Дважды я пытался и всякий раз носом о дверь - на единый миг опаздывал. Только с третьей попытки проскочил вместе с линялой лисой, которая перед директорским кабинетом сидит. В кабинете совещались акиимы.
- А почем ты знаешь, может, просто чиновники сдавали ежедневные рапорты? - пробасил Бухло.
- Так ведь они называли друг друга "брат": "Надо, чтоб братья… Ну, тогда брат должен… Можно добиться через братьев…"
- А какие должности у них? Кто такие эти "братья"?
- Об этом не говорили. Они все друг друга знают, никто особо не представлялся…
- Слишком много хотите, - вступилась за Мышика Виолинка. - Это уж не его дело. Мышику и так по заслугам положен орден за ловкость и преданность делу. Клянусь, как только вернемся на трон, я добьюсь, чтобы его наградили.
- Как это не мое дело? Я все запомнил, - возмутился Мышик. - Они считали талеры, золото укладывали в мешки. Уйму золота натащили им блаблаки - накупили лотерейных билетов, все рвутся выиграть Корону. Директор над ними насмехался: что на площади у него вытрясли, все обратно принесли, да еще и своих талеров доложили. А за талеры получили свернутые бумажки с номерками - мечтания насчет Короны на пару деньков. После Директор достал из стола Корону, водрузил себе на голову да так и щеголял у себя в кабинете, строил надменные мины, а гости льстили: Корона, мол, как влитая сидит, будто на заказ сделана. А он ужимки строил - идет ли, мол, ему. Тут все потянулись за Короной, а Директор показал им шиш, Корону в стол спрятал и прикрыл папками и бумагами.
- Может, тебе показалось? - изумились все Директорову легкомыслию. - Ведь стол открыть - плевое дело, это не железные сундуки в казне. Хотя… в канцелярии вор не станет искать Корону, пролежит там до второго пришествия… Акиимы же клятвенно сохранят тайну. Тройной зарок повиновения у них: в речах, на письме и в достижении единой цели, определенной Директором.
- Насчет народного счастья и вовсе не упоминали, Директор только, когда совещание закрывал, злорадно посетовал: "А пускай делают что хотят, дураки себя же и губят".
- Он случаем не нас имел в виду? - забеспокоился Мышебрат. - Впрочем, пусть считает нас дураками, нам же свободнее будет…
- А еще есть поговорка: "Дураку всегда везет", - сообщил Мышик. Однако такое утешение прозвучало двусмысленно.
- Ничего не понимаю, - задумался Мышебрат. - Ведь правит не Директор, а бывшие королевские банщики. Не Директор их выбирал - вся Блабона гремела: "Власть Людям Чистых Рук! Банщиков - в правительство!" Директор тоже должен их слушаться…
- Банщикам тоже кажется, будто они самые главные, и народ так считает, видя банщиков все время "во главе". Они много чего обещают, а любое обещание - новая надежда и кое для кого продление власти, когда же обещания не сбудутся, придется расплачиваться… И виновные найдутся. Я это не сам придумал, а подслушал в кабинете Директора, - оправдывался Мышик. - Тоже ничего не понимаю, только повторяю… Директор своих гостей успокоил: для толпы, мол, уже приготовили жертву на растерзание.
Мы слушали с напряженным вниманием. Мышик и не подозревал, какие важные сведения принес. Этой назна-ценной жертвой вполне могли оказаться и мы, не только банщики.
- Припомни все. Почеши старательно в своей головенке, Мышик, и вылущи слово за словом, - просил я. - Ты нам очень поможешь.
- Акиимы ничем не рискуют при любых переменах, а посему лучше спровоцировать их самим, все предусмотреть, подготовить. Директор распространялся еще насчет карточек с биографиями да реестров преступлений и доносов. Картотеки, дескать, любому правительству пригодятся, это, мол, сила великая. Хвалился, что папки пухнут от доносов. А когда кто-то фыркнул, в большинстве обвинения-де ложные, Директор осадил его: "Тем лучше. Наше дело сторона, пускай обвиняемый и выкручивается как знает…" И хохотнул, потирая руки, а у меня мороз по коже до самого кончика хвоста…
- Да что это блаблакам попритчилось, черт побери, - буркнул возмущенный Бухло. - Уж и честных людей не осталось? Одни негодяи, воры да пакостники?
- Полно, разумеется, есть честные люди, - шепнула Виолинка. - Каждый вечер приходят к маме и жалуются, хватает порядочных людей, только они разъединенные какие-то, слабы очень, улюлюканье дураков их смущает.
- Надо повытаскивать всех из домов, собрать вместе, - ворчал старый артиллерист. - Только вот чем заманить на площадь… Пожалуй, и впрямь придется Директору болташку учинить!
- Где реальная сила, чтобы взять замок, взашей выгнать стражу? Кто осмелится выволочь его из-за стола за шиворот? - вздохнул я. - Бульдоги, алебардщики, свора доносчиков… Не слишком ли много… Вот на какую силищу мы замахнулись, есть ли у нас шанс победить?
- Только народ! - загудел Бухло. - Вот как глаза у народа откроются… продерет до самого нутра, припомнится великая история предков.
- А кто клич кликнет? Ты? - мяукнул Мышебрат. - Молодые высмеют тебя… Забываешь, что ты ветеран, хоть и крепкий, да старичок. Директор пройдоха, плетет интриги мастерски, умеет запугивать и подкупать…
- С ним надо иначе, - признал я правоту Мышебрата. - Не лезть на рожон вслепую… Может, слабинка сыщется среди его приспешников?
- Акиим никогда не покажет против акиима, - настаивал Мышебрат. - Обвинить Директора - все равно что выступить против самого себя. Никто не пойдет на это, даже если обещать помилование.
- Директор ведь всегда со своей отцовской улыбочкой выступает, к тому же в белых перчатках, - добавил Мышик.
- А это символ сверхчистоты, - подхватил Мяучар. - Никакие, дескать, искушения директорского поста ему не страшны. Очень немногие носят белые перчатки в знак того, что могут контролировать даже контролеров, сами же контролю не подлежат.
Мы смолкли в полной темноте. Вдруг Мышик пискнул:
- Ти-и-и-хо… Кто-то идет!
- Я слышу смех, - подтвердил Мышебрат. - Бежим?
- Еще не закончили совещание. Возможно, нас не заметят, остаемся на месте.
По аллее шли парни и девушки, звенела гитара, кто-то тихонько пел. Зелеными огоньками горели в темноте глаза Мышебрата. Казалось, я слышал глухие удары наших сердец. Болтая, парни и девушки остановились у входа в беседку. Виолинка громко засмеялась, я понял ее и вполголоса бросил:
- Даже ночью, любимая, в таком укромном уголке нам мешают остаться наедине…
- Значит, занято? - спросил парень. - А может, нас примете - скамьи в парке мокрые от росы… Все поместимся.
- Оставьте нас в покое, - взмолилась Виолинка. - Такая прекрасная лунная ночь…
- Пошли дальше! - буркнул, бренькая на гитаре, высокий парень. - Посмотрим на лебедей…
Красное сердечко -
Ночь, не уходи! -
Птичкой подневольной
Плачется в груди…-
запел он низким голосом, и они пошли дальше по аллее, выбеленной льющейся с неба белизной.
- Пойти бы с ними, - вздохнула Виолинка. - Они отдыхают, а мы работаем, теряем такую ночь…
- Вовсе не теряем, ночь нам поможет, - промурчал Мышебрат. - Во-первых, надо прокрасться в замок.
- И отнять у Директора уворованную Корону! - напомнил Мышик.
- А как это сделать? - раздались голоса.
- Вы по крышам, - уверенно затараторил Мышик, - а я своей дорогой - подвалами. Притараню вам ключ от кабинета.
- А вдруг ключа на вахте нет?
- Директор ведь и ночью иногда работает у себя?
- Да не один, а с присными… Что тогда?
- Оружие бы надо. Одна пушка, и… - Артиллерист стискивал руки так, что скрипели перчатки.
- Пошли бы с нами дорогие разбойнички, - с нежностью вспомнила королевна. - У них всякого оружия хватало: пистоли, кинжалы…
- Ножи и вилки, - облизнулся кот.
- И даже штопор, - расчувствовался Бухло. - И баклаги с сыченым медом.
- А помните, как они пели верхом на конях:
Едет по лесу жадюга -
хрясь его ножом бандюга.
Ну а коль спесив прохожий,
алебардой бац по роже!
Эх, ха-ха!
Эту припевку подхватили все, и понеслось эхо под дубами старого парка.
- С ума посходили! - утихомиривал я их. - Того и гляди патруль нагрянет. Замок ведь буквально в двух шагах.
- Идут! - насторожился Мышик, усики - тонюсенькие серебряные проволочки - подрагивали, уши в лунном свете казались совсем зелеными, словно молодые листочки.
- Я так просила - будьте осторожны, - ломала руки королевна. - Здесь даже у деревьев есть уши. Подслушивают. Давайте говорить шепотом.
Мы так напряженно всматривались в темноту, что на глаза навернулись слезы. Шли двое и вели себя подозрительно: неожиданно свернули с аллеи и спрятались за стволами, подавали какие-то знаки, позднее направились в нашу сторону. Я услышал:
- Опоздали. Никого нет…
- А вдруг он подшутил над нами?
- Я здесь, и мы ждем вас! - неожиданно отозвался я из темноты.
Остановились как вкопанные.
- Познакомьтесь, друзья, это двое наших союзников: сыновья мастера Узла. Ну, вы, Бухло, знаете о них всю подноготную… Помните, заряд из клецок…
- Ясное дело, знаю сорванцов, - обрадовался сержант. - Ну и выросли же вы…
- И веснушек еще больше высыпало, днем проверишь, - добавил я.
Здороваясь, они узнали Виолинку в толстом свитере, кота Мышебрата.
- Между деревьями мы натянули шнур, если бульдоги бросятся в погоню, бултыхнутся будь здоров, растянутся во весь рост.
- Хорошо придумали, - похвалил Бухло. - Только бульдоги обычно рыскают с фонарями.
- Кончаем совещание. Послушайте, Узелки. Пока что мы не вовлекаем вас в борьбу.
- Не доверяете, да? - Хлопцы фыркнули, как раздраженные коты. - А нам невтерпеж схватиться с бульдогами. Тухлыми яйцами забросать бы Директорову карету.
Я крепко обнял их, просунул свою голову между их лицами, пытался вразумить.
- Вас ждет задание потруднее; все, о чем вы говорили, сделает любой сопляк с крепкими ногами да с пустым чердаком, - постучал я по их крутым конопатым лбам. - Вы организуете шествие, вместе с толпой отправитесь в замок и будете руководить демонстрацией! Умеете рисовать? Большущие буквы, чтобы любой прочитал, на разрезанной вдоль и сшитой простыне?
- Понимаем!
- Ясно, сделаем!
- Жерди достать длинные, лозунги должны взвиться высоко над толпой. Скандировать громко, пусть западут людям в память, чтоб признали их своими. Вот страничка с простыми стишками, а в них, как в таблетке, - бунт и требование справедливости. Ясненько?
- Как в солнечный день.
- Только простынь у соседок на чердаке не подтибривать, пожалуются бульдогам, попадетесь ни за что ни про что, все пойдет насмарку. Позаимствуйте лучше у своей матушки.
- Работу выполнять тайно. Буквы высохнут - плакат свернуть и спрятать. Лучше всего отнести в ратушу, Эпикур спрячет в башне. Трубач наш, ему можно доверять, - наставлял их Бухло.
- На башню ведь никому неохота лезть, больно высоко… Даже еду, впрочем весьма скромную, Эпикуру кладут в корзиночку, которую он спускает на веревке, - объясняла им Виолинка. - А вы взлетите туда как на крыльях!
- Сейчас расходиться! - Я наклонился поближе к друзьям и шепнул: - Через три дня встреча в полдень на кладбище, у памятника капралу Типуну.
- Есть! Испаряемся…
- Момент. - Я задержал ребят, прихватив за шиворот. - А клятва? Повторяйте: "Мы служим Отчизне. Клянемся: не предадим нашего дела, хоть бы нас валяли в крапиве и лупили, как лупить умеют только бульдоги. И самое трудное - обещаем подчиняться командирам! Беспрекословно!"
Ребята повторили с волнением. Потом в черепушке у них сработало, и Узелок, которого брат пихнул под ребро, робко спросил:
- А каким таким командирам?
- Мне. Если меня не будет - артиллеристу. Нас не будет, приказывает Мышебрат, и не глядите, что он кот. Зато постоянно бывает в замке, все знает… Позднее и вас посвятят в заговор, после нашей смерти настанет ваш черед.
- А я? - заволновался Мышик. - Опять не в счет?
- Ты и Виолинка - наш резерв для специальных заданий. Нельзя сразу все силы бросить в бой, необходимо создать резерв. Ясно?
- Есть!
И ребята вприпрыжку пустились аллеей, словно резвые козлята. Затем раздался звук падения - спотыкалка сработала на совесть! Ребята поплевали на ладони, растерли ушибленные колени и обругали себя дураками: ну как можно забыть о ловушке, только что ими же поставленной?
Полная луна струила белое серебро, великая тишина водворилась в королевском парке. В беседке наши глаза уже освоились с теменью и различали силуэты, только два зеленых огня горели во мраке - глаза Мышебрата.
- Пора кончать совещание! - зевала Виолинка. - Договариваемся, кто и когда…
- Поход в замок откладывать нельзя. Полнолуние.
Завтра встреча здесь же, выступаем ровно в полночь. Понятно?
- Ясно! Понятно! - ответили все хором.
Время подгоняло, пора было расходиться.
ПРЕДАТЕЛЬ ЗА ТВОЕЙ СПИНОЙ
- Интересно, хоть разок вы дадите мне все дорассказать? - напомнил Мышик тоненьким дрожащим голоском, едва сдерживая слезы. Мышонок стоял в лунном блике, словно в лужице молока, и умоляюще протягивал лапки. - Я научился у писателя самое страшное оставлять под конец.
- Говори же, наш крохотуля…
- Рассказывай, Мышичек. - Дружеский жест поднятой руки отбросил зловещую тень, словно напоминавшую об опасности.
- В кабинете Директора я невзначай высунулся из-за ножки стола, и меня тут же заметил один из акиимов. "Мышь! Мышь!" - вопил он так, будто увидел тигра. Все повскакали с мест, бросились меня ловить, топаньем загнали в угол и хотели забить толстой книгой.
Что я им сделал? Откуда у людей такая ненависть к мышам? Жалко им, что ли, несколько крошек? Я бегал зигзагами, но круг сужался, а ножищи били об пол, что молоты. Я сжался, стиснул лапки… Думал лишь о вас: столько важных известий…
- Бедный Мышичек. - Виолинка встала на колени у скамейки, погладила мышонка. - Ох, как сжалось твое сердечко от ужаса - ведь оно не больше лесного ореха.
- Не больше горошины, - деловито уточнил Мышик и вернулся к рассказу: - И я прыгнул между ними! Мы не сдаемся, деремся до конца! Куда людям до мышиной ловкости. Я бросился под шкаф, люди сшиблись головами, а один тип наступил Директору на ногу, и оба долго орали друг другу насчет осторожности. В ход пошли выражения "неповоротливая колода", "раскрой зенки", "толстый растяпа".
Дотошный Директор присел на корточки и длинной линейкой пихал под шкаф в надежде прижать меня к стене. Раз я даже запищал от страха, а он удвоил старания. Только удалось ему выгрести из угла длинный клок паутины, пыли и тополиного пуха, отдыхавшего еще с весны - кто решится отодвигать шкаф и выметать, больно уж изрядный труд.
А я протиснулся между шкафом и стеной - любая неровность помогала мне, каждая песчинка в штукатурке; медленно и упорно лез я в этом ущелье, пока не выбрался наверх. А те все еще стояли на коленях и заглядывали под шкаф, разочарованные, что клубок паутины и пыли не мой труп.
Директор велел отодвинуть шкаф, все изготовились с линейками, будто с мечами, так были заняты осадой, что не заметили, как я спрыгнул Директору на спину, скатился на ковер и проскользнул в приоткрытый ящик стола.
И тихо залег, а они, обалдев от погони и поисков, рассуждали, куда это я запропастился. Мне хотелось расхохотаться им в лицо. Пыль щекотала в носу, вот-вот чихну. Изо всех сил я тер кончик носа обеими лапками. И слушал, слушал. Мне даже кажется, уши у меня выросли огромные, как у слона.
- Да нет же, у тебя нормальные маленькие ушки, - успокоила его Виолинка.
- И тут случилось самое страшное. Директор, усаживаясь в кресло, толкнул коленом дверцу, я оказался взаперти, обреченный на голодную смерть. Я ждал и ждал, боялся пошевелиться, чтобы не зашелестеть бумагой, а они все болтали и болтали.
- О чем? - спросил я с нетерпением.
- Не знаю. Прошу прощенья, в тот момент меня заботило одно - как спастись. Как выбраться из западни.
- И выбрался? - забеспокоился Мышебрат.
- Пожалуй, выбрался, вот сижу тут, с вами разговариваю. К счастью, на свете есть столяры портачи и бракоделы, доска сверху была пригнана неплотно, по скоросшивателям, папкам с донесениями я вылез наверх и убежал. Да переведите дух и не смотрите на меня так - убежал ведь!
- Браво! - захлопал Бухло. - Слава отважным! Нельзя терять надежду, правда, котяра? Даже если тебе петлю набросили на шею.
- Конечно, когда есть друзья, - вздохнул кот, - в которых уверен: помогут, спасут от погибели.
- А я еще не все сказал: самое главное - там лежит КОРОНА! Я сам потрогал КОРОНУ! Все зависит от вас, а мне ее не сдвинуть с места…
- Корону мы заберем! Корона должна увенчать достойное чело, - сказал я торжественно. - Ведь в Короне магическая сила.
- Ну, для меня это чересчур мудро. - Мышик улыбнулся.
- Я просто уверен: настоящий король должен владеть настоящей Короной.
- Подданные есть, должна и власть быть, - добавил Бухло. - Порядок и законность вернутся…
- А моя мамуля еще вчера говорила гостям, что королевство не возрождают с Короны и Скипетра, как дом не начинают с крыши и с дыма из трубы. Королевство надо восстанавливать с фундамента, то есть с дружного труда всех жителей Блаблации.
- Виолинка, твоя мама - мудрая королева: она не только рядом с мужем на троне восседала, но и на кухонной табуретке, и на скамье, застланной килимом, в деревенской хате, да и на мураве тоже сиживала, - покачал головой Мышебрат. - Твоя мама знает жизнь, ходит по земле, а не витает в облаках.
- Мама не отчаивается, все эти простые навыки ей теперь очень пригодились, - шепнула принцесса. - Она убирает, готовит, ходит за покупками, хоть и не слишком-то много покупает: люди насильно вкладывают ей в корзинку овощи, сыр, масло, маковые булочки для меня… Она возвращается со слезами на глазах, тронутая их добротой. А по вечерам беседует с теми, кто хотят ее возвращения в замок. Добрых даров порой так много, что мама делится с другими…
- Ох, чуть не забыл, - вскричал я, срывая сумку с плеча. - Одна добрая старушка просила передать королеве немного слив, уж верно, придутся кстати.
- На вареники - вкуснотища, - причмокнул Бухло. - А вместо косточек в сливы немного ванильного сахара… И сладкий пирог со сливами тоже объедение - на тонко раскатанном французском тесте сливы, обильно посыпанные сахарной пудрой… В печи запечется корочкой…
- Перестаньте, - отмахивался я, - еще один-два таких разговора, и вместо хроники я напишу кулинарную книгу.
- То-то прославился бы! Кто порадеет судьбам королевства, когда собственная утроба громко домогается, чтоб ее ублагостили? А мы свои утробы ох как холим-лелеем, - нашептывала Виолинка.
Зашелестело в листьях дикого винограда, укрывшего беседку, что-то пошевелилось - какой-то золотистый хохолок, показавшийся мне лунным бликом. Желтые глаза будто пересчитывали нас в темноте.
Отвратительно запахло козлом - за нами шпионили. С какого момента? Пока мы наблюдали за аллеей, разговаривали с парнями, шпион подкрался с задней стороны беседки, пробежал кустами и просунул свою узкую морду в беседку, оплетенную диким виноградом. Мы говорили шепотом, но шепот артиллериста в другом конце парка слышно.