Бабка пожевала губами, прищурилась. Вздохнула.
- Три тени от двух дураков... - пробормотала она словно бы про себя. - Век живу, а такого не упомню... Как звать тебя, горец?
Жуга вздрогнул, нахмурился. Прошелся пятерней по растрепанным волосам. Шрам на его виске побелел.
- Жуга.
Бабка-травница помолчала, думая о чем-то своем. Покачала головой.
- Не надо мне ничего рассказывать, - наконец сказала она. - Знаю и так, и про лес, и про церковь. - Она взглянула на Збыха - тот стоял тише воды, ниже травы. - Не могу я вам помочь. Ничем. Уходите.
Збых кивнул и попятился было к двери, но Жуга остался стоять где стоял, нахмурив лоб, словно что-то вспоминая. Молчание затягивалось, и Збых уже хотел поторопить приятеля, но тут Жуга шагнул вперед. Пальцы его рук сложились в непонятную плетенку, он дважды обернулся вокруг себя, и вдруг подпрыгнул, коснувшись рукою потолка, после чего замер недвижим. Посмотрел вопросительно бабке в глаза.
Впалые губы травницы тронула улыбка.
- Правильно... - со вздохом кивнула она. - Ну что ж, раз так... Слушай, горец, все, что я могу тебе сказать, слушай и запоминай:
В полночном лесу разыщи белый волос -
Когда отзовется потерянный голос,
Пятерка найдет одного.В одном человеке двоим будет тесно:
Сорви человека с девятого места -
И друга спасешь своего.
Бабка-травница умолкла.
Жуга некоторое время обдумывал сказанное, потом поднял взгляд.
- Какого друга, бабка Ниса? - хрипло спросил он.
Та молча покачала головой и отвернулась.
- Уходи, горец, - с какой-то затаенной болью вдруг сказала она. - Остальное только помеха тебе, и здесь я ничего поделать не могу... Уходи.
Жуга промолчал.
Попрощавшись, оба вышли и долго стояли на улице, вдыхая чистый морозный воздух и заново привыкая к дневному свету.
- Збых, - сдавленно сказал Жуга, не поднимая головы. - Скажи, что я - дурак.
- Это еще почему?
- Хочу исправить одну ошибку, а заместо этого делаю две новых.
- Ты о чем?
- О чем, о чем... - огрызнулся тот. - Ни о чем! Теперь вот, я еще и бабке Нисе должен помочь...
Ни слова больше не говоря, он повернулся и зашагал обратно в деревню. Збых не придумал ничего лучшего, как побежать следом.
* * *
Весь оставшийся день до вечера Жуга рылся в сарае у Збыха, перебирая всякий хлам, пока не откопал там две старые, мехом подбитые охотничьи лыжины, а утром следующего дня смазал их салом, прихватил посох, топор и свою котомку и отправился в лес. Был он угрюм и молчалив, и лишь когда Збых вызвался идти с ним, покачал головою в ответ, и кузнец остался дома.
День выдался пасмурным. Лежалый снег мягко поскрипывал под полозьями. Жуга шел весь день, почти не отдыхая, шел на юг, пока не добрался к вечеру до памятной старой стоянки, ставшей для Вайды последней. Здесь он поправил лыжи и осмотрел окрестности, ничего особенного при этом не приметив. Поляна мало изменилась, лишь снег замел кострище, да толще стала белая шуба на ветвях деревьев. Жуга заготовил побольше дров, расчистил место для костра, и разжег огонь. Расстелил одеяло, распаковал провизию и, подкрепившись, принялся ждать.
Быстро темнело. Взошла луна, еле видимая сквозь облака. Булькала вода в котелке. Жуга лежал, погруженный в свои мысли, гоня прочь непрошенный сон, и лишь время от времени приподнимался зачерпнуть травяного взвара да подбросить дров в костер.
Слова бабки Нисы были туманны. Травница, похоже, что-то знала, но упорно не хотела говорить. Почему? Жуга терялся в догадках. По крайней мере, в лес она ясно велела идти, но вот что дальше...
Жуга и сам со дня на день собирался вернуться сюда. Миновало пять дней, или даже - шесть, считая первые сутки, после смерти рифмача, а он все еще не продвинулся в своих поисках. Поселяне же с непонятной поспешностью стремились предать усопшего земле, даже не выждав толком положенных девяти дней. Жуга вспомнил рассказ Ружены. Три человека уже замерзли в лесу этой зимой, Вайда был четвертым. Деревня же называлась - словно бы в насмешку - Теплый Стан.
За размышлениями Жуга сам не заметил, как задремал и пропустил тот миг, когда тревожное предчувствие могло его предупредить, и заподозрил неладное лишь когда начал замерзать. Он вздрогнул и проснулся.
Костер почти догорел. Рассыпавшись неровным кругом, тлели во тьме красные точки угольков. А по ту сторону костра... Жуга помотал головой, но видение не исчезло: по ту сторону костра стоял мальчонка лет шести-семи. Стоял и смотрел на него, не двигаясь и даже не мигая.
- Ты откуда взялся? - спросил Жуга. - Как тебя звать?
Тот не ответил. Жуга присмотрелся. Обыкновенный мальчишка, каких много, одетый в драные холщовые штаны и рубашку, вот только какой-то уж слишком худой и до синевы бледный. Жуга опустил взгляд и вздрогнул: парнишка был бос. С минуту они недвижно смотрели друг на друга, затем малец, ни слова не говоря, склонил голову набок, протянул свою тощую, похожую на птичью лапку руку и двинулся вкруг костра.
Жуга почувствовал озноб. Он вскочил, запутавшись в одеяле, отпрыгнул было в сторону, но сразу же увяз в снегу по пояс и упал. Отполз на четвереньках за костер. Паренек двигался следом, постепенно ускоряя шаг: легкий как тень, он почти не проваливался на твердой корке свежего наста. Волной накатил холод - колючий, обжигающий. Жуга отчаянным броском метнулся в сторону, огляделся, разыскивая лыжи. Стояли они недалеко, но даже если и добежишь первым, их ведь их надо еще и надеть успеть...
Мороз ударил в затылок, судорогой свело спину. Жуга оглянулся. Так и есть - паренек снова приблизился! Теперь для него уже не было загадкой, как погиб рифмач, теперь надо было спасаться самому. Без толку было убегать - рано или поздно парнишка догонит его. К тому же в деревне ждет Збых... Нельзя же без конца убегать - так вообще ничего не узнаешь!
Жуга снова огляделся. Если загадочный пришелец ищет тепла... Взгляд его упал на костер. "Коль заблудился ты в лесу..." Раздумывать было некогда. Непослушными пальцами дергая ремешки, он скинул башмаки, пинком отбросил в сторону котелок и босиком шагнул на угли.
Жар привычным потоком ударил в ноги, заставил расправиться окоченевшее тело. Жуга выпрямился и двинулся по кругу, не спуская глаз с найденыша.
- Кто ты?! - еще раз хрипло крикнул он, и, не получив ответа, закрыл глаза. Почти сразу же пришло ощущение присутствия чуждой, непонятной силы. Жуга сглотнул и помотал головой, прочь прогоняя сторонние мысли. Здесь надо было пробовать иначе.
"Кто ты?" - беззвучно спросил он, не останавливаясь и не замедляя шага.
Робкий проблеск в темноте и снова - ничего.
"Кто ты?!"
Только пугающая темнота и холод там, где должна быть жизнь. Жуга вздрогнул - перед ним было всего лишь тело... Впрочем... Он двинулся дальше по кругу и снова вздрогнул: тонкая, почти неощутимая нить пуповиной тянулась в никуда, заставляя тело двигаться и жить странным подобием жизни.
Жуга застонал.
Дети не верят в собственную смерть!
Эта душа сумела удержаться рядом, день за днем теряя все человеческое, скатываясь к тупой животной жажде тепла в попытке вернуть утраченную жизнь...
Почему Ружена не сказала, что был еще один?!!
Боль в ногах прорвала невидимый барьер, выплеснулась наружу, и Жуга спешно двинулся дальше. Но было уже поздно: ноги горели. И в этот миг...
"Я... я..."
"Кто? Кто ты?!"
"Я иду к тебе... Я ищу тебя..."
Запах паленого мяса мешал сосредоточиться. Жуга стиснул зубы и задышал ртом.
"Кто ты?!"
Беззвучный плач в ответ.
"Мне холодно... холодно... и больно..."
Жуга больше не размышлял. Пальцы сами сложились лодочкой, он выкрикнул короткий наговор, и жидкий, бегучий поток огня метнулся вверх по ногам, ударил в руки и выплеснулся, обжигая ладони, туда, где в темноте зимней ночи плакал и метался брошенный всеми маленький одинокий человек...
Жуга не помнил, когда подкосились ноги, помнил только как он упал в холодный пепел костра и после долго полз на четвереньках, полз, пока не уткнулся головой в шершавый сосновый ствол. От запаха жженого мяса свербело в носу. Живот скрутило черной судорогой, Жуга сжался, свернувшись клубком, и через миг его вырвало на снег жгучей, кислой желчью. Потом - снова, и снова...
А потом накатила тьма.
* * *
Дуновение воздуха.
Шорох шагов.
Что-то шершавое и мокрое касается обожженной подошвы.
"Одиночка!"
Медленно, толчками пробуждается боль... Течет потоком...
"Очнись, одиночка!"
Жуга застонал и повернулся на бок. Открыл глаза, ахнул и поспешно подался назад, спиной ударившись о дерево: он снова был не один - пять пар глаз глядели в упор, не мигая. Пятеро волков, белых, как снег, сидели перед ним на снегу ровным полукругом.
Жуга молчал. Резкое движение разбудило спящую боль. Сопротивляться не было ни сил, ни желания.
Крайний справа зверь - матерый белый волк - встал и медленно двинулся вперед, низко пригнув к земле морду. Блеснул глазами.
"Привет тебе, одиночка."
Жуга сглотнул. Запекшиеся губы едва разлепились.
- Кто... вы?... - выдохнул он.
"Волки. Волки зимы. Мы не причиним зла."
- Зачем... вы здесь?
Вожак поднял голову.
"Ты звал - мы пришли."
Мысли еле ворочались в голове, тяжелые, медленные, скованные болью. Каждое слово давалось с трудом. Вспомнились слова бабки Нисы - "Пятерка найдет одного"... Жуга поднял голову. Волков было пятеро.
- Тот... мальчишка...
"Мы знаем, одиночка. Его отдали нам в начале зимы."
- Зачем он... вам?
Белый волк отвернулся. Десны его приподнялись, обнажая клыки.
"Мы не просили, - был ответ. - Приходит новая вера, и про старую говорят: "Зло", но забывают ее не скоро. Думают, жертва поможет. Люди хотели снежной зимы. Люди ее получили."
- Я... могу его забрать?
"Ты можешь его забрать, одиночка."
Жуга облизал пересохшие губы.
- Как?
Волк поднял взгляд.
"У тебя есть Кольцо. Ищи человека."
Жуга напрягся, вспоминая. Кольцо... Кольцо...
Браслет!
"Сорви человека с девятого места", - сказала бабка Ниса. Девятой по счету подвеской на браслете была человеческая фигурка.
- Только одного? - спросил он.
"Одного."
Жуга помолчал, собираясь с силами.
- Что вам нужно от меня?
"Мы - волки. При встрече нам нечего с тобой делить. Берегись, когда придут псы дождя."
Вожак повернул голову. Прислушался.
"Сюда идут. Прощай."
И прежде чем Жуга успел еще что-нибудь сказать, все пятеро повернулись и, словно тени, неслышно растворились между деревьев.
* * *
Ружена и Збых нашли его, когда рассвело, идя по лыжному следу. Жуга лежал, скорчившись, под большой сосной, тихий и недвижный, но живой. Полушубок и рубашка его были залиты рвотой. Ноги обгорели - подошвы были словно две печеные картофелины. Неподалеку, у погасшего костра валялись задубевшие от мороза башмаки. Снег вокруг был изрыт и истоптан, но разобрать что-либо во всех этих следах не было никакой возможности. Брат и сестра подобрали брошеный мешок, закутали травника в одеяло, положили его на лыжи и волоком потащили домой.
* * *
- Ты думаешь, нам это поможет? - с сомнением произнес Збых, вертя в руках браслет тускло-зеленого металла. Посмотрел на Жугу. Тот кивнул:
- Думаю, что да. Ляг на кровать.
Збых заколебался. Покосился на свой оберег.
- Что, прямо сейчас?
- Чем раньше, тем лучше.
Морщась от боли в обожженых ступнях, Жуга опустил ноги на пол и проковылял к столу, рядом с которым стояла Ружена. Девушка только что сняла с плиты горшок с горячей водой и теперь с беспокойством наблюдала, как рыжий паренек развязывает свой мешок. Он насыпал в кружку горстку мелких черных семян, добавил пучок травы и залил кипятком. Накрыл тряпицей и отставил в сторону. Перехватил тревожный взгляд Ружены и пояснил, не дожидаясь вопроса:
- Сонный настой.
- А его обязательно пить? - забеспокоился Збых.
Жуга протянул руку и взял у него браслет. Посмотрел кузнецу в глаза, пожал плечами.
- Будет лучше, если ты заснешь.
Збых вздохнул.
- Ну, ладно, давай, что ли...
Он взял кружку, помедлил в нерешительности, прежде чем выпить горячий, пахнущий банным веником отвар, и откинулся на подушки. Отдал кружку сестре, покосился на Жугу. Помолчал, глядя, как тот надел на руку свой браслет и сдвинул его подальше на запястье. Мелькнул в просвете рукава неровный белый шрам.
- Жуга...
Тот поднял взгляд.
- Что?
Збых сглотнул.
- Как думаешь, у тебя получится?
Жуга помедлил с ответом, отвел взгляд. Закусил губу, посмотрел виновато, словно нашкодивший мальчишка. Кивнул.
- Получится, Збых... - Он улыбнулся. - Обязательно получится.
- И знаешь еще что, Жуга, - сонно пробормотал Збых. - Ты извини меня... ну, за то... что я тогда, в церкви...
Не договорив, он умолк на полуслове. Веки его сомкнулись, дыхание замедлилось - кузнец уснул.
Жуга и Ружена переглянулись.
- Ты правда сможешь это сделать? - спросила она.
Жуга не ответил. Хромая, подошел к столу и опустился на лавку. С силой, до хруста размял пальцы. Покосился на запястье. Темный камень браслета мягко светился в полумраке избы. Ружена вздохнула, поправила брату одеяло и села рядом.
- Ты можешь ИХ разделить? - снова спросила Ружена.
- Могу.
- И Збыху не будет хуже?
Жуга помолчал. Взъерошил волосы пятерней.
- Видишь ли, Руженка... - Он замялся. Девушка терпеливо ждала продолжения. - Слова ведь тоже имеют свою силу. Слово может убить, а может и спасти, это уж - как повернешь... Я владею этим, но Вайда - он... - Жуга наморщил лоб и прищелкнул пальцами, подыскивая нужное слово. - Он рифмач. Он это дело знает совсем с другой стороны, и чем все может обернуться, ума не приложу... - Он посмотрел на спящего кузнеца и вздохнул.
- Они слишком долго были вместе, Ружена. Збых никогда больше не будет прежним.
Девушка некоторое время сидела молча, кусая губы.
- Ты думаешь, он будет чувствовать себя... ущербным?
Жуга поднял взгляд.
- Он не сможет больше сочинять стихи... даже если захочет.
- И только-то? Так ведь он и раньше их не сочинял...
- Но раньше он и не хотел, понимаешь?! - Жуга вскочил, охнул и тут же снова сел. Поскреб пятерней босую пятку, скривился.
- Болит?
Жуга помотал головой:
- Нет.
Ружена вздохнула. Раны на рыжем пареньке заживали на удивление быстро - еще вчера он не мог не то что ходить, но даже стоять, а сегодня из-под черной коросты ожогов уже проглядывали розовые пятна молодой здоровой кожи.
- Всяк на свете должен свое дело знать, - сказала она. - Збых свое знает, а потому - не беспокойся. Делай, что должен, и - будь, что будет.
- Иногда я не могу понять, - задумчиво произнес Жуга, рассеянно теребя подвески на браслете, - что я с собой приношу - добро или зло. Вайда, а теперь вот - Збых. А еще мальчишка этот...
- Зденек?
- Да, Зденек... Когда, кстати, он пропал?
- Прошлой осенью... А откуда ты знаешь?
- Так, - Жуга пожал плечами, - слышал краем уха.
Ружена помолчала.
- Я не знаю, - наконец сказала она. - Наверное, все-таки зла в тебе нет. Другой бы просто бросил их обоих, и ушел себе спокойно... А ты ведь остался.
- Остаться-то остался, а что толку... Ну, ладно. Хватит об этом. - Он вздохнул и взял со стола нож. Тронул пальцем лезвие и протянул его Ружене.
- На, возьми.
Та поспешно отстранилась.
- Это еще зачем?
- Узел на обереге засох - тебе не развязать. Когда я скажу - срежешь ремешок.
- И что с ним потом делать?
Жуга подошел к кровати. Обернулся.
- Сожги. Так будет лучше.
Он перелез через Збыха и улегся рядом. Нащупал на браслете угловатую подвеску с человечком. Посмотрел на Ружену.
- Не боишься?
- Боюсь, - кивнула та. Нож в ее руке дрожал.
- Это хорошо, - кивнул Жуга. - Срезай.
Он подождал, пока нож не рассек кожаную полоску, стиснул зубы и сорвал подвеску.
И - провалился в темноту.