Пронзительные вопли, донесшиеся откуда-то из-за очерченной кострами границы, заставили всех замереть на месте.
– Идет! – вопили ведьмы и колдуны. – Он идет! Он!
Он!
Анна так крепко стиснула руку Юлиана, впиваясь ногтями в его ладонь, что юноша тихо ойкнул:
– Ты чего?
– Он! – Девочка попятилась. – Это же он!
Тот, кто убил ее родителей!
Ее страх был словно порыв ледяного ветра – обдал, обжег, стиснул грудь. Юлиан безотчетно притянул ее к себе, обнимая за плечи:
– Успокойся. Я не дам тебя в обиду.
Но девочку всю трясло. Тот давний, забывшийся под гнетом новых впечатлений ночной страх снова появился в душе, липкими пальцами схватил сердце. Она зажмурилась, отворачиваясь и уткнувшись носом юноше в солнечное сплетение. Тот прижимал девочку к себе, готовый защищать. Поверх голов ведьм ему была видна темная фигура – массивный силуэт без плеч и рук – голова плавно переходила в шею, та – в туловище, которое ниже, на уровне пояса, постепенно утолщалось и разделялось на две ноги. Нет, руки тоже были – должны были быть! – но их с успехом занимал уродливый мясистый нарост на голове, такой длинный, что почти волочился по земле. Он походил на слоновий хобот, но, в отличие от него, мог то укорачиваться, становясь втрое толще, то удлиняться и истончаться, а заканчивался четырьмя червеобразными отростками. Даже Юлиан, которому пару раз приходилось видеть чудовищных тварей, вызываемых ведьмами из преисподней, содрогнулся от отвращения, представив, из каких глубин бездны явилось это существо. А что говорить о маленькой девочке? Анна, прижавшись к нему, мелко дрожала.
– Он! Он идет! – орали, визжали и выли ведьмы.
Кто-то падал на колени, протягивая к чудовищу руки. Кто-то просто безостановочно кланялся. Задние ряды напирали на передних. Кого-то задавили – послышался визг. Юлиан попятился, волоча за собой Анну, но, на их беду, они оказались слишком далеко от круга камней и костров.
Голос низкий, раскатистый, такой глубокий и глухой, что мигом заболели кости и зубы, раскатился на Лысой горе. Этот голос звучал из иного мира.
– Я пришел…
– Да! Да! – орали ведьмы, размахивая руками. – Иди к нам! Возьми нас…
– Я пришел за своим…
– Здесь все твое! Все! Бери, что хочешь! – взвыл хор голосов.
– Где она? Где моя Печать?
Юлиан вздрогнул всем телом, как от удара. О какой Печати говорит это существо? Насколько он знал, их было несколько. Семь или девять – сейчас не вспомнить. О которой по счету идет речь? И зачем Печати этому существу?
– Где она?
– Тут! Тут! – перекрыл истошные вопли одинокий голос. – Мы привели ту, которой под силу достать пятую Печать! Возьми ее! Она твоя!
– Где она?
– Здесь! Анночка! Милая моя… Иди-ка сюда. Не бойся!
Анна похолодела, узнав умильный, заискивающий голос тети. Она шарахнулась в сторону, но ее схватили за руку, вытаскивая вперед…
То есть попытались вытащить. Другая рука крепко обхватила за плечи, и твердый голос произнес:
– Не дам.
Совсем близко сестра Маргарита увидела молодого мужчину, который не должен был здесь находиться. От него веяло силой – той силой, которую колдуны и ведьмы чувствуют в себе подобных. И это был тот самый мужчина, который встретился с ее племянницей на кладбище. Ведьмак.
– Что? Как? Зачем? Откуда? – хотелось задать все вопросы сразу.
– Оттуда. – Голос Юлиана был спокоен и холоден. Юноша крепко держал девочку за руку, и его голос был слышен на всей Лысой горе. – Я – ведьмак. И мне очень интересно, имеется ли у вас разрешение на проведение шабаша? Не говоря уже о том, чтобы вызывать из бездны таких тварей?
– Не твое дело! – визгливо закричала главная матка. – Ты здесь пришлый и не имеешь никакой власти!
– И по какому праву, – Юлиан не дрогнул, хотя, услышав голос главной ведьмы, остальные сомкнули ряды, глядя на него с откровенной враждебностью, – вы втягиваете в свои дела маленьких девочек?
– Ты ничего не знаешь! – Тетя Маргарита улучила миг и оторвала от него Анну, так сильно дернув девочку за руку, что та не удержалась на ногах. – Эта девочка – лучшее, что у нас есть!
– И она не такая уж и маленькая! – визгливо откликнулась еще одна ведьма. Та самая, которую юноша уже видел в образе сороки. – Она может достать Печать!
– Нет! – Юлиан лишь смутно догадывался, о какой Печати идет речь, но уточнять не было времени. – Она не должна этого делать!
– Это ты не должен был вмешиваться не в свои дела! – крикнула главная матка. – Взять его, сестры! Взять!
Круг сомкнулся. Но прежде чем его схватили, Юлиан успел свистнуть.
Он не ждал, что останки мертвого коня отзовутся на его призыв. Но, видимо, в кости старой боевой лошади накрепко въелось подчинение приказам. Коней кавалеристов обучают сражаться наравне со всадником и приходить на помощь раненому человеку. И не было ничего удивительного в том, что внезапно на головы ведьм обрушились, распадаясь на глазах, части конского скелета. Череп, на котором стремительно таяла призрачная плоть, упал в ладони Юлиана. И он перехватил его двумя руками, как оружие, готовый отбиваться от ринувшихся на него ведьм.
Но этого Анна уже не видела. Ладонь тети Маргариты легла ей на глаза – и девочку окутал мрак.
Глава 9
Четыре ведьмы стояли над кроватью, на которой разметалась худенькая растрепанная девочка. Открыв рот и нахмурив лоб, она спала беспокойным сном, время от времени вздрагивая и мотая головой. Глаза под закрытыми веками беспокойно метались. На висках и верхней губе виднелись капельки пота. Девочке что-то снилось, и это явно был нехороший сон. Вот она дернула рукой, словно отгоняя что-то, и застонала вполголоса:
– И… и-ди…
Четыре ведьмы внимательно смотрели на нее.
– Ну сестры, кажется, все прошло прекрасно? – первой нарушила молчание сестра Виктория. – Сестра Маргарита, разрешите вас поздравить. Ваша внучатая племянница с честью выдержала испытание! Она вполне доказала, что достойна стать одной из нас. И более того, она могла бы исполнить предназначение!
Сестра Маргарита важно кивнула головой:
– Я всегда знала, что так и будет!
– Но не слишком ли мы торопимся? – Сестра Клара протянула руку и осторожно смахнула со лба девочки влажную прядку волос. – Она еще так мала! Ей всего двенадцать лет! Она и так тяжело пережила полет и видения!
– Время не ждет! – поджала губы сестра Маргарита.
– Но она так мала и слаба! И она – наша последняя надежда. Сколько лет мы еще будем ждать, пока появится еще одна наследница? И чьей она будет крови, если уж на то пошло?
Ведьмы переглянулись. Так уж получилось, что ни одна из них не могла иметь детей. И почти ни у кого из них не было сестер, имевших дочерей, – ибо только так передавались в роду колдовские способности. Правда, у самой сестры Клары имелась сестра, достаточно молодая для того, чтобы обзавестись еще одним ребенком, да у сестры Агаты имелись родственницы, подходящие по возрасту. Но сколько пройдет лет, прежде чем родится новая девочка, обладающая колдовскими силами?
– Что ты предлагаешь, сестра? Девочка видела что-то там, в котле!
– Да, – кивнула лесная ведьма. – Видела. Думаете, она видела именно то место, где скрыта Печать?
– Откуда мы теперь это узнаем? Если бы он ее взял, ее способности проснулись бы еще там. И мы бы тогда точно знали…
– "Если бы"! – проворчала сестра Устина. – Мы все знаем, благодаря кому это чуть не случилось!
Ведьмы переглянулись. Присутствие на шабаше воробьиной ночи ведьмака пугало и беспокоило. Тем более что ведьмак был пришлый. И он одним своим присутствием все испортил. Он, чье имя ведьмы опасались произносить вслух, тот, кого призывали в воробьиную ночь, ради кого готовили обряд… Он после этого просто ушел. Растворился в воздухе, пока ведьмы расправлялись с ведьмаком, ясно давая понять, что не желает иметь с ними никакого дела.
– С ним надо что-то делать! Он нам здесь совершенно не нужен!
– И мы не можем его просто так убить, – вздохнула сестра Устина.
В этом была горькая правда, ибо каждая знает, что после смерти ведьмак отнюдь не умирает как обычный человек и даже как любой колдун. Убитый, он обязательно возрождается к жизни еще сильнее, чем был. Более того – среди ведьм ходили слухи, что, воскреснув, ведьмак забирает себе силу всех своих убийц. Конечно, это были только слухи – чего не случится за тысячу лет! – но проверять их никому не хотелось.
Сестра Виктория поманила всех пальцем, и женщины на цыпочках удалились из комнаты.
– Пусть она поспит, – сказала старшая ведьма, закрывая дверь. – Не станем ее тревожить. Тем более что у нас есть чем заняться!
Крадучись, словно в чужом доме, они направились на первый этаж. И уже спускались по ступенькам главной лестницы, когда откуда-то из подземелий донесся приглушенный стон. Сестра Клара от неожиданности споткнулась, налетев на идущую впереди Викторию.
– Держи себя в руках, сестра! – воскликнула та.
– Я просто никак не могу привыкнуть… – стала оправдываться та.
– А чего тут привыкать? Заведи себе такого же призрака! Тебе давно пора! Живешь в своем лесу одна-одинешенька…
– Завести-то не трудно. – Лесная ведьма выпрямилась, начертила в воздухе охранный знак, который вспыхнул, озаряя лестницу ярким светом. – Да только где его взять?
– Как это – где? Будто мало мужчин на свете?
Сестра Клара остановилась, не донеся ногу до следующей ступеньки. Лицо ее напряглось.
– Ну, – медленно произнесла она, – попробовать можно!
Открыв глаза, Юлиан сперва не сообразил, где находится. Он лежал на спине, раскинув руки и ноги и глядя в бледно-голубое небо. Тело затекло, спина и поясница болели – под ним было что-то твердое, как камень. Руки и ноги онемели, ступни замерзли так, что он с трудом смог пошевелить пальцами. Юноша продрог, но пошевелиться сил не было. Где он? Что произошло? Как он тут оказался? В памяти зиял провал. Кажется, ночью что-то такое было…
Память возвращалась медленно, неохотно, кусками. Ночь… Воробьиная ночь… Шабаш на Лысой горе. Он прилетел туда, вошел в зачарованный круг… Там была девочка. И ведьмы…
Ведьмы набросились на него – это он помнил очень четко. В руках внезапно оказался лошадиный череп, и какое-то время ему успешно удавалось отражать атаки своих противниц, используя его одновременно как дубинку и щит против нацеленных в него заклинаний. Десяток-другой он сумел отразить, но их было слишком много. Одна молния расколола череп надвое, и, обезоруженный, Юлиан был схвачен и брошен к ногам матки-ведьмы и сопровождавшего ее тощего бородатого старика.
И старик неожиданно оказался знаком. Так знаком, что Юлиан, не задумываясь, назвал его имя – отец Ксений – и вспомнил, что несколько раз видел его в коридорах Третьего отделения. И не особенно удивился тому, что старый колдун не отдал приказа его убить. Только наказать так, чтоб в другой раз неповадно было являться на шабаш без приглашения.
На этом месте память обрывалась. Что же с ним сделали ведьмы?
Медленно поведя затекшей и одеревеневшей шеей, юноша бросил взгляд по сторонам. Он лежал среди кустов и пожухлой осенней травы. В вышину возносил крону уже почти полностью пожелтевший клен. Чуть в стороне шелестели листьями липы и ясени. Попискивали синицы. Одна особенно храбрая или глупая спустилась на куст и, склонив голову набок, внимательно посмотрела на человека. Взгляд ее был не по-птичьи пристальным, оценивающим.
– Где я? – прохрипел Юлиан пересохшим горлом. Глотку саднило, словно он накануне криком сорвал голос.
Синица презрительно пискнула и упорхнула.
Он повернул голову и посмотрел в другую сторону. Увидел среди кустов несколько серых камней и с ужасом сообразил, что лежит на кладбище среди надгробий. Но как он тут оказался? И – он приподнял голову, осматривая себя, – и почему раздет донага?
Синицы весело и издевательски звенели в кустах. С усилием пошевелив затекшими холодными конечностями, Юлиан заставил себя сесть, опираясь на памятник, возле которого он очнулся. Подтянул колени к животу, обхватив их руками, и огляделся по сторонам.
Был уже день, то есть, с тревогой понял юноша, незаметно вернуться в гостиницу не получится. Судьба забросила его на новое кладбище – он сообразил это, прочитав надпись на ближайшем надгробии. Купец и уважаемый человек, похороненный тут, скончался около десяти лет тому назад, в то время как на старом кладбище перестали хоронить уже лет тридцать. Это еще хуже. Значит, от нового кладбища до гостиницы пришлось бы идти через центральную часть города. Более того, совсем рядом с оградой проходит оживленная улица! Да уж, следовало признать, что месть ведьм вполне удалась!
– Ча-ча-ча! – раздалось в вышине.
Юлиан запрокинул голову. На ветке сидела сорока. Сидела и смотрела так же пристально, как только что синица. И это была не настоящая сорока.
Ведьма!
Он тихо заскрипел зубами, пряча лицо в коленях. Сорока над головой разразилась насмешливым криком. Ведьма радовалась тому, что удалось посадить ведьмака в лужу.
– Рано радуешься, – прошептал Юлиан. – Я до вас доберусь, дайте срок!
Сорока покачала хвостом, уронила прямо ему на волосы вонючую черно-зеленую кляксу и улетела по своим делам.
Проводив птицу взглядом, юноша не спеша поднялся. Был ясный день, где-то вдалеке, если прислушаться, можно было различить городской шум. Что ж, ему повезло только в одном – на любое кладбище слишком редко забредают люди, и есть шанс, что удастся отсидеться в укромном уголке до темноты. Правда, долго тут не высидишь – ранней осенью уже довольно прохладно, к ночи непременно похолодает. И пусть природа еще помнит ласковые деньки бабьего лета, но это еще не значит, что можно разгуливать без одежды. Руки и ноги уже покрылись гусиной кожей.
Пытаясь согреться в движении, Юлиан прошелся по тропинке, озираясь по сторонам и силясь сосредоточиться. Жаль, что он не обладает способностями настоящей ведьмы и не может сменить облик и добраться до гостиницы вороном, грачом или котом! Надо было хоть чем-то прикрыться…
И только он так подумал, как увидел свою одежду.
Да, это были его штаны, рубашка, башмаки и сюртук. Но в каком виде! Все вещи были аккуратно развешаны, как белье для просушки, на ветках огромной липы, росшей в двух шагах от ограды. Люди, проходившие мимо кладбища, могли бы их увидеть – достаточно поднять голову. Он предпочитал одеваться во все темное – темно-серые штаны, черные башмаки, серая рубашка, коричневый сюртук – и на фоне золотисто-желтой осенней листвы его добро выделялось издалека.
Но это уже было кое-что. Не раздумывая, Юлиан подпрыгнул, хватаясь за ближайшую ветку и цепляясь босыми ногами за древесную кору. В детстве ему не так уж часто доводилось лазить по деревьям – мальчикам в приюте запрещали подобные вещи, да и не росло поблизости таких деревьев, на которых можно было тайком оттачивать навыки! – но, начав работать, он волей-неволей научился многому. Обдирая в кровь ладони и ступни, рассадив об острый сучок колено и едва не содрав кожу на животе, он кое-как взобрался на дерево.
Сучья липы были толстые и легко выдерживали вес взрослого человека, но вредные ведьмы развесили его одежду на самые тонкие ветки. Так что пришлось ползти по суку, обхватив его руками и ногами. Начать было удобнее со штанов – прикрыть срам.
– Ча-ча-ча! – раздалось над головой.
Опять эта сорока! Птица заметалась туда-сюда, вереща так, словно юноша уже запустил руку в ее гнездо. А потом резко спикировала и долбанула клювом в макушку. Больно!
– Ах ты! Дрянь! – отмахнувшись, Юлиан сложил пальцы фигой и покрутил ею в воздухе. – Пошла вон, мерзавка!
Сорока шарахнулась в сторону, словно ее огрели веником. Отлетела подальше, но тут же застрекотала опять. К ней неожиданно присоединилось несколько воробьев, наполнивших крону липы пронзительным чириканьем. Откуда-то взялась ворона. Усевшись на верхнюю ветку, она принялась надрывно каркать. Стоило Юлиану разжать пальцы, хватаясь за ветку, как сорока атаковала снова. На сей раз она нацелилась в глаза, и человек прижался к дереву, спасая лицо от птицы. Да полно притворяться, он ведь знает, что это не птица! Внутренним зрением Юлиан давно уже распознал в сороке ведьму. Это ее магией сюда собрались все эти птицы – к воробьям и вороне стремительно прибывало подкрепление. Две галки уже начали дергать его штаны, норовя стряхнуть с ветки. Если это им удастся… Юлиан пополз вперед, торопясь опередить птиц. Сорока еще дважды налетала на него, колотя клювом в голову. Было больно. Один раз клюв рассек кожу на лбу под самыми волосами. Кровь стекала на бровь. Какая-то особенно наглая ворона села на спину и тюкнула клювом в копчик. Юноша взвыл, но пальцы уже сомкнулись на штанине. Есть!
Штаны зацепились крепко – пришлось дергать. Послышался треск рвущейся ткани – одна штанина была распорота до половины. Ничего. Взмахнув ими как флагом, Юлиан попытался отогнать птиц. Они взлетели с липы, наполнив воздух пронзительными криками.
– Папа, смотри! – послышался звонкий детский голосок. – Голый дядя на дереве!
Юлиан бросил взгляд вниз – и чуть не свалился с ветки.
Мимо кладбища шел прилично одетый господин с семейством – супругой и двумя детьми. И младший ребенок, мальчик, показывал на него пальцем. Еще несколько человек, идущих по противоположной стороне улицы, остановились, услышав крик ребенка.
Птицы разразились насмешливыми воплями. Сорока-ведьма старалась громче всех. Прилично одетый господин изменился в лице.
– Идемте отсюда, – промолвил он. – Не стоит смотреть на это непотребство. И позовите кто-нибудь городового!
Он и его жена торопливо поволокли детей прочь, пока Юлиан трясущимися от волнения руками натягивал штаны. Теперь уж таиться было поздно. Едва натянув их, он полез доставать рубашку, а с сюртуком и башмаками поступил проще – раскачал как следует ветки, на которых они висели и, стряхнув вещи на землю, спрыгнул следом.
За этим делом его и застал городовой.
– Нарушаем общественный порядок? – поинтересовался он.
Юлиан как раз надевал башмаки и не сразу удостоил его ответом.
– Третье отделение столичной службы управления внутренней безопасности! – отрекомендовался он, обувшись. – Специальный агент Юлиан Дич к вашим услугам. Все бумаги, подтверждающие мою личность, находятся у меня в номере в гостинице "Святой Сазоний".
– Третье отделение, значит? – Городовой, если и знал, о чем идет речь, вида не подал. – А по какой причине нарушаем?
– В вашем городе орудуют ведьмы, – объяснил Юлиан.
– Ведьмы? – тупо переспросил городовой.
– Да. И не одна. Я веду расследование их деятельности…
– В таком виде?
Юлиан поднял с куста упавший на него сюртук, отряхнул, на всякий случай проверил карманы. Так и есть – пусто. Но он стреляный воробей и никогда не брал с собой ничего ценного. Немного мелочи, носовой платок… Их не так уж жалко. А вот ключ от гостиничного номера потерян – это проблема.
– Я стал жертвой мести ведьм, – объяснил он. – Вон одна из них как раз наблюдает за нами!
Двое мужчин запрокинули головы, уставившись на сороку.
– Кха! – крикнула та, сорвалась с места и полетела прочь.
– Это сорока.