ГЛАВА ВТОРАЯ
Сила, ученик Иисуса Христа, свидетель распятия Его, служитель Господа и Спасителя воскресшего, Иисуса Христа, домашним Феофила. Благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа.
В первый раз услышал я имя Иисуса в Храме в Иерусалиме. Слухи о лжепророках и самозваных мессиях были обычны в те дни, и нередко священники призывались их расследовать. Незадолго до этих событий, некий Февда объявил себя Помазанником Божьим. Он собрал четыреста учеников, но впоследствии был убит римлянами, а остальные рассеялись. После него, во время переписи, восстал Иуда Галилеянин. Вскоре и он погиб, и слушатели его рассыпались. Отец мой предостерегал меня от людей, что растут, как дикие плевелы среди пшеницы: "Сын мой, уповай на Закон Моисеев. В нем светильник ноге твоей и свет стезе твоей".
Явился Иоанн Креститель, и толпы народа стали стекаться к нему на реку Иордан, крестясь в покаяние во грехах. Священники пошли расспросить его. По возвращении их мне случилось ненароком подслушать злые речи в уединенном месте храма.
- Это лжепророк, он пришел из пустыни и ест саранчу и дикий мед.
- Этот человек - безумец!
- Он носит одежду из верблюжьего волоса и кожаный пояс!
- Он посмел назвать нас порождениями ехидны! Змеиным отродьем!
- Безумец он или нет, но народ его слушает. И он говорил против нас во всеуслышанье, вопрошая, кто надоумил нас бежать от грядущего Божьего гнева. С ним нужно что–то делать!
И сделали, только не священники. Иоанн обличал царя Ирода за прелюбодеяние с Иродиадой, женой брата его Филиппа. Ирод взял его и заключил в темницу в своем дворце. Иродиада же устроила пиршество по случаю дня рождения царя и, воспользовавшись помощью своей дочери, побудила Ирода дать опрометчивую клятву: он обещал девице все, чего ни попросит, если та будет танцевать перед гостями. Ловушка захлопнулась. Девица потребовала подать ей голову Иоанна Крестителя на блюде и с великой радостью преподнесла страшный дар своей коварной матери.
Те, кто почитали Иоанна Крестителя Мессией, опечалились о смерти его и утратили надежду. Иные же говорили, что сам Иоанн указал на Иисуса из Назарета, и последовали этому Учителю. А кто–то, подобно мне, с осторожностью ожидал, что будет дальше. Иудеи все жили упованием на приход Мессии. Мы жаждали видеть, как падут оковы Рима, и притеснители будут изгнаны с земли, которую Бог дал праотцам нашим. Мы желали, чтобы народ наш снова возвеличился, как во дни царя Давида и сына его, царя Соломона.
Иные, похоронив надежду вместе с очередным лжемессией, воскрешали ее в тот же час, как на горизонте появится новый претендент. Надежда бывает подобна жестокому тюремщику!
В Иудее насчитывалось немало раввинов–учителей, и каждый из них имел учеников, преданных его учению. Одни собирались в галереях Храма, другие - в отдаленных синагогах. Прочие переходили из города в город, собирая учеников отовсюду. Обычным делом было видеть группу юношей, следовавших по пятам за своим учителем, ловя каждое его слово.
Я же полагал, что нет мудрее моего отца, который внушил мне всегда помнить и исполнять Закон. Думалось мне, что в Законе спасение, и что, исполняя заповеди и исправно жертвуя, я умножаю Божье благоволение. Потому я часто являлся в Храм с десятинами и приношениями. Закон и услаждал мою жизнь, и в то же время отравлял ее. Я исправно молился и постился. Соблюдал заповеди. И все же ощущал, что хожу по краю обрыва. Стоит раз оступиться, и я соскользну в пропасть греха и погибну навечно. Мне хотелось обрести уверенность.
По крайней мере, так мне казалось.
Слухи о Назарянине звучали все настойчивее и множились не по дням, а по часам.
- Иисус из Назарета отверз очи слепому!
- В Капернауме по слову его встал на ноги разбитый параличом!
- Он изгоняет бесов!
Были даже такие, кто утверждал, что Иисус воскресил из мертвых сына одной вдовы.
Главные священники, те, что ходили смотреть на Иоанна Крестителя, собрались на совет у первосвященника Каиафы. Мой отец, бывший давним другом семейства Анны, впоследствии рассказывал мне, как разгневались они, когда кто–то спросил, может ли статься, что Иисус Назарянин и есть Мессия.
- Мессия будет сын Давидов, рожденный в Вифлееме, а не какой–то жалкий плотник из Назарета, который ест вместе с мытарями и блудницами!
Ни им, ни мне в то время было неведомо, что Иисус и впрямь родился в Вифлееме от девы, обрученной мужу Иосифу. И Мария, и Иосиф были оба из колена Иуды и вели свой род от великого царя Давида. Еще одно доказательство состояло в исполнении пророчества Исаии, ибо Мария зачала от Духа Святого. Эти факты сделались известны мне позже и лишь подтвердили то, во что к тому времени я уже веровал относительно Иисуса. Между тем, я не знаю ничего такого, что переубедило бы Анну, Каиафу и прочих священников, изо всех сил цеплявшихся за власть, которую они, как себе воображали, удерживали в руках. Ныне Анна мертв. И Каиафы тоже давно нет в живых. Что так долго препятствовало моей встрече с Иисусом - это род людей, с которыми Он сообщался. Никогда не приходилось мне слышать о раввине, который бы ел с грешниками за одним столом, не говоря уже о том, чтобы водить с ними дружбу. Сам я учился у весьма уважаемого раввина и не был принят им, пока не показал себя достойным вступить в ряды его учеников. Иисус же шел и выбирал себе учеников из простых обычных людей. Я жил крайне осмотрительно, тщательно избегая всего, что Тора называет нечистым. Не разговаривал с женщинами и никогда не пускал на порог язычника. Я знал, что мой учитель даже имени Иисуса не желает слышать. Назарянин был отступником. Он касался прокаженных. Учил женщин, которые сопровождали его в путешествиях. Собирал на горах нищих, убогих и презираемых всеми - и кормил. И даже проповедовал ненавистным самарянам!
Кто же был этот Человек? И что хорошего видел Он в потрясении вековых устоев?
Я хотел обсудить все с отцом - и не мог. Он был уже тяжко болен и скончался в пик летней жары. Тогда я разыскал одного из его наиболее уважаемых друзей, Никодима, входившего в великий Синедрион.
- Этот Назарянин - пророк или опасный смутьян?
- Он говорит с большим состраданием и хорошо знает Закон.
Я изумился.
- Ты встречался с этим человеком?
- Как–то раз. Недолго. - Он сменил тему и больше уже не возвращался к этому разговору.
Я подумал, - интересно, сколько же прочих из высокопоставленных священников и книжников ходили послушать проповедь Назарянина? Всякий раз при упоминании имени Иисуса я весь обращался в слух. Я знал, что Он проповедует во многих синагогах, уча о Царствии Божием. Меня все больше захватывало желание презреть привычную осторожность. Мне хотелось увидеть Иисуса. Услышать Его проповедь. Я хотел знать, а вдруг Он - как раз Тот, кто сможет ответить на все мои вопросы.
Более всего, как и многие другие, я жаждал увидеть, как Он сотворит какое–нибудь чудо. Пожалуй, тогда я буду знать, принимать ли этого пророка всерьез.
Итак, я отправился в Галилею.
* * *
Народу в Капернауме собралось, как показалось мне, больше, чем случалось мне видеть даже в Храме, за исключением Пасхальных дней, когда к местным присоединялись иудеи, прибывавшие из Месопотамии, Каппадокии, Понта, Асии, Фригии, Памфилии, Египта и даже самого Рима. Люди, встреченные мной в тот день в Капернауме, повергли меня в испуг, ибо они были несчастны. Слепые в лохмотьях, одинокие адовы, матери, прижимавшие к себе плачущих детей, калеки, люди, волочившие на носилках больных родственников или друзей, прокаженные и отверженные, все они кричали и пытались пробиться к Иисусу поближе. Конечно же, мне и раньше доводилось видеть множество больных и нищих, просящих милостыню на ступенях Храма, и я нередко благотворил им. Но никогда не встречал их в таком количестве! Их толпы наводняли улицы и растекались по берегу Галилейского моря.
- Иисус! - воскликнул кто–то. - Иисус идет!
Вокруг все разом заголосили, обращаясь к нему.
Меня оглушили вопли, исполненные страдания, мольбы и надежды.
- У меня болен отец…
- Мой брат при смерти…
- Я слепой! Исцели меня!
- Помоги мне. Иисус!
- Моя сестра одержима бесами!
- Иисус!
- Иисус!!!
Я весь вытянулся, но не мог ничего разглядеть в толпе. Сердце готово было выпрыгнуть из груди от возбуждения - всеобщая лихорадка ожидания захватила меня. Взгромоздившись на стену, я сохранял шаткое равновесие, отчаянно желая узреть того, кого столь многие звали пророком, а иные признавали Мессией.
И тут появился Он, пробираясь сквозь людскую толчею. Сердце мое сжалось.
Назарянин не походил ни на одного известного мне раввина. Это не был седовласый ученый муж в струящихся белых одеждах, с лицом, изборожденным морщинами. Он был молод - лишь несколькими годами старше меня. Он носил простую домотканую одежду, и у Него были широкие плечи, сильные руки, загорелая кожа простого работника. В Его внешности не было ничего особенно выдающегося. Иисус смотрел на окружавших его людей. Некоторых даже касался. Один схватил Иисуса за руку, и, плача, стал ее целовать. Иисус пошел дальше сквозь толпу, а люди радостно закричали: "Чудо!"
Где? - подумал я. - Где же чудо?
Люди расталкивали друг друга. "Коснись меня, Иисус! Коснись меня!" Друзья Иисуса окружили его плотнее, пытаясь оттеснить толпу. Старший - Петр - прикрикнул, чтобы расступились. Иисус вошел в лодку. Меня охватило разочарование. Ужели я проделал такой путь, чтобы лишь мельком взглянуть на Него?
Ученики Иисуса взялись за весла, а Он сидел на носу. Они отплыли недалеко и бросили якорь. Иисус заговорил, и толпа затихла. Они сидели и слушали, а над водой разносился Его спокойный голос.
Не могу ни передать всего, что говорил Иисус в тот день, ни в точности воспроизвести Его слова, но учение Его вызвало в моей душе большое смятение. Он говорил, что главное в Законе - милость, а я всегда считал, что суд. Он говорил: надо любить врагов, а я не мог поверить, что Он разумеет римлян, которые принесли своих идолов в нашу землю. Он говорил: не надо беспокоиться о будущем, довольно для каждого дня своей заботы. Я же все время беспокоился о том, чтобы соблюсти Закон. Тревожился, оправдаю ли ожидания отца. Волновался о сотнях разных мелочей с утра до ночи. Иисус предостерегал о лжепророках, а книжники и фарисеи считали Его самого таковым.
Голос Назарянина был глубок, как шум многих вод. От звука его мое сердце исполнялось трепетом. Столько лет прошло с тех пор, а я все жду, когда же услышу Его снова.
Когда Он завершил свою речь, люди вскочили и принялись кричать, не прося еще послушать его мудрости, а требуя чудес. Они желали исцеления! Хлеба! Покончить с римлянами!
- Царствуй над нами!
Петр поднял парус. Андрей вытащил якорь. Народ кинулся было в воду, но ветер уже отогнал лодку от берега.
Мне тоже хотелось кричать, но не ради хлеба, которого у меня было в избытке, и не ради исцеления, в котором у меня не было нужды, но ради его толкования Закона. После слов Его у меня появилось вопросов еще больше, чем тех, что привели меня в Галилею. С детства я слушал книжников и сведущих в религии. Но никогда человек не говорил с такой властью, как этот плотник из Назарета.
Когда люди побежали по берегу, я подобрал одежды, стряхнул остатки собственного достоинства и пустился бегом вместе со всеми. Лодка повернула и устремилась к дальнему берегу. Остальные ринулись дальше, в надежде оказаться на другой стороне озера прежде Него.
А я, выбившись из сил и задыхаясь, сидел, уронив руки на колени, и смотрел, как уплывает прочь Иисус, и с ним - мои надежды.
* * *
Иисус переходил из города в город. Он говорил в синагогах. Проповедовал растущим толпам на горах. Он учил притчами, историями, которые простой народ разумел лучше меня: о почве, о семенах, о пшенице и плевелах, о сокровище, зарытом на поле, о рыбацких сетях, о вещах, незнакомых тому, кто вырос в Иерусалиме. Назарянин был постоянным предметом споров. Одни говорили, что Он пришел с небес, другие - отказывались даже признать его пророком. Книжники и фарисеи требовали чудесного знамения, а Он отказывался его дать:
- Род лукавый и прелюбодейный ищет знамения, и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка.
Но что все это значило?
Многие ученики отошли от Иисуса: одни разочаровались, другие не понимали или не верили.
Я - потому что боялся, что сделают старейшины, если увидят меня среди последователей Иисуса. Я должен был оберегать свою репутацию.
- Ну что, нашел Мессию? - насмехался мой учитель.
- Нет, - отвечал я - и вскоре оставил его.
Иисус пришел в Иерусалим и учил в Храме, к вящему негодованию книжников и фарисеев. Они спрашивали - Его ответы загоняли их в тупик. Они расставляли сети - Он поворачивал все так, что они сами запутывались в них. Они задавали каверзные вопросы о Законе - а Он выводил на свет их неправду, озадачивал их знанием Торы и утверждал, что они служат не Богу, а отцу своему, дьяволу.
Город бурлил. Все только и говорили об Иисусе.
А потом Он снова ушел - в сельские края, в деревни, в народ. Он добрался до самой Кесарии Филипповой с ее идолами и Вратами ада, через которые, по языческому поверью, попадают в наш мир злые духи. Он ходил по Десятиградию, останавливался в Самарии. И хотя я не следовал за Ним, но постоянно размышлял об Его словах: "Царство Небесное подобно купцу, ищущему хороших жемчужин, который, найдя одну драгоценную жемчужину, пошел и продал все, что имел, и купил ее!" Что это за жемчужина? И что мне нужно продать, чтобы ее приобрести?
Трижды в год Иисус бывал в Иерусалиме: на праздник опресноков, праздник жатвы и праздник кущей - как предписывает Закон. И с каждым разом, когда Он появлялся со Своими приношениями Богу, возрастала враждебность священников, их решимость настроить народ против Него. Они даже взяли в союзники презираемых ими иродиан, вопросы которых неминуемо должны были втянуть Его в конфликт с законами римлян.
- Скажи нам, позволительно ли платить подать кесарю или нет?
В ответ Иисус попросил монету. Когда Ему дали динарий, Он спросил книжников иродиан, чье на ней изображение и надпись. Конечно же, кесаревы.
- Так отдавайте кесарево - кесарю, а Божье Богу.
Саддукеи расспрашивали о воскресении мертвых, и Иисус указал им на ошибочное понимание Писания.
- Бог сказал Моисею "Я есмь Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова". Бог не есть Бог мертвых, но живых.
Слова Его повергли меня в изумление. Всякий иудей знает, что кости праотцов патриархов покоятся в пещере в Махпеле подле Хеврона. А они при этом живы? Его речения рождали больше недоумения, чем проливали света. Чем усерднее я пытался разобраться в том, что слышал, тем более запутывался.
В народе ходили разные толки. Одни утверждали, что Он праведник, другие - что Он вводит людей в заблуждение. Священники хотели схватить Его, но никто не смел поднять на Него руку. Он был со Своими учениками на Масличной горе, но я не пошел туда из опасения, что скажут люди, если меня заметят. Поэтому я ждал, уверенный, что Иисус появится в Храме рано утром.
Я был там, когда несколько книжников и фарисеев приволокли к Нему полуодетую женщину.
- Учитель, - сказали они, хотя, я знал, у них язык не поворачивался звать Его так, - эта женщина взята в прелюбодеянии, а Моисей в Законе заповедал нам побивать таких камнями. Что скажешь?
Дрожащая женщина пыталась хоть как–то прикрыться. Она поджала под себя ноги и закрыла голову руками. Мужчины смотрели на нее, перешептываясь, - она была красива. Некоторые усмехались. Я зашел за колонну и с отвращением наблюдал оттуда. Утром я видел ее с одним из книжников.
Иисус, низко наклонившись, писал что–то на земле. Писал ли, что согласно Закону должен быть побит и мужчина, деливший с ней ложе? Я не мог разглядеть. Когда Он выпрямился, я затаил дыхание, ибо Закон говорил недвусмысленно. Женщина должна умереть. Если Он велит отпустить ее, то нарушит Закон Моисея, подав повод к обвинениям. Велев же побить камнями - пойдет против римской власти, ибо только римский наместник имеет право осудить на смерть.
- Кто из вас никогда не грешил, пусть первый бросит в нее камень, - и Он снова, склонившись, принялся писать.
Никто не посмел поднять камня, ибо безгрешен один только Бог. Я притаился за колонной, чтобы увидеть, что Иисус будет делать дальше. Он посмотрел на женщину.
- Где твои обвинители? Никто не осудил тебя?
- Никто, господин мой, - по лицу ее заструились слезы.
- И я не осуждаю тебя. Иди и больше не греши.
Хотя его милосердие и тронуло меня, я был озадачен. А как же Закон?