* * *
Разговор с Котом поверг меня в глубокие раздумья. Это легко сказать поехать в Косово. Реально, большинство читателей должны меня понять, для нормального пост-советского человека поездка за границу - вещь весьма трудно осуществимая, и если это не шоп-тур, то о ней практически следует забыть еще на стадии первичного зарождения. Главной проблемой, конечно, являются деньги. Которых нет. И взять неоткуда. Да, если бы можно было бы вытащить что-нибудь из Астрала! Говорят, что вот-вот это будет возможно. Но пока, как говориться, на нет и суда нет.
С этими скорбными мыслями я шел в свой замок, когда сзади меня окликнул Соловей.
- Эй, Видар, что такой грустный? Могу помочь.
В принципе, Соловей был одним из тех немногих, кто действительно мог мне помочь. Выросший в последней инкарнации в Соединенных Штатах, и достаточно продвинутый в шастаньи в виде бестелесного духа по снам и реалиям, он вполне мог сообщить мне кучу паролей, могущих реализоваться в твердую валюту. Кроме того, хотя сам он и умер, в Штатах у него осталось куча друзей, могущих выступить посредниками. Не исключено, что их он уже успел взгреть. Но вот только станет ли он помогать мне? Этот вопрос был весьма щекотливым. Как вы знаете, я как-то весьма нехорошо с ним обошелся, затронув при этом его жену и детей, что, естественно, несмотря на прошедшие века, не могло остаться без последствий. Но, с другой стороны, попробовать все же стоило, и я посвятил его в навалившееся на меня проблемы.
К моему удивлению, он воспринял их на редкость серьезно. Такой серьезности, по правде говоря, я от него вообще не ожидал.
- Тебе сколько надо? Пять? Десять?
Я прикинул.
- Думаю, десяти вполне хватит. Но как ты мне собираешься их передать?
- Можно прислать по почте, можно перевести телеграфом. Как хочешь.
- А откуда, если не секрет?
- Ну, фирма веников не вяжет. Только отдав концы, я понял, какой во мне пропал бизнесмен. А со своими друзьями я развил обширную деятельность.
- Нормально, - я сделал паузу, обдумывая его предложения, - Я думаю лучше воспользоваться экспресс- почтой, а деньги спрятать в какую-нибудь выпотрошенную книгу.
- Годится. На недельке жди посылку, - сказал он, и, наконец, найдя как меня подколоть, добавил. - В вашей дикой стране кредитных карточек, как я понял, не используют.
- Ты прав, - нашелся я. - Было бы неплохо вместе с cash получить пару кредиток. Тысяч на пять-десять. Чтоб не привлекать внимания там.
- Да, у тебя губа не дура.
- Однозначно. И вот еще.
Его рожу надо было видеть. Но на этот раз это был просто вопрос.
- Скажи мне честно. Какого черта ты мне помогаешь?
- Честно? Когда-нибудь, и очень скоро я попрошу тебя подарить нечто, о чем ты еще не знаешь. И кроме того, мы ведь друзья. Ведь так?
Мы стояли, глаза в глаза.
- Ты ведь не думаешь, что я на тебя держу зло? - спросил он.
- У меня были такие мысли. Мы часто не ладили в прошлом. И ты это знаешь.
- Конечно. Но сегодня переломный этап. Ты ведь понимаешь, что я достаточно настрадался, чтобы еще раз вносить раскол в общие ряды? И ты, и Один, и Хеймдалл доставили мне много непреятностей, но ведь и я был хорош. Хотя, честно говоря, вы использовали меня чаще, чем я вас. И думаю, что вместе с Гуллвейг мы можем вполне записаться в партию обиженных.
- А для меня там места не сыщется? - вставил я свое слово.
- Не думаю. Ты вместе с Тором всегда был любимым сыном Одина и баловнем судьбы.
- Так уж и всегда?
- Пока сам не наделал глупостей.
- Но, скажем, не больше чем ты.
Разговор пошел по обычному пустопорожнему руслу. Так что не думаю, что его следует продолжать цитировать. В последний раз Локки-Соловей, в конце концов, разорвал контракты и перешел на нашу сторону. И хотя в бытность его собственно Соловьем, наши с ним отношения были не лучшими, в серьезном деле на него сейчас можно было положиться. По крайней мере, я так тогда думал. Немного настораживали упоминания о подарке чего-то, о чем я пока не знаю, но я не придал тогда этому значения.
* * *
Фрею я встретил "У Р-я". Не помню, с чего мы тогда направились в мой замок. Видимо опять мы намеривались просматривать наши инкарнации, но это не важно. Важно то, что в замке она очень неудачно оступилась. И когда я оказывал ей первую помощь в зал вошла Гуллвейг. Снова Гуллвейг появилась в самый неподходящий момент. И снова рядом с ней был Вольдемар.
Мы смотрели с ним глаза в глаза. И он начал меняться. Нет, он не стал превращаться в застенчивого волка, каким его знали по Лукоморью. Он превратился в высокого воина с длинными белыми волосами. На боку его висел черный меч.
- Фенфир!! - я не верил своим глазам.
- Finita la comedia.
Без своего меча нарываться на Черный меч Фенфира, в который вложили душу Боги Седой Старины, было бы полным самоубийством, да и Фенфир не очень-то хотел меня убивать. В общем, мы разошлись мирно. И Гуллвейг ушла с Фенфиром… Каков подлец! Ну да ладно, как говориться, сам виноват. Обидно только, что в данном случае я был совершенно невиновен.
* * *
Я признался Фрее о моей афере с Одом и потерял и ее. В общем я терпел полное фиаско. И, строго говоря, в Астрале мне делать уже было нечего…
Когда же я вновь оказался дома, забытый включенным приемник, настроенный на одну из ночных радиостанций, в такт моему состоянию пел:
Yesterday all my troubles seemed so far away,
Now it looks as though they're here to stay.
Oh, I believe in yesterday….
Так вот и верь теперь в случайность!
* * *
Но зато мне удалось взять реванш на Земле. В следующую субботу же раздался долгожданный звонок в дверь. На пороге стояла та же девушка, что когда-то принесла мне весточку от Фреи. На этот раз в руках у нее была посылка. Я чуть не подпрыгнул от радости.
- Из Штатов? Ой, excuse me, - неожиданно я перешел на английский, но тут же опомнился, - Здравствуйте.
- Здравствуйте. Вы правы, из Штатов. Распишитесь.
Она протянула мне ручку.
- С удовольствием. Я уже говорил вам, что вы очаровательны?
- Спасибо. Но я замужем.
- Это не меняет дела, - ответил я и грустно вздохнул, но тут же хитро улыбнувшись, добавил - Тогда может быть другой раз?
- Счастливо оставаться, - ответила она, спускаясь по лестнице.
Я же поспешил распаковывать посылку, которая пришла, как вы уже догадались от американских друзей Соловья. В ней лежал переведенный на шведский язык трактат Дарвина, глядя на который я долго думал, во-первых, где он его откапал, а во-вторых, какого чёрта он имел в виду. Но главное, конечно, заключалось не в самой книге, а в его содержимом. С содержимым же, к счастью, все обстояло в полном порядке. Там лежал пресс и пара кредиток. В общем, все как договорились.
- Yahoo! - воскликнул я, и принялся обдумывать свою предстоящую одиссею.
Недавно, я как раз получил приглашение принять участие в одном научном мероприятии. В другое время оно в виду отсутствия наличности пропало бы всуе, теперь же было как нельзя кстати.
* * *
Дальше все шло, как по маслу. В Москве по старым связям мне удалось достать польский паспорт, а с финансами, полученными от Соловья, я смог без проблем поехать на конференцию в Германии, где затеряться гражданину Польши не составило труда. Точнее, составить-то оно составило, но в итоге все вышло нормально.
И так под чужими документами я въехал в страну своей мечты.
Зачем я городил весь этот огород, а не просто купил тур-путевку? Потом я сам не раз задавал себе этот вопрос. И никогда не находил ответа. Видно, привычка делать все через…, ну в общем вы меня поняли, является неотъемлемой чертой нашего характера. Спросить же дельного совета в нужное время было не у кого. Никто ведь не знал, куда и зачем я на самом деле собираюсь. По крайней мере, так я тогда думал.
Глава 9. Косово
Как же много воды утекло с тех пор, как я последний раз посещал Астрал! И как все изменилось за какой-то год! Яна. Линда. Знакомства. Ссоры. Разрыв. Кажется, из жизни в жизнь нам суждено было совершать одни и те же ошибки. Нам. Сколько же нас сейчас осталось? Я, Яна, Линда, Хеймдалл, Кот (организатор хренов), Локки-Соловей, Коля, Зверь, Аленка… Нет, всех наверняка не перечислишь. Но сейчас со мной только Иванка-Милица… Последний друг. Пока. Но говорят, что это перед рассветом бывает темнее всего. Да, надо быть пессимистом. Ведь именно пессимисты говорят, что все, хуже не будет. А чертовы оптимисты издевательски поправляют: "Будет, будет". Иванка заметила мою сдерживаемую улыбку. Я озвучил анекдот, как нельзя лучше подходивший к нашему положению, и мы долго смеялись. Даже устроили привал. Боже, как болят ноги. Но надо идти.
* * *
И вот, наконец, мы дошли до заветного входа. Сколько интересно, столетий не ступала туда нога человека? Мы надели наши "циклопы" (знаете, такие фонарики, крепимые на голове) и вошли в пещеру. Конечно, я ожидал увидеть нечто особенное, но все же не смог остаться спокойным при виде открывшегося зрелища. Меч был в старых, довольно грубых ножнах. Несмотря на многовековую пыль его рукоятка так заиграла в свете наших фонарей, что казалось, так и просилась в мои руки. "Не хватало только проблем с таможней," - промелькнуло у меня голове, но эта мысль сразу затерялась в коридорах сознания, так как нечто более важное стучалось туда, как подвыпивший посетитель в закрывшееся кафе. Я еще не знал, чем обернется это нечто, но уже ясно осознавал себя стоящим у той грани, ступив за которую, я уже никогда не буду прежним, если буду вообще. Хотя последнее в тот момент меня мало пугало, скорее вызывая чувство упоения, воспетого А.С. Пушкиным в его "Пире во время чумы".
Свет от "циклопов" вырвал из тьмы и то, что лежало около меча, подобно "капусте" на офицерской фуражке. Два высохших трупа турецких солдат зловеще улыбались нам из тьмы пещеры (или может быть из глубины веков?). Еще один скелет лежал поодаль. Видимо он принадлежал старому хранителю. Впрочем, какая разница? Теперь и он, и его убийцы были всего лишь тенями прошлого, не рассыпавшимися в пыль только из-за неподдающейся объяснению необычайной сухости воздуха, царившей в пещере.
Я поднял меч и вытащил его из ножен. Холодная сталь клинка, казалось, светилась внутренним сиянием. Мы смотрели на него как зачарованные. И тут случилось то, чего боится любой смертный, и во что отказываешься верить до последней минуты: высохшие тела, служившие доселе лишь интерьером, зловеще зашевелились. В то же время сияние, исходившее из меча усилилось настолько, что затмило свет наших фонарей, казавшихся неестественным техногенным атавизмом в этом царстве магического фэнтази. Я бросил быстрый взгляд на Иванку, которая заворожено смотрела на оживающих мертвецов. От нее исходил такой же свет, что из меча. Эти две ауры завертелись в каком-то загадочном непостижимом танце. Каким-то чутьем я вдруг понял его смысл: что-то перетекало из Иванки в меч, и это мне не нравилось. Но когда я постиг сей дьявольский смысл, Иванкина аура померкла, и ее безжизненное тело рухнуло к моим ногам.
Я, было, кинулся к ней, но ожившие скелеты уже подняли свои ятаганы. Те, кто всегда идут следом, предпринимали последние усилия. Но они уже проиграли, ибо я опять был хозяином Меча.
* * *
Измотанный боем, я не представляю, как мне удалось вынести ее из пещеры. В голове стучала одна мысль: "Так не должно быть". "Должно быть," издевательски вторило внутреннее эхо.
Пульс не прощупывался, но тело было еще теплое. Я обнажил ей грудь, попытался сделать искусственное дыхание, массаж сердца, но все было тщетно. Только сейчас она была такая живая и веселая. И вот…
Налетевший откуда-то многоцветный вихрь закружил меня, увлекая в глубины воспоминаний. Ведь именно здесь, или почти здесь мы расставались несколько веков назад. И именно здесь мы должны были распрощаться вновь. С каким же тупым постоянством крутится колесо времени! Но нет же, я не должен сдаваться. И стремясь разорвать окутавшую мглу, я поднялся, ощутив себя вновь Видаром. Кожаный панцирь, рогатый шлем, меч… Да, где же меч? Чтоб ее душа попала в рай, у нее в руках должен быть меч. И я вложил свое вновь обретенное оружие ей в руку. И тут, словно все оборвалось. Я вновь был простым человеком. Маленьким человеком, только что потерявшим самое близкое существо. И не в силах сдержать слез, я закрыл лицо руками.
Нежное прикосновение заставило меня открыть глаза. Милица сидела рядом. Я обнял ее. Она не была восставшим мертвецом. Она была живая. Как час назад, когда мы входили в подземелье.
- Этот меч, - сказал, наконец, я, - он чуть не отнял у теня душу. Будь он не ладен.
- Ты ничего не понял. Когда я утонула в реке, я была простой женщиной. Но свободный дух твоего меча вошел в меня и сделал вилой. И он так долго жил во мне, что теперь мы не можем жить отдельно.
- То есть я должен выбирать: ты или меч?
- И что ты выберешь?
- Конечно тебя, - не задумываясь, ответил я, - Тебя-то я давно знаю, а этот меч вижу впервые.
Как я уже говорил раньше, она не знала героев Простоквашина, и потому острота имела лишь половину успеха. И после некоторой паузы, я хитро добавил:
- Но и меч бы тоже не помешал.
- Меч сильнее меня, - спокойно проконстатировала она, - И он отнимет мою душу, если отойду далеко.
- И ты будешь в Астрале?
- Нет, сначала в мече, а потом где-то за Гранью. Практически, меня больше не будет.
- Это плохо, - протянул я. - Но что же делать?
- Если я буду рядом с мечом, то мы сможем жить вместе.
- Вместе? - переспросил я.
Она запнулась, обдумывая, что сказала, и неожиданно покраснев, стала быстро застегивать блузку. Это было так неожиданно, что сначала я, а затем и она покатились со смеху. Наконец наступила долгожданная разрядка.
* * *
Итак, в преддверии открытия врат у меня снова был родной меч, и даже личный телохранитель. Все складывалось как нельзя лучше…
- Эй, вы! - услышал я над собой чей-то грубый голос.
Я поднял голову. На каменном уступе над нами стоял молодой человек в спортивном костюме, но с автоматом. Пятеро его друзей подходили к нам с флангов. Отступать было некуда.
Я вскочил на ноги, подняв меч.
- What do you need, - обратился я к ним по-английски, - We are the foreign journalists. I have accreditation…
- Говорите ли српски? - оборвал меня тот же парень, которого я про себя назвал главным.
Уловив ситуацию, я отрицательно покачал головой. Но все же добавил, что помалу разумею. Очевидно, что перед нами были албанские боевики из ихней сепаратистской армии.
- O' key, - Главный одобрительно улыбнулся.
- Говорим, - некстати встряла в разговор Милица.
Они приблизились к нам вплотную. Я взмахнул мечом. Они вскинули автоматы. Но, видимо, они не хотели связываться с иностранцем.
- Брось меч, - продолжил главный на сербском, потому что английский он, вероятно, разумел не слишком, ну а я албанский - тем более. - И вообще мы тебя обыщем и отпустим. А она - кто?
- Мой переводчик, - сказал я первое, что пришло в голову.
- Тогда, ты не будешь возражать, если мы ей попользуемся, - вопрос звучал, скорее, утверждением.
Я возражал, но автоматная очередь оказалась веским аргументом. Я упал навзничь, и, захлебываясь собственной кровью, напоследок осознал: "Второй раз! Второй раз ее похищают у меня, и я не могу ничего сделать".
И тут, пока мгла Смерти не успела окончательно застлать глаза, я увидел две до боли знакомые тени - Добрыню и Соловья. Но навалившаяся пустота уже взяла меня в свои объятья.