Нолар долго догадывалась, что с ее наружностью что-то неладно. Люди, посмотрев ей в лицо, тут же отводили взгляды. И как только, однажды, Нолар увидела свое лицо в начищенном котелке, она поняла, чем оно отличается от других лиц. Ей рассказывали, что мать ее рожала долго и трудно и во время родов умерла; все считали, что и девочка не выживет. Как бы то ни было, но родилась она с темно-красной полосой на лице, с блестками, как будто кто-то пролил вино и не вытер. Нолар подозревала, что люди избегают смотреть на нее по разным причинам: из отвращения, из страха, что уродство может как-то отразиться на них, и даже просто из-за нежелания. Все словно считали, что если не смотреть на нее, то уродства вроде и не существует. Поэтому Нолар всегда была одиноким ребенком, другие дети избегали ее, не играли с ней и не общались. Даже отец отверг ее. Он горько оплакивал смерть жены и винил в ней ребенка. В пятилетнем возрасте Нолар тяжело заболела и тем самым избежала традиционной проверки на талант волшебницы. Примерно в это время ее отец женился второй раз на сильной женщине из народа фальконеров, которая вообще считала присутствие уродливого ребенка немыслимым. И хотя сама эта женщина сбежала из деревни, в которой фальконеры держат своих женщин только для того, чтобы те рожали им детей, она придерживалась веры фальконеров, что слабые и больные дети не должны жить. Чтобы избежать ссор и раздоров, отец решил отправить Нолар подальше от глаз своей новой жены. Нолар помнила прощальные слова своей старой няньки, доброй женщины, которая единственная обращалась с ней ласково.
- Не плачь, маленькая. Тебе будет лучше в горах. Всякий раз, как отец тебя видит, он вспоминает твою мать, потому что у тебя ее походка, ее глаза и волосы. В горах ты увидишь новых птиц и животных, будешь бродить по прекрасным лесам, будешь играть с детьми горцев. Надеюсь, они будут добрее местных, - добавила она негромко, потому что хорошо знала, что местные дети презрительно прозвали Нолар "Госпожа Умой Лицо".
И вот Нолар, проделав долгий путь в редко населенные холмы, поселилась в семействе флегматичных фермеров. К несчастью, врожденное уродство Нолар отталкивало горцев даже больше, чем горожан. Может, это связано было с дурным характером Танты, местной мудрой женщины. Когда Нолар впервые встретилась с ней в деревенском магазине, Танта показала на нее своим узловатым посохом и проворчала:
- Знак зла на твоем лице: прочь от честных людей!
Обиженная этими словами, Нолар отказалась от своего обычного вежливого молчания и выпалила:
- Я зла не более, чем ты! Не моя вина, что я так выгляжу!
Танта повернулась к ней спиной, и вместе с ней от девочки отвернулись все остальные.
Нолар научилась прикрывать лицо шарфом, насколько это возможно. Как ни старалась она держаться дружелюбно, ее всегда отгоняли и отвергали. Она много и старательно работала на ферме, но ее редко благодарили или хвалили. Тяжелые месяцы растянулись на годы. Когда не было работы на ферме, Нолар обычно уходила в холмы. В одном отношении ее нянька оказалась права: растения и животные гор стали друзьями Нолар. Она очень хотела больше узнать о всех живых существах и прислушивалась к словам всех, кто хоть что-нибудь знал об этом.
После долгих размышлений Нолар даже решилась посетить Танту в ее хижине в холмах. Как она и опасалась, мудрая женщина совсем ей не обрадовалась. Нолар, запинаясь, объяснила, что хотела бы научиться пользоваться лекарственными растениями.
Танта подозрительно разглядывала ее сквозь дым, поднимающийся от низкой жаровни у двери.
- Кто тебя послан? - прошипела она.
Нолар перевела дыхание.
- Никто меня не посылал. Просто я слышана от фермеров, что никто не знает растения лучше тебя. Я надеялась, что ты позволишь мне помочь собирать их или просто посмотреть, как ты работаешь. Я не буду тебе мешать.
Танта, казалось, ненадолго задумалась, потом решительно покачала головой.
- Нет! Я с большим трудом постигла эти тайны сама. И не отдам их чужаку, особенно тебе, с твоим знаком. Уходи и не возвращайся.
Нолар вернулась на ферму, щеки ее горели не столько от резкого северного ветра, сколько от разочарования и обиды.
Хотя соседи не очень ее приветствовали, они тем не менее разрешали ей смотреть, как лечат заболевших животных, и принимали ее робкие попытки помочь в уходе за ними. Она постепенно собирала обрывки сведений о лечении и кое-чему научилась сама, но этого было мало и ее не удовлетворяло.
Ей было восемь лет, когда она наткнулась - буквально - на свою единственную удачу. Она медленно шла по лесной тропе, глядя вверх в поисках зеленых листьев омелы, когда задела ногой за какую-то неровность. Нолар упала, вытянув перед собой руки. Упав на груду прошлогодней листвы и хвойных иголок, она села, потерла ушибленное колено и обнаружила причину своего падения. Это был не камень, как она думала, а гладкая палка, с обоих концов покрытая круглыми металлическими наконечниками. Металл потемнел от времени. Нолар заинтересовалась: она узнала устройство, которое используют ученые для переноса свитков. Она только раз видела такой футляр в доме своего отца, который не был ученым и предпочитал держать свои торговые записи в конторе. Нолар повертела в руках деревянный цилиндр и заметила на одном из металлических наконечников какие-то знаки. Вероятно, имя владельца. К несчастью, эти знаки для нее лишены смысла, потому что ее никто не учил читать. Девочка решила, что футляр был потерян или выброшен совсем недавно: он чист и не изношен. Раньше она никогда не ходила по этой тропе. Может быть, владелец еще поблизости? Был ранний зимний вечер, быстро темнело, и Нолар почти сразу увидела теплый свет свечи впереди, слева от тропы. И обнаружила, что свет исходит из окна ветхой хижины с крышей, странной формы, отходящей в нескольких направлениях. Нолар постучала в дверь и, когда ей никто не ответил, чуть приоткрыла дверь.
- Убери этот сквозняк, - послышался ворчливый голос изнутри. - Если ты медведь, уходи. Если гость, закрой дверь… если она открыта. Как я могу держать в порядке свои свитки, если по дому гуляет ветер?
Нолар осторожно вошла и закрыла за собой дверь. Слабый свет освещал человека, вышедшего из-за угла со свечой в руках. Сначала Нолар увидела лицо с длинным тонким носом и проницательными глазами под густыми бровями. Потом она разглядела высокого старика, закутанного в бесконечное множество слоев старой одежды.
- И кто же у нас здесь такой? - спросил старик неожиданно низким и глубоким для такой тощей фигуры голосом. - Я тебя раньше не видел. - Нолар отшатнулась, когда он поднес к ее лицу свечу. - Нет, не убегай, - торопливо произнес он. - Это… ты нашла… о, дай-ка мне взглянуть. Я всюду искал этот свиток рода Инскофа.
Нолар протянула свою находку.
- Он лежал среди листьев на тропе. Я из-за него упала.
Старик, который довольно разглядывал содержимое футляра, остановился и тревожно посмотрел на нее.
- Надеюсь, ты не поранилась? Тебе нужно выпить что-нибудь теплое. Куда я девал свой котелок? Кстати, а где чашки? Но я забываю о приличиях. Меня зовут Остбор. Некоторые называют меня Остбор Ученый, что очень великодушно с их стороны, я уверен. Может быть, ты знаешь, - продолжал он с таким видом, словно делился большой тайной, - это правда, я много времени провел в Лормте. - И он замолчал, вежливо ожидая ее реакции.
- Прошу прощения, сэр. - Нолар не знала, что ответить. - Меня отправили в горы из-за моего лица.
Остбор заморгал и посмотрел на нее, как сова.
- Из-за лица? А что с твоим лицом? У тебя есть лицо и у меня тоже. Что в этом необычного?
- Знак, сэр, - печально проговорила Нолар.
- Гмм… Вот это… - Остбор небрежным взмахом руки как бы отбросил этот знак, как нечто несущественное. - Не думай об этом, дитя. Всего лишь небольшое пятно на чистом пергаменте. Если рукопись написана четким почерком, это пятно никому не помешает. Говоря о рукописи… Я полагаю, ты принесла мне футляр, потому что прочла на нем мое имя. Я сам его вырезал, - добавил он, гордо поглаживая зарубки, которые заметила Нолар.
Нолар внутренне сжалась.
- Я не умею читать, сэр. Никто не подумал научить меня.
Остбор на время лишился речи.
- Что! Не умеешь читать… Но ты научишься - и читать, и писать. Я тебя научу. Это в сущности совсем просто. Ну, по правде говоря, одним это дается легче, чем другим, но большого ума тут не требуется. А я по твоим глазам вижу, что ум у тебя есть. Садись! Подожди, позволь мне сдвинуть эти записи. Некоторые называют меня Остбор Крыса с Рукописями, но я считаю это совершенно несправедливым. - Выразительными жестами подчеркивая свои слова, Остбор принялся убирать множество свитков и рукописей. - Ну, может не совсем несправедливым. Я действительно собираю разные вещи, в основном, как видишь, рукописи. Из-за своего интереса к родословным. Кто был прапрадедом? Он был местный или нет? Кто на ком женился? Кстати, а ты кто?
Нолар распрямилась: она собирала с пола свитки.
- Меня зовут Нолар, сэр, я из рода Мерони. Вернее, Мерони - это род моей матери.
Остбор одобрительно закивал.
- И очень известный род. Я больше знаком с той его ветвью, которая поселилась у Петеля, но я вообще читал о Мерони. Послушай, мы все еще стоим в холодной комнате, и нам нечего выпить. Пойдем к огню, я буду искать котелок, а ты расскажешь мне о себе. Вчера я его видел, но где же он сейчас?
Он провел Нолар по извилистому коридору в тесную комнату, согретую огнем в очаге. Пространство вокруг грубого каменного очага было удивительно чистым и аккуратно прибранным. Как будто заметив взгляд Нолар, Остбор объяснил:
- Когда дело доходит до рукописей, с огнем нужно быть очень осторожным. Рукописи нужно держать подальше от огня. Некоторые старые ученые в Лормте… я помню одного, который ставил свечи прямо на свитки… Очень небезопасно. Однажды свиток вспыхнул и сгорел. Ужасно!
- А сам ученый не пострадал? - испугалась Нолар.
- Нет, нет, бедняга остался жив, хотя и сжег рукава, когда гасил огонь. Я десятки раз говорил ему, что нужно быть осторожнее. Ты тоже должна остерегаться. Когда имеешь дело с пергаментами, особенно старыми, нужно помнить, что материал почти всегда сухой и очень хрупкий. Достаточно одной искры. Поэтому я так стараюсь, чтобы вокруг очага было чисто, и берегу свечи от сквозняков. Могу утверждать, - добавил он, с торжеством извлекая котелок из-под груды вещей, - для моего дома это большая проблема. Не могу представить себе, как это ветер проникает повсюду. Сейчас наберу воды. Ты, конечно, останешься на ночь. - И прежде чем Нолар успела возразить, что ей нужно вернуться на ферму, Остбор исчез в одном из коридоров.
Это была первая из множества ночей, проведенных здесь. Оглядываясь назад, она видела, что несколько бесценных лет, проведенных с Остбором, были самым счастливым временем в ее жизни. Долгими зимними вечерами тишина прерывалась лишь треском огня в очаге и бормотанием старика, перелистывавшего страницы. Иногда он разрешал Нолар подогреть немного вина. Позже наступили возбуждающие весенние дни, девочка бродила по горным лугам и отыскивала цветы и растения, такие же, как на рисунках старинных рукописей, собранных Остбором. Он говорил, что со временем сам напишет и нарисует собственный каталог растений.
- Видишь ли, тогда люди получат упорядоченные записи и больше не будут полагаться на путаную и ненадежную память мудрых женщин. Конечно, некоторые из них знают очень много, но иногда их сведения ошибочны. А они учат своих помощников, ничего не меняя, и поэтому ошибки не исправляются.
Но больше всего Остбора интересовали генеалогические исследования. Бесконечные часы проводил он, разбирая древние записи, забывая о еде. Часто он сидел так подолгу, что когда вставал, его старые кости скрипели. Он был необыкновенно честен, всегда старался объективно рассмотреть все факты и, насколько возможно, установить истину. На жизнь он зарабатывал тем, что продавал украшенные рисунками свитки, повествующие истории семейств горцев. Жители холмов, сами неграмотные и необразованные, уважали ученость и ценили работу Остборна. А богатые семейства из далеких городов платили ему серебром и золотом за поиски в области их родословных. Заказы на такую работу привозили слуги.
В первое утро Нолар проснулась в доме Остбора под лоскутным одеялом, гораздо более теплым, чем изношенное покрывало, к которому привыкла на ферме. Услышав громкий звон, она обнаружила Остбора на кухне. Остбор застенчиво признался, что его домашние дела организованы не так хорошо, как научные. Нолар, бегло осмотрев прискорбное состояние его горшков и тарелок, согласилась с этим. Она много времени проводила на кухне, с которой сурово управлялся повар отца, и потому знала, как она должна выглядеть. И застенчиво предложила почистить кастрюли и котлы, если у Остбора найдется песок для полировки. Ученый, казалось, очень обрадовался, что нашелся хоть кто-то, знакомый с такими проблемами, показал ей все свои запасы и удалился к исследованиям. Нолар скребла, мыла, чистила и полировала посуду большую часть утра. После полудня вошел Остбор, с отсутствующим видом взял в руки тарелку с хлебом и сыром и неожиданно остановился, пораженный увиденным.
- Великолепно! - воскликнул он. - Ты настоящее сокровище. Но я позволил тебе работать слишком долго. Давай разделим этот хлеб. Мне помнится, что тут были еще сосиски. А после еды я поучу тебя читать. И тогда ты сможешь быть моим помощником, а не только посудомойкой. Но должен заметить, что состояние посуды заметно улучшилось. Я понятия не имел, что этот котел медный. Забавно.
Остбор часто отвлекался, но в целом оказался хорошим учителем. Он обрадовался, узнав, что Нолар различает самые мелкие буквы. Он признался, что его глаза потеряли былую остроту.
- Для ученого важно все это видеть в подробностях, - заметил он. - Трудно представить себе общую картину, когда видишь только смутные пятна. Дай мне хороший четкий список потомков, его стоит посмотреть. Вот такой. Видишь эту большую букву? Да, правильно, а это какая?
Нолар поглощала знания, как жаждущий, который давно не видел воду и вдруг оказался на берегу ручья. Каждую минуту, которая не была занята наведением порядка в доме, девочка посвящала удивительным загадкам чтения и письма. Скоро она уже могла прочесть выцветшие записи, которые Остбор отложил в сторону как нечитаемые. Он очень обрадовался, когда она сумела восполнить пробел в одной из родословных. А ведь он уже отказался от этой задачи. Впервые в жизни Нолар почувствовала, что делает что-то полезное, что она нужна. И она испытала неожиданное чувство удовлетворения, какого не знала раньше.
В первый же день Остбор послал извещение семье, принявшей Нолар, чтобы ее не считали пропавшей в горах. Потом попросил Нолар описать ее жизнь на ферме. Вначале неохотно, потом все более подробно Нолар описывала тяжелую скучную работу, которой занималась почти все время, когда не спала. Почти намеренно рассказала она о том, как ее все гонят, презирают, какой одинокой она себя чувствует. Когда она закончила, Остбор немного посидел в задумчивости, потом принялся писать новый свиток. Выписывая сложные многоцветные заставки, он объяснил Нолар, что будет справедливо дать что-нибудь фермеру в обмен на услуги девочки.
- Наверно, ты предпочла бы остаться здесь, если это возможно? Я так и думал. Кстати, я знаю эту ферму. Там и без тебя хватает работников. Однако я должен написать твоему отцу и попросить разрешения сделать тебя своей ученицей. Это не только прилично, но и правильно.
Несколько недель спустя проходивший мимо охотник принес короткий ответ отца. Тот согласился, но при этом ясно дал понять, что платить Остбору не намерен. Если Остбор хочет получить девочку, он должен и содержать ее. Остбор посмеивался, читая это холодное разрешение.
- Гммм… Местные жители приносят мне еды больше, чем нужно, а твоя помощь значительно ускорит мою работу. Обычно, - признался он, - я не очень способен в торговле и обмене, но на этот раз, кажется, на моей стороне большая выгода. Ну, давай отметим это, выпьем немного вина. Куда же я девал бутылку? Я ведь помню, что еще вчера она стояла на средней полке… Или это было на прошлой неделе?
Из множества того, о чем говорил Остбор, больше всего Нолар заинтересовал Лормт. Его рассказы о ведущихся там поисках очаровали ее. Научившись читать и писать, Нолар испытывала жгучее желание учиться дальше и поэтому снова и снова расспрашивала Остборна о месте, где сберегаются и изучаются старинные знания. В ее воображении Лормт приобрел гигантские размеры. Наконец одним ранним весенним утром, когда начали набухать почки, а заледеневшая земля смягчилась и оттаивала, девочка попросила Остборна, не может ли он показать ей Лормт, его высокие башни, просторные здания, которые он описывал, комнаты, заваленные свитками.
Остбор был озадачен.
- Гмм… Наверно, я слегка увлекся, описывая Лормт, - признался он. - Несомненно, в прошлом город был более внушительным. Но должен сказать тебе, что недавние годы были неласковы к Лормту. Сейчас мало кто ценит прошлое и старается его сберечь, видишь ли. Большинство даже не думает о древних рукописях, как ни странно это кажется нам, понимающим, насколько они бесценны. Конечно, я знаю, что если не умеешь читать, трудно понять ценность рукописей. Даже ты, дорогая, была недавно в таком же несчастном положении. Ты сама видишь, что многие готовы жечь свитки как дрова. - Он содрогнулся при такой страшной мысли. - И нужно помнить об отношении Совета.
Остбор вздохнул и замолчал. Нолар попросила его продолжать.
- Гммм… да, волшебницы. Видишь ли, они не… как бы это сказать. Собственные знания они высоко ценят, но знания из других источников считают не очень нужными, особенно если они исходят от мужчин. А ученые в Лормте почти исключительно мужчины, так что между ними и Советом почти нет контактов. Моя собственная работа связана главным образом с родословными, но в Лормте имеется множество свитков о волшебстве и лечении, а также летописей прошлых веков. Как ты уже понимаешь, Лормт - это настоящая сокровищница. Но ты должна знать также, что Лормт находится далеко от людей и их обычных дел. Поблизости живут добрые люди, правда, их немного, они работают на фермах и снабжают ученых всем необходимым, но жизнь в Лормте аскетична. За многие годы наводнения и землетрясения повредили древние здания. Никто теперь не знает, когда и как были сооружены четыре башни и массивные каменные стены города. Но, по-моему, Лормту всегда не хватало порядка. Да, я вижу, ты улыбаешься. Готов признать, что я не самый аккуратный хозяин дома. Но ты должна признать и то, что свои рукописи я содержу в порядке. Я знаю, где лежит каждый свиток… гм… ну, почти каждый. К сожалению, вынужден признать, что в Лормте многие ученые не так серьезно относятся к своим делам. Они даже начинают читать свитки, которые прежде необходимо скопировать, иначе они погибнут. Там не очень внимательно относятся к деталям, подробностям и приоритетам, и судя по тому, что я слышал, положение в последнее время еще ухудшилось. - Остбор покачал головой. - Мне хотелось бы заверить тебя, что Лормт - почитаемый центр науки, каким должен бы быть, однако… Но все же это научный центр, и там многого достигли. Возможно, когда-нибудь в будущем новые, полные энергии ученые наведут там порядок - как ты сделала в моем доме! С этими словами Остбор улыбнулся и вернулся к своим пергаментам.