И потом - в этом новом для меня мире играли по правилам, которые я еще не успел освоить. Традиционную вежливость, являющуюся нормой в этом обществе, я мог принять за искренний интерес. Я еще делал элементарные ошибки, но они могли мне дорого стоить. Несколько дней назад по дороге из Треллеборга в Стокгольм я попал на автостраде в жуткий туман, выехал на полосу встречного движения и чуть не погиб. Я еще не привык кататься по автострадам.
Мои мрачные размышления прервал сигнал спортивного "мерседеса". Она выпорхнула из машины и замахала руками. Легкая бирюзовая блузка и яркий розовый шарф необычайно шли к ее лицу, шли так же, как это небо, как эта старая ратуша и весь этот город со всеми его мостами и башнями.
- Привет! Ты уже придумал, как будешь меня развлекать? - спросила она.
Честно признаюсь, об этом я думал меньше всего. Перед моим внутренним взором вставали совсем другие картины, но о них сейчас лучше было помалкивать. Не услышав внятного ответа, она взяла инициативу в свои руки.
По ее предложению мы пересели из наших машин в маленький плавучий ресторанчик и целых три часа катались по живописным стокгольмским фьордам. Мы наслаждались вином, рыбными деликатесами и обществом друг друга.
Но как же быстро проходят мгновения радости… Пароходик причалил к ратуше. Ей нужно было возвращаться в семью.
Она чмокнула меня в щеку, и ее стремительный "мерседес" затерялся в уличном потоке. Перед расставанием она продиктовала мне свои условия:
- Ты должен очень постараться. Ведь ты хочешь на время занять место в моем сердце, так? А я хочу, чтобы каждый мужчина дарил мне максимум того, на что он способен. Я встретилась сегодня с тобой, потому что при знакомстве ты показался мне человеком с фантазией. И хотя сегодня ты не оправдал моих ожиданий, я даю тебе еще один шанс. Придумай для нас такое свидание, какого у меня еще не было. Если ты в следующий раз порадуешь меня чем-нибудь невероятным, я обещаю это оценить. Но учти, в этой жизни я уже кое-что видела. Встретимся в среду.
С этого момента шестеренки в моей голове начали крутиться с бешеной скоростью. И прошу понять меня правильно. Проблема была не в том, будет принадлежать мне эта красотка или не будет. Вопрос вырос до глобальных обобщений - станет ли этот сверкающий мир моим или нет? В общем: То be or not to be? если я ничего не напутал в английском.
Но чем таким особенным можно было поразить красавицу, которая видела в этой жизни все? Выручила профессия. Я подошел к нашему будущему свиданию как к постановке фильма. Прежде всего, начал искать место действия. В кино этот процесс называется выбором натуры.
Почему-то меня потянуло на морскую тематику. Возможно, по ассоциации с нашей пароходной прогулкой. Но в голову лезла всякая чушь.
Например, пригласить ее на русскую подводную лодку, которая красовалась у причала в центре Стокгольма. Во времена "холодной войны" наши бравые подводники забрались в какой-то шведский фьорд, чтобы немножко пошпионить, но сели там на мель. Был большой международный скандал. В память об этом событии уже в эпоху перестройки и всеобщего бардака шведы купили у СССР списанную дизельную подлодку и устроили из нее аттракцион. Конечно, можно было привести туда красавицу… А что дальше? Любовь в кубрике? В антисанитарных условиях? Нет, не то…
Или такой вариант. В центре Стокгольма есть парк. Там в специальном ангаре хранится старинный бриг "Васа". Лет триста назад его спустили на воду, но что-то неправильно рассчитали. Он перевернулся и затонул. Уже в двадцатом веке его подняли на поверхность, осушили, подлатали и открыли для посещений как музей. Конечно, можно было дать смотрителю денежную купюру, чтобы он оставил нас вдвоем на этом шедевре шведского судостроения. А потом?.. Любовь на холодной пушке? "Васа" была отвергнута.
Чем же еще романтическим можно было растопить сердце красавицы? Может умыкнуть ее в Лапландию? Там сейчас в разгаре полярный день, круглые сутки солнце не заходит за горизонт. Тундра цветет и пахнет. Нет. Тоже не годится… Нужно ехать на север почти тысячу километров и еще тысячу обратно. Вряд ли замужняя женщина сможет сбежать из дома так надолго.
В общем, варианты, один бредовее другого, громоздились у меня в голове, а к вечеру вторника все они рухнули и погребли под собой мою последнюю надежду на покорение Запада. Я понял, что упускаю свой шанс. Я не могу выполнить условий красавицы. И кроме ее насмешливого взгляда, мне впереди ничего не светило.
В самом отвратительном настроении я позвонил своему приятелю, чтобы в его компании залить горе пивом. Мы решили начать с "Туборга" в баре гостиницы. Именно там ко мне пришла спасительная идея. Во время очередного глотка рука со стеклянной кружкой замерла в воздухе. А все потому, что мой взгляд случайно скользнул по стойке с буклетами, которых полно в каждом отеле, и неожиданно остановился на одной картинке.
Там было изображено то, что я искал.
На следующий день я чувствовал себя как перед премьерой. А ведь так, в сущности, и было. Для фильма под названием "Покорение гордой красавицы" я написал сценарий самого романтического эпизода. Более того, я успел выбрать для него потрясающую "натуру".
Остальное было делом техники. Меня даже не огорчило, что она опоздала на полчаса.
- Тебе повезло, милый, - заявила она, подставив щеку для поцелуя, - муж улетел в Штаты на два дня. Но надеюсь, ты помнишь мои условия…
- Еще как помню… - ответил я, и мы расселись по нашим машинам.
Ее блистающий "мерседес" прилип к заднему бамперу моих помятых "жигулей". Мы вырулили на Свеавеген, проехали площадь Сергельторг и взяли нужное направление. Я специально покрутился по центру Стокгольма. Это входило в мой план. Ее нужно было сбить с толку. Тем более что место действия находилось совсем недалеко.
Мы поднялись на горку и остановились в старом парке возле стоящего особняком обшарпанного желтого здания.
Она вышла из машины и с удивлением посмотрела вокруг. Я взял ее под руку и повел к подъезду, над козырьком которого красовалась надпись: "HOTEL".
Она покрутила пальцем у виска:
- Ты что, решил поразить меня дешевым отелем? Видно, я переоценила твою фантазию.
- Дорогая, - ответил я, - прошу тебя в ближайшие десять минут не задавать никаких вопросов. А потом ты сама примешь любое решение. Договорились?
- Обещаю, - озорно сверкнула глазами она.
Дверь распахнулась. Портье из-за маленькой стойки приветствовал нас, проверил резервацию, улыбнулся и дернул за шнур. Зазвонил колокольчик, и возле стойки появились два мрачных типа в фуражках, синей форме и с резиновыми дубинками в руках. Они принялись устрашающе кричать, схватили каждого из нас за пальцы и, обмакнув их в красную краску, сняли отпечатки.
Потом повели вниз по лестнице через какие-то мрачные кирпичные коридоры, освещенные тусклыми лампами. Это было сделано так быстро, что мы не успели опомниться. Стоило нам замешкаться на каком-нибудь повороте, надсмотрщики начинали орать на нас благим матом и оглушительно шлепать по стенам своими дубинками. То же самое происходило, когда моя подруга пыталась у них что-то спросить.
Нас вывели к винтовой лестнице и погнали на третий этаж. Там приказали остановиться возле одной из многочисленных дверей. Потом втолкнули в тесную комнату. Прокричав что-то угрожающее, люди в синем заперли дверь снаружи, оставив нас наедине.
- Что все это значит? - закричала на меня возмущенная красавица.
- Сам не знаю, - попытался я свалять дурака.
Но она была близка к истерике. Пришлось во всем признаться. Я пригласил ее на чисто шведский аттракцион.
Тут нужно понять, что такое Швеция. Что это за королевство победившего социализма с высочайшим уровнем жизни. Рождаясь на этой земле, каждый швед уже знает, на каком кладбище его похоронят. Жизнь здесь сытая, размеренная, но пресная.
Поэтому, когда власти закрыли старую тюрьму в центре города, какой-то предприимчивый тип выкупил ее и превратил в оригинальный отель. Теперь любой швед мог получить незабываемое удовольствие - провести целый день за решеткой и испытать на себе все прелести тюремного режима. От добровольных узников не было отбоя.
Подозреваю, что моим соотечественникам это трудно понять. Но когда я случайно увидел рекламу этой "тюрьмы", то понял, что лучшего места для нашего свидания не придумать.
Так мы оказались в настоящей камере с двухъярусными нарами и зарешеченным окном. Я сообщил своей сокамернице, что нас выпустят отсюда только через сутки. Красавица была в ярости. Она принялась барабанить в железную дверь, но никто не откликнулся.
Я приуныл. Ведь ее настроение никак не располагало к нежности, и кораблю моей мечты была уготована участь невезучей "Васы".
Но меня спасло чудо. Оно возникло в виде бумажного листочка в рамочке, висевшего на внутренней стороне двери. Он попался ей на глаза, и когда моя подруга прочитала его содержание, то забыла о своей ярости и принялась хохотать. С женщинами такое бывает.
- Ты знаешь, что тут написано? - сквозь смех спросила она.
- Откуда? Там же по-шведски…
Она принялась переводить, и теперь уже мы смеялись вместе. Это было меню местного тюремного ресторана. В вольном переводе на русский оно звучит так:
1. "Баланда рыбная" (французский суп буйабес).
2. "Колючая проволока" (морские ежи с икрой).
3. "Тараканы тюремные" (лангусты) и т. д. и т. п.
- Ну и насмешил ты меня, - примирительно сказала красавица, и я получил в награду первый поцелуй.
О втором, третьем и последующих рассказывать не в моих правилах. Скажу только - все тюремное меню было продегустировано по полной программе, включая и мое любимое шабли. Еду нам подавали через "намордник" в двери. Перед сном мы мылись в тесном душе. А вместо пижам облачились в полосатые тюремные робы. Мою прекрасную подругу все это страшно веселило. Мы продлили пребывание в нашей тюрьме еще на одни сутки.
Но ничто не вечно под луной, как говорил поэт. Счастью пришел конец. Срок заключения закончился, и нас выпустили на свободу. Что добавить еще? Прощальный поцелуй на автомобильной парковке возле тюрьмы был самым нежным.
И я понял – этот мир теперь мой. Да и в зубрежке английского появился какой-то смысл.
– Кстати, - сказал Пьер, - русские в Европе - это очень интересующая меня тема. - Да, о том, как ухитряются наши соотечественники устраиваться за границей, можно слагать поэмы.
Воровка
В Стокгольме я познакомился еще с одной симпатичной гражданкой, которую звали Света. В России она путанила. Там, в Москве, на боевом посту она нашла своего будущего мужа - шведского бизнесмена. Дело было так. Швед снял ее возле "Интуриста" на одну ночь. Заплатил "мамке" сто долларов и увез к себе на квартиру. Клиент Свете понравился, и она подошла к своим обязанностям не формально, а с душой. Это так потрясло шведа, что на следующее утро он, уходя на работу, не отправил ее с утра на все четыре стороны, а решил оставить еще на одну ночь.
Света проснулась в постели одна. Позавтракала, подергала бронированную дверь, поняла, что ее взяли в плен, и вышла на балкон. Окна квартиры шведа выходили как раз на двор резиденции какого-то посла. Там в саду шел большой прием по случаю национального праздника. Света хорошо видела всех гостей, но это только усугубляло ощущение, что она чужая на этом празднике жизни. Свете захотелось плакать, и как-то само собой она стала писать стихи в записной книжке. Получились такие строчки:
Неизвестность и ночь - две подруги мои,
Подворотни, подъезды укроют меня,
Запах денег и боли. И где-то любви…
Тело, душу я медленно плавлю дотла.
Как у кошки бездомной мой слух обострен.
Кто сегодня захочет тепла моего?
Запах денег неужто настолько силен?
Даже запах любви не осилит его…
За этим занятием ее застал швед. Он был потрясен. На работе он внезапно подумал, что совершил страшную ошибку, оставив Свету в своей квартире, что проститутка, конечно, обворует его и как-нибудь улизнет из дома. Он бросил все дела и помчался домой, но вместо обворованного жилища обнаружил на балконе прекрасную юную славянку, сочиняющую лирический шедевр.
Сердце скандинава было разбито. Он женился на Светке и увез ее в Стокгольм. Там она родила от него ребенка. И, проштудировав с адвокатом шведские законы, кинула своего суженого. Выбила из него при этом двухкомнатную квартиру и что-то типа алиментов. Но этого ей показалось мало.
Светка без всякого зазрения совести объявила себя алкоголичкой, хотя на самом деле капли в рот не брала. Алкоголя, я имею в виду. Этот трюк давал ей дополнительную социальную помощь. Кроме того, она получала государственное и муниципальное пособие на ребенка, а также на престарелую мать, которую вывезла в Стокгольм из Вологодской области.
На круг, по российским понятиям, выходило вполне прилично, особенно если учесть, что ее квартиру, медицинскую страховку, коммунальные услуги и телефон оплачивали службы социальной помощи.
Света жила по принципу: "Дают - бери, бьют - беги". Компаньонкой она была просто замечательной. Страшно любила танцевать. Вместе мы обошли все местные дискотеки и клубы.
Иногда она просила меня отвезти ее куда-нибудь на машине. Купить машину она могла и сама, но не делала этого, чтобы не разрушать образа несчастной, малоимущей и одинокой женщины.
Однажды Света попросила подвезти ее в Уппсалу в химчистку. Зачем тащиться в химчистку в такую даль, когда в Стокгольме их полно на каждом углу, мне как-то в голову не пришло спросить. Но в Уппсале я никогда не был и подумал: "Это повод туда съездить, бросить взгляд".
В этот городок мы приехали под вечер.
Припарковали машину у торгового центра. Света пошла в химчистку, а я остался в кафе. И тут вспомнил, что вскоре у сестры, в доме которой я остановился, грядет день рождения и хорошо бы купить ей какой-то памятный подарок.
Когда Света вернулась, я попросил ее сопроводить меня в ювелирную лавку и поработать переводчицей. Она с радостью согласилась.
Лавка нашлась тут же, в торговом центре. Там меня заинтересовал маленький кулончик, выставленный в витрине. С помощью Светы я объяснил хозяину, обстоятельному шведу ювелиру, что мне нужно. На витрине он ничего не стал трогать, а, покопавшись, достал с верхней полки почти такой же кулончик. Но Светка забраковала его, и швед, кряхтя, стал искать в другом месте. Но и новый кулон ей не понравился. Она гоняла шведа по полкам, приговаривая:
- Покупатель всегда прав!
За время поисков Света перемерила половину вещей в этом магазине: цепочки, кольца, браслеты. Это доставляло ей удовольствие. Наконец нужный кулон был куплен, и мы пошли к машине.
- Быстрей, быстрей, - торопила Светка.
- Куда мы спешим? - спросил я. - Давай пройдемся по городу.
- Нет. В Стокгольм, срочно!
- Зачем?
- Потом объясню.
Мы вырулили на автостраду и помчались к столице. Когда проехали аэропорт Арланда, Света неожиданно заверещала:
- Ой-ой, заверни на этот паркинг…
- Но ты же спешишь в Стокгольм?
- Ничего подобного.
- Сама говорила.
- Раньше спешила, а теперь не спешу, - загадочно произнесла Света и повернулась ко мне: - А ты удачливый.
- С чего ты взяла?
- А вот с этого… - Светка раскрыла ладошку, на которой лежала золотая цепочка.
- То есть? - не понял я, останавливая машину.
И тут до меня дошло, что она только что обокрала этот магазин, а я был у нее прикрытием.
- Ах ты, скотина!.. - воскликнул я.
- Тише-тише, - зашептала Светка, - продадим, половина твоя…
- Я тебя сейчас прибью. Ведь если бы тебя поймали, я бы пошел как соучастник.
- Но ведь не поймали!
- Отдай сюда, дрянь.
- Возьми.
- Это все?
- Все, клянусь!
- Грош цена твоим клятвам! Я тебя сейчас в полицию сдам!
- Сдавай! - перешла в наступление Светка. - Сдавай, а пока я буду в тюрьме чалиться, ты будешь моего ребенка и больную маму кормить.
"Ну и твари же эти бабы, - подумал я, - умеют брать на жалость". И завел машину.
- Ты куда? - перепугалась Света.
- В аэропорт.
- Зачем?
- Так нужно.
- Скажи зачем, или я из машины выпрыгну и насмерть разобьюсь, - завизжала она.
- Туда тебе и дорога! - сказал я, и это, как ни странно, ее успокоило.
Она стала меня слушаться. Безропотно вышла из машины, потом мы зашли на почту в аэровокзале. На купленный мной конверт она переписала с визитки, наклеенной на коробочке с кулоном, адрес ювелирного магазина в Уппсале и снова принялась причитать:
- Нельзя этого делать! Больше фарта не будет. Возьми все себе!
Но украденная Светкой цепочка просто жгла мне руки. Я вложил ее в конверт и бросил его в почтовый ящик.
До Стокгольма мы ехали молча.
Больше Светке я никогда не звонил.
– А с другими русскими ты там общался ? - Конечно. Даже встретил мосфильмовских коллег-киношников. Мы тогда хорошо погуляли…
Праздник святой люсии
Съемочная группа фильма "Путана" приехала в Стокгольм на выбор натуры. Дневное время кинематографисты посвящали осмотру мест будущих съемок, а несколько вечеров нам удалось провести вместе. Однажды мы устроили чудную вечеринку на вилле моего шведского приятеля - там режиссер "Путаны" целый вечер играл на гитаре и аккордеоне и пел свои песни. В другой раз я показал мосфильмовцам свою любимую пивнушку, где работала барменшей умопомрачительной красоты цыганка. Под влиянием ее чар мы так набрались пива, что я еле довез ребят до их отеля. На прощание сговорились, что завтра в полдень я зайду за ними.
Как и было договорено, на следующий день ровно в двенадцать в холле маленького отеля меня поджидала, расположившись в креслах, вся съемочная группа. За исключением автора сценария, знаменитого писателя и веселого человека. В свое время он эмигрировал в Германию, прожил там несколько лет, поднабрался немецких привычек, в том числе и пунктуальности. Так что сегодняшнее его поведение всех несколько удивило, тем более что портье подтвердил - ровно в девять часов его разбудили.
Мы отправили администратора группы к нему в номер посмотреть, не случилось ли чего. Через полчаса появился сам писатель. Он выглядел несколько странно. Взгляд его был рассеянным, губы растягивались в блуждающей улыбке. Он смотрел как бы сквозь нас и отвечал на вопросы невпопад.
- Ребята! - сказал он. - Сегодня утром я умер.
Все замерли, потрясенные этой вестью.
- Что ты несешь, Володя? - воскликнул я, как самый непробиваемый. - Для покойника ты выглядишь слишком хорошо.
- Нет, правда! - тихо произнес писатель, блаженно улыбаясь, - Сегодня меня посетил ангел небесный.
Тут даже я не мог найти слов. Как-то не вязалась вся эта мистика с образом циника, гурмана и любителя еврейских анекдотов, каким я его знал.
А он продолжал: