Волшебство трав околдовало меня. С каждым днем я узнавала все больше и больше о тех или иных зельях, о соцветиях и таких нюансах, когда собирать травы, чтобы они приносили больше помощи, а не превращались в простой чай. Трюд была права. На все требовалось слишком много времени, да, впрочем, я никуда и не торопилась.
Вокруг властвовала зима и часто, сидя у окна и расфасовывая травы для различных отваров, от болей, кровотечения и прочих вещей, я смотрела в окно на расстилавшийся до самого горизонта вид с утеса на море, которое не переставало меня удивлять своей красотой. Кажется, я даже полюбила его синие просторы, его ночные песни, когда к тишине, напитанной морозным звоном присоединяется шелест волн. А иногда оно свирепствовало, шумело так, что сон не шел ко мне, и я ворочалась с боку на бок и только Трюд, привычная к подобным выходкам стихии спокойно себе дремала на своей кровати.
Постепенно мы сдружились с хозяйкой дома на утесе. Трюд была крайне энергичной и живой женщиной. Она никогда не сидела без работы. Если она не занималась своими любимыми травами, то что-то шила, вышивала, готовила, в общем, всегда была при деле. Я же порой могла часами наблюдать за морем или наслаждаться тишиной, выйдя в уснувший лес, укрытый одеялом из снега. И в такие минуты я вспоминала Гарда и молодого Сказочника Тью, а также Хока, которому была благодарна за этот шанс жить снова свободной. А еще я понимала, что скучаю за этими грубыми воинами, за моими северянами, а особенно я скучала за сказками Тью. Где-то они там за морем? Что делают?
Спускаясь к кристальному ручью, что впадал в море, я иногда, набрав полные ведра сладкой ледяной воды, глоток которой сводил зубы, оставалась на берегу и смотрела на горизонт так, словно ждала, что вот-вот там появится ладья Гарда, но ничего подобного не происходило, а я все продолжала мечтать.
Когда Трюд заставала меня в период подобной задумчивости, то порой спрашивала, что со мной происходит, а я и сама не знала, как объяснить свою грусть и снова смотрела на море.
Когда пришла весна, наполнившая воздух запахом пробуждающейся земли и пением птиц, я приняла для себя одно решение. Мне стоило обсудить это с Трюд, посоветоваться с ней. И я решила при первой же возможности поговорить с ней.
Восстановление шло долго, но постепенно дома стали вырастать над пепелищем, в поселении снова звучали людские голоса, редкий смех и стук топора. По двору перед уцелевшим большим домом Гарда сновали рабы. Пробежавшая собака на минуту остановилась и зачем-то облаяла пёстрых курочек, которые тут же разбежались в рассыпную. Молодая рабыня развешивала на веревках выстиранное белье, а печи выбрасывали в воздух тугие струи дыма. Жизнь возвращалась в мертвое поселение. Медленно, но верно проникала во все уголки, распускаясь там, как почки на деревьях. Яркая, живая.
Старый колодец закопали, вырыли новый за домом вождя, а место, где когда-то Гард и его люди нашли своих мертвых, привалили дровами. Дружина Гарда тоже разрослась пополняясь новыми воинами, пришедшими взамен погибших. Гард выжидал и это ожидание давалось ему с трудом, только вот он не мог сейчас выйти против Сигвальда с таким малым количеством воинов в дружине. Гард собирался мстить и Хок его полностью поддерживал в этом решении. Но стоило немного подождать. Спешка еще никого ни к чему хорошему не привела.
Гард велел отстроить первым делом дом Тью. Он и сам не мог понять, почему так торопился с исполнением этого обещания. Иногда, когда он оставался один, особенно по ночам, лежа на широкой постели, он вспоминал маленькую девушку по имени Ярина. Ту самую, что сумела покорить и околдовать сердце Сказочника Тью. Нет, Гард ни единой минуты не жалел о том, что оставил тогда Ярину у Торгрима. Это доказали несколько походов, закончившиеся для половины его людей погребальными кострами. Что бы делала она с ними? Что могло бы случиться с ней останься она на его ладье? А иногда Гард думал о том, что истинная причина, по которой он оставил Ярину, не сдержав при этом своего обещания, крылась в его нежелании признать то, что девушка начала ему нравиться. И глядя на то, как Тью увивается за его бывшей рабыней, Гард испытывал что-то странное, злость и желание причинить боль и эти чувства его совсем не радовали. И даже теперь, когда Ярина была далеко от него, он все равно не смог ее забыть и это его удивляло, потому что свою невесту, прекрасную Кирстен, дочь Торгрима, он даже ни разу не вспомнил с того самого дня, как покинул берег владений ее отца. А Ярина так и осталась занозой в его сердце. Занозой, которую не вытащить и которая напоминает о себе каждый день и почти каждую ночь.
Глава 7
Трюд долго не соглашалась со мной, отговаривала меня, просила остаться, но я чувствовала, что мне пора уходить. Я как те птицы, что улетают на юг рвалась куда-то следом за своей душой, а она звала меня покинуть Трюд и начать свой путь.
В конце концов было решено, что я остаюсь до начала лета, а потом уже уйду.
Я видела, что Трюд, вопреки своим желаниям, привыкла ко мне. Я теперь знала многое из того, что знала она сама и была ей признательна, за то, что знахарка поделилась со мной своими умениями. Но я также понимала, что даже при всей моей привязанности к этой доброй женщине, мне надо строить собственную жизнь... и все также сильно хотелось встретить снова моих северян.
Постепенно весна стала прощаться, уступая свой трон приближающемуся лету. Мы с Трюд запаслись травами, порой целыми днями пропадаю на склонах утеса, или углубляясь в лес. Женщина научила меня распознавать соцветия, а также правильное время, когда трава в самой силе и то, как сохранить ее целебные свойства. А я чувствовала, с каждым приближающимся днем, что совсем скоро снова отправлюсь в свой путь.
Кирстен была тяжела. Малыш уже вовсю шевелился в ее еще маленьком округлившимся животе и каждый раз, прикасаясь своими ладонями к нему, Кирстен чувствовала ощутимые толчки ребенка. Ее сына...или дочери, но девушка все же мечтала о сыне, чтобы Сигвальд мог гордиться ею, ведь все мужчины мечтают иметь первенца именно сына, того, кто унаследует земли и станет опорой родителей.
Несколько месяцев, проведенных в поместье Сигвальда изменили жизнь Кирстен и ее саму до неузнаваемости. Как оказалось, Сигвальд был совсем не тем мужчиной, за которого она мечтала выйти замуж. Нет, первый месяц все шло отлично. Он был нежным, внимательным, не с избытком, но в меру, хотя баловать жену не спешил, но на наряды прибавлялись регулярно, а ее шкатулка, полная дорогих украшений уже не вмещала в себя все то, что он ей успел надарить. А ближе к концу весны произошло то, что Кирстен никак не могла ожидать.
Она помнила только то, что в тот день пришел Орм. За ужином он сказал ее мужу, что дружинники ропщут, они хотят отправиться в поход и им всем надоело протирать штаны.
- Хорошо, - ответил Сигвальд и одним махом опустошил свой кубок, - Я тоже сам подумывал о том, что пора нам выйти в море. Завтра утром скажу своим людям, чтобы готовились к предстоящему походу.
Орм довольно улыбнулся, но Кирстен была совсем иного мнения на этот счет. Она никак не могла понять, как может ее муж оставить ее в положении одну, без своей защиты и помощи. Увидев, что Сигвальд поднялся из-за стола и поспешил к дверям следом за Ормом, девушка бросилась следом, оставив еду недоеденной на столе.
- Сигвальд! - окликнула она мужа. Тот замер у дверей, пропустив Орма вперед, а сам оглянулся на жену.
- Что за крики, дорогая, что произошло за последнюю минуту, что ты даже бросила ужин! - спросил он недовольно.
- Я что-то не поняла! - Кирстен встала рядом, уперев руки в бока и выпячивая еще едва различимый живот, - Ты не можешь оставить меня, я жду ребенка! - ее глаза сияли яростью. Заметив это Сигвальд нахмурил брови.
- И что с того? - спросил он, - Ребенка ждешь ты, а не я. У меня есть свои заботы...
- Нет, ты меня не оставишь одну, - крикнула она и толкнула кулаком в сильную мужскую грудь, - Иначе я уеду к отцу, и ты меня больше не увидишь!
Кирстен успела заметить, как окаменело лицо мужа. Тот шагнул на нее, и девушка вынуждена была шагнуть назад. За спиной Сигвальда возникло лицо Орма, который в удивлении смотрел на сцену ссору между супругами.
- Никогда, слышишь... - Сигвальд сделал еще шаг, вынуждая жену снова отступить, - Никогда не смей мне угрожать.
Он вскинул руку и щеку Кирстен обожгла пощечина. Из глаз девушки брызнули слезы. Она удивленно и обижено подняла глаза на мужа, прижала ладонь к горящей коже. Как!? Он посмел ее ударить? Ее, которую на которую никто никогда в жизни не поднимал руку, даже собственный отец.
- Знай свое место, женщина, - прорычал Сигвальд Кольцо и вышел из зала.
Кирстен проводила его взглядом, онемев от подобной наглости и тут столкнулась взглядом с другом мужа. Орм как-то странно смотрел на нее, без сочувствия, но с толикой интереса. Девушка отвернулась не в силах выдержать то унижение, что захлестнуло ее. Зло стиснула руки в кулаки. Сигвальд посмел ее ударить, ад еще и в присутствии Орма, которого Кирстен недолюбливала, чувствуя, что это чувство взаимно.
- Ты еще пожалеешь, что поднял на меня руку, дорогой супруг, - прошипела она, затаив в сердце обиду. При первой же возможности она все расскажет отцу. И пусть только Сигвальд попробует ее снова ударить, ему это так с рук не сойдет!
Кирстен вернулась за стол, села, ненавидяще взглянув на стоявшие перед ней тарелки, а затем истошно закричав смела их все на пол...
... Через два дня Сигвальд и его дружина отправились в море.
Все мои вещи были готовы. Трюд уговорила меня остаться еще на несколько дней, чтобы помочь ей со сбором трав, но мне кажется она просто тянула время до нашего расставания. Что там говорить, я и сама не хотела уходить от нее, но это странное чувство говорило мне, что я должна уйти. Трюд, сидя напротив меня по вечерам, когда мы ужинали, внезапно стала расспрашивать меня о моей прежней жизни, когда я еще жила с родителями в своей деревне. Не знаю, как получилось, нов итоге я выложила ей абсолютно все о себе, делясь такими вещами, о которых не говорила даже матери.
- Может ты передумаешь? - спросила меня знахарка, когда мы ложились спать.
- Нет, - я покачала головой, - Я сама не знаю, но просто чувствую, что должна идти.
- Куда? - проговорила тихо Трюд.
- Куда ноги понесут, - я рассмеялась и задула свечу, стоявшую на табуретке у моей кровати.
Комната погрузилась во тьму.
Сигвальд вернулся с богатым уловом. Городок, на который ему повезло совершить набег, оказался богатым и теперь Кирстен стала владелицей еще нескольких дорогих безделушек и новых рабов, среди которых дочь Торгрима заметила довольно привлекательных девушек.
Вернувшись, Сигвальд вел себя так, словно между ними ничего не произошло, будто той ссоры и не было, но Кирстен все помнила и едва позволила поцеловать себя в щеку, когда муж вошел в дом вместе со своим верным Ормом.
- Как поживает моя любимая жена? - Сигвальд обнял ее, осторожно прикоснулся к животу, ставшему немного больше за время его отсутствия.
Кирстен отвернулась и губы мужа скользнули по ее щеке.
- Распорядись, чтобы вечером слуги накрыли столы, я буду праздновать удачный набег, - он отошел от нее. В этот момент рабы занесли в зал большой сундук, поставили его у ног Кирстен. Сигвальд собственноручно откинул тяжелую крышку, и девушка с интересом посмотрела на богатое содержимое сундука. Ее глаза сверкнули при виде всех нарядов и прочих подарков, что муж привез ей и на какое-то время она даже смогла позабыть про пощечину, мысль о которой так терзала ее все время пока Сигвальд отсутствовал.
- Все для тебя, моя красавица, - с улыбкой произнес муж и девушка про себя подумала о том, что скорее всего Сигвальд уже и сам жалеет о содеянном, и этот подарок как извинение с его стороны. Она соблаговолила улыбнуться ему в ответ, глянув мельком на лицо Орма, следившего за ней. Воин казалось усмехался, но Кирстен решила не обращать на него внимания. Пусть себе злиться. У нее с Сигвальдом все будет замечательно.
Устроенный пир прошел просто прекрасно. Кирстен сидела рядом с мужем, подливала ему собственноручно вина из кувшина, слушала его рассказы о походе, о битве, в которой ему повезло почти не потерять никого из своих людей. Сигвальд опьяневший и веселый иногда прижимал к себе жену, а она весело смеялась, разделив с ним его счастье и радуясь сама. Кирстен чувствовала, что все у них наладиться, а когда на свет появиться наследник, то уж точно, муженек станет ее боготворить.
Но пир подошел к концу и распорядившись, чтобы слуги все привели в порядок, Кирстен заигрывающее улыбнулась мужу и пошла в свою комнату, ожидая его прихода. Ведь они так долго не виделись, и он непременно должен был соскучиться по ее ласкам и объятиям. Но время шло, а Сигвальд так и не появлялся.
Долго ждать девушка была не намерена. Она поднялась с кровати и накинув на себя длинный платок, обмоталась им и вышла из комнаты, намереваясь разыскать мужа, который скорее всего засиделся вместе с Ормом в зале за чашкой доброго вина. Каково было ее удивление, когда она застала там только рабов, убирающих пол и моющих столы.
- Где ваш хозяин? - спросила Кирстен властно.
- Мы не видели его, госпожа, - ответила одна из молодых рабынь.
Девушка пошла искать по дому. Где-то же должен он быть, решила она и тут оказавшись у двери перед мастерской, где служанки шили одежду, она остановилась, услышав странные звуки, раздававшиеся из-за двери. Тихо шагнув вперед, Кирстен приоткрыла двери и заглянула в проем. То, что она увидела там, заставило ее закричать от негодования. Одним толчком она распахнула жалобно скрипнувшую дверь и ворвалась в мастерскую. Сигвальд и молоденькая рабыня, одна из новеньких, которых он привез из похода, обернулась и увидели вошедшую хозяйку дома. Рабыня вскрикнула, а Сигвальд медленно встал с нее и даже не пряча наготы, приблизился к жене.
- Что ты тут делаешь? - спросил он. Его пьяное дыхание опалило лицо жены.
- Ты тварь, - дрожащим голосом произнесла Кирстен и со всей силы ударила мужа по лицу.
Сигвальд взревел и прежде чем девушка смогла увернуться, ударил ее кулаком в лицо. Кирстен упала, приложившись головой об пол и сжалась в комок, когда Сигвальд ударил ее снова. Удар пришелся в живот и от острой боли, опалившей все ее нутро, девушка истошно закричала, а Сигвальд ударил снова и снова.
Кирстен уже не помнила, откуда взялся Орм, прибежавший на ее крики. Ему удалось оттянуть Сигвальда от лежащей на полу жены.
- Ты с ума сошел! - закричал Орм и отшвырнув друга склонился над Кирстен. Бережно поднял ее на руки. Сбежавшиеся на крики рабы молча взирали на свою госпожу. Сигвальд тяжело дыша стоял у стены, глядя на дело рук своих и почему-то пьяно улыбался, словно все произошедшее принесло ему радость. Кирстен почувствовала, как пелена застилает ее глаза.
- А-аа! - закричала она. Боль внизу живота оказалась нестерпимой, и она потеряла сознание.
Я стояла на утесе. Свежий ветер, напитанный запахами моря, трепал мои волосы, дергал подол платья. Нагнувшись, я посмотрела вниз на приближающийся к берегу корабль. Огромный полосатый парус светился в лучах солнца. Гребцы на корабле явно очень спешили, и ладья быстро приближалась. Я догадывалась, что это снова гости к Трюд, но почему-то осталась стоять на скале, глядя на то, как ладья причалила к берегу. Острый киль прорезал песок. Трап сбросили, едва ладья замерла на берегу. Те, кто приплыл за помощью, очень торопились. Я увидела высокого мужчину, который спустился на берег с человеком на руках. Судя по хрупкой фигуре это была женщина. Мужчина определенно знал куда идет. Он почти побежал вверх по тропинке, ведущей к домику Трюд, но я не стала провожать его глазами, потому что замерла, увидев в числе сопровождающих его людей знакомый силуэт. Этого человека я никогда бы ни с кем не спутала. Когда он поднял вверх голову, я поспешно отпрянула, прижав к груди ладонь.
- Орм, - произнесла я. Значит все это время, я напрасно считала его мертвым. Он выжил!
Попятившись назад, я стремительно развернулась и стремлав бросилась к домику Трюд и влетела в двери многим раньше северян. Женщина, сидевшая за столом и перебиравшая зерна пшеницы, подняла на меня свой удивленный взгляд.
- Что с тобой, Ярина! - произнесла она, - На тебе лица нет. Ты словно призрак увидела!
Я тяжело дыша стала затравленно оглядываться. В голове билась только одна мысль - бежать! Бежать немедленно и как можно дальше отсюда.
- Я увидела не призрак! - прошептала я, - Это был Орм, тот самый, которого, как я думала, я убила, а он выжил, понимаешь! - я посмотрела на Трюд взглядом затравленного зверька, - Если он найдет меня здесь, то непременно убьет!
В двери требовательно постучали и Трюд одними глазами указала мне на комнату, где она принимала своих больных. Едва я шмыгнула туда, как двери дома распахнулись и на пороге возник Сигвальд Кольцо. Прильнув глазом к проему, оставшемуся в двери, я затаив дыхание увидела, что воин держит на руках Кирстен. Тело девушки обвисло, тонкие руки бесчувственно свисали, а голова была запрокинута на плечо ее мужа.
- Трюд! - заревел Сигвальд.
Знахарка приблизилась и едва глянула на девушку, как тут же поспешила в комнату, где пряталась я. Быстро оглядевшись, я успела забежать в чулан, примыкавший к комнате. В нем знахарка хранила свои настои. Я услашала, как мужчина занес Кирстен в комнату, затем шорох одежд сказал мне о том, что девушку положили на стол. Твердым голосом Трюд спросила:
- Что с ней произошло?
Сигвальд молчал. Трюд завозилась с Кирстен, а затем выгнала из комнаты ее мужа.
- Ждите на улице, - крикнула она повелительно. Едва за ним закрылась дверь, как знахарка позвала меня. Я поспешно вышла из чулана, посмотрела на девушку, лежавшую на столе. Трюд уже вовсю колдовала над ней. Я приблизилась к столу и увидела Кирстен.
Девушка лежала без чувств. Ее прежде прекрасное лицо уродовал сильный кровоподтёк. Вся правая половина лица пестрела яркими красками, от желтого до фиолетового. Но самое ужасное было ниже. Кирстен была беременна, и ее ноги были залиты кровью, уже потемневшей. Трюд прощупала живот девушки, покачала головой.
- Что с ней? - спросила я тихо.
- Помоги мне, Ярина, - попросила женщина, - Иди в комнату, нагрей воды и неси сюда. Во двор не ходи, там Сигвальд и Орм. Пока я не скажу, они не посмеют войти в дом, такой у меня закон, так что можешь не переживать.
Я поспешно кивнула и поспешила в соседнюю комнату, радуясь тому, что еще с самого утра натаскала из ручья воды. Когда она закипела, я отнесла котелок Трюд. Вошла и отвернулась от страшного зрелища, открывшегося мне. Маленький мертвый младенец лежал в большом тазу. Окровавленный, синюшный, а Трюд тем временем что-то творила меж расставленных ног Кирстен. Та все еще была без сознания. Волна тошноты поднялась по моему горлу. Трюд едва глянув на меня зарычала:
- Даже не думай! - и зло посмотрела на меня. Я кивнула, не в силах что-то произнести.
- Иди сюда, - она поманила меня руками, заляпанными кровью, - Мне нужна твоя помощь!