Тогда старик схватил топор и бросился на мертвецов, рубя их как попало. Одним он отрубал конечности, другим крошил черепа, третьим раскраивал животы. Словно кровавый дровосек, возился он посреди кучи зомби, постепенно скрываясь под тяжестью их тел.
Внезапно какой-то посторонний звук проник в сознание Салауди. Та-та-та-та – так звучать могли только несколько автоматов одновременно. Или крупнокалиберный пулемет – вдруг понял старик. И одновременно зомби, уже облепившие его, вдруг начали отступать.
"Держитесь, мы идем!" – зазвучал над площадью голос, усиленный динамиком.
Старик ткнул еще одного зомби рукоятью топора прямо в глаз, так что оттуда что-то брызнуло, перерубил шею другому мертвецу, уже лежащему на земле, и вдруг понял, что больше вокруг него никого не осталось. Неужели монстры оставили его в покое? Значит ли это, что он уже умер? Салауди недоверчиво ощупал себя, но на теле не было ни одной серьезной раны. Пара порезов и укусов в счет не шли.
Тогда старик огляделся по сторонам. Оказалось, что зомби никуда не исчезли, напротив, их стало больше, просто они расступились и создали круг вокруг Салауди. Ужасные и жалкие, они стояли слева, справа и сзади него, тянув к нему руки и щелкая челюстями. И только впереди их не было. Оттуда, со стороны группы двенадцатиэтажек, на мстителя с топором шло около десятка человек в пятнистых маскхалатах и с короткими автоматами в руках. Трое во главе надвигающейся клином группы ловко орудовали саперными лопатками, буквально прорубая ими себе путь через толпу мертвецов. "Лопаточников" поддерживали идущие сзади автоматчики, время от времени давая короткие очереди и отгоняя от себя наиболее настырных зомби.
Движение отряда напоминало проход через поле высокой и густой сорной травы, когда колючки и репейники расходятся в стороны от идущего через них человека и за его спиной смыкаются обратно.
Наконец военные добрались до стоящего с топором в руках Салауди и идущий первым, вдруг резко повернувшись к остальным, воскликнул:
– Елы-палы, это же старик! Ну гигант-дед! Как мертвяков-то покрошил!
Военные обступили его, стали хлопать по спине и плечам. Салауди молча смотрел на них, не сознавая пока, что происходит.
Тут из заднего ряда группы вперед выскочил один:
– Да ведь это дед, с которым мы вместе зомби крошили! Здорово, старик!
В активном солдатике Салауди не сразу распознал "афганца" Серегу. Тот поменял свои гражданские майку и джинсы на армейскую форму и был практически неотличим от остальных.
Заметив, что старик рассматривает его наряд, Сергей засмеялся:
– Вот, не выдержал на гражданке! Дела такие, что не до мирной жизни. Напросился к ребятам. Звери настоящие – "тяжелые", из "Альфы". Не слыхали? – И, не дожидаясь ответа, снова зачастил: – А внук-то где? На Ханкале остался?
Салауди покачал головой. Серега озабоченно спросил:
– Что-то случилось с мальцом?
Старик не ответил, затем просто махнул на круг посреди площади. Рука, которой он указывал направление, показалась ему чугунной.
– Так он там? – встрепенулся Серега. – Упал вместе с мотоциклом, что ли? Не проблема, мы его сейчас вытащим. Ребята, давайте…
"Афганец" бросился было к проему, но тут же остановился в нерешительности, наткнувшись на неподвижный взгляд старика:
– А что?.. А…
Старший в отряде – тот, кто шел первым – приблизился к Салауди и, положив руку на его предплечье, тихо сказал:
– Примите мои соболезнования. Что мы можем для вас сделать?
Старик вновь покачал головой:
– Занимайтесь своим делом. Я свое закончу сам.
Командир задумался, а затем показал на крышу ближайшей многоэтажки:
– Наш вертолет стоит там. Мы увидели вас сверху и решили, что кто-то идет к нам на подмогу. Спустились вниз под прикрытием пулеметчика, чтобы поддержать вас. Теперь хотели бы получить встречную помощь.
Салауди посмотрел на спецназовца более заинтересованно.
– Какую именно? – глухо спросил он.
– Мы прибыли в Грозный несколько часов назад, – начал старший. Тут старик вспомнил, как в Ханкале пролетали над его головой вертолеты. Сейчас ему казалось, что это было очень давно, хотя военные говорят – "только что". Какой же ужасной может быть относительность времени, пришло ему в голову. Разве можно, к примеру, сравнивать сожаление по поводу трех часов, потерянных в магазинной очереди, и те же три часа, в течение которых может перевернуться вся жизнь.
– Командование поставило нам задачу, – продолжал тем временем спецназовец, – добыть и доставить на базу несколько контейнеров с жидкой хлоркой. Ту, что добавляют в трубы с питьевой водой для ее обеззараживания. Ученые предполагают, что она губительна для организма зомби, и думают распылить ее над городом.
Не будь сейчас Салауди безразлично абсолютно все, он бы, наверное, засмеялся. Ведь это его слова, произнесенные им когда-то на Ханкале, пересказывал сейчас спецназовец, считая их наработками ученых.
– Первая часть операции нами выполнена. Контейнеры с водозаборов демонтированы и транспортируются. Дело за реализацией второго этапа – передать их летчикам из сельской авиации, чтобы они занялись распылением. Но прежде хотелось бы провести проверку: как подействует жидкость на зомби? И как лучше провести их "опыление"? Как местный житель, что вы посоветуете?
Старик внимательно посмотрел на старшего. Не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы понять – командир вполне способен решать такие задачи самостоятельно. "Он просчитал меня и пытается апеллировать к моему чувству ответственности, чтобы вывести из ступора", – понял Салауди.
Впрочем, старик, хотя и был благодарен военному за понимание и поддержку, тем не менее считал, что это все напрасно. С того момента, когда "Урал" с Дени упал в подземный переход, у него в голове билась одна мысль – заманить как можно больше мертвецов за собой на стоящую рядом с "Минуткой" подстанцию и "поджарить" их там. Сейчас он задумался о другом варианте мести.
– Сколько у вас хлорки? – наконец сказал он.
– Порядка шести двухсотлитровых канистр, – прикинул старший. – По три на каждом из транспортников, – он снова махнул рукой в сторону группы двенадцатиэтажек. Было видно, что на крыше каждой из них стоит по вертолету – один армейский и два транспортных.
– Тогда так. Вы спустите меня отсюда прямо в провал, – старик указал на круг посреди площади. – Поставите по цистерне у каждого из входов в переход. Заминируете их. И по моему знаку взорвете.
– Для чего это? – нахмурился старший.
– Будем ловить на "живца". Я стану приманкой и заманю к себе мертвецов, сколько смогу. Когда цистерны взорвутся, хлорка зальет зомби.
– Но как вы сможете выбраться?
– Это уже моя забота, – старик твердо посмотрел прямо в глаза командира.
Спецназовец кивнул и обнял Салауди. Потом вытащил рацию и начал раздавать команды.
Первым делом старику помогли спуститься вниз. Дени лежал в том же месте, что и раньше, только темное пятно у него под головой стало еще больше. Старик сел на асфальт рядом с ним и ушел в воспоминания. Вот Дени, отказывающийся просыпаться утром, чтобы пойти в детский садик. Он вяло отмахивается ручкой от старика и переворачивается на бок, что-то бормоча. Вот Дени, уже более взрослый, и серьезный до солидности – с цветами в руках на "линейке" в первом классе школы. А вот с радостным видом бежит к деду с газетами из киоска возле школы – выполнил его поручение в точности…
Уйдя в свои мысли, Салауди почти не слышал, как на площадь спустились вертолеты, как спецназовцы устанавливали цистерны и укрепляли на них мины, как все это время очередями из автоматов и пулеметов они отгоняли напирающих зомби.
Лишь увидев ковыляющего к нему по одному из проходов мертвеца, он осмотрелся по сторонам. Ларьки, кафе, киоск "Спортлото" были заперты на надежные висячие замки. Зомби не занимались мародерством. Но и старику не было смысла запираться туда.
Он вытащил из кармана пиджака пакетики с солью и рассыпал ее вокруг себя по земле широкой полуметровой полосой. Затем сел в центр получившегося круга сам, взял в руки ружье и начал ждать.
Первых мертвецов он встречал пулями. Затем, когда привлеченные звуком выстрелов мертвецы повалили толпой, он перестал стрелять, взявшись за топор и кинжал. Одни зомби шли по туннелям переходов – со всех сторон, другие спрыгивали прямо сверху, с наземной дороги.
Но за солевой круг они не заходили, остановившись на его краю и бессильно протягивая к старику свои руки. Первые из рискнувших пересечь линию уже обожглись на соли и теперь мычали от боли в сторонке. Остальные выстраивались вдоль черты, словно ожидая чего-то. Не спешил и старик, время от времени помахивая топориком в сторону наиболее нетерпеливых. Пара зомби уже лишилась таким образом своих конечностей.
И в какой-то момент плотность мертвецов в подземном переходе стала критической. Ближние к Салауди ряды зомби уже не могли сдерживать напора задних. Монстры двинулись на старика всей своей массой. Передние валились в солевую ловушку, почти мгновенно истлевая, но по их праху уже шли другие.
Старик стрелял, пока не закончились патроны. Затем он взял в руки топор. И только почувствовав, что не менее пяти монстров вцепились в него зубами и рвут плоть, вытащил из-за пояса взятую у спецназовцев ракетницу и выстрелил вертикально вверх. В последний момент своей жизни он смотрел в небо.
Через пару мгновений "Минутку" потрясла цепь взрывов. Профессиональные минеры рассчитали все идеально – хлорка из развороченных стенок цистерн хлынула в проходы подземного перехода, оставляя за собой обугленные тушки зомби.
Сотни мутантов корчились, шипели и умирали. Но старик уже не видел этого. Его труп лежал в самом центре "Минутки". Рядом с телом внука.
ХОРОШИЙ РАЗМЕН
Алесь Куламеса
– Однако дела… – протянул отец, заглушив мотор.
"МАЗ" замер прямо посреди опустевшей улицы – единственная машина с живыми людьми внутри.
Бестолково мигали светофоры, чадил перевернутый колесами к небу "Запорожец", кругом валялись неподвижные тела. В телефонной будке с разбитыми стеклами двое чеканутых дожевывали труп.
На нас они не обращали внимания.
– Дай-ка атлас.
Я достал из бардачка карту и передал отцу. Тот, нахмурив брови, долго водил пальцем по бумаге, потом сказал:
– Тут недалеко заправка – километра три будет. Если дорога свободная, доберемся быстро.
– А потом? Пап, что потом?
Отец провел пальцем по баранке, тряхнул головой:
– Придумаем что-нибудь…
Краем глаза я ухватил какое-то движение. Из переулочка выскочил мужчина в сером плаще, с солдатским вещмешком на спине. Он споткнулся, упал на асфальт, но собрался, перекатился и бросился бежать дальше.
Отец тоже его заметил и тут же ударил по клаксону. Мужчина резко затормозил, развернулся и помчался к нам; плащ развевался, будто крылья.
Из переулка выползал белый плотный туман. Порвав его, за человеком высыпали чеканутые. Дюжина, может, две. Такие же, как всегда, – морды перемазаны кровью и грязью, глаза налитые, зубы оскалены.
Но вот двигались они как-то странно. Не бежали резво, а словно были пьяные – покачивались, оступались. Некоторые падали.
Мужчина в плаще обернулся на бегу и матерно проорал что-то чеканутым.
– Подвинься, – приказал отец.
Я переместился. Мужчина одним движением взлетел на подножку, открыл дверь и протиснулся в кабину.
Только сейчас я увидел, что у него в руке саперная лопатка, густо перемазанная кровью.
– Что это за облако? – спросил отец вместо приветствия.
Мужчина несколько раз судорожно вздохнул, успокаивая дыхание, и ответил, глотая окончания:
– Сам не знаю, из канализации полезло.
Чеканутые, выбравшиеся из переулка, уже не шли, а бестолково извивались на асфальте, словно дождевые черви. Некоторые и вовсе затихли.
– Однако дела… – Отец почесал кончик носа, поглядев на них. – Василий. Это мой сын, Мишка.
Он протянул руку мужчине. Тот пожал ее и назвался:
– Игорь.
– Хорошо снарядился, – отец окинул гостя долгим взглядом, задержавшись на лопатке.
– Угу. Пить есть?
– Мишка!
Я понял с полуслова и вытащил из-под сиденья термос с холодным чаем, налил в алюминиевый стаканчик.
Игорь выдул в один глоток и попросил повторить. Потом сказал:
– И покурить бы…
Отец достал из нагрудного кармана пачку "Примы" и щелчком выбил из нее сигарету.
Игорь закурил. Выпустил дым и наконец расслабился, откинувшись на сиденье. Похоже, ни мешок, ни лопатка ему не мешали.
– Я смотрю, номера у вас смоленские. Давно оттуда?
Отец пожал плечами:
– Вчера поутру выехали. У вас здесь давно началось?
– Четвертый день уже.
Они замолчали. Я не вмешивался. Не о чем тут говорить.
Наконец Игорь сказал:
– Это хорошо, что я вас встретил. На машине легче будет.
– О чем ты?
– Тут на заводе, считай, целая смена осталась. Завод на окраине, туда упыри не добрались.
– Упыри? – не выдержал я. – Почему?
Отец глянул неодобрительно, а гость усмехнулся:
– А как их еще назвать?
– Чеканутые, – пробормотал я, смутившись под взглядом отца.
Игорь кивнул:
– Можно и так. Но упыри – короче.
Он снова обратился к отцу:
– Так вот, там целая смена была, когда все началось. Мы там укрепились, всех упырей перебили, сами не заразились. А потом посовещались, и парторг предложил послать ходоков в город. Разведать что к чему да людей вывести. Завод у нас большой, в столовой запасы такие, что целый полк неделю харчеваться может.
– Многих нашли?
Игорь вздохнул:
– Да как сказать… Нашел многих, довел не всех. Полдюжины всего. Теперь вот второй раз иду.
– Предлагаешь с тобой?
– Ну да. На "МАЗе" безопасно. Как в танке, считай.
– А где бензоколонка, знаешь? Покажешь?
Игорь погладил по рукоятке:
– А то!
Отец завел грузовик, посмотрел еще раз на корчащихся упырей и покачал головой:
– Забористая дрянь. Где б раздобыть такую?
Наш попутчик никак не отреагировал – вытащил еще одну сигарету и закурил.
Грузовик тронулся с места.
Мы ехали по пустому, как будто голому городу. На деревьях пробивалась первая изумрудно-зеленая листва, ярко светило солнце, а на улицах валялись трупы. Полуобглоданные – людей. Полуразложившиеся – упырей.
Кое-где рядом с трупами бродили собаки, лениво помахивая хвостами. Многие окна были разбиты, витрины тоже. Виднелись следы пожаров, иногда обширные.
Машины на дорогах стояли с распахнутыми дверцами, словно раздавленные жуки, некоторые валялись на боку или крыше.
Дважды нам попадались целые толпы чеканутых. Отец проезжал прямо сквозь них, давя колесами и плюща о бампер. Игорь довольно улыбался и не уставал нахваливать наш "МАЗ".
Вскоре показалась заправка. Абсолютно пустая, только у здания стоял желто-синий милицейский "бобик".
– Смотри-ка, – присвистнул отец, – неужто начали порядок наводить?
Игорь отозвался с сомнением:
– Вряд ли. Видишь – пусто совсем.
"МАЗ" подъехал почти к самым колонкам и остановился. Почти тут же на крыше небольшого домика, где была касса, словно чертик из табакерки, появился усач в милицейской форме, с автоматом.
– Эй! – крикнул милиционер. – Сюда давайте.
Отец заглушил машину, Игорь приспустил стекло и высунулся по пояс в окно:
– Упыри есть?
Милиционер понял сразу:
– Ни одного.
Игорь повернулся в кабину:
– Давай тогда, подъезжай к колонке, а я покараулю.
Он выпрыгнул из машины, перехватывая лопатку поудобнее, а отец подогнал грузовик к колонке с дизтопливом и остановился. Я дернулся, чтобы выйти, но он придержал меня за плечо:
– Погоди, надо обождать чуток.
Он внимательно смотрел в боковое зеркало – что там с Игорем. Тот медленно крутился, обшаривая взглядом окрестности. Милиционер на крыше делал то же самое.
– Сиди тут, – буркнул отец. – Я сам заправлю.
Он открыл дверцу, взял монтировку и, перед тем как выпрыгнуть, приказал:
– А двери – запри.
Я поджал губы, чтобы сдержать протест, и сделал, как велел отец.
Он снял крышку с бака, сунул туда шланг и поспешил к будке.
Тут-то и началось.
Милиционер на крыше заорал матом и дал очередь куда-то в сторону. Игорь тут же ухватил отца за рукав и потянул к будке.
Из кустов, плотно окружавших бензозаправку, вывалились чеканутые. Штук пятнадцать, может, двадцать. Они рванулись к людям, будто свора гончих. Некоторые так прямо и бежали на четвереньках, широко расставляя руки-ноги.
Милиционер на крыше опустился на колено и стал бить короткими точными очередями. После каждой то один, то другой упырь падал, выплевывая фонтанчики крови и слизи.
Но остальных это не останавливало.
Я глянул в боковое зеркало. Игорь с отцом уже заскочили в строение, дверь за ними захлопнулась.
Меня чеканутые не заметили. Они окружили здание, стали прыгать, пытаясь выбить дверь и окна. Но на окнах были решетки, а дверь им пока не поддавалась.
Милиционер исчез.
Я осмотрелся по сторонам. Похоже, больше упырей не было. Но эти-то остались! И как мне теперь быть?
Может быть, завести грузовик и подъехать к строению? Но шланг! Отец уже вставил его в бак. Если отъезжать, его может заклинить, и тогда придется вырывать его из колонки.
А это значит, что все зальет бензином и единственная искра…
Я положил руки на баранку и опустил лоб на кулаки.
У здания слаженно застрекотали автоматы.
Я глянул в зеркало и обомлел – отец, Игорь и милиционер слаженно били из "калашей" по упырям, засев на крыше.
Несколько очередей – и все чеканутые растянулись на горячем асфальте.
Отец забросил автомат на плечо и спустился вниз. Он подбежал к машине, я распахнул дверцу, и он оказался в кабине:
– Цел?
– Ага.
– Ну, подожди тогда.
Он выпрыгнул обратно, подскочил к шлангу, воткнутому в бак, и нажал на рычаг. Цифры на колонке принялись отсчитывать залитое горючее.
Закончив, отец вернулся в кабину и перегнал "МАЗ" к зданию заправки.
– Давай в кузов, – приказал он мне. – Откроешь заднюю створку и будешь помогать.
Как только я закончил с кузовом, из дверей заправки спиной вперед вышел Игорь. Вместе с милиционером он нес ящик с патронами. Мы с отцом его приняли – для двоих он оказался не тяжелым, оттащили в глубь кузова.
Потом отец, спохватившись, отправил меня на крышу заправки, следить за упырями.
Минут через десять мы закончили погрузку – шесть ящиков, восемь автоматов, немного еды и ящик газировки.
– Слезай, – крикнул мне отец.
Когда я оказался на земле, милиционер – крепкий дядька лет пятидесяти – окинул меня взглядом и повернулся к отцу:
– Твой?
– Ну.
– Это хорошо, что с тобой. Мои черт-те где остались…
Отец промолчал, только положил руку мне на плечо. Игорь сидел в кузове, копаясь в ящиках.
Милиционер протянул мне руку:
– Майор Соболев.
– Михаил. – Его пожатие было крепким.