- …и кофе должен быть готов за секунду до выноса из кухни! - Он вытащил из шкафа голубую полотняную рубашку, скользнул в нее, заправил в джинсы и застегнул ширинку. - Да, правильно, я мистер Апотик.
Он повесил трубку и усмехнулся: удается ему эквилибристика! Апотик - по-гречески тьма, а Тьма - единственное доступное ему имя. Ибо Тьма так тесно держит свои частицы, что не позволяет им иметь собственного имени. Доставая из-под кровати парусиновые туфли, он осмотрел кожаные, в которых был вчера.
Оказалось, на кожу кровь не попала. Немного странно, потому что ее было порядочно. В огромном городе нетрудно было найти девушку, которая разрешила себя "подцепить", и когда деньги перешли из рук в руки, никакие стоны, крики и шепот "нет!" не могли отменить договор. И поскольку он ее "подцепил" по взаимному согласию, нежелательного нарушения баланса между Светом и Тьмой не случилось. А раз весы не сдвинулись, то он и не привлек к себе внимания, что могло бы осложнить выполнение задачи. Свободный от рамок ритуала, - вчерашняя ночь была только для собственного удовольствия, - он дал волю воображению и прекрасно провел время.
Прибывший почти тотчас же завтрак был превосходен. Он смаковал ломтики яичницы с колбасой, запеченной с грибами, чесноком и имбирем, и запивал таким свежим соком, словно тот еще был в апельсине, когда его выносили из кухни.
- Хозяин!
По каштановой ножке стола вползла похожая на человека фигурка шести дюймов ростом и остановилась у кофейника.
- Хозяин! Адепт Света проник сквозь барьер!
- Да, я знаю. - Названный хозяином обсасывал пальцы, слизывая остатки масла и крошки булочки. - Ты думал, я не замечу такого разбаланса?
- Нет, Хозяин, но… - Человечек поднял согнутые руки, будто собираясь ими всплеснуть.
- Но? - В голосе прозвучала угроза.
- Но моя роль - извещать тебя, Хозяин. Я ведь твои глаза и уши.
- Тогда смотри, слушай, делай что-нибудь полезное и узнай, как сюда пробрался этот Адепт. - Хозяин налил себе кофе, добавил щедрую порцию сливок и сахара, отпил половину и лишь тогда заговорил снова. В это время маленькая тень дрожала и ежилась. - Узнай сегодня же, кто обеспечил проход этому Адепту и что они знают, а заодно посмотри, можно ли их использовать в ритуале.
- Слушаюсь, Хозяин. Но…
- Опять "но"?
Тень задергалась и завопила не своим голосом:
- Нет, Хозяин! Нет "но"!
Тень исчезла. Хозяин вздохнул и потянулся. Никуда не годятся эти мелкие кусочки Тьмы, не стоят даже того, чтобы их давить.
Взгляд его упал на утреннюю газету и задержался на заголовке: "Сойки" против "Тигров" - решающая схватка на пути к финалу!"
- Бейсбол, - протянул он, пробегая статью. - Это-то мне и нужно. Солнечный день на стадионе. Толпы народу, дух состязания…
На секунду ему захотелось, чтобы открытие было отложено на пару дней: на следующей неделе в городе будут "Янки".
- Ладно уж, - он бросил газету на пол, - нельзя же взять все сразу.
Он сунул ключ от номера в карман, к бумажнику, и направился к двери. Открыв ее толчком, он чуть не сбил горничную, которая тащила охапку полотенец.
- Дежурн… - Она опустила занесенную для стука в дверь руку и посмотрела на него расширенными от похоти глазами. Она была очень молоденькая и очень хорошенькая, и он грубо брал ее по утрам первые три дня, - доводя до экстаза, когда уже неразличимы боль и наслаждение.
Сегодня он только взглянул на нее с отвращением и прошел мимо, оттолкнув с дороги.
Услышав ее плач и ощутив жар ее стыда, он перешел на танцующий шаг. День начинался прекрасно.
- Что у тебя там, Стив? - Констебль Патон вылезла из патрульной машины и хлопнула дверцей. У нее за спиной Джек сделал то же самое. Их смена закончилась, и они направлялись обратно к участку, когда прозвучал вызов. Пришлось повернуть к автостоянке возле супермаркета - проверить, не нужна ли их помощь. Паттон увидела, что констебль Стив Стирлинг, ветеран, прослуживший в полиции многие годы и пользующийся репутацией человека, которого ничем уже невозможно потрясти, непривычно бледен. Его напарницу, новичка в полиции, отработавшую всего пару недель, по всей видимости, только что вырвало, и это вот-вот должно было повториться.
- На помойке, - коротко бросил Стив, свирепо глядя на собирающуюся толпу.
Паттон, поморщившись, повернулась в сторону помойки и набрала побольше воздуха, еще не глядя. Смрад стоял такой, что от одного этого могло вытошнить напарницу Стива. Поверх кучи обычного гниющего бакалейного мусора было размазано нечто из ассортимента мясной лавки: отбивные, ребра, бифштексы - и все покрыто толстым слоем мух. И тут до нее дошло, что один из бифштексов - человеческое лицо.
Стиснув зубы, Паттон бросилась обратно на тротуар, благодаря Бога и всех святых, что последний раз ела несколько часов назад. Подошел Джек, и она схватила его за руку.
- Не ходи!
Это не их вызов, и он не обязан смотреть. Он посмотрел на нее, прочел в ее глазах ужас от увиденного, кивнул и отвернулся.
- Ничего себе денек начинается!
К ней присоединился Стив, и они вместе смотрели, как подъезжают еще три автомобиля, один из них с полицейским фотографом.
- А ведь ты могла бы уже сидеть на станции с чашечкой кофе. Жалеешь, что свернула?
- Да, - сказала она. И что-либо к этому добавлять не имело смысла.
- Хорошо, давайте посмотрим, правильно ли я поняла. - Дару протерла глаза и приняла поданную ей чашку чая. - В следующую пятницу, в Иванову ночь, Адепт Тьмы собирается открыть врата между этим миром и Тьмой. Вы, - она наклонила голову в сторону Эвана, - призваны его остановить. Вы двое, - она показала на Роланда и Ребекку, - собираетесь в этом помочь.
- Таков сухой остаток, - согласился Роланд.
- Отлично. Считайте, что я в вашей команде.
- Как?
Дару отпила глоток и произнесла кратко и отчетливо:
- Я тоже собираюсь помочь.
- То есть вы нам верите? - Роланд изумленно уставился на нее. Остаток ночи ушел на рассказ, и теперь, при свете дня, он сам в это не верил.
- Я верю собственным глазам, - раздраженно ответила Дару и жестом показала одновременно на Эвана и на черный нож. - Вы что, Шерлока Холмса не читали?
- А?
Суровый недосып плюс американские горки, на которые его швыряло при каждом взгляде Эвана ("Да ты продолжай себе твердить, что это чисто религиозное чувство!"), совсем лишили Роланда способности соображать.
- Когда вы исключите невозможное, то, что останется, и будет ответом, как бы невероятно оно ни выглядело. Если Эван существует, а это так… - Эван полыхнул на нее улыбкой через плечо и вновь увлекся игрой света на занавесе, - …и если я верю в то, что он собой представляет, а я верю… - тут даже беглого взгляда на Адепта было достаточно, чтобы заметить сияние славы, - …значит, и все остальное - тоже правда. А если наш мир может быть поглощен Тьмой, - и тут ее губы сжались в ниточку, - я не собираюсь сидеть сложа руки и ждать, пока это случится.
"Это точно, - подумал Роланд, - могу поспорить, что такого за тобой не водится". Дару, как куратор Столичной Социальной Службы, каждый день сражалась с Тьмой на переднем крае.
- Ребекка, деточка, - Дару обернулась и попыталась заглянуть в кухню, - что ты там делаешь?
Ребекка высунула голову в гостиную.
- Завтрак. - При свете дня оказалось, что она в старых шароварах и желтом свитере с оторванными рукавами. - У меня там омлет, потому что немножко молока осталось, и колбаса оттаивает в кастрюле. Я разморозила весь пакет, а не три кусочка для себя. И еще тосты я делаю.
- Все сразу? - усомнилась Дару.
- Почти всю работу делает плита, - серьезно объяснила Ребекка. - И тостер.
- А джем у тебя есть? - спросил Роланд. Он бродил по комнате и как раз сейчас оказался около кухни.
- За кетчупом стоит. Персиковый. - Ребекка высунулась дальше в комнату и подала ему баночку и консервный нож. - Можешь пока Тома покормить.
Роланд подбросил баночку на ладони, вздохнул и посмотрел на кота.
Том, отлично зная, что означает банка такого размера вместе с консервным ножом, спрыгнул с дивана и стал плести кружева у ног Роланда. С большим достоинством, с предвкушением и лишь с самой малой долей нетерпения.
- Ну ладно. - Роланд отошел, поставив банку на стол. - Но я хочу внести ясность, - сказал он в сторону кухни, - это я делаю для тебя, а не для него.
- Тому все равно, лишь бы ты открыл банку.
Направляя вниз лезвие консервного ножа, Роланд обратился к Дару:
- Почему вы разрешаете ей выбрасывать деньги на такую ерунду?
Дару приподняла бровь.
- Вы предпочитаете другой сорт? - спросила она с нотками сарказма в голосе.
- Ладно, проехали.
Он вскрыл банку и невольно сморщился от запаха, затем поставил ее на пол. Том понюхал, осторожно попробовал, одобрил и начал есть. Дару глянула на Роланда, как ему показалось, с улыбкой превосходства и направилась в ванную. Чувствуя себя в меньшинстве, Роланд достал гитару и для успокоения начал перекладывать на музыку игру света и теней вокруг силуэта стоящего у окна Эвана.
- Столько боли, - почти неслышно сказал Адепт, глядя на ползущего по стеклу муравья, держащего в челюстях мелкое насекомое. Он набрал в легкие воздуха, ощутив запах бетона, асфальта и стали, вкус скорби, ненависти и боли, и вздохнул. Так много материала найдет здесь Тьма. Но его согрело солнце, а дуновение ветра донесло детский смех, и он не смог бы, да и не захотел, отринуть надежду.
Роланд видел, как согнулись плечи Эвана, и добавил в мелодию немножко грусти, а когда они распрямились - сменил и ритм, и тональность. Он умел чувствовать публику - талант, отточенный годами на улице: там даже взглядом можно отогнать платящего слушателя и надо учиться смотреть краем глаза.
Дару стояла возле дивана, переводя глаза с Роланда на Эвана и обратно.
Под тяжестью ее взгляда Роланд перестал играть и повернулся к ней.
- Твою музыку просто видно было, - сказала она с удивлением в голосе. - Как зеркало из звука… Я видела…
Роланд покраснел от смущения и потупился, поигрывая медиатором.
- Завтрак!
Ребекка вынесла из кухни полное блюдо, и Роланд, воспользовавшись моментом, подскочил к ней, чтобы взять его. С похвалой он мог справляться, лишь когда она выражалась наличными. Только похвала от Ребекки была исключением, хотя он и не понимал почему.
Созерцание завтракающего ангела отвлекло Дару и Роланда от собственных тарелок, потому что Эван наслаждался не только вкусом, но и запахом, и эмоциями, превращая процесс поглощения яичницы с ветчиной в чувственный опыт.
- А там, откуда ты пришел, разве не едят? - спросила Ребекка, когда Эван коснулся тоста, исследовал слой маргарина и облизал кончики пальцев.
- Конечно, едят. - Он откусил кусок залитой яйцом колбасы, испытывая удовольствие от множества вкусовых ощущений. - Но это - новое. А каждая грань новизны должна быть исследована и превращена в источник наслаждения.
- Я тоже так думаю, - кивнула Ребекка.
Дару попыталась скрыть улыбку, вспомнив, как впервые угостила Ребекку пиццей и девушка ткнулась рукой в расплавленный сыр, а потом минут пять изучала, как он умеет вытягиваться.
"У нее куда приятнее лицо, когда она улыбается, - подумал Роланд, устроившись там, где ему одинаково хорошо было видно и Дару, и Эвана. - Не так похожа на ястреба".
Роланд только теперь понял, что означает слово "поражает". Не красивая, не привлекательная - а именно поражающая внешность была у Дару. Темно-золотая кожа, черные глаза - такие, что радужка сливалась со зрачком, высокий лоб, гордый изгиб носа, рельефный подбородок, и все это в ореоле густых волос цвета черного дерева. Не то чтобы холодна, но сурова. Он подумал, что стоит попробовать флейту - если он вообще доберется до дома, - потому что для его гитары музыка Дару звучала слишком высоко.
- Вы мне хотите что-то сказать? - внезапно и резко спросила Дару, заметив его пристальное внимание.
"И стерва к тому же, - добавил Роланд к мысленной характеристике Дару. - Сурова и стервозна".
Он заметил, как усмехнулся за завесой светлых волос Адепт, и уже в который раз задался вопросом, сколько из его мыслей тот читает.
- Вроде бы ничего. - Он поднялся и начал складывать пустые тарелки. - Сегодня опять намечается жаркий денек.
- Ага, - вздохнул Эван, и улыбка его исчезла. Он легко встал и вернулся к своему месту у окна. - А когда так жарко, и свет слепит, и воздух тяжел и горяч, как пелена расплавленного стекла, лопается людское терпение, и даже хорошие люди могут оказаться на грани - или за гранью.
- Так ты думаешь, это его работа? - спросил Роланд, перекрывая шум наполняемой раковины.
- Да, - не оборачиваясь ответил Эван.
- Но сейчас лето, - возразил Роланд. - Хоть Канаду и называют Великим Белым Севером, но летом тут жарко.
- Не так, - задумчиво заметила Дару. - Не так жарко, и не так долго. И не в июне. Неделю-другую в августе - это бывает.
- И что ты будешь с этим делать? - спросила Ребекка, возвращая разговор на деловую почву.
- Я уже делаю, Леди.
Дару повела бровью, впервые услышав, как Эван титулует Ребекку.
- Там, на юго-западе, собрались дождевые тучи, и я их уговариваю двинуться в нашу сторону. Через два дня в городе будет легче.
- А почему не раньше? - поинтересовался Роланд, подавая Ребекке стопку чистых тарелок.
Эван развел руками, браслеты тихо зазвенели.
- Дождь путешествует как хочет. Передвинь его слишком быстро - он развеется. Слишком медленно - и ему станет скучно, он прольется.
- Дождю станет скучно?
- Простое слово, обозначающее сложное… - Он дернул светлую прядь своих волос, подыскивая слово.
- Сложную вещь? - предположила Ребекка.
- Да, сложную вещь.
Они обменялись довольными взглядами, и Роланд почувствовал за этим еще что-то.
- Есть, кроме сказанного, какие-то вещи, которые мне хотелось бы понять. - Дару заходила по комнате взад и вперед.
"Вступай в клуб", - подумал Роланд, устраивая Терпеливую у себя на коленях. Последний раз он был в чем-то уверен и что-то понимал до того мгновения, как из-за угла показалась Ребекка.
- Ты пришел, потому что тебя призвала Ребекка, так?
- Для этого и Роланд много сделал, но, в общем, верно.
- Ладно, а он как сюда попал?
Молчание, наступившее в ожидании ответа Эвана, нарушал только легкий шелест кошачьего языка - Том вылизывал черные полоски хвоста.
- Есть две возможности, - произнес наконец Эван. - Либо в этом мире мужчина или женщина совершили зло, призвав при этом Тьму…
- Черные свечи, пентаграммы и человеческие жертвы, - тихо сказал Роланд, и Терпеливая ответила ему аккордом.
- Да, - подтвердил Эван, - так когда-то призывали Тьму. Но на этот раз, я думаю, она проникла сюда по собственной инициативе, воспользовавшись ослаблением барьеров в Иванову ночь. Хотя в определенном смысле его тоже призвали… В этом мире много тьмы, и она взывает к Тьме за барьером. Постепенно барьер слабеет и пропускает кусочек Тьмы. Обычно этот кусочек столь мал, что не имеет тела и либо рассеивается, оставляя на своем пути плохое настроение, либо находит "хозяина" - человека, в которого вселяется, и тогда он может создать себе постоянное обиталище. И такие сгустки Тьмы способны прожить долго, даже если против них и выступит немного Света.
Он наполнил солнечным светом сложенную чашечкой ладонь и рассыпал его по пальцам тонкой филигранью.
- Конечно, подобным же образом призывают в ваш мир и Свет. Иногда происходит такое деяние Тьмы или Света, на которое могут ответить и создания побольше: гоблины и кикиморы, единороги и фавны. Чтобы прошел Адепт, Тьме пришлось ждать до тех пор, пока призыв не стал почти непреодолимым. И она ждала, собрав все силы для единой цели.
Он снова вздохнул.
- К счастью, она это делает редко - самодисциплина не принадлежит к числу сильных ее сторон. Когда пришло время, она двинулась, протиснув такой большой кусок самой себя, чтобы можно было открыть врата для остального. Не думаю, что протискивание сквозь барьер было приятным.
- Ты будто сочувствуешь ему, - поморщилась Дару.
- Я сострадаю любому, кто испытывает боль, - ответил Эван без тени оправдания в голосе. - Даже ему. Но это не помешает мне его уничтожить.
- Не понимаю, что значит - "протолкнуть сквозь барьер кусок себя"? - Роланд крутил эту фразу так и сяк, но смысла не видел.
- Есть только одна Тьма и только один Свет. И он - частица Тьмы, как я - частица Света. И если Тьма держит свои фрагменты вместе, не доверяя им, то Свет не желает, чтобы хоть что-то было его частицей против воли.
- Что любишь - отпусти. Если вернется - оно твое. Если нет - никогда твоим не было.
Все повернулись к Ребекке, и она вспыхнула.
- Это я на футболке прочла, - объяснила она, закусив нижнюю губу и боясь, что сказала что-то не так.
Эван отбросил волосы от лица, и в глазах его вспыхнули искры.
- Но это точно то, что я сказал!
- Правда?
- Точно то, - повторил он.
Довольная, Ребекка кивнула.
- Я так и думала.
Дару пожала ей руку и снова повернулась к Эвану.
- У тебя хватит сил его победить?
- Один на один, он и я? - Эван пожал плечами, но искра в глазах потухла. - Для поддержания равновесия мы обладаем равной мощью, но Тьма невыдержанна и расходует силы просто для забавы.
Дару вздохнула.
- Вопрос был - да или нет, а в твоем ответе - ни того, ни другого.
- Ну ладно, - усмехнулся он. - Ответ: возможно. Но сначала его надо найти.
- А ты не мог бы просто, ну, я не знаю, - Роланд прошелся по басовой струне, - произнести заклинание и узнать, где он?
- Нельзя. Если он не нарушит равновесия, я должен буду искать его точно так же, как искал бы любого другого смертного.
- Меньше, чем за неделю?
- Да.
- А ты знаешь, как он выглядит?
- Я узнаю его, если увижу.
Теперь настал черед Роланда вздохнуть.
- А ты знаешь, какой это большой город? И сколько в нем людей?
- Знаю, - ответил Эван. - Но мне помогают.
Роланд и Дару обменялись взглядом, в котором впервые с момента их знакомства мелькнуло полное взаимопонимание.
- А еще, - продолжал Эван, игнорируя выражение недоверия на лицах Роланда и Дару, - мы должны узнать, где он хочет открыть врата…
- А ты можешь назвать какие-нибудь параметры их местонахождения? - перебила Дару.
- Да.
Она облегченно вздохнула.
- Обширное открытое пространство, где земля не загромождена бетоном и сталью.
- Парк! - подпрыгнув от возбуждения, предположила Ребекка.
- Да ты знаешь, сколько в этом городе парков? - возразил Роланд.
- Знаю.
Голос Ребекки был настолько серьезен, что Роланду больше ничего не оставалось, как только поверить, что она действительно знает, сколько в городе парков.
- Нам нужна карта. - Дару встала и оправила складки сари. - У меня в машине есть. Сейчас принесу.