговора не интересовала. Его собственные планы были куда скромнее и зависели от домашней обстановки. Возможно, Новый год ему придется встретить с мамой.
- Если просто закатиться в ресторан - так не оттянешься. И не отдохнешь в полном смысле этого слова…
По деньгам, конечно, ощутимо, но ведь на то и праздник, чтобы как следует его встретить! Эх, жалко, что недолго - третьего уже на работу…
Патологоанатомическое отделение нельзя надолго оставлять без врачей. Длинные праздники для кого-то оборачиваются смертью, а умерших нужно вскрывать.
Поэтому третьего января все "больничные" сотрудники начинают поочередно выходить на работу, отчаянно завидуя при этом сотрудникам кафедры, которые отдыхают до Рождества.
- Сразу после Нового года работы много бывает? - спросил Данилов для поддержания разговора.
- День на день не приходится, - врач занес скальпель над желудком. - Иногда - вообще ничего, иногда завал. Большей частью поток идет от хирургов, с экстренных операций…
Резал Денис Алексеевич хорошо: легко и непринужденно, словно играючи. Одно движение руки - и в нос
Данилову ударил ставший уже привычным кислый запах полупереваренной пищи.
У патологоанатомов обоняние не притупляется - оно приспосабливается к характеру работы. Да, запах не очень, ну так что ж; можно подумать, вид лучше…
- Грибочки, - констатировал врач, разминая в руке склизкую коричневую массу, похожую на плохо приготовленное фруктовое пюре. - Жевал их покойник хорошо, но перевариваются они долго. Кстати говоря, Владимир, если находите в желудке грибы или хотя бы заподозрите их присутствие, непременно отправляйте пробу в лабораторию. Пусть поищут токсины…
- Я понимаю.