Глава 34
Инспектор продолжал рассеянно помешивать кофе. Звякнула о край чашки ложечка, а мне почудилось, будто это взгляды Оливера и Грина скрестились со звоном подобно дуэльным клинкам. Лицо ректора сделалось непроницаемым, губы сжались. Ответ был дан без слов. Тот же самый ответ: не ваше дело, господин доктор. Целитель нервно дернул губой, в прищуренных серых глазах вспыхнуло, грозя разгореться в пожар гнева, раздражение: ошибаетесь, мое. Однако ледяной щит, выставленный милордом Райхон, был намного прочнее того, что Саймон метал с моей подачи в стену. Если такой и можно растопить пылающими взглядами, то делать это нужно долго и методично, а Грин, насколько я успела его узнать, выдержкой не отличался. Тонкогубый рот искривился, и, если я верно истолковала эту гримасу, доктор мысленно послал главу академии по весьма затейливому маршруту. Тот позволил себе снисходительную усмешку: только после вас.
Беззвучный диалог - если только он не был плодом моей разыгравшейся фантазии - продлился лишь несколько секунд.
- О чем вы, мистер Грин? - переводя разговор в привычную плоскость, осведомился Оливер холодно.
- Обо всем.
- Боюсь, "всё" не в вашей компетенции, доктор. И у меня нет прав обсуждать его с вами.
- Сожалею, милорд, но вам придется отступить от правил, - целитель пытался копировать отстраненно-вежливый тон собеседника, но получалось плохо. Интонации интонациями, но и лицо нужно уметь держать, а на лице Грина все его мысли и эмоции были пропечатаны крупным шрифтом.
- Хочу напомнить, что лечебница, которой вы заведуете, не принадлежит академии, - сохраняя завидную невозмутимость, произнес ректор. - Вы сами не являетесь сотрудником академии. А значит, все, что касается внутренних дел академии…
- При всем уважении, милорд, - процедил целитель, - но когда эти дела оказываются на койках в моей лечебнице, они перестают быть вашими внутренними, а становятся нашими общими, вам так не кажется?
- Не кажется.
Не знаю, как долго они еще препирались бы, если бы к разговору не подключился инспектор Крейг. Он негромко откашлялся, отодвинул от себя чашку, а когда буравящие друг друга взглядами маги никак не отреагировали на эту попытку привлечь их внимание, стукнул кулаком по столу.
- Простите, мисс, - тут же пробормотал виновато, - староват я уже для всех этих расшаркиваний. А вы уймитесь оба, - тон его стал резким, один глаз уставился на Оливера, второй на Грина, и мне вдруг пришло в голову, что никакое это не косоглазие, а редкая способность смотреть на все и сразу. - Устроили не пойми что. Ты, - морщинистый палец указал на ректора, - помолчи пока. А ты, - палец сменил направление, чуть ли не коснувшись лба доктора, - рассказывай, что знаешь и откуда.
- Мистер Крейг, - со строгим укором выговорил Оливер, поглядев на полицейского, на меня и снова на полицейского.
- Ну, простите, - хмыкнул инспектор. - Говорю же, стар уже, забываюсь. Никакого почтения ни к милорду ректору, ни к господину главному целителю… Только ить не вижу тут ни одного, ни второго. То ли петухи бойцовские, не знаешь, на которого ставить, то ли детишки, игрушку не поделившие… Верно я говорю, мисс?
Мисс хватило благоразумия промолчать.
- Давай, рассказывай… те, господин доктор, - потребовал Крейг, и оба его глаза сошлись на Грине. - А вы, милорд, кофейку нам еще сварите, замечательный он у вас выходит. И по шкафам посмотрите: не может быть, чтобы леди Пенелопа ничего съестного не припасла. Доктору нашему сейчас не помешает… - Полицейский потянулся к Грину, ощупал раскрытой ладонью воздух вокруг его головы и кивнул, получив подтверждение своим догадкам: - Мальчишку, значит, починил? Молодец, молодец… Силы вбухал немеряно, вижу. А остаточный след от поводка не убрал, небось?
- Не умею, - нагло заявил доктор, откинувшись на спинку стула.
- Оно не страшно, - растянул инспектор. Забарабанил задумчиво пальцами по столу. - Не страшно. Само к утру развеется. Но если бы знающий человек подцепил…
- Случайно, - вставил Грин.
- Конечно, случайно, - серьезно согласился Оливер. - Никто и не думал подозревать вас в злонамеренных действиях.
- Мои действия исключительно добронамеренны, - заверил с ухмылкой Грин.
Едва начавшийся второй раунд прервал гонг: инспектор снова стукнул кулаком по столу. Несильно в этот раз, но развести бойцов по углам хватило, и дальше разговор продолжился уже спокойно… на эльфийском.
Когда Грин без предупреждения перешел на язык длинноухих соседей, я решила, что доктор хочет защитить мои нежные ушки от грубой брани, но когда Оливер ответил, поняла, что меня оградили даже от пассивного участия в беседе, поскольку говорили маги не на новейшем эльфийском, который я худо-бедно знала, а на том самом малоизвестном у людей диалекте, на котором Грин объяснялся с эльфами во время памятной операции.
Инспектор прислушивался, смотрел на обоих с почти отеческим одобрением и гордостью. "Могут же, если хотят, оболтусы", - читалось в расфокусированном взгляде.
"Могут", - соглашалась я. До белого каления меня довести они могут.
Чем дольше мужчины общались, тем ровнее становился тон разговора. Доктор избавился от желчной ухмылки, речь его стала менее эмоциональной, зато в голосе и лице ректора эмоций прибавилось, а это уже говорило о некотором расположении к Грину - милорд Райхон не со всяким позволял себе выйти из образа.
Договорятся.
Но о чем?
И когда уже?
Эльфийский язык, конечно, красивый, певучий. Даже обычно царапающая слух хрипотца Грина окрашивается мягкими нотками, когда он произносит незнакомые длинные слова, а глубокий баритон Оливера как никогда глубок и чувственен, и хочется слушать его, закрыв глаза, желательно, откинувшись при этом на мягкую кровать или утонув в душистом стогу, и чтобы милорд ректор говорил чуть тише, а мои руки обвивали его шею… Но нельзя же вот так! Или подайте мне сюда стог, или будьте людьми - говорите по-человечески!
Мои мысленные воззвания остались без внимания.
Не скажу, что маги в мою сторону не смотрели, наоборот, смотрели все чаще. Поглядывали, если точнее. То один, то другой. С сомнением, с задумчивостью, с тревогой. Похоже, дошли до уготованной мне роли "живца". Но это уже было вопиющей наглостью: решать без меня мою же участь. Поэтому я улучила момент и негромко обратилась к не принимавшему непосредственное участие в обсуждениях инспектору:
- Знаете, что я подумала, мистер Крейг? Библиотекарю ведь наверняка уже известно обо мне. О том, что я все помню и мои записи не меняются.
Ректор и доктор враз прервали практические занятия по эльфийскому разговорному. Но Оливер на меня не шикнул, не сделал знак замолчать, подтвердив мои догадки насчет того, что Грин теперь среди посвященных и можно не осторожничать при нем.
- Так вот, - продолжила я, по-прежнему обращаясь только к Крейгу, - я думаю, что он захочет меня устранить. Да?
- Ну-у… - полицейский неуверенно замялся.
- Захочет-захочет, - заверила я. - Вдруг я смогу помешать его планам?
- Мисс Аштон, я вам обещаю… - начал Оливер, но смолк, перехватив мой сердитый взгляд: раньше надо было говорить. И на понятном языке.
- Библиотекарь попытается меня убить, а вы его поймаете, - закончила я оптимистично.
Мне казалось, после того, как я своим предложением избавила его от необходимости лгать мне в глаза и юлить, ректор должен был вздохнуть с облегчением. Инспектор - обрадоваться, что приманка сама вызвалась. А Грин… ну, не знаю… просто рукой махнуть… Но вместо всеобщего воодушевления кабинете воцарилась напряженная тишина.
Первым отмер Оливер Райхон:
- Элизабет, я разделяю ваше беспокойство…
- При чем тут беспокойство? - растерялась я. - Вы не поняли, что я сказала?
- А вы сами поняли? - вступил Грин. И продолжил, обращаясь уже к другим участникам сцены: - Мисс Аштон не совсем в себе после недавних потрясений, не стоит принимать ее слова всерьез.
Понятия не имею, чего он хотел добиться, не исключаю даже, что волновался о моей жизни и здоровье и по мере возможностей пытался оградить от неприятностей, но получалось, что просто дурой обозвал.
- Это - экспертное мнение, господин доктор? - поинтересовалась я зло. - Вы-то сами как, в себе? После недавних потрясений?
Хотела добавить, что резкий переход от любовных томлений к исполнению прямых врачебных обязанностей мог плохо сказаться на общем психическом состоянии, но сдержалась при свидетелях.
- Я в полном порядке, мисс Аштон, - не слишком достоверно копируя холодную невозмутимость милорда ректора, проговорил Грин. - А вот вам… Кстати, как вы себя чувствуете?
Последний вопрос он задал уже с другими интонациями и посмотрел при этом так странно - обеспокоенно и немного подозрительно.
- Я прекрасно себя чувствую, - ответила я. - Почему, собственно, должно быть иначе?
Спросила и сама поняла: потому что он рядом. Совсем близко. И пришел сюда сразу после того, как применял магию. Полный пятый… или даже шестой…
Дыхание тут же перехватило, внутри заворочалась тошнота.
Почувствовав, что меня сейчас вывернет, я вскочила из-за стола, и кинулась в соседнюю комнатку. Согнулась в углу, упершись руками в стену, но смогла сдержать рвотные позывы. И в серые пески, к счастью, не провалилась.
Выпрямилась осторожно. Кое-как дошла до кушетки. Села. Потом легла. Свернулась трясущимся комком.
- Элизабет, - Оливер вошел и присел рядом. Провел теплой рукой по моему плечу, унимая дрожь. - Очень плохо?
- Не понимаю, - прошептала я, клацая зубами. - Не было ничего, а потом…
- С этим мы тоже разберемся, - пообещал ректор.
- Да не с чем тут разбираться, - громко сказал от двери Грин. - И так все ясно.
Мне показалось, что он обвиняет меня. Не верит, что я в самом деле так реагирую на его магию, симулирую приступы.
- Я не притворяюсь, - пролепетала тихо. - Мне действительно…
- Действительно, - согласился целитель. - Только проблемы у вас не с магией, Бет. Проблемы у вас, уж простите, мышка моя, с головой.
- Объяснитесь, мистер Грин, - сурово потребовал Оливер. Лежащая на моем плече ладонь ректора сделалась вдруг твердой и тяжелой.
- Объяснюсь, - не отказывался доктор. - Но не с вами, милорд. Понятие врачебной тайны вам, думаю, известно. Так что проблемы мисс Аштон я буду обсуждать только с мисс Аштон… если она выразит такое желание. Я не привык навязывать свои услуги.
- Если не затребуете неподъемную для меня плату, я согласна, - проговорила я и хотела подняться, но Оливер удержал.
- Еще будет время, - сказал он. - А сейчас…
- Сейчас есть дела важнее, чем ее состояние, не так ли, милорд? - желчно предположил Грин.
- Не так, - зло бросил ректор. Хладнокровие изменило ему, но это и не диво: Грин кого угодно доведет. - Я хотел сказать, что сейчас Элизабет нужен отдых. Но я - не целитель, и если вы считаете, что вопрос не терпит отлагательств, спорить не буду. - Он встал и направился к двери, обошел посторонившегося доктора и обернулся ко мне: - Мы с инспектором подождем в коридоре.
Казалось, хотел добавить: "Кричите, если что", но в последний момент передумал.
Они с Крейгом вышли.
Мы с Грином остались.
Я сидела на кушетке в комнате для отдыха, а доктор стоял в дверном проеме, прислонившись к косяку. Прошла, наверное, целая минута, а он ничего не сказал. Даже не обернулся ко мне, глядел в сторону, словно специально для того, чтобы я могла оценить, что в профиль он куда интереснее, чем анфас.
- О чем задумались, Бет? - спросил вдруг, продолжая разглядывать что-то, бывшее, несомненно, стократ интереснее полудохлой девицы.
- О том, что у его величества слишком низкий лоб и нос картошкой, - ответила я честно. - Ваш клюв на монетах смотрелся бы лучше.
- Клюв? - наконец-то меня удостоили взгляда. Да какого! - На… к-хм… монетах? Сомнительный комплимент. К тому же отдает крамолой.
- Ваш выразительный орлиный профиль, - исправилась я. - И не обязательно на монетах. Возможно, когда-нибудь учредят медицинскую премию и наградной знак имени вас, такой себе "Грин в петлице". Медаль, может быть. На худой конец - барельеф на стене лечебницы лет через… много… Почему бы и нет?
- Действительно, - хмыкнул доктор. - Не пропадать же такому выразительному клюву?
- Простите, я несу чушь, - пробормотала я виновато.
- Так боитесь услышать мой диагноз?
- Ваш нет. Даже любопытно было бы. Но вы ведь собираетесь озвучить мой.
- Если у вас больше не осталось вариантов, к чему бы можно было приспособить мой клюв.
- Вы теперь нескоро забудете, да?
- У меня отличная память, мисс Аштон. Но, может быть, вернемся к вам?
- Вернемся, - вздохнула я. - Что же со мной не так?
- Хотел бы я знать, - выдал целитель задумчиво. - Могу высказать лишь некоторые предположения относительно ваших проблем с даром и излишней чувствительностью. Почему вы интересовались тиморисами? Думали, не подселился ли к вам этот паразит?
- Не думала, - я покачала головой. Подселенец в этом теле отнюдь не вызывающая навязчивые страхи эфирная сущность. - Это не связано…
Грин скептически хмыкнул.
- А может, и связано, - признала я. - Один знакомый медиум работал с тиморисами, а я случайно оказалась поблизости…
- У вас был контакт? - заинтересовался доктор. - И что же? Паразит, случаем, не моим голосом говорил?
- Нет, - я вернула ему усмешку. - Моим.
Подозреваю, при желании своими откровениями я могла бы сломать мозг Фрейду и Юнгу вместе взятым, но Грин оказался покрепче этих господ.
- Что ж, - пожал он плечами, - мою теорию это не опровергает. И какие вы сделали выводы из того разговора?
- Никаких. Времени не было. Потом - настроения. Сейчас - сил и желания. Простите, доктор, но день был суматошный, в том числе и вашими стараниями, и разгадывать загадки я не в состоянии. Вы хотели мне что-то сказать, так говорите прямо.
- Первый шаг к исцелению - осознание сути недуга, - философски изрек Грин. - И лучше бы вам осознать ее самостоятельно. Но, если не желаете напрягать ум, так и быть, пойдем окольным путем. Итак, я считаю, что с вами что-то случилось…
Какое глубокое наблюдение!
- …Что-то, что вызвало некий эмоциональный дисбаланс, вследствие чего вы утратили связь с даром, - продолжал доктор. - Не исключаю, что это произошло на полигоне, в тот момент, когда исчез ваш однокурсник, но не исключаю и того, что эти события никак не связаны. Да это и неважно для постановки диагноза. Главное, что мы имеем, - эмоциональный дисбаланс, потеря контроля над силой, полное разрушение естественной защиты и, как мне кажется, изменение полярности в некоторых аспектах восприятия. Вы не просто лишились магии… Точнее, вы не лишились ее вовсе. В противном случае, вы реагировали бы на ее применение как обычный не обладающий даром человек. То есть - никак. Вы не видели бы ее, не слышали бы и не чувствовали.
- Я не вижу и не слышу.
- Но чувствуете. Причем исключительно негатив. И не просто чувствуете, вы притягиваете его к себе. Фильтруете, отбирая самые неприятные и болезненные ощущения. Возможно, даже усиливаете их. Я, во всяком случае, не лежу пластом после применения магии и не проваливаюсь в подпространство, потому что пропускаю негатив через себя, не задерживая. А вы вбираете его в себя, словно губка. Это я и подразумевал, когда говорил о смене полярности. Так ведь не должно быть, понимаете? Понимаете, конечно. Подсознательно. А сознательно вы уже привыкли бояться. И это тоже странно. Сколько времени вы прожили без магии? Чуть больше месяца? Месяц против долгих лет, в течение которых вы день за днем осознавали свой дар и принимали его, как он принимал вас? Почему вдруг вы забыли об этих годах?
Я могла бы ответить, но… не могла. Только соглашалась с ним мысленно, взглядом уткнувшись в свои сцепленные замком руки.
- Все это странно и сложно, Бет. И я не дам вам универсального рецепта. Только вы сама можете во всем разобраться, я лишь намечаю путь. Подумайте сами, что спровоцировало разрыв с даром. Почему вы сконцентрированы на негативе. Почему… хм… Рискну показаться человеком с завышенной самооценкой, но почему именно я стал для вас воплощением этого негатива? Я чем-то вас обидел? Причинил боль?
- Вы назвали меня малолетней пьянчужкой, - припомнила я шепотом. - И на следующий день высказали… и потом…
- Простите, я в вас ошибался, - извинился он тихо и, по ощущениям, совершенно искренне.
- Не ошибались, - вздохнула я.
- Ошибался, - уверенно заключил Грин. - Да и вообще я умею производить неблагоприятное впечатление. Даже преуспел в этом, чем отчаянно горжусь. Но признайтесь, вы давно уже меня раскусили, и уже не видите нужды бояться. А ваш организм постепенно восстанавливает естественную защиту. И когда вы не пытаетесь осмысливать свои ощущения и поступки, а действуете интуитивно или отвлекаетесь на что-то… Как сегодня, к примеру. Вы не боялись ни меня, ни магии. Вы развлекались. Догадались, что я приду за объяснениями. Не знаю, как, но вы ведь умная девушка, и просчитали мою реакцию. И не только мою: милорд Райхон и инспектор тоже немало удивились тому, что вы поджидали меня с готовым кофе и сэндвичем… К слову, где вы его раздобыли?
- Остался с обеда, - созналась я. - Его пытались в меня впихнуть, но он не впихивался, и я спрятала его в карман, чтобы не расстраивать леди Райс.
- Удачное совпадение, - усмехнулся целитель. - Без сэндвича вышло бы не так забавно. А так вы вдоволь повеселились, да?
- Ну, вы тоже неплохо развлеклись, когда придумывали для меня причины, по которым решили вдруг помочь Норвуду. Остановились, кажется, на седьмом пункте, да? Не помните, что это должно было быть?
- Седьмой? - вздернул бровь целитель. - Отчего же, прекрасно помню. Мисс Шанна Раскес.
- Шанна? - опешила я. При чем тут Шанна? И откуда Грин ее знает?
- Она была у меня, пока вы спали рядом с ее приятелем. В смысле, вашим приятелем и ее… даже не знаю, как это сейчас называется. Пыталась прорваться в палату, а когда люди мистера Крейга ее не пропустили, потребовала заведующего. Интересная девица. Такая…
- Наглая?
- Пробивная, - не согласился Грин. - Целеустремленная. Чем-то похожа на вас, но несколько лучше… в чем-то.
- В чем же? - полюбопытствовала я. Хотелось бы, чтобы вопрос прозвучал равнодушно, но уязвленное самолюбие дало о себе знать.
- Она твердо знает, чего хочет, - разъяснил доктор. - Мне импонируют такие люди. Я сказал ей, что с ее другом не произошло ничего ужасного, повреждения поверхностные, он всего лишь надышался дымом, и утром она сможет с ним поговорить. Не мог же я позволить ей завтра уличить меня во лжи?
- Значит, если бы не Шанна…
- Это был седьмой вариант ответа, Бет. Помните? А до этого я назвал еще шесть. Третий и четвертый вам вроде бы понравились. Об остальных можете просто забыть.
- Уже не получится. В конце концов они все неверны. Вы ведь сделали это для себя, хотели допросить… расспросить Норвуда о случившемся.
- Хотел, - кивнул доктор. - И для этого не обязательно было его лечить. Вы же слышали инспектора: достаточно было подцепить остаточный след поводка, и раны не помешали бы вашему другу ответить. Так что я вас не обманывал. Почти.