- А если дашь мне рецепт твоего гуся с семью начинками, так и быть, тебя, маленькая гномка, я тоже прощу.
- Мой фирменный? - начала возмущаться гномка. - Гусь? С семью начинками? С подливой?
- Напа, - на всякий случай подал голос Фриолар.
Напа покачала головой и неохотно согласилась.
Мартин и Фриолар, чтоб не смущать обменивающихся тайными кулинарными знаниями дам, перешли в обеденный зал.
- Фриолар, я, конечно, не хочу вмешиваться… Но вы бы попробовали приструнить Далию? нет, я понимаю, она прекрасный человек и действует из лучших побуждений… Но ее энтузиазм, он, несколько… - мэтр покрутил воздух пальцами, пытаясь родить нужное слово.
- Драконообразен? - подсказал Фриолар.
- Именно! Замечательный термин, коллега. Да, кстати, как поживает ваша диссертация? Когда можно будет провозгласить тост в честь защиты вашей ученой степени? - и разговор между гастрономически неверным супругом и маговым секретарём в отгуле плавно скользнул на мирные алхимические темы.
Вторым испытателем противоударной Фриоларовой системы стал мэтр Гийом. Ему повезло меньше, чем донье Долорес, приземлился он боком, господин алхимик кувыркнулся, и его занесло в обеденный стол.
Мартин и Фриолар только-только распечатали вторую бутылку, чтоб лучше пошла дискуссия на очередную актуальную проблему макроэргической реальности, поэтому на появление мэтра Гийома отреагировали излишне спокойно. Что упавшему пришельцу не понравилось.
В Университете мэтра Гийома любили немногим больше, чем мэтра Никанта и уж всяко больше, чем чумную заразу. Но не все. Честно говоря, Фриолар мэтра Гийома практически не знал - уж больно разной была тематика их научных интересов. К тому же господин Гийом считал студентов и тех, кто еще не защитился хотя бы на бакалавра, слишком мелкими объектами, чтоб тратить душевные и алхимические силы на их обнаружение и контакт. Здороваться он начинал с уже подтвердившими свою научную квалификацию, разговаривать - с магистрами, а приветливости своей гийомской удостаивал только избранных. Начальство, в основном.
Так что Фриолар очень удивился, когда увидел в стенах "Алой розы" этого высокоонаученного субъекта.
- Хай, Ги! - приветствовал коллегу мэтр Мартин. И пока Гийом вставал и потирал ушибленные места, Мартин наклонился и шепнул Фриолару: - В годы нашего студенчества мы его звали Гиги-Кабанчик.
- Кабанчик?
- Он нам постоянно рассказывал, как хорошо живется его папашке в собственном имении и как они по осени кабанов в лесу гоняют… Привет, Кабанятина! Пришёл попробовать своих сородичей? - весело спросил Мартин у подошедшего мэтра. - Их здесь классно готовят на раскаленной решетке, с винным соусом, завернув в листья шалфея и посыпав рубленым чесночком…
Мэтр Гийом презрительно раздул ноздри и не удостоил бывшего однокашника ответом.
- Мне нужна Напа Леоне Фью из клана Кордсдейл. В личном деле указан этот адрес, - холодным тоном ответил господин Гийом. Фриолар поднялся и пообещал пригласить Напу.
Мартин, настроенный гедонистически и альруистично, пригласил "Гиги" садиться и выпить. Тот еще презрительнее поджал тонкие губы и отказался.
На приблизившуюся Напу он посмотрел, как пекарь на плесень.
- Сударыня, извольте объяснить, почему вас не было сегодня на рабочем месте.
Напа смутилась, опустила голову, начала ковырять пол сапожком.
- Не слышу, - мерзким голосом проскрипел бывший Гиги-Кабанчик.
Напа, собрав в кулак всю волю истинной представительницы клана Кордсдейл, прошептала, что не пришла на работу потому как, во-первых, если верить часам, идти туда еще рано, а во-вторых, ей надо было прийти в себя после попытки убийства.
- Вы убили кого-то? - холодно осведомился мэтр Гийом.
Прижав руки к выразительной груди, донья Долорес, хотя ее никто не спрашивал, страстно объяснила, что убивать - это ее призвание, а Напа всего лишь невинная жертва. Фриолар же, не теряя времени, отыскал часы, которые до появления в "Алой розе" ревнивой иберрийки спокойно стояли на полке камина, и поспешил предъявить мэтру Гийому.
- Смотрите, мэтр, вот эти часы. - Фриолар потряс механизм и вслушался. - Похоже, они разбились, когда упали…
- Я спрашивал не вас, юноша, - Гийом смерил неприязненным взглядом Фриолара и вернулся к Напе. - Сударыня. Университет оказал вам честь, предоставив работу - важную и ответственную. Если вы не желаете ее выполнять - Университет, представителем коего я являюсь, не желает вас видеть.
- Но я… - начала Напа.
- Но она… - дружно начали все остальные.
Мэтр Гийом сверху вниз посмотрел на поникшую гномку. На бюст доньи Долорес.
- Я согласен признать, что сегодня вас отвлекли чрезвычайные обстоятельства. Поэтому ограничусь первым предупреждением - с занесением вашей провинности в личное дело, разумеется. Помните, - и мэтр Гийом многозначительно покосился на Мартина, - что первое предупреждение - оно же последнее. Больше провинностей я не допущу. Всего хорошего.
И мэтр Гийом, отвесив общий поклон, поспешил к выходу.
Фриолар посмотрел ему в след. Напа же подошла к стене и несколько раз громко стукнулась об нее головой. Долорес и Мартин дружно бросились ее утешать.
Хорошо еще, что стены в "Алой розе" ныне уходят в глубь и сложены из камня, подумал Фриолар. были б, как прежде, обычные, проломила бы Напа их своей горестной гномьей головой, чинить бы пришлось. Хотя, может это и к лучшему: физический труд отвлекает от душевных переживаний…
На выходе мэтр Гийом задержался, чтобы смерить холодным абстрактно-неприязненным взглядом мэтрессу Далию.
Мэтрессу сопровождали два полицейских с алебардами наперевес; вид у охранников столичного спокойствия и порядка был суровый и солидный. А у благотворительницы от алхимии - как у кошки, объевшейся дармовых сливок.
Один из полицейских официальным тоном попросил подтвердить личность задержанной. Оба алхимика и их дамы нестройным хором удостоверили требуемое. Видимо, удовлетворенные таким научным доказательством, стражники расслабились, погрозили мэтрессе Далии пальцем и велели ей вести себя осмотрительнее, иначе в следующий раз не миновать ей знакомства с их начальством…
Мэтр Гийом просмотрел эту сцену, еще плотнее сомкнув зубы, и Фриолару, пока дверь за непрошенными гостями не закрылась, казалось, что он слышит какой-то подозрительный скрип.
- Далия?
Радужно сияющая мэтресса жестом фокусника достала из рукава огромный тугой кошелек:
- Вуаля! Ах, какой сегодня замечательный день! - провозгласила она, располагаясь в центре обеденной залы, пристраивая ножки на краешке стола и откровенно наслаждаясь собой и макроэргической вселенной вокруг.
"Кажется, с терапией домашними делами и благотворительностью вышел перебор", - решил Фриолар, наблюдая за поведением мэтрессы. "Надо пробовать другую методу…"
* * *
Перед мысленным взором алхимички тем временем проплывало самое замечательное приключение за последние недели.
… Они встретились в узком переулке. Одна из них должна была отступить, чтоб позволить пройти другой.
- Далия, - констатировала Изольда.
- Изольда, - прищурилась Далия.
Ветер донёс печальный гитарный перебор и флейтой стёк по водосточной трубе.
Звонко высекая из брусчатки искры подкованными каблучками, они неторопливо сошлись. Смерили друг друга гордыми взглядами. Сравнили белизну лебединых шей и изящество осанки. Изольда осмелилась хмыкнуть на мэтрессину мантию, распрямила спину, выставляя грудь и обтягивающее ее модное платье вперед. А Далия, не теряя инициативы, ка-а-ак зафондючит ей…
- Далия, очнись! - потряс мэтрессу Фриолар. - Очнись! Очнись, ты уже два часа с идиотским видом улыбаешься, молчишь, ничего не ешь и ни с кем не споришь! Не пугай меня…
- Не беспокойся, в канаве ее быстро найдут. Столько раз спасали, что уж сегодня-то помогут обязательно, - вальяжно отмахнулась алхимичка.
- Ты это о ком? - с подозрением спросил Фриолар.
Мэтресса спохватилась. Признаваться в уголовно-наказуемом деянии - свалке бытовых отходов в общественном месте - она не собиралась. Проморгалась и с подозрением уставилась на Фри-Фри.
- А ты о чем?
- Боги, да о концерте же! Ну как, ты пойдешь с Напой и со мной? Решайся, будет здорово. Отвлечетесь, успокоитесь…
- Концерт? Какой концерт?
- Далия, я тебе полчаса уже объясняю: тетя Ниона пригласила моих друзей и меня послушать орган в христианской церкви…
- Всё, больше ни слова. Если там будет твоя тетя Ниона и ее знакомые, то, конечно же, я иду. А Напа? Она сможет пойти?
- Да, я ее уговорил.
Напа по случаю культурного мероприятия дала выходной Полин, и скоро она, Далия и Фриолар, подперев дверь "Алой розы" поленцем и повесив табличку: "Приходите завтра", отправились приобщаться к прекрасному.
Для разбитого сердца, как утверждала тётя Пиона, самое то - воспарить над миром на крыльях какого-нибудь Искусства. Только от предвкушения концерта у Напы нос перестал нависать над подбородком, а Далия прекратила пялиться в стену с видом счастливо и результативно потрудившегося маньяка…
Обе девушки принарядились. Напа блистала надвинутой на лоб серебряной каскеткой с алыми эмалевыми розочками по краю, новой парадной кольчугой; топор ее сиял, начищенные сапоги на звонких каблучках гордились новыми пряжками. Свою девичью шейку по случаю выхода в свет гномка украсила ожерельем: серебро и гранаты сплетались в алые розаны самым причудливым образом. Далия тоже долго любовалась своим отражением в зеркале. Посчитала, что и так хороша, накинула старую добрую мантию, повесила на шею длинную цепочку, удерживающую большую лупу, забрала волосы наверх, используя карандаш вместо шпильки, и позволила сопроводить себя на концерт.
* * *
Тетушка Ниона, в отличие от своей жизнерадостной сестры, славилась долгими и упорными попытками кому-нибудь покровительствовать. Вторая из четырех сестер, она считала своим долгом покровительствовать младшим - Дионе и Фионе; в какой-то момент немного поменяла приоритеты своей жизни, и начала покровительствовать своим мужьям, потом - их и своим детям (из пасынков и падчериц Нионы можно было собрать небольшой полк), потом знакомым, потом знакомым знакомых… Так, постепенно, Ниона добралась до покровительства современным искусствам. Тетя ни в коей мере не была пристрастна - она покровительствовала всем.
В своем трактате "О предпочтениях" Далия всласть порассуждала о том, что странной закономерностью макроэргической реальности является часто встречающаяся последовательность: А предпочитает Б, но Б предпочитает В, который, в свою очередь, хотел бы А, но довольствуется Г. Так вот, Фриолар давно подозревал, что многие искусства предпочли бы, чтобы им покровительствовал кто-нибудь другой, а не тётя Ниона, но оказались бессильны пред ее - тоже достаточно драконообразным - энтузиазмом.
Ниона встретила своего племянника и его дам умильно и приторно. Одета она была в какой то серый балахон с огромными накладными карманами, опушенный по вороту мехом риттландского лемминга, и не успели Далия и Напа с госпожой Нионой поздороваться, как им сообщили, что этот балахон - последний писк моды. Разработан буренавским дизайнером, и, если барышни хотят себе такой же, пусть обращаются вон к тому молодому человеку на первом ряду.
Далия храбро пообещала и потащила Напу в противоположный угол.
Фриолар остался с тетей.
- Фри-Фри, я, кажется, говорила тебе, что не хочу больше видеть эту ненормальную девицу, - прошипела Ниона, продолжая удерживать на лице приторную улыбку и просто прожигая насквозь огненным разъяренным взглядом спину удаляющейся алхимички.
- Тетя, я устал повторять: Напа совершенно нормальна, просто она - гномка. И прекрати, ради всех богов, которым ты молишься, называть меня Фри-Фри!
- Будь тактичен, Фри-Фри - христиане считают, что многобожие есть ересь и язычество, - наставительно произнесла Ниона. - Я, собственно, не о гномке, а об этой девице… Она совершенно не умеет вести себя в приличном обществе! Прошлый раз, когда я пригласила ее на поэтический вечер - между прочим, это ведь ты привел ее в мой дом! - твоя приятельница назвала моих друзей и меня "контрольной выборкой", а ты, непослушный мальчик, до сих пор не объяснил, что это значит. И раз уж зашла речь о недостатке манер: тебе следовало приехать на свадьбу Лики.
- Лики? - наморщился, припоминая, Фриолар. Ниона помогла:
- Крестница троюродной сестры мужа побочной племянницы первого свекра четвертой супруги моего пятого мужа.
- О… Мне нет прощенья, - покаялся Фриолар.
- Да ладно, - отмахнулась тетя. Достала из кармана зеркальце и принялась изучать свое лицо - тоже, кстати сказать, представляющее шедевр очередного, на этот раз - Декоративно-Пластического искусства. - Ничего особенного. Вышла замуж за какого-то писаку из газеты. У мужа - я всегда говорила это своим девочкам, - должна быть перспектива. Деньги тоже не помешают, но перспектива важнее, - наставительно произнесла Ниона.
Ну, тетя явно знает, о чем говорит, подумал Фри-Фри: Ниона схоронила шесть из семи мужей (седьмой сбежал сам, чтоб поучаствовать в организованном королем Иберры очередном, шестьдесят шестом по счету, исследовании Великого Западного Океана, и до трупа его заботливая бывшая жена добраться так и не сумела). И покорно пошёл здороваться с новым родственником.
Предоставленная для светского мероприятия христианская церквушка была небольшой и очень уютной. Ровные ряды деревянных скамей были украшены осенними - кленовыми, каштановыми, дубовыми и рябиновыми - листьями. Свечи в огромных, в рост тролля, светильниках, отражались в цветных витражах, создавая непередаваемую атмосферу уюта, спокойствия и всеобщего миролюбия. Напа и Далия уселись у самой стеночки, подальше от дизайнера. С этого места был виден практически весь зал (если проявить достаточно невоспитанности и покрутить головой, чтобы рассмотреть то, что позади), стальные трубы органа, алтарь, выход…
Напа поёрзала, усаживаясь поудобнее. Она облокотилась на спинку скамьи, и коротенькие гномьи ножки теперь болтались высоко над полом. Топор Напа приставила к спинке предыдущего ряда, где он и ухмылялся полированным хищным оскалом.
На специальный помост взошел органист, раскланялся в ответ на жидкие аплодисменты. Изящная в дизайнерском балахоне Ниона объявила имена сочинителя и исполнителя, музыкант занял место за инструментом, и концерт начался.
Далия вытащила из потайного кармашка на рукаве затычки для ушей, элегантным жестом использовала их по назначению. Достала из прически карандаш; скромным жестом задрав подол мантии, извлекла из кармана юбки блокнот и приготовилась вести протокол наблюдения.
На втором аккорде глазки Напы начали потихоньку закрываться. На четвертом - голова, увенчанная веночком эмалевых роз, клониться долу. К десятому аккорду заявил о себе фамильный кордсдейловский нос.
- Хр… хр… хряхряхря… хрррррррррр, - подпевала Напа Леоне органисту. - Мрря… пхпхспсс… буфрррр… хр… хррррррррр…
На Далию начали оборачиваться недоумевающие зрители - Напу видели только ближайшие соседи. А вот слышали все, кроме музыканта, с упоением давящего педали и клавиши, да, может быть, первого ряда.
- Хррр… Уик-уик… хсссссссс… - раздавалось из глубины зала. - Умн… фр… хмфыссссспрбыррррр…
Христианский священник, сидевший на другом конце той же скамьи, что и алхимичка с гномкой, перекрестился.
- Хр… хррр… мммряффффффф… Уик-уик-уик… хрррссссссссррррр… умн-уик-уипсссссс…
Разграфленный блокнот Далии заполнялся заметками, схемами и диаграммами. При этом мэтресса успевала очаровательно улыбаться всем подряд, кто подозревал ее в создании помех музыкальному произведению. Кто-то просто скользил глазами по храпящему углу зала, кто-то рассматривал личико мэтрессы, а кто-то уже начал смежать веки и приобщаться к новому виду искусства…
- Хххрррр… бнбррбм… хря… уик-уик-уик… хсспсхрррр…бурфрфы… хр…хырыффффффрррррр…
Фриолар, оторвавшийся от занимательной беседы с новым родственником-журналистом, Бронном, тоже оглянулся на сочный храп. Встретился взглядом с тетушкой, прикинулся невинным младенцем.