Убайд остановился на пороге и внимательно осмотрел комнату. Ему рассказали, что обнаружили служанки, войдя в спальню этим утром, но все следы отчаянных ритуалов Архана были тщательно уничтожены. Служанки отскребли ритуальный круг и лужи засохшей крови на полу у кровати, сняли постельное белье, скрутили в тугой узел и затолкали в угол спальни. Великий визирь сделал себе мысленную пометку - непременно сжечь его до окончания ночи.
Неферата лежала на голой белой кровати, ее тело завернули в тонкую хлопковую мантию, которую расписали иероглифами защиты и умастили освященными маслами. Руки скрестили на груди, лицо закрыли золотой маской. Только ее обнаженные руки, разрисованные замысловатыми узорами, выдавали, как ужасно исхудала она ко времени смерти. Увидев их, великий визирь ощутил укол вины, но усилием воли подавил это чувство. Что сделано, то сделано. Теперь он должен смотреть в будущее и обеспечить продолжение династии.
Одна из старших прислужниц заметила Убайда и выпрямилась.
- Тебе нельзя здесь находиться! - воскликнула она. - Это не подобает!
- Времена наступили неподобающие, - ответил Убайд, приближаясь к кровати. Служанки, как одна, вскочили на ноги и образовали непреодолимый барьер между ним и царицей.
Великий визирь обратился к старшей из них.
- Прости меня за вторжение, - произнес он, почтительно склонив голову. - Я не хочу проявлять неуважение. Сегодня у нас выдался тяжелый день, и я просто хотел убедиться, что о царице и ее покоях позаботились как положено.
- Мы умеем выполнять свой долг, - отрезала служанка, с негодованием скрестив на груди руки. - Неужели ты думаешь, что мы бы допустили хоть малейшее неуважение к ее чести?
- Нет, разумеется нет, - ответил Убайд. - Должно быть, это было тяжело, подготовить царицу и… привести ее комнаты в надлежащий вид. Неужели вы справились сами?
- Всего вшестером, - хмуро сказала она, продолжая высоко держать голову. - Мы не могли доверить такое важное дело кому-нибудь другому.
- Да, конечно, - произнес великий визирь, в душе облегченно вздохнув.
Он по очереди всмотрелся в каждую из прислужниц, запоминая их лица. Всем им придется умереть. Хочется надеяться, что все они добровольно решат последовать за царицей в ее загробную жизнь, но если нет, он возьмет это дело в свои руки. Когда они умрут, не останется никого, кто знает о настоящих обстоятельствах смерти Нефераты.
Клика царя, точнее, то, что от нее осталось, может тайно продолжать свои изыскания. Убайд не сомневался, что В’соран сумеет продолжить с того места, где остановилась царица. Анхата или Ушорана объявят регентом, и жизнь в городе пойдет своим чередом. Собственно, думал великий визирь, возможностей, власти и влияния у уцелевших членов тайной клики будет даже больше, чем при жизни царственных особ.
Убайд сделал шаг назад и, совсем успокоившись, торжественно поклонился служанкам.
- Пора, - сказал он. - Жрецы и тайный Совет ожидают царицу в Зале Скорби и Сожалений. Пусть народ Ламии в последний раз взглянет на Неферату и оплачет ее.
Услышав скорбные слова великого визиря, служанки смягчились. Самая старая вздохнула и подала знак другим. Они снова обратили все внимание на возлюбленную царицу. Три женщины встали полукругом у дальнего конца кровати, все они опустили головы и начали читать церемониальную молитву Усириану, богу подземного царства. Убайд вслушивался в негромкий скорбный речитатив. Солнце скрывалось за горизонтом, и комнату покидал свет. Когда молитва закончилась, спальня погрузилась в траурный полумрак. Служанки снова завели свой поминальный плач и склонились над неподвижным телом царицы.
Внезапно со стороны кровати послышался жуткий звук - слабый, влажный, дрожащий хруст, словно щелкали затекшие суставы. И вдруг поминальный плач служанок перерос в ужасающие пронзительные вопли.
Затрещали кости, рвалась плоть со звуком, с каким нож разрезает влажную ткань. Две служанки, ближе всех стоявшие к изголовью кровати, в фонтане крови отлетели назад с разорванными горлами. Ошеломленный Убайд едва успел это увидеть, как над кроватью что-то мелькнуло, раздался хруст ломающихся костей, и еще две служанки упали с разбитыми головами.
Не было времени вдохнуть, не то что отреагировать. Последние из самых преданных прислужниц царицы отскочили от кровати, словно в замедленном движении, прикрывая лица, а гибкая, залитая кровью фигура тянулась к ним костлявыми ищущими руками.
Великий визирь потрясенно смотрел, как Неферата хлестнула одну из служанок открытой ладонью. От удара череп женщины раскололся, как дыня, а труп отлетел к дальней стене. Последняя служанка, самая молодая и быстрая, повернулась и помчалась к Убайду, моляще протянув руки, с лицом, превратившимся в маску абсолютного ужаса.
Она успела сделать всего полдюжины шагов, когда Неферата прыгнула ей на спину, как пустынная львица. Пальцы, заканчивающиеся длинными изогнутыми когтями, вонзились в горло девушки. От столкновения золотая смертная маска слетела с лица царицы, и холодное гладкое совершенство сменилось рычащим обличьем монстра.
Лицо царицы ужасающе вытянулось, щеки впали, кожа натянулась, как пергамент. Глаза превратились в две точки ледяного безжалостного света и засверкали животным голодом, когда она обрушилась на свою добычу. Ссохшиеся губы Нефераты растянулись в диком рыке, изящная челюсть отвисла, обнажив торчащие львиные клыки. Служанка едва успела вскрикнуть, когда голова царицы резко опустилась вниз, и эти ужасные клыки вонзились в горло девушки. Разорвалась плоть, затрещали позвонки, и крики девушки сменились задушенным хрипом.
Убайд закрыл рот дрожащей рукой, пытаясь подавить собственный вопль. Он пятился назад, к двери спальни, а его ноги тряслись. Как он ни старался, все равно не мог отвести глаз от тела служанки. Визирь не осмеливался повернуться и побежать.
Последний шаг тянулся целую вечность. Тело девушки дергалось, пока царица разрывала ее горло и наслаждалась кровью. Кажется, я уже около двери, думал Убайд. Еще несколько футов, и…
Внезапно великий визирь понял, что ужасающие звуки прекратились. Неферата подняла голову, губы и подбородок были испачканы алой кровью. Она перевела свой потусторонний взгляд на визиря, и кровь в его жилах заледенела.
- Убайд, - произнесла царица мелодичным зловещим голосом, взглядом пригвоздив визиря к месту. Сердце Убайда болезненно трепыхалось в груди. - Верный слуга. На колени перед своей царицей!
Тело великого визиря повиновалось. Колени болезненно ударились о камень, Убайд простерся на полу перед ужасающим обликом Нефераты.
Царица улыбнулась. Зубы ее были красными от крови, а глаза жестоко блестели.
- А теперь расскажи мне обо всем, что здесь произошло.
Собравшиеся в Зале Скорби и Сожалений были молчаливы и подавленны. Единственные звуки, которые раздавались в похожем на склеп помещении, это шуршание погребальных мантий жрецов, готовившихся принять тело царицы. Курились благовония, на мраморном постаменте начертили положенные сигилы сохранности. Абхораш стоял в изножье холодной каменной плиты, склонив голову и положив руки на эфес древнего церемониального меча. Ушоран и Анхат встали поодаль друг от друга, каждый погрузившись в свои мысли и обдумывая предстоящие им тяжелые дни.
Когда известие о смерти царя распространится, вся страна содрогнется. Потребуется много искусных маневров, чтобы удержать под контролем остальных царей-жрецов. Позади могущественных аристократов стоял В’соран, сложив руки на поясе и склонив голову, словно в молитве, но на лице старого ученого читалось нетерпение. Теперь он получит неограниченный доступ к трудам Нагаша, и ему не терпелось приступить к работе. За спиной В’сорана юный господин Зухрас держался ближе к двери, словно готов был выскочить из зала в любую секунду. Кузен царя выглядел бледным и потрясенным, но никто не мог с точностью сказать, от горя или от чувства вины.
Все они ждали уже больше часа, собравшись еще до заката, чтобы взглянуть на тело царицы. Решили, что, как только тело Нефераты положат для последнего прощания, городу объявят о смерти ее и Ламашиззара. Когда двери в дальнем конце зала беззвучно отворились, небольшая группа собравшихся слегка оживилась - все готовились к началу новой эпохи.
Никто не ожидал увидеть царицу, появившуюся из теней Женского дворца, бледную и ужасную в своем триумфе. Ее красота, когда-то бывшая даром Асаф, теперь обрела божественную силу. Никто не увидел темной крови, залившей ее одежды и запачкавшей руки и лицо. Из глаз царицы, темных и бездонных, как море, исчезла мысль, сменившись жаждой, более глубокой и всепоглощающей, чем что-либо известное раньше.
Рядом с царицей шел Убайд, великий визирь. Он прошел мимо Нефераты, склонив голову и сгорбив плечи, спустился вниз по ступеням, что вели к погребальному постаменту, и окинул собравшихся затравленным взглядом.
- Возликуйте, - произнес он бесцветным голосом. - Возликуйте, идет ваша царица.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Темный пир
Долина Черепов, 76-й год Пхакта Справедливого
(-1597 год по имперскому летосчислению)
Воины Отрекшихся разбили свои палатки в Долине Черепов, широкой равнине, расположенной примерно в трех лигах северо-восточнее Кислого моря. Будучи единственной проходимой территорией между побережьем и деревнями северян, равнина являлась местом, где варвары (или Ягхуры, как называл их Хатурк) и Отрекшиеся уже много столетий встречались на поле сражения. По древнему обычаю боевые дружины обеих сторон вставали лагерем вдоль северного и южного концов долины. Однако после нескольких недавних побед над Ягхурами северяне перестали придерживаться старых правил. Они заметили отсутствие Хранителей и решили, что сила племен сломлена и близится полное уничтожение Ягхуров.
Весь последний месяц отряды лазутчиков Отрекшихся наносили удары из долины, как им заблагорассудится, уничтожив множество равнинных поселений и две деревни на вершине холма. После себя они оставляли кучу обугленных черепов как жертву своему четырехликому богу Малаху. Теперь Отрекшиеся обратили внимание на запад, проверяя, хорошо ли защищены оставшиеся деревни Ягхуров. Если их не остановить, захватчики опустошат деревни настолько, что уцелевшим не останется никаких шансов пережить зиму.
По словам Хатурка, война между Отрекшимися и Ягхурами не имела никакого отношения к дележу ресурсов или территории. Ягхуры не обладали ничем таким, чего могли бы пожелать Отрекшиеся. На самом деле, по рассказу Хатурка, Отрекшиеся когда-то правили всем побережьем и территорией за большой горой, где узкий пролив ведет в большое Хрустальное море. Это они оказались свидетелями падения камня-звезды, пробившего склон горы; они построили огромный храмовый город, чтобы почитать своего новообретенного бога. И позже именно они использовали силу пылающего камня, чтобы властвовать над окружающими племенами и создать собственное царство. В те дни их называли Ягхурами, что переводилось с языка Хатурка как "правоверные".
Но дни славы этого царства оказались короткими. Знатные дома, что правили храмовым городом, расположенным на южном склоне горы, сделались жестокими и недоверчивыми. Безумие заразило правящие кланы, и вскоре царство погрузилось в пучину гражданской войны. Кланы сражались за божественный камень, скрытый глубоко в горе, и погибали тысячами. В конце концов князь-изгнанник вернулся из северных земель с учением о новом боге: Малахе, Темном, Владыке Четырехкратного Пути. Учение о Темном Владыке собрало много последователей, и со временем они завоевали храмовый город и убили сумасшедших аристократов-Ягхуров, принеся их в жертву своему богу.
После этого князь приказал запечатать туннели под храмовым городом и повел свой народ на север, где они и поселились вдали от горы и ее порочного бога. Но ненасытные желания Малаха оказались такими же ужасными (если не хуже), как и безумное правление прежних царей Ягхуров, и страну снова захлестнула волна насилия. В конце концов произошел раскол. Те, кто отверг Малаха, вернулись на берега Кислого моря в тщетной надежде возродить славу утраченного ими царства.
С тех пор война продолжает бушевать. Отрекшиеся не успокоятся, пока не принесут в жертву своему четырехликому богу последнего Ягхура. Меньшим Малах не удовлетворится.
В Долине Черепов горели костры, отблески выхватывали из темноты то закругленные бока палаток, то высокие деревянные трофейные шесты, увешанные гниющими черепами. Тут и там воины дремали у костров, забывшись пьяным сном. Насколько они знали, вокруг на многие мили не было ни одной боевой дружины Ягхуров, а если вдруг и появятся, лазутчики вовремя предупредят их.
В это же время лазутчики, на которых возлагалась надежда, безмолвно подкрадывались к лагерю Отрекшихся, и глаза их пылали некромантским огнем. Воины Нагаша поймали их всех до единого. Кроме того, небольшая армия скелетов находилась меньше чем в пятидесяти ярдах от лагеря Отрекшихся, подползая к нему по каменистой земле с неутомимым терпением мертвых.
В сотне ярдов южнее начала военных действий ждали Нагаш и Хатурк вместе с вождями варваров. Ягхурам потребовалось много времени, чтобы объединиться против северян. Долгие месяцы сражений обескровили немногочисленный народ: вожди с трудом могли выставить две сотни воинов против вражеских сил, превышающих их числом раз в десять. Большинство были вооружены топорно сработанными копьями и дубинками, и ни один не имел ничего хотя бы отдаленно напоминающего доспехи. Нагаша не удивляло, что Ягхуры не сумели выиграть ни одного сражения с Отрекшимися, скорее, его удивляло, что они сумели выжить. Должно быть, Хранителям пришлось немало потрудиться, чтобы поддерживать хотя бы такое противостояние.
У самих вождей имелись доспехи и оружие с бронзовыми наконечниками, привезенное из северных земель во времена раскола. Они нервно трогали потускневшие клинки, сжимали древки копий с бронзовыми наконечниками и бросали испуганные взгляды в сторону Нагаша и его мертвых телохранителей. Хатурк предложил некроманту подкупить вождей, но тот выбрал более откровенный подход. Когда деревенские вожди собрались, чтобы официально заключить союз, он явился без предупреждения во время вечернего пира - его принесли в паланкине трупы Верховного Хранителя и его старших помощников. Это помогло привлечь внимание деревенских вождей, приложив минимум усилий.
Нагаш восседал в принадлежавшем когда-то Верховному Хранителю паланкине, который покоился на плечах его неподвижных слуг. Так он лучше видел поле боя, видел воинов, упорно ползущих под увядающим светом луны. Еще несколько минут, и они доберутся до сторожевых костров. Некромант пошевелился, обратив свой горящий взор на вождей.
- Время пришло, - сказал он. - Час вашей победы близок. Мы уничтожим северян и выгоним их из долины, как я и обещал.
Вожди украдкой обменялись взглядами, и один вышел вперед - крупный для Ягхуров мужчина с темными волосами и нависающим лбом. Третий глаз, прикрытый зеленой пленкой, лениво смотрел из его лба. Звали его Айгуль, и среди варваров он считался могучим воином. Вождь выпятил грудь и крепко сжал рукоятку своего бронзового топора, но не смог заставить себя посмотреть в пылающие глаза Нагаша.
- А как насчет второй части твоего обещания? - спросил Айгуль. - Ты говорил…
- Я сказал, что поведаю вам секрет доблести северян, - рыкнул в ответ Нагаш, - и я это сделаю. После того, как вы выиграете это сражение.
- И после того, как вы подчинитесь великому Нагашу и признаете его новым богом горы! - добавил Хатурк суровым тоном истинно верующего.
Нагаш подавил желание немедленно убить каждого из них. Такие, как они, не годились даже на невольничий рынок в Зандри. Эти люди ненамного лучше животных и недостойны внимания царя. Даже доверчивое благоговение Хатурка вызывало в нем отвращение.
- Вперед! - приказал он Ягхуру. - Мои воины уже почти на месте.
Судя по лицу Айгуля, тот хотел сказать что-то еще, но в последний момент ему изменило мужество. Вожди коротко кивнули и разошлись в темноту к своим дружинам. Очень скоро Ягхуры выступили в путь, пробираясь по каменистой равнине с завидной ловкостью. Нагаш внимательно следил за ними. Варвары передвигались значительно быстрее воинов-нежити, поэтому пришлось придержать их до тех пор, пока его собственное войско не добралось до лагеря.
Хатурк и его последователи столпились вокруг паланкина с серьезными лицами.
- Чем мы можем помочь, хозяин? - спросил юный адепт.
- Ничего не делать и поменьше болтать, - прошипел некромант. - Я должен сосредоточиться.
Ягхуры уже почти перегнали его воинов. Нагаш мысленно отдал приказ, и тотчас же двести пятьдесят скелетов и гниющих, спотыкающихся зомби поднялись на фоне лунного неба и приблизились к северянам, спящим у сторожевых костров.
- Быстро. Тихо, - мысленно скомандовал Нагаш.
Он давно понял, что нет никакой необходимости руководить каждым движением нежити. В этих гниющих телах сохранялись воспоминания и рефлексы, хотя он не мог точно сказать, каким образом. Достаточно дать им толчок, а остальное они сделают сами. Те, кто действовал плохо, являлись отличным кормом для вражеских мечей, пока остальные выполняли его приказы.
Длинные угловатые тени набросились на северян. Нагаш видел, как поднимались и опускались мечи, как могучие руки зажимали рты и сдавливали глотки. Северяне погибали, истекая кровью, но их смерть длилась всего лишь несколько мгновений.
Нагаш улыбнулся себе под нос и прошептал в ночной воздух заклинание. Большинство убитых северян медленно поднялись на ноги.
- Теперь огонь! - приказал Нагаш.
Несколько скелетов повернулись к кострам. Десятки рук скользнули в умирающее пламя и выхватили горящие головешки. Один за другим мертвецы подняли свои факелы к небу, подавая сигнал Ягхурам. Варвары на равнине увидели сигнальные огни и кинулись в стремительную атаку. И тут один из Ягхуров, обуреваемый жаждой крови, запрокинул голову и разразился свирепым боевым кличем.
- Идиоты! - зарычал Нагаш. Вой и рев разорвали ночную тишину - остальные Ягхуры яростно заревели, требуя крови врагов. Из лагеря северян тут же послышались запоздалые крики.
- В атаку! - скомандовал некромант. - Убивайте! Жгите! - Его губы зашевелились, произнося следующее заклинание.
Мертвецы ринулись вперед, двигаясь с неожиданной скоростью и ловкостью. Северяне выскакивали из палаток, сонные, еще хмельные и неуклюжие. Большинству едва хватило времени, чтобы потрясенно уставиться на нападавших, как в следующее мгновение они уже падали мертвыми. Факелы коснулись промасленных шкур, и в какие-то несколько секунд дюжина палаток уже пылала.