Они начали второй заход, стрельба вспыхнула с новой силой. Ойкнув, сполз в люк человек Манфреда, прижав руки к окровавленному плечу. Кто-то упал на горячий бетон из соседнего джипа.
А потом турки не выдержали и тоже побежали. К пирсам. Пард заметил, что из ангара, перед дверью которого было особенно много бочек, ящиков и контейнеров, по одному выскакивают живые в одинаковых синих комбинезонах, подбирают оружие и яростно палят туркам вслед.
- Ваши, что ли? - не прерывая стрельбы, спросил Гонза.
- Да…
- У вас аптечка есть? - спросил один из местных. - Шлему ранили…
Гонза сунулся в бардачок и бросил за спину коричневый пакет с красным крестом.
Поворот налево, бетонная полоса перед пирсами. Теперь на ней было полно убитых и всякого хлама, джипам приходилось вилять, и Пард в очередной раз восхитился искусству Кондрата.
Турки спешно грузились на катера и отваливали от причалов. Из семи пришедших уцелело пять; один турки бросили, самый дальний от места боя. Четыре продолговатых судна, ревя двигателями, выходили на рейд, разворачивались и на глазах удирали в море, через узкую щель между двумя волноломами, мимо маяка на самом краю одного из них.
Над волнами с криками носились чайки.
Последний из турецких катеров, сильно накренившийся, медленно погружался. Швартовочные канаты натянулись в струну - и вскоре не выдержали и лопнули.
Бой затих. Джипы сбрасывали обороты и останавливались. Живые выходили на пирсы.
Пард тоже вышел, разгоряченный недавним боем. Ружье он все еще держал в руке.
- Ну, Манфред! - послышался радостный крик. - Ну, вы вовремя!
Высокий вирг в синем комбинезоне, тоже не выпуская из рук автомата, обнял начальника порта.
- Это не меня благодари, а вот их… - Он кивнул в сторону Вольво. - Знакомься, Андертон, это Вольво, знаменитый машинолов из свиты Техника Большого Киева. А это - его команда.
Вольво сдержанно кивнул.
- Потерь много? - спросил Манфред озабоченно.
- Много. Половина, если не больше.
Манфред помрачнел.
Рядом с Пардом встал матрос Маноло, пристально глядя на дальние пирсы.
- Что-то я не пойму, где "Гелиодор"?
- "Гелиодор"? - переспросил кто-то из местных, тоже в комбинезоне портовика. - Это посудина, что швартовалась вчера вечером у четырнадцатого?
- Ага.
- Они пытались уйти, с час назад примерно. Один катер турков погнался за ними. Вдоль берега, на запад, - в открытом море им от турков не уйти.
"Вот куда делся седьмой катер!" - понял Пард с опозданием.
Вольво, слышавший все, сжал челюсти так, что кончики клыков впились в кожу щек. В глазах его читалось всего одно слово: "Система…"
- Вы еще можете их догнать, - вдруг сказал Манфред. - На запад песчаное побережье тянется миль на сорок. И нет ни одного залива, ни одной бухты. Попробуйте… Там дорога вдоль берега, не асфальт, не бетонка, но проехать можно, тем более у вас такие джипы…
- Маноло, дорогу знаешь?
- Плохо, - растерялся тот. - Я ведь моряк…
- Витька! Покажешь! - велел Манфред молодому виргу, скорее всего своему сыну.
- По машинам! - рявкнул Вольво, и Пард рванулся к джипу. Прямо рядом с ним на бетоне врачевали раненого Шлему.
- Спасибо, хлопцы! - негромко поблагодарил один из врачевателей, когда Гонза, Пард и Маноло захлопывали дверцы. - Даст жизнь - сочтемся.
Вирг Витька сел, конечно же, в машину к Вольво.
Ворота порта были по-прежнему открыты. Да и кто бы их мог закрыть, пока у пирсов шел бой?
Улочки, ведущие к морю, ничуть не отличались от тех, что тянулись к жиденькой трассе на Херсон. Не прошло и десяти минут, как шестерка все еще не поврежденных джипов покинула Голую Пристань и оказалась в степи. В приморской степи.
Слева плескалось море - водная равнина до горизонта. А справа раскинулась степь. Земляная равнина до горизонта. Разница состояла лишь в том, что справа, если заглянуть за горизонт, начинался Большой Киев. А слева было только море. Если не считать, конечно, острова Крым.
Но кто в здравом уме стал бы считаться с островом Крым? С легендарным, невозможным… Невозможным больше, чем море, островом.
Никто.
Кроме команды Техника Большого Киева.
Рация, искажая голоса, доносила до слуха все, что говорили в остальных машинах. Гонза расставил уши пошире и прищурился, словно это могло ему помочь. Пард с опаской косился то на стремительно рвущуюся под колеса дорогу, то на черную ребристую панель рации.
- Гони, Иланд, гони… - цедил сквозь зубы Вольво. Наверное, не отрывая взгляда от пыльной "дороги", больше похожей на две параллельные тропинки. - А колея действительно прямая?
- Не беспокойтесь, сударь. Прямая, до самого Бугского лимана…
Вирг Витька успокаивал Вольво. Словно Вольво нуждался в успокоении. Пард не видел ничего этого - ни как шеф цедит слова сквозь зубы, ни как глядит на землю перед капотом джипа. Глазами - не видел. Но он догадывался, что сейчас происходит в передней машине. За минувшие дни Пард неплохо научился предсказывать реакцию этого сдержанного вирга и его поступки. Возможно, это еще одна странность человеческой расы - обостренное чутье и наблюдательность.
Жаль, мысли Пард пока не научился угадывать.
Песчаный пляж оставался слева, а еще левее плескалось море.
- Я никогда раньше не видела моря, - донесся из рации голос Иней. - Оно красивее, чем я думала.
Ей никто не ответил. Впрочем, Пард и не надеялся, что ей ответят.
Джипы мчали так, что дух захватывало. Пард не рискнул вмешаться в управление. Он не знал, доверили ли переднему джипу гнать самостоятельно или за рулем сидит живой. Если живой - то Пард заочно уважал такого шофера.
Степь справа имела много лиц, непохожих друг на друга: солончаки сменялись обширными песчаными пустошами, пустоши сменялись островками хилой южной травы. Только море оставалось прежним: синим и слегка волнующимся.
Пард раньше видел море. Даже купался в нем неоднократно. Как-никак родственники отца уже лет сорок жили в Скадовске, районе Большого Киева, вплотную прилегающем к Азову… Конечно же, Пард там частенько гостил в детстве. Да и повзрослев, не раз заезжал.
Но то был все же Азов, a не Черное. А что Азов в сравнении с Черным? Лужа, не более.
Впрочем, в Черном Пард тоже купался. В Коблеве. Правда, там он бывал реже, чем в Скадовске.
Джипы мчались вдоль береговой линии. Пенный след катера первым увидел, конечно же, эльф, Вахмистр. Особое устройство глаз…
Второй эльф, Иланд, был занят: вел джип. Все-таки джипом управлял живой, Пард понял это по переговорам. Уж за шесть-то тысяч лет можно научиться водить машину. Виртуозно. Иланд так и вел: каждое прикосновение к рулю позволяло джипу еще глубже ввинтиться в южную весну, и будь у руля менее искушенный водитель или вовсе никакого, "Хорив" поспел бы сюда многими минутами позже.
Два катера напрягали все силы в стремлении успеть к западу. Двенадцатиметровая галоша "Гелиодор" и туркский торпедник, хищная остроносая посудина со спаренными пулеметами на верхней палубе. За пулеметами как раз колдовали два турка, укладывая ленты слоями восемьдесят на восемьдесят, как принято в боевых выходах.
- Трыня, Беленький, Мина, металлорезки к залпу! - рявкнул в рацию Вольво.
- Готово, шеф. Турков топить или как? - холодно отозвался половинчик Трыня, с виду мирный и безобидный.
- Топить. - В голосе Вольво не оставалось места колебаниям. - Топить, Трыня, топить ко всем живым и мертвым! Залп!
Чуть позади ухнули металлорезки; раз, другой, третий… Туркский торпедник, получив в борт и по надстройкам, сбился с ритма, зачихал и сбросил обороты, а значит, замедлился. И отстал, конечно же.
И тут пущенная особо искушенным стрелком ракета с шипением плюхнулась в воду и разорвалась у борта туркского катера. Катер словно споткнулся, клюнув носом, и сразу же завалился на правый борт.
А потом у него рванул не то двигатель, не то топливные баки. На месте изящного стремительного кораблика вспух огненный цветок, и только металлические ошметки взвились высоко в небо. Впрочем, небо металл не приняло. Оно швырнуло металл в воду.
Туркский катер переломился пополам и затонул за какую-то минуту. Кое-кто из матросов сумел выпрыгнуть за борт, но не успел отплыть достаточно далеко. Жадная воронка поглотила все: и живых, и плавучие обломки. На "Гелиодоре" радостно взревели, это было слышно даже на берегу.
- Ну, - сказал Маноло, - считайте, что вы уже в Крыму. Капитан Фран не хотел вас высаживать, но после такого…
- Эй, матрос! - позвал Вольво из переднего джипа. - На какой частоте ваша корабельная станция фурычит?
И Парду стало вдруг легко и радостно. И еще - немного не по себе. Не то от незнакомых формул, не то от непонятного жаргона моряков.
Но все равно радостно.
25
Гунгашань (Миньяк-Ганкар) - Тиричмир
Моряки "Гелиодора" носили звучные многоступенчатые имена: Ксавьер Сьерра Фумеро Сандро. Хосе Рико Перес Каминеро. Луис Мария Лопес Рекарте. Да тот же Маноло, которого полностью звали Мануэль Мойя Атенсио Маноло. Лишь у двоих имена почему-то оказались односложными: Феликс и Рауль. Эти двое вечно пропадали в трюме, где было темно, сыро и грязно, и Пард сначала решил, что занимаемое на иерархической лестнице положение впрямую зависит от длины имени. У моряков иерархия соблюдалась весьма жестко - жестче, чем на берегу. Но потом Пард узнал, что капитан Фран носит трехступенчатое имя в отличие от других живых на "Гелиодоре": Сальвадор Глезиаз Фран. А боцман - и того непонятнее: Де ла Фуэнте Маркос. То ли двухступенчатое, то ли трех. И тем не менее боцману подчиняются и Дани Алонсо Мичел Сальгадо, и Игнасио Ортега Мартин Домингес… В общем, все подчиняются, кроме капитана Франа и старшего помощника Сандро. Друг к другу матросы обращались коротко, по последней ступени имени. К капитану - просто "Капитан". К боцману - просто "Боцман". К старпому - просто "Старпом". К Феликсу и Раулю - чаще всего просто "Эй, ты!". Пард в первые же минуты не стал выяснять, почему. Потом, решил он. Потом все прояснится. Само собой.
Когда туркский торпедник был благополучно потоплен, "Гелиодор" заглушил машину и лег в дрейф; на воду спустили надувной аварийный плотик. Капитан Фран лично сошел на берег и поблагодарил Вольво за столь своевременное вмешательство. А также заверил, что "Гелиодор" - к услугам команды Вольво, и не только согласно распоряжению Тюринга…
Сначала вытащили все припасы из багажников и потихоньку переправили на борт катера. Потом стали перевозить живых. Местному виргу Витьке поручили доехать на джипе-вожаке до Голой Пристани и там все джипы отпустить. Витька преданно кивнул Вольво, вскочил в головной "Хорив" и умчался на восток, уводя колонну послушных машин за собой.
В общем, уже к полудню вся команда Вольво расположилась в кают-компании, самом большом помещении на двенадцатиметровой посудине. Гномы и хольфинги улеглись на полу, подстелив какие-то сомнительного вида рогожи, и заявили, что с места не сдвинутся, пока снова на берег сходить не придется. Смуглые матросы-люди весело скалили зубы, глядя на них.
Вольво и Иней отвели каюту старпома, а старпом временно переехал к капитану. Остальным предложили на выбор - либо ту же кают-компанию, либо ночлег на палубе, под открытым небом. Парду было все равно, он к морю привык.
И еще попросили днем по палубе попусту не слоняться.
И все. "Гелиодор", взревев машиной, завибрировал, затрясся, плюнул в небо черным дымным шлейфом, развернулся к прибою кормой и двинул прямо в открытое море. Пард и Гонза стояли на корме и глядели на постепенно удаляющийся, тонущий в белесой дымке берег. Северный берег Черного моря, куда едва йе дорос Большой Киев.
Парду очень хотелось верить, что он видит этот берег не в последний раз.
- Ладно, - вздохнул Гонза. Вышло несколько мрачновато, но настроению, обуявшему Парда, вполне соответствовало. - Ладно. Пошли гномов утешать, а то изведутся ведь…
- Надеюсь, - заметил Пард, - если нас занесет когда-нибудь в тоннели под городом - не важно под каким, - гномы тоже поспешат утешить нас, дружище…
Но гномов утешить им не удалось: пришел Вольво и, качнув головой, предложил Парду и Гонзе следовать за собой. Приятели-николаевцы переглянулись и пошли следом за виргом. Ведь выбора у них не было.
В тесной старпомовской каютке, похожей на двухместное купе поезда, сидели капитан Фран со старпомом Сандро и пили эльфийский ром. Редкий и дорогой ром, какой делали только на юго-востоке, не то на Яве, не то на Филиппинах. Иней забралась на верхнюю полку и лежала тихонько, словно ее здесь и не было. Фран и Сандро не обращали на нее внимания.
Едва вошли Вольво, Пард и Гонза, старпом извлек откуда-то из-под стола три пустых стакана и наполнил их едва не до краев. Вирг сел на полку, рядом с капитаном, Парду пододвинули небольшую корабельную баночку-табурет, а Гонза уместился с краю, у самой двери, на пузатом матросском рундуке.
- Ну, - поднял стакан капитан. - За удачу. Она нам понадобится.
Ром был крепкий и, похоже, отменно выдержанный. Пард давным-давно такого не пробовал. Гонза тоже оценил напиток: округлил миндалевидные глаза и завращал ушами, словно вентилятор.
- Ух! - сказал он.
- Ага, - подтвердил Пард. - Свирепая штука. Моряки всегда балуются ромом?
Фран снисходительно взглянул на Парда:
- Моряки никогда не балуются. Если уж пьют - так пьют.
- Понятно, - вздохнул Пард. - Почему-то в это очень легко поверить.
- Ладно, - прервал ничего не значащий разговор Вольво. - Вы хотели нам нечто сообщить, капитан?
Фран переплел пальцы на руках и внимательно уставился на ополовиненную бутылку рома.
- Насколько я понял со слов Тюринга, вас нужно высадить на северное побережье Крыма. Первоначально я не собирался этого делать, поскольку Тюринг не может мне приказывать. Только просить или рекомендовать. Но, учитывая сегодняшние события, я и моя команда в долгу перед вами, уважаемый Вольво. А Сальвадор Глезиаз Фран всегда платит по счетам - хоть кого спросите.
Смуглый моряк наконец-то оторвал взгляд от бутылки с ромом и глянул виргу прямо в лицо.
- Есть только одна трудность, уважаемый Вольво. Катер наш просто не дойдет до северного берега Крыма - его прежде потопят. Если не дикие броненосцы, которых последнее время, слава жизни, стало в Чонгаре поменьше, то береговая охрана Крыма, а с их судами ни один нормальный моряк встречаться не жаждет. Пытаться высадиться в Крыму - это верная смерть. Любой это скажет.
С другой стороны, я понимаю, что вас и ваших живых влечет туда вовсе не праздный интерес. Вот я и хотел обсудить сию проблему: чтоб и вас на место доставить, и "Гелиодора" сохранить. Я не путано изъясняюсь, друзья мои?
Фран вопросительно скользнул взглядом по присутствующим, на мгновение подняв голову к верхней полке. Точнее, к Иней, упорно молчавшей.
Капитан и впрямь изъяснялся слегка вычурно и цветисто, но вовсе не путано. Так мог говорить старинный аристократ из Центра или из Харькова. Вирг невольно подхватил его манеру вести беседу.
- Отнюдь, дорогой капитан. Мы вполне разделяем вашу тревогу за катер и готовы выслушать ваши рекомендации и рекомендации вашего помощника. Несомненно, опытные живые-моряки дадут дельный совет таким закоренелым сухопутным крысам, как я и моя команда!
Вольво светски улыбнулся, и лицо его вдруг приобрело добродушно-веселое выражение, которое не могли испортить даже ослепительно белые клыки, что выступали, как обычно, из-под нижней губы.
Капитан довольно кивнул. Слова Вольво пришлись ему по душе - наверное, от своих матросов он чаще слышал несколько иную речь…
- Полагаю, единственно возможный способ высадить вас на берег, это за пять - десять миль спустить на воду плоты.
Дойдете на веслах, тем более что течение будет благоприятствовать. Броненосцы на плот внимания не обратят, да и береговая охрана такую небольшую цель может не засечь. А если и засечет, вряд ли сразу же примется палить из всех стволов сразу: плот - это, знаете ли, не катер. И не большой корабль. Он не кажется таким опасным, верно я говорю?
Вольво кивнул в ответ:
- Вы абсолютно правы, капитан!
- Плотов у меня два, каждый рассчитан на десять живых. Ваша команда вполне разместится…
- Благодарю вас, капитан.
- К месту высадки мы доберемся еще до темноты. Если, конечно, ничего не помешает и "Гелиодору" не придется рыскать по Чонгару. Ориентироваться будете по солнцу, это несложно, к тому же я видел среди ваших живых по крайней мере двоих эльфов. Значит, не заблудитесь.
- Да, капитан. Я уверен, что не заблудимся. А какова причина, из-за которой "Гелиодор", может статься, примется рыскать по Чонгару?
- Броненосцы, уважаемый, - с плохо скрываемым беспокойством пояснил Фран. - Чертовы броненосцы! Они могут гонять катера неделями, не подпуская их к берегам. Забавляются, что ли… Даже не стреляют. Просто гоняют туда-сюда. Иногда втроем, иногда целым флотом. Странные это машины…
- А приручать их не пробовали? - невинно поинтересовался Гонза.
- Как их приручишь, эдакие громадины? - сокрушенно вздохнул Фран. - Впрочем, я слыхал, что в Измаиле этим вопросом занимаются военные. Не знаю, каков результат их усилий, но мне почему-то кажется, что денежки из киевской казны тратятся там впустую.
Вольво при этих словах чуть заметно усмехнулся. Наверное, он больше знал об успехах или неудачах киевских военных на ниве приручения больших судов.
Старпом Сандро тем временем разлил ром по стаканам. Выпили. Сандро крикнул кока-стюарта, которого звали Хуан Карлос Тортоза Сегура, а попросту - Сегура, и тот принес скорую закуску: бутерброды и пластиковые тарелочки с салатами.
- Свежие овощи? - удивился Вольво. - Неплохо живут моряки!
Капитан польщенно засверкал глазами и погладил седеющую бородку.
- Стараемся, уважаемый. Но разве в Центре свежатина так редка?
- Не столько редка, - вздохнул Вольво, - сколько дорога. Чрезмерно, по-моему: пока я добрался из Центра к морю, к столу моему попало больше свежатины, чем за последние пять лет в Центре. А добирался я каких-то три-четыре дня.
- Юг есть юг, - философски вздохнул капитан. - Есть ли еще вопросы, требующие немедленного обсуждения? А то, знаете ли, не мешает иногда наведаться в рубку, разбудить рулевого…
Вольво вежливо улыбнулся, давая понять, что он оценил шутку.