- И по множеству существенных причин, - произнес адепт сеньорус. - Многие из них опасны и неточны. Многие из них затронуты Ересью. Однако, Файст, я внимательно рассмотрел ваше прошение и считаю, что Аналитике должен быть дан чрезвычайный доступ к секвестированным материалам.
- Это запретные катушки, адепт сеньорус, - напомнил магос Толемей. - Привилегии доступа должны быть получены с самого Марса.
- Я запрошу их лично, - заверил Соломан Имануал. - Работа должна идти без задержек. Объявляю благодарность магосу Игану и адепту Файсту за вынесение этой темы к нашему рассмотрению.
- Вы, кажется, озадачены, мамзель? - спросил Крузий у Этты Северин, когда они покинули Аудиенцию.
- Слегка, - ответила та. - Надо ли понимать так, что Кузница владеет значительной базой данных, содержащей информацию, которая может оказаться жизненно важной для войны, но использует только ее часть?
- Можно сказать и так. Позвольте вас спросить, мамзель, не происходило ли с вами когда-нибудь чего-либо настолько неприятного, что вам хотелось бы никогда об этом не вспоминать?
Северин пожала плечами. Ей было неудобно отвечать на столь личный вопрос в пределах слышимости майора Готча.
- Полагаю, что, наверное, подобное случалось, экзекутор.
- Данные, раскрыть которые мы только что получили разрешение, - именно такие воспоминания. Они относятся к ранней истории, к темным временам - к вещам, которые нам пришлось спрятать, чтобы о них не думать. - Он замолк и повернулся к ней. - Война растревожила старые раны, мамзель. Она вынуждает нас копаться в том, что Механикус предпочли бы забыть.
>
Она чувствовала едкий графитовый запах Астроблемы и размышляла, сколько времени пройдет, прежде чем розовый песок заметет ее труп.
- Ты в порядке, Калли? - спросил Биндерман, высокий и тощий схольный учитель.
- Нормально. Просто думаю.
- Это то, чего я стараюсь не делать, - признался Биндерман.
- Чего они там застряли? - заныл Кирил Антик.
- Может, у них проблемы? - предположил Ларс Вульк. - Ты ведь знаешь, что такое проблема, да, Антик? Это когда ты не можешь закрыть рот и перестать ныть хотя бы на пять минут. Или когда нам приходится тебя терпеть.
- Довольно, Ларс, - миролюбиво произнес Биндерман.
Громила с Бастионов кисло посмотрел на схольного учителя, но замолчал. Вульк мог бы переломить Биндермана пополам, как прутик, но, похоже, с уважением относился к его выдержке.
- Кто-то идет! - прошипел Ласко, помощник ткача из Гинекса, сидевший возле узла разбитого трубопровода. В мгновение ока все вскинули карабины и прицелились.
Три фигуры мчались в их сторону по иссушенным развалинам очистительного завода.
- Уберите оружие! - прошипела Калли. - Это наши.
Голла Улдана, Бон Иконис и крутая баба из Лазаря по имени Рейсс покрыли последние метры и нырнули в укрытие к остальным. Все трое тяжело дышали.
- Ну? - накинулся на них Кирил Антик.
Голла метнула на него уничтожающий взгляд.
- Чисто примерно на километр, - сообщила она, отдуваясь. - Потом дорога - ответвление от шоссе, я думаю.
- Там довольно открытая местность, - добавил Иконис. - Укрытий почти вообще нет.
Иконис был приятным темноволосым мужчиной с умными глазами и привлекательным ртом с опущенными вниз уголками губ. Насколько могла вспомнить Калли, в мирной жизни он был смотрителем гидропоники на фермерских галереях.
- Бон прав, - сказала Голла, - туда что-то совсем не тянет.
- Не стоит идти в ту сторону, - сказала Рейсс. Ее голос акцентом провалов был тонким и гнусавым. - Если кто-нибудь обнаружит нас на дороге, нам конец.
- Назад-то нам нельзя! - фыркнул Антик.
- Нельзя, - согласился Биндерман. - Сейчас бы самое время для этой, как ее… карты.
Он грустно обвел пальцами в воздухе квадрат.
Единственные карты, выданные Мобилизованной двадцать шестой, находились в ведении мастер-сержанта Чайна, Сароша и трех других командиров взводов, но ни один из них не ушел с шоссе Фиделис живым. Третьему резерву СПО, даже мобилизованному, никогда особо не доверяли на предмет оперативно-тактических средств, данных и автономности.
- Послушайте, мне неудобно поднимать этот вопрос, - заговорила Калли, - но, прежде чем мы начнем беспокоиться о том, куда нам идти, не стоит ли подумать, что мы собираемся делать?
- Оставаться в живых, - ответил Ларс Вульк.
- Точняк, - пробормотал Антик.
- Конечно, - согласилась Калли, - выживание ― наша первостепенная задача, но после? Найти убежище, закопаться и ждать конца войны? Попытаться вернуться обратно в улей? Или…
- Или, Калли-детка?.. - спросила Голла.
- Не знаю, Голла. Попытаться найти своих и присоединиться к ним. Попытаться остаться в строю.
- В смысле, продолжать сражаться, Калли? ― уточнил Биндерман.
- А я и не знал, что мы уже начали, - вставил Антик.
- Я не знаю, что нам делать, - продолжала Калли, - но в этом районе наверняка хватает подходящих целей. Нас послали сюда воевать. Вероятно, этим и следует заняться.
- Вот уж хрен, - заявил Антик.
Остальные промолчали.
- Я думаю, нам надо идти домой, - сказала Дженни Вирмак. - Я… я думаю, нам надо идти домой.
- Я с ней согласен, - присоединился Ласко.
- Я думаю, надо найти своих, - сказал Иконис. - Кто-то должен быть тут рядом. Если мы отправимся к улью, это будет долгий и проклятый путь.
- Бон дело говорит, - поддержала Голла.
- Мы можем избрать главных, - предложила Рейсс. - Они примут решение за нас.
- У тебя есть кто-то на уме? - спросил Вульк.
Рейсс пожала плечами:
- Голла? Все ее любят. Биндерман? Замстак? Головы у них прикручены как надо.
Раздался несогласный ропот.
- Я не хочу быть главным, - отказался Биндерман. - Правда, не хочу.
- Голосую за Замстак, - сказал Иконис.
- Никто ни за кого не голосует! - вмешалась Калли. - Мы просто не высовываемся, держимся вместе и ищем своих. Вот и все.
Все взгляды обратились к ней.
- Что? - спросила Калли.
- Похоже, нам больше не нужно голосовать, Калли-детка, - улыбнулась Голла.
- Точно, Замстак, - сказал Антик. - Чего делать-то?
>
Войдя полным ходом в рабочий поселок Иеромиха с востока, ища след в тумане и чувствуя, как барабанит по обшивке дождь, Макс Орфулс приказал машине "стоп".
- Есть машине стоп! - эхом откликнулся его модерати Страхов.
Махина замедлилась и с содроганием встала. Снизу под ними раздалось шипение гидравлики, зверь осел на корточки, слегка качнув корпусом. Силовая установка в стальном коробе у них за спиной ворчала на холостом ходу, словно нетерпеливый огр. Какая-то деталь опорной рамы шасси скрипнула, принимая вес. Единственными звуками остались слабый стук дождя по бронеплите и окнам кокпита и периодический звон или писк с пультов управления.
Страхов повернулся на своем кресле в подбородке титана и посмотрел на Орфулса:
- Что-то не так, принцепс?
Задавать этот вопрос было для Страхова обязательным, даже когда он прекрасно знал, что все в порядке. Просто один из принятых боевых ритуалов Орфулса. Большинство принцепсов начинали вести бортжурнал исполнения с того момента, как подключались и связывались с БМУ при запуске двигателя. Орфулс предпочитал дождаться, когда махина будет готова вступить в места охоты.
- Все отлично, Страх, - ответил Орфулс. - Дай мне секунду, если ты не против.
- Есть, сэр, - ответил Страхов и вернулся к своим обязанностям.
Они с Орфулсом служили вместе уже давно, их отношения были достаточно теплыми, чтобы называть их дружбой, но, когда Орфулс подключался, Страхов знал, что с этого момента относиться к принцепсу следует с почтительным вниманием. Когда Орфулс подключался, он переставал быть только Орфулсом.
Макс Орфулс посмотрел на свои руки на подлокотниках главного кресла. Кожаные рукава куртки лежали на потрескавшейся кожаной обивке. Бледные пальцы слегка подергивались в такт пульсу силовой установки.
Он закрыл глаза.
Левая рука стала мегаболтером "Вулкан". Правая - плазменным бластганом. Рукава и кожаная куртка - плотной керамитовой броней двадцати сантиметров толщиной, по которой барабанил дождь. Ноги - обратно-вывернутыми, с огромными металлическими пальцами, широко расставленными в орестской трясине. Сердце - топкой, что недовольно пульсировала, словно плененное солнце. В голове еще один разум, агрессивный и чуждый, ощетинился и зарычал, будто охотничья собака, будто разъяренный, почти дикий цепной пес, который вот-вот порвет цепь и…
Уймись!
Орфулс открыл глаза. Он снова сидел в небольшом, скошенном вперед кокпите, рулевой и модерати перед ним ждали приказаний в своих креслах в подбородке титана. Пахло нагретым пластеком, циркулирующей смазкой и конденсатом, притираниями и святым елеем, которыми техножрецы умиротворяли машинных духов при старте двигателя.
Дикая тварь в затылке снова зарычала, словно хищник, притаившийся в самом дальнем углу темной пещеры.
Успокойся! Подожди еще немного!
На боевой махине не было тонкого гаптического оборудования, не было ноосферной связи. Подобные тонкости легко выходили из строя в суматохе боя или столь же легко взламывались врагом. В боевой махине все подключалось и переключалось напрямую. Орфулс потянул латунную рукоять на пульте левого подлокотника.
<Активировано…>
- Максимиллиан Филиас Орфулс, Легио Инвикта. Подключен к блоку мыслеуправления "Пса войны" "Предок Морбиуса". Мои полномочия признаны?
<признаны…>
Орфулс чувствовал раздражение и неудобство. Он никак не мог ощутить ноги махины. Слишком отвыкшая от штекеров и БМУ голова болела после проникающего шока соединения. Принцепсы могучих "Владык войны" пребывали в амниотике постоянно, умиротворенные и изнеженные непрерывным удаленным контактом со своими БМУ. Для командиров "Псов войны", подключающихся штекерами, подобная роскошь была недоступна. Вдали от передовой, во время перелетов их участью было отключение, и они сражались с шоком воздержания, судорогами и ночными кошмарами, в то же время страстно желая снова испытать радость подключения.
Но когда наступал момент подключения, радость не приходила. Угрюмые и сварливые после пробуждения, древние блоки мыслеуправления махин-ветеранов реагировали на приказы вызывающе. Всегда требовалось какое-то время, чтобы снова добиться доверия и установить взаимодействие. Все равно что каждый раз усмирять свирепую собаку или, садясь в седло, объезжать одного и того же непокорного скакуна.
"Предок Морбиуса" был созданием упрямым. Орфулс провел его БМУ через семнадцать кампаний, во время которых они уничтожили шестьсот восемь подтвержденных целей, классифицированных как "тяжелая бронетехника (различная)" и выше. Но даже при всем при этом махина все еще боролась с ним. Все еще испытывала, несмотря на счет, которого они добились вместе, на лучшее в Инвикте соотношение в тоннах уничтоженной техники к массе самой махины. "Предок Морбиуса", как и все "Псы войны", был трудной принцептурой. Орфулс убеждал себя, что именно это делало "Предка Морбиуса" столь убийственно эффективным.
Он прочистил горло, и силовая установка автоматически рявкнула в унисон.
- Модерати?
- Принцепс?
- Манифольд у меня?
- Манифольд ваш, принцепс, - подтвердил Страхов.
Еще один ритуал - ради записи в бортжурнал. Орфулс владел манифольдом с момента запуска двигателя на Марсовом поле. Обмен словами обозначал лишь формальное признание факта.
Манифольд был штекерным эквивалентом ноосферы - иммерсивное и интерактивное сенсорное пространство, с помощью которого принцепс воспринимал свою махину и окружающую среду. Орфулс уселся поудобнее и дал манифольду захлестнуть себя как следует впервые после подключения, пока не почувствовал, как тот затекает за глаза и просачивается в мозг. Недовольная агрессия "Предка Морбиуса" тут же схлынула, словно "Пес войны" понял, что кровавая игра наконец-то началась.
Орфулс дышал спокойно. Он видел и ощущал все кристально четко, до мельчайших деталей, практически галлюцинируя наяву: вес груды боеприпасов в автоматах заряжания, стук дождевых капель по корпусу, пульс модерати - спокойный и ровный - и рулевого - нетерпеливый и напряженный. Он чувствовал покорное, безмозглое бормотание двух орудийных сервиторов, подключенных проводами к его плечам, и непрерывное медитативное бдение техножреца, магоса Земплина, в бронированной кабинке технопровидца в задней части кокпита. Он чувствовал глухую пульсацию силовой установки у себя в животе, тупую боль в ноге ― один поршень требовал регулировки - и неприятный жар резервуаров плазменного оружия.
Он чувствовал звериное желание "Предка Морбиуса" - боевого пса, - низкое, клокочущее урчание плотоядного хищника.
Хватит! Имей терпение!
- Спокойным шагом, вперед! - подал он сигнал.
Силовая установка чихнула. Земплин благословил бога-в-машине. Махина пошла, при каждом тяжелом шаге корпус вздрагивал.
- Зарядить главное левое! - приказал Орфулс.
- Есть зарядить главное левое! - в унисон ответили Страхов и левый орудийный сервитор.
Загремели автоматы заряжания, мегаболтер провернулся, изготовившись. Орфулс почувствовал, как в левом запястье нервным тиком дернулись сухожилия.
- Зарядить главное правое!
- Есть зарядить главное правое! - хором ответили Страхов и правый сервитор.
Восходящий ток воздуха заструился от теплообменника бластгана, уровень плазмы начал повышаться. Орфулс почувствовал, как правое запястье защипало от потницы и капелек испарины.
- Малый ход, вперед!
- Есть малый ход! - ответил Страхов.
"Пес войны" начал набирать скорость, кокпит затрясло чаще.
- Включить ауспик!
- Ауспик включен! - отозвался модерати.
В поле зрения манифольда Орфулса побежали схемы и графики. Данные, почти перегрузка данными, сыпались на него визуально и акустически. Воспользовавшись вспомогательным соединением, он интуитивно заглушил помехи и очистил канал ауспика до четырех необходимых в бою показателей активности: тепла, движения, массы и передач кода.
След.
Поле манифольда резко прояснилось. Вереницы данных размылись и пропали. На месте остались лишь основные показатели, ярко сияя по центру поля зрения.
- Начать потоковую передачу! - приказал он.
Вспомогательный механизм застрекотал, и в нижней левой части периферии зрения Орфулса замелькали цветовые схемы. "Предок Морбиуса" начал непрерывную передачу данных в прямом эфире остальной стае, которая осталась в десяти километрах позади.
Затрещал вокс:
- "Предок", "Предок", это Борман. Принимаем ваш сигнал. Передача чистая. Что видно живым глазом?
- Довольно туманно, сэр. Иеромиха в разрухе.
- Это предполагалось. Разведайте район.
- Моя задача по жизни, сэр, - ответил Орфулс. - Есть что-нибудь от "Люпус Люкс"?
- Пока ничего, Макс. Доброй охоты.
- И вам, сэр.
Вокс погас. Орфулс раздвинул поле зрения до кругового обзора, отметив монолитную громаду Ореста Принципал в ста пятидесяти шести целых тридцати пяти сотых километра сзади, изящный пик горы Сигилит в ста двадцати шести целых двадцати четырех сотых километра на юге и истекающий жаром улей Аргентум в восьмидесяти целых двадцати двух сотых километра впереди. Из Аргентума поднимались дымы множества пожаров. Гора Сигилит выглядела холодной и твердой как лед.
Орфулс переключился на тактическое распознавание. На пути к планете он десятки раз просматривал тактические данные о ее поверхности, с головой уходя в изучение топографии, но все-таки вызвал распознавание снова: план пригородов, план районов, план улиц, схематичное, детальное. Иеромиха была обширной загородной застройкой для рабочих, соединяющей границу улья Аргентум с окраиной Ореста Принципал. Типичное расползание населения, которое можно найти на многих мирах-ульях, где поселения простых рабочих растут, словно чумные гнойники или сорная трава, вокруг ключевых центров занятости. Население Иеромихи, которую в лучшем случае можно было назвать официально разрешенным лачужным городком, трудилось на огромных обогатительных заводах Шейкера и Гокса. Для перевозки рабочей силы до места и обратно проложили линии маглева. Построили темплумы, схолы, коммерции. В последующие века Иеромиха превратилась бы в улей и тогда соединила бы Орест Принципал с ульем Аргентум. И все три слились бы в один настоящий суперулей.
Если переживут эту войну…
Орфулс мог определить свое точное положение. Они двигались малым ходом по Паксу Делимому - десятикилометровой авеню, проходящей через центр Иеромихи.
Жилой городок вымер. Многие улицы и районы были разрушены до основания, некоторые горели. "Предку Морбиуса" приходилось шагать через обломки так же часто, как и по открытому роккриту. Манифольд давал Орфулсу доступ к данным Муниторума, где перечислялось каждое жилище, каждая зарегистрированная личность, каждая семья, более не живущая в разрушенных домах.
Всюду, на что бы он ни глянул, Орфулс видел имена рабочих, их жен и детей, людей, что никогда не вернутся, семей, что не выжили, мертвых, пропавших без вести, неопознанных.
- Убрать сведения о жителях, - приказал он.
Обозначения с тягостным текстом пропали.
- Омниссия, даруй мне цель сегодня, - пробормотал Орфулс.
Тварь в голове согласно заворчала.
"Пес войны" бежал, похожий на бескилевую птицу. Массивную, сгорбленную, носом книзу, орудийные конечности расставлены в стороны, словно култышки недоразвитых крыльев. Шаги, будто удары барабана, вытряхивали воду из воронок по дороге. Он бежал через развалины жилых районов, трущоб и мануфакторий, вдоль разрушенных улиц, по разбитым дорогам, под изрешеченными виадуками, останавливаясь, чтобы прислушаться и втянуть носом воздух.
Сидя в своем кресле в подбородке титана, Страхов коротко глянул на принцепса. Орфулс был насторожен, сконцентрирован и поглощен делом. Он сгорбился в кресле, неосознанно повторяя осанку "Пса войны". "Предок Морбиуса" сидел у него внутри, принюхиваясь и ворча.
Они миновали заросшие сорной травой участки земли и обугленные остовы некогда внушительных зданий. Через манифольд Орфулс осматривался по сторонам: спутанные кольца колючей проволоки, выгоревший корпус танка, ряд железных уличных фонарей, похожих на деревья после тайфуна, согнутых проходом чего-то очень тяжелого.
От сильного дождя манифольд превратился в дымчатое стекло. Орфулс все время смаргивал капли, которые на самом деле не висели у него на ресницах. Он ощущал запах мокрого роккрита, разлитого прометия и сырого кирпича.
Появились звуки.
Он услышал вдалеке навязчивый дикий визг и скрип сенсорных волн, чуждое уханье и вой электромагнитной активности. Звуки то появлялись, то исчезали, словно чьи-то страдальческие голоса то умолкали, то издавали короткий стон - то высокий и музыкальный, то низкий и горловой. Интерференция, ложные звуковые сигналы, биты испорченных данных и сенсорный шум носились по воздуху, словно потерянные души. Вместе с короткой раздражающей скороговоркой мусорного кода.
- Машине стоп!
- Есть машине стоп! - откликнулся Страхов.