- Не извольте беспокоиться, - ответил полковник. - Пусть ваши друзья следуют за нами. Разместимся все вместе. Места всем хватит. В тесноте, как говорится, да не в обиде. Тем паче, что в связи с прибытием графа Норда вы свободных мест сейчас в Кронштадте все равно не сыщете.
- Что ж, благодарю, ваша светлость. Прошу вас. - Василий Яковлевич жестом предложил офицеру следовать вперед, бросил нехороший взгляд на некусаного товарища и шепнул велетеню: - Не спускай глаз с Дементьева и не давай ему ни с кем общаться.
Опухший рассчитался с извозчиками, и мы двинулись за полковником на встречу с графом то ли Нордом, то ли Северным, приплывшим в Кронштадт на шлюпке покойной императрицы.
Я получил новую пищу для размышлений. Выяснилось, что Василий Яковлевич, несмотря на преклонные года, был всего лишь подпоручиком. Однако полковник заискивал перед ним. В то же время Василий Яковлевич явно не желал публичной известности ни своей миссии, ни своему имени. Интересный какой-то он подпоручик!
Вельможа ожидал нас в роскошной карете, украшенной искусной резьбой и покрытой позолотой. Многочисленная свита суетилась подле, готовая занять места в многочисленных экипажах. Граф то ли Норд, то ли Северный пригласил Василия Яковлевича присоединиться к его поезду. Мирович принял приглашение вельможи, хотя явно был недоволен ни задержкой вообще, ни тем, что случился контакт с этим молодым графом, в частности.
Он вернул велетеню бумаги капитана-поручика Косынкина и приказал нам отправиться к западному рейду, найти там англичанина Спелмана и договориться, чтобы тот был готов отчаливать в любую минуту.
- А вы? - спросил некусаный товарищ.
- Я обеспечу нам подорожные. А вы договоритесь с этим Спелманом и поезжайте к дому Петра Великого. Граф Северный до утра остановится там. И мы переночуем там же, - сказал Мирович.
Он подсел в карету к полковнику. Поезд вельможи тронулся.
В толпе я заметил белый фрак с ярко-зеленым воротником и алым жилетом. Рядом я заметил и мумию, которая ловила мой взгляд, чтобы опять пугать меня бешеными глазищами. Я показал ей язык и отвернулся. Мимо нас прокатила последняя карета из поезда графа, и мы вчетвером отправились к западному рейду искать английского купца.
Глава 15
Англичанин оказался рыжим толстяком. Он обрадовался, когда увидел бумаги, и сообщил, что некая барышня специально заплатила ему, чтобы "Emerald Jane" стояла на рейде, пока не появится предъявитель этих документов. Клавдий попросил мистера Спелмана приготовить судно, чтобы рано утром флейт мог отправиться в плавание. Рыжий толстяк радостно сообщил, что будет готов отчалить через два часа.
- Все же дождитесь, пока мы окажемся на борту, - усмехнулся Марагур. - К тому же скоро совсем стемнеет. Лучше отправимся в путь с утра.
- Мистер Спелман, а признайтесь, наверняка не ожидали, что с документами к вам пожалует велетень? - спросил я англичанина, с сердитым видом уставившись в его глаза.
Я так насупился, что чуть в барсука не превратился, но, как ни старался, Спелман не обратил внимания на мою мимику.
- Это ж Россия! - радостно ответил он и развел в сторону красными волосатыми ручищами.
- Граф Дементьев очень гордится дружбой со мной, - сообщил Марагур англичанину и пихнул меня локтем - по-дружески.
- Тише ты! - огрызнулся я. - Я же не велетень!
- Ладно-ладно, пойдем, - ответил Клавдий.
Мы наняли две коляски и отправились в резиденцию графа Норда-Северного.
Дворец Петра Великого оказался полуразрушенным деревянным домиком, явно рассчитанным на гостей, привыкших к спартанскому образу жизни, а не сопровождаемых огромной свитой, численность которой сделала бы честь многим королевским дворам Европы. В результате именно челядь, следовавшая за четой Нордов-Северных, приобщалась к суровым походным условиям. Вельможа с супругой расположились в доме. Для остальных были разбиты палатки под открытым небом. Мирович побеспокоился, чтобы нас обеспечили кровом и сытным ужином. Проводив нас к небольшой палатке, он приказал быть наготове, но по возможности успеть передохнуть. Сам Василий Яковлевич отправился в домик - ожидать аудиенции у вельможи.
После всех событий прошедшего дня больше всего на свете мне хотелось спать. Наскоро поев, я расстелил тюфяк и лег. Некусаный господин последовал моему примеру.
- Спокойной ночи, господа, - сказал он, растянулся на втором тюфяке и отвернулся к стене.
- Да уж, пора на боковую, - согласился опухший и улегся между нами.
- Вот проныры! - воскликнул велетень. - А графа Дементьева кто сторожить будет?
- А, кроме тебя, его все равно никто не удержит, - признался некусаный.
- Ладно, отосплюсь по пути в Амстердам, - согласился Клавдий и уселся на выходе из палатки.
Только что я собирался бежать, но теперь хотел спать. К тому же вылезти из палатки мимо велетеня не представлялось возможным. И я со спокойной совестью закрыл глаза. Хорошо бы, граф Норд-Северный не скоро принял Мировича, чтобы отдохнуть успеть. Вдруг улизнуть не удастся и придется плыть в Амстердам. Тогда мне предстояло как-то избавиться от Мировича и его друзей. Я рассчитывал, что во время морского путешествия представится случай скормить их рыбам. Пожалуй, начну с самого Мировича. Без него остальные и сами разбегутся, в том числе и велетень, который вряд ли захочет бесплатно гоняться за кем бы то ни было. Главное, до того, как он оторвет мне ноги, успеть убедить его в том, что неотмщенная смерть нанимателя нисколько не скажется на его репутации. Затем вопреки давешнему желанию бежать в Москву я предался мечтам о том, как встречусь с Аннет. Но скоро выяснилось, что дружище Морфей меня не покинул. Не чета каналье Лепо!
Не знаю, сколько я проспал, а проснулся от сильной боли. Кто-то подкованным каблуком наступил мне на левую руку. Уж не знаю, как, но как-то я удержался, не вскрикнул и даже не обругал обидчика. Я открыл глаза, пытаясь понять, кто это разгуливает по палатке и наступает нам на руки. Оказалось, что я лежу на спине, а моя рука во сне попала в дыру между стенкой и дном палатки, и на нее наступил кто-то, проходивший мимо. Справа посапывали опухший и некусаный. Велетень сидел у выхода. Кусок неба, видневшийся за его спиной, уже посветлел. Мне стало жаль Марагура: за всю ночь даже глаз не сомкнул.
Осторожно пошарив рукой, я обнаружил, что смогу пролезть через дыру в палатке. Я еще раз оглянулся на Клавдия, вздохнул, а затем приподнял полотно, перекатился через левый бок и оказался на улице. Теперь я лежал на траве животом вниз, слева от меня возвышалась палатка, впереди простиралась тень велетеня. Я приподнялся на локтях, согнул ноги в коленях, в такой неприличной позе отполз в сторонку, поднялся с земли и отправился прочь.
Свобода! Я был свободен! Мне осталось укрыться подальше от Василия Яковлевича и его компании, обождать, пока они отправятся в Амстердам и спокойно вернуться в Москву, по пути разыскав каналью Лепо с моими пожитками. И впредь держаться подальше от вице-канцлеров и прочей придворной шушеры. Я вспомнил Аннет, ее взгляд. Прошла-то всего неделя с того дня, как ее увезли неизвестные прямо из-под моего носа, но теперь мне казалось, что прошла целая вечность. А вечность, знаете ли, такое время, за которое многое меняется. Бог с ней, с этой Аннет, не сошелся же свет на ней клином! Не последний же это эклеръ. С этими мыслями я пошел прочь, подальше от палатки, которую охранял ничего не подозревавший велетень.
Где-то в Кронштадте проживал мой приятель, поручик Лунич, Пашка, дворянин из евреев. Нужно было разыскать его. Он дал бы мне кров - переждать, пока Мирович не отбудет в Амстердам, да и деньги понадобятся. Пашка дал бы в долг.
Я шел между деревьями и разбитыми тут и там палатками, большинство из которых сотрясались от храпа. Из одной доносились женские стоны и чье-то тяжелое дыхание. Я вспомнил, как Пашка хвалился, что у него красивые горничные, и прибавил шагу.
Мой путь проходил мимо домика Петра Великого. Окна гостиной были ярко освещены, и сквозь неплотно сдвинутые шторы я увидел полковника, передавшего Мировичу приглашение от вельможи. Офицер открыл дверь, и в помещение вошел сам Василий Яковлевич. У входа в дом горел костер, возле которого храпели караульные. Я притаился в тени деревьев, наблюдая за окнами. При этом я ругал себя за то, что теряю время. Но любопытство брало верх. Я был уверен, что если подслушаю разговоры Мировича, то многие тайны откроются передо мной. По крайней мере, я узнаю точно, в какую историю вляпался. Я не удержался от соблазна и со скучающим видом направился к дому. Поравнявшись с костром, я остановился и оглядел караульных. Убедившись, что их сон разве что громовому ящеру потревожить под силу, я прокрался к дому. Окно оказалось приоткрытым, и я подслушал разговор подпоручика Мировича с графом Нордом-Северным.
- Мой дорогой друг, - раздался голос вельможи. - Я рад видеть вас своим гостем.
- Благодарю вас, ваше императорское величество, - отвечал Василий Яковлевич.
Что за черт?! Мирович обращался к графу, именуя его императорским титулом!
- Прошу вас, Василий Яковлевич! - чуть ли не застонал вельможа. - Высочество! Не величество, а высочество.
Рольмопсъ твою щуку! Под псевдонимом графа то ли Норда, то ли Северного скрывался цесаревич! Великий князь Александр Павлович! Конечно же! Кто же еще мог воспользоваться императорской шлюпкой!
- Для меня вы император! Я знаю, именно так хотела государыня. И если бы не вице-канцлер, который своим предательством обеспечил тихий переворот… Именно переворот, по-другому не назовешь нарушение воли императрицы в том, что касается престолонаследия.
- Прошу вас, Василий Яковлевич! Прошу вас! Я знаю, вы всегда верой и правдой служили моей покойной бабушке…
- Служить Екатерине - значит служить России! - перебил Мирович великого князя.
- Конечно, конечно. Я знаю, на вашем счету много тайных миссий, - продолжал великий князь.
- Миссий исключительно в интересах государства Российского, - уточнил Мирович.
- Не сомневаюсь, Василий Яковлевич, не сомневаюсь. Но я прошу вас прекратить вашу нынешнюю миссию. Дело в том, что я получил секретное послание от князя Афанасия Федоровича Дурова. Он сообщил мне, что второй экземпляр завещания моей великой бабушки в его руках, и он готов выдать его мне, а также выдать и шпионку, некую мадемуазель де Шоней, участвовавшую в заговоре. Собственно, с этой целью я и отправляюсь в заграничное турне. Так что вы можете считать свою миссию законченной. И вас ждет хорошее вознаграждение.
Вот так так! Значит, Афанасий Федорович намерен выдать Аннет в качестве шпионки! Что ж, это вполне в духе князя Дурова. Мне нужно было немедленно разыскать Лунича, занять денег и бежать к Спелману - велеть англичанину сразу же отчалить, не дожидаясь велетеня и остальных. Я надеялся, что он меня послушается.
Мильфейъ-пардонъ, но я же только что хотел бежать в Москву! И черт меня дернул подслушивать этот разговор!
Я обернулся и увидел старика-incroyables, который также подслушивал, пристроившись рядом.
- Привет, - он помахал мне рукой.
- Эй, подслушивать нехорошо! - прошипел я.
- Исчезаю, исчезаю, - шепотом ответил старик-incroyables и на цыпочках удалился.
Я вновь прислушался. Великий князь и Василий Яковлевич обсуждали вопросы вознаграждения за труды.
- Ваше императорское величество, вы же знаете, я никогда не искал ни славы, ни богатства. Мне нужно ровно столько денег, сколько требуется на скромное существование и безукоризненное исполнение долга, - говорил Мирович.
Вот фанатик! Непременно надо скормить его морским рыбам!
- Василий Яковлевич…
Оглушительный выстрел не дал великому князю договорить. Надо мной раздался звон, и на голову посыпались осколки стекла. Кто-то выстрелил то ли в меня, то ли в окно гостиной, в которой находились Мирович и великий князь Александр. Я бросился бежать прочь от дома. Караульные у костра вскочили.
- Вот он! Вот он! Держи его! - заорали они, кинувшись мне навстречу.
Они приняли меня за преступника, покушавшегося на жизнь его императорского высочества.
- Держите его! - послышался сзади голос Мировича.
Он выпрыгнул в окно и бросился за мною. Прыткий старик!
- Отведай меланжъ, голубчик! - с этими словами я ударил первого караульного ногою в пах.
Он завыл и согнулся от боли. Второй караульный наставил на меня ружье. Сзади в меня вцепился Мирович. Я рванулся вперед, треснула ткань, и в руках Василия Яковлевича остался мой воротник. Я вырвал ружье из рук гвардейца, отбросил оружие, схватил солдата и развернул так, чтобы спрятаться за его спиной от очей Мировича. Василий Яковлевич пытался напасть на меня, но я использовал гвардейца в качестве живого щита. Я держал его за шкирку и толкал на Мировича.
Рассвирепевший старик отшвырнул солдата в сторону, но в то же мгновение я врезал ему кулаком в переносицу.
Гвардеец, наевшийся меланжа, выстрелил в воздух. Я метнулся к деревьям, среди призрачных силуэтов которых заметил Марагура. Он вытягивал голову поверх палаток, пытаясь разглядеть, что происходит, однако поста своего не покидал. Я бросился в заросли кустов, продрался сквозь ветки, выскочил на маленькую лужайку и нос к носу столкнулся со стариком-incroyables.
- Черт! Черт! - кричал он и колотил себя кулаком по колену.
Увидев меня, он преобразился, его рот растянулся в улыбке, он помахал мне рукой и сказал:
- Привет!
- Кто-то покушался на графа! - выкрикнул я. - Вы никого не видели?!
Старик покачал головой. Я в который раз поразился его глупому виду. Белый фрак с ярко-зеленым воротником, ярко-красный жилет и ярко-желтые брюки. Да, уж. Если ваш ребенок выбирает такие цвета, знайте, он никогда не станет художником. Разве что маляром. Или будет изображать египетскую мумию на публике.
Позади послышался шум. Кто-то продирался через кустарник следом за мною.
- Должно быть, злодей скрылся там где-то, - выдохнул я и, взмахнув рукой в неопределенном направлении, ринулся вперед, вернее, можно сказать, куда глаза глядят.
Офицеры выскакивали из палаток и озирались по сторонам. Навстречу мне, негромко охая, пробежала бабенка в одной юбке. Небось, она и стонала давеча. В сумерках мелькнули красивые груди с темными кружочками. И чего я не побежал сразу к Пашке?! Говорил же мне папенька в детстве: "Будешь подслушивать, отрежу уши на пельмени!"
Хоп! Странным образом эта фраза мне напомнила старика-incroyables. Казалось, что детское воспоминание как-то связано с ним. Я даже остановился, чувствуя, что вот-вот из глубин памяти всплывет его имя и я пойму, где и когда мы встречались.
- Вон он! Вон он! - послышались крики.
Я упал на землю и пополз между палатками. Вспоминать старика-incroyables было некогда.
- Он где-то здесь, где-то здесь! - доносились до меня голоса.
Я обогнул дерево, прополз в соседний проход и замер. Передо мной над палаткой торчали головы некусаного и опухшего, а над ними возвышался Марагур. Они всматривались вдаль, не замечая того, что творилось прямо под ногами.
- Вы не видели его? - спросил кто-то, бегущий по тропинке за палаткой справа.
- Кого? - спросил Марагур.
- А что там случилось? - поинтересовался опухший.
Что мне оставалось делать? Выбор был невелик. Я пролез через дыру в палатку и пробурчал как бы в ответ опухшему:
- Да нам-то что за дело.
Они и не заметили моего отсутствия.
- Так… интересно, - ответил опухший. - А ты спишь все?
- Крепкий же сон у тебя, дружище, - одобрил Марагур.
Я наблюдал через откинутый полог жуткий кавардак, поднявшийся вокруг. Все бегали и суетились. Из-за обилия горящих факелов лагерь походил на огненный муравейник. То и дело к нам заглядывали какие-то офицеры. Каждый всем своим видом говорил, что все вокруг бестолочи, на которых нельзя положиться, и если бы лично он в ответственный момент не спал, то террорист на пушечный выстрел не подошел бы к покоям великого князя, а если бы и подошел, то его бы немедленно схватили. Под их тяжелыми взглядами мы чувствовали себя виновными в том, что неизвестный злодей не отыскался в нашей палатке. Впрочем, они охотно рассказывали о том, что произошло, сообщая такие подробности, о которых мог быть осведомлен только самый первый прибывший на место происшествия. Велетень и опухший с некусаным комментировали каждый рассказ нечленораздельными возгласами. А я думал: что делать с оставшимся без воротника кафтаном?! Но ничего путного так и не придумал.
Один из темных силуэтов, передвигавшийся без факела, приблизился к нам, и мы узнали Мировича. Он прижимал мокрое полотенце к лицу.
- Сударь, что случилось? - спросил некусаный.
Василий Яковлевич опустил руку.
- Ой, что это с вами? - воскликнул опухший.
Лицо Мировича перекосилось и выглядело настолько чужим, что мы, пожалуй, и не узнали его, если б он не прикрывался полотенцем.
- Какой-то мерзавец покушался на жизнь графа Норда, - сообщил он.
- Ага, мы слышали. Но вы-то что ж, сударь? Что с вами-то стряслось? - спросил опухший.
- Вот сукин сын! - закричал Василий Яковлевич. - Представляете, я поймал его…
- Поймали! - с восхищением воскликнул Марагур.
- Поймал! Но чертов солдат помешал! Из-за этой бестолочи подлец улизнул! Да еще успел наградить меня остолбухой!
- Так что ж, солдат-то, заодно с ним был? - спросил велетень.
Мирович махнул рукой и в двух словах пересказал случившееся.
- Ну и ну, - протянул Марагур, выслушав рассказ Василия Яковлевича.
- Это происшествие, господа, лишний раз свидетельствует о том, что нам необходимо в кратчайшие сроки закончить свою миссию, выполнить свой долг…
- Так!.. - сорвалось у меня.
"Так вам же его императорское высочество велели прекратить!" - чуть было не выкрикнул я, но вовремя заткнулся.
- Что - так? - Заглянул в палатку Мирович.
- А? - отозвался я.
- Ты что-то сказал, граф? - спросил Василий Яковлевич.
- Я молчу. Так, поперхнулся что-то во сне, - ответил я.
- Во сне? - изумился Мирович. - Тут стреляют, а он спит!
- Крепкий сон у него, - подтвердил велетень.
- Вставай! - приказал Василий Яковлевич и добавил, обращаясь ко всем. - Нам нужно срочно убираться отсюда. Есть еще одна причина, из-за которой стоит поспешить.
- Что еще? - спросил Марагур.
Василий Яковлевич усмехнулся.
- Да то, что полиция задержала тут извозчика одного с двумя трупами в коляске.
- И что? - не унимался велетень.
- Ну что "что"! Извозчик говорит, что какой-то велетень прямо на ходу свернул им головы.
- Ну и что? - опять спросил Клавдий Марагур.
Он словно репетировал ответы полицеймейстерам.