* * *
Шира не задержалась в скрипториуме; в отличие от Реде, ей почти не за чем было там наблюдать. Как только служители, трудом которых теперь распоряжалась Кальпурния, уяснили её требования, то всецело обратились к работе, и арбитр стала для них чем-то вроде декорации. В любом случае, ей пора было идти в другое место - Шевенн и его помощник уже заканчивали подготовку.
- Арбитр-сеньорис! - в третий раз окликнул её Бруинанн. - Де'Мок считает, что, возможно, обнаружил нечто важное.
- На мозговой штурм ушло немало времени, дамуазель, - заявил претор-секундус. - У аутистов, Император милостивый, весьма изощренные умы, но при этом, гм, очень деликатные. Думаю, пребывание здесь совершенно не идет им на пользу.
- Пребывание здесь и мне не идет на пользу, претор, - ответила Кальпурния. - Например, я только что окончательно потеряла терпение.
Де'Мок моргнул.
- Итак, - произнес он, - аутисты начали с использования формул детектива-соглядатая Реде…
Кальпурния прищурилась: чем больше она узнавала о том, насколько ограничены знания Лазки в делах Бастиона, тем хуже становилось её мнение о детективе.
- … но затем мы перевели их на более обширные массивы данных и позволили самостоятельно находить взаимосвязи.
- И? Вы ведь покинули пост, чтобы сообщить мне что-то конкретное, претор.
- И появились корреляции. Пики корреляционной функции. Как только мы отбросили просеивание по формуле с учетом термина "полярист" и начали просто использовать осведомителей Лоджена в качестве определяющих факторов, картина восстановленных данных полностью изменилась.
- Сколько работников скрипториума сейчас заняты этим? - уточнил Бруинанн, и Шире стало интересно, что эдил имеет в виду. Критикует её использование ресурсов Башни?
- Один ярус, - сказал де'Мок, - около шестидесяти аутистов.
Когда Джоэг что-то заворчал в ответ на это, арбитру-сеньорис показалось, что они начинают затыкать её, обращаться против неё, копать под неё!
Схватив кувшин с водой, стоявший на охлаждающей пластине у стены, Кальпурния одним глотком выхлебнула целый стакан. Жидкость оказалась переработанной, горьковатой на вкус, но холод помог Шире, вымел паутину у неё из головы.
Неужели она настолько поддалась паранойе? Неужели эта гребаная марь так глубоко заползла в её разум?
- Холодок помогает очистить голову, правда? - с искренней симпатией обратился к ней Бруинанн. Позволив себе легкую улыбку в адрес эдила, Кальпурния взглянула на де'Мока.
- Простите, что отвлеклась, претор. Прошу вас, продолжайте.
- Как вы и приказывали, мэм, мы не пытались влезть в записи Лоджена, а просто вновь закрыли их в дромоне, как только оттуда вынесли мертвых и раненую. Если мне позволено заметить, мэм, то использование личных данных агента могло бы серьезно приблизить нас к…
- К вылету из воздушного шлюза без вак-костюма, де'Мок, как только об этом узнали бы в Инквизиции. Поверьте мне, лучше не трогать записи, пока не появится кто-нибудь с розеттой и не разрешит воспользоваться ими. В гидрафурской Инквизиции меня и так уже недолюбливают.
Шира преувеличивала, но эта бравада сработала. Оказавшись под впечатлением, де'Мок посмотрел на неё уже другими глазами и вернулся к теме.
- Среди людей, которых Лоджен обихаживал более всего, были Санксьё Аккверин, адъютант и минордом трех старших астропатов; Вальд Кито, тот самый старший мичман линейного флота, - кажется, он помимо этого был каким-то атташе при штабе Мастера, - и рукоположенный мирской технопроповедник Ягиль.
Два знакомых имени: именно Ягиль воздействовал на освещение в ангаре, а Кито был с Лодженом в тот момент, когда обезумевший Голь Рыбикер застал всю группу врасплох. До прибытия похоронного отряда линейного флота сослуживцы убрали тело мичмана в запасники своего блокгауза.
- Аккверина я знаю, - вставил Джоэг. - Паренек настолько безобидный, что доходит до смешного. Лоджен, наверное, просто покошмарил его несколько минут и добился своего. У мальчишки духу бы не хватило на политические игры или махинации, так что его сразу отбрасываем.
- У астропатов бы хватило, Бруинанн, но их вы, кажется, в расчет не принимаете?
- Я поясню, - эдил-майоре заговорил чуть жестче. - В таком месте, как это, - ну, вы видели кое-какие ориентировки, мэм, - интриги закручиваются вокруг позорнейших мелочей. Кто уговорит флотских келарей подправить данные так, чтобы его секции выдали лишний паек пряностей? Кто будет контролировать распределение прогулок по верхним галереям, где находятся самые прозрачные иллюминаторы? И всё такое прочее. Астропатов, по большей части, это не интересует, но многим людям не наплевать. Уверен, вы понимаете, что я пытаюсь сказать.
- Вижу, о чем вы, эдил. Везде одни игры, верно? Никому как будто и не интересны такие, Бруинанн, простые удовольствия, как долг и служба. Нет, все играют в игры, а в итоге погибают люди, - на мгновение Кальпурния словно задумалась о чем-то ином, а затем вновь уперлась взглядом в де'Мока.
- Так или иначе, сажайте Аккверина в камеру. Если он такой безобидный, будет несложно вытащить из него какую-нибудь информацию. Какую угодно, лишь бы можно было с пользой добавить к тому, что нам всё-таки удастся выковырять из документов Реде.
Это прозвучало более ядовито, чем хотелось Кальпурнии, и, заметив обиду на лице эдила, она вдруг совершенно уверилась в том, что раньше могла только подозревать: Джоэг и Лазка были не просто товарищами-Арбитрес. Сейчас, или когда-то в прошлом, они были связаны чем-то большим. Шира мысленно пометила себе проверять реакцию каждого из этой пары при упоминании другого.
Лишь тогда она поняла, как далеко позади осталась обвиняемая Кальпурния в камере дромона - терзаемая сомнениями Кальпурния, считавшая себя не вправе обсуждать решения других.
- Так, а Кито? - сказала Шира. - Флотский парень с друзьями наверху?
- Кито был постоянным компаньоном, гм, не самого Мастера, но представителей штаба Отранто, владевших значительной частью его власти в повседневных делах, - пояснил претор. - В плане раздачи дополнительных бонусов и привилегий, о которых здесь говорили. Многие из них назначались этой кликой от имени Мастера, в соответствии с их личными списками фаворитов. Кито принадлежал к внутреннему кругу: он использовал свой пост для махинаций с припасами и распределением персонала, получая за это различные роскошные мелочи, недоступные на Флоте.
- Игры, игры и потакание своим желаниям, - нахмурившись, Кальпурния вновь потерла лоб. - Что насчет его компаньонов?
- Ренц, Тикер Ренц - давний мажордом и личный травник Отранто. Его здесь недолюбливают, но он действительно талантлив в своем деле и прекрасно работает. Если говорить о множестве компаньонов и предполагаемых любимчиков Ренца, то, гм, проверка станционной документации…
- Давно запаздывает, - перебила Шира. - Реде проявила небрежность.
Она вновь заметила то же самое выражение на лице Бруинанна.
- В общем, - продолжил де'Мок, тревожно поглядывая на них обоих, - у нас тут пара других типов с Флота, которых Кито подсадил в теплые гнездышки, а также несколько служителей и охранников, получивших всевозможные привилегии от Ренца на взаимовыгодной основе. Хвала Императору, ни одного успокоителя, а стражи и витиферы связаны клятвой, так что к ним не подступишься.
- Ни одного успокоителя? - переспросил Джоэг. - Точно?
- На самом деле, вы правы, один имеется, - претор-секундус пролистал мерцающий зеленый текст. - В записях пару раз мелькает человек из клики Ренца, Антовин Дешен. Много перемещается по станции, братается с работниками любого рода занятий, но при этом уже очень давно не исполняет функции успокоителя. Указаний на его истинные цели здесь, кажется, почти нет…
- Но у него был прямой доступ к Отранто? - вмешалась Кальпурния.
- Да, через Ренца.
- Понятно, - Шира на секунду забарабанила пальцами по столу Лазки. - Но своей красивой жизнью он обязан Отранто. То же самое и с этим травником: обоим невыгодна смерть Мастера, поскольку при жизни он покровительствовал им. Вероятно, это заставило их как следует поразмыслить над обстоятельствами убийства, согласны? Возьмите на заметку Ренца и того успокоителя, скоро я захочу с ними познакомиться.
- Скоро? - уточнил Бруинанн.
- Скоро, но не сейчас. Сейчас мы с вами займемся другой проблемой, решение которой тоже давно запаздывает.
- Арбитр-сеньорис, - вставил претор, - и последнее: мне передали для вас сообщение о том, что мастер-дозорный Шевенн, его обслуга и ещё один астропат уже выходят из галерей.
- А вот и оно. Де'Мок, поручаю вам задержание Ренца и Дешена. Бруинанн, остаетесь в участке за главного. Я рискнула принять руководство Башней, поскольку иначе не смогла бы приказать Шевенну сделать то, что необходимо, и сейчас хочу присутствовать там, где он исполнит мое распоряжение.
Он вырывается из собственного черепа так, словно его мысли уносятся вперед на носу ракеты, выпущенной из кулака титана, направляет возносящийся белый огонь в центре своего сознания вверх и вовне, где реальность распадается, обнажая вопящие черные волны сил за гранью всего…
- Он под контролем? Возьмите его под контроль!
- Не нервничайте, арбитр Кальпурния.
Могло показаться, что у успокоителя Ангази бессмысленно дергаются глаза, но это было совершенно не так. Он воспринимал всё: руны и цветовые сигналы в стеклянной конструкции, окружающей астропата Аншука; тонкие нити соединений, выходящих из голов Аншука и Шевенна; то, как постепенно синхронизировалось их дыхание, а также вздрагивания и подергивания их тел; и даже легкий ветерок, который возник словно бы из ниоткуда и потревожил воздух между ними.
…и огоньки плывут вокруг него, словно жучки-фонарщики в заболоченных землях родины, будто вернулись старые дни перед тем, как люди в масках забрали его, и на мгновение ритмичный грохот молота, окружающий мысли, пытается обмануть его, воссоздать подобия родных из пенящейся тьмы, и, может быть, это действительно они, пришедшие к нему сейчас? Но…
Оба псайкера сидели на креслах, привинченных к безбортовой платформе скользовика, который был припаркован на Большой причальной магистрали, и рядом с тем и другим стояло по витиферу. Сначала Шира хотела расположиться в ангаре, где убивал и умирал Рыбикер, но Шевенн и Ангази отговорили её. Оказавшись посреди жаркого болота ярости Голя, даже мастер-дозорный с его отточенными чувствами не смог бы отыскать на дне необходимые улики. Они остановились так близко, как только было возможно для транса.
…но их дорогие лица начинают злобно ухмыляться и щелкать на него зубами, растущими в глазах, на языках, на руках, растущими из звуков их голосов, и сила, с которой они приближаются, давит подобно бурному потоку. А затем его разум отыскивает белый огонь внутри себя и ощущает осторожное касание спутника, удерживающее калейдоскоп чувств внутри металлического коридора, в котором осталась часть его сути. Теперь он обретает точку опоры, возникшую из гармонии с другим сознанием, что смотрит через него, как сквозь линзу…
- Они соединились, - сообщил Ангази, кивнув на мерцающее цветовое пятно за стеклом и пару изменяющихся рун, о значении которых арбитр-сеньорис не догадывалась.
- Благодарю вас, успокоитель. Они слышат нас?
- Мы слышим, - как и прежде, слова Шевенна отчасти прозвучали в ушах Кальпурнии и отчасти внутри её головы, что добавило им глубины и оттенков, кажущихся неправильными для человеческой речи. По коже Ширы поползли почти незаметные мурашки, легкие, как перышко.
…линзу, которая фокусируется, улучшает обзор и в то же время бешено вертится, ощущая звуки голосов, видя жесткость металлических стен, осязая запахи тревожных мыслей арбитра и защищенных оберегами сознаний витиферов. Вертится, вертится, вертится, не в силах найти равновесие, пока жаркая волна из нервных окончаний не разрушает чары…
- Что сейчас произошло? - спросила Кальпурния. Успокоитель не поднял взгляда от рунической консоли, ни на Ширу, ни на Аншука, дернувшегося всем телом из-за какого-то шока.
- Небольшое френологическое воздействие. Аншук непривычен к такой работе. Даже при направляющей роли Шевенна ему требуется помощь. Стимуляция определенных церебральных нервов способна рассеять высокоритмичные последовательности и содействовать погружению.
Кальпурния хотела было спросить, что это, черт подери, значит, но передумала. Ангази не выглядел обеспокоенным, и следовало немного довериться ему.
…разрушает чары, и лица пропадают, исчезают обещания великолепной боли от их укусов. Два разума фокусируют линзу и оказываются зажатыми между собственными перекрывающимися волями, словно вода, несущаяся по желобу…
- Что они видят?
- Одну минуту, арбитр, проявите терпение. Я не допущу, чтобы в мою смену у кого-нибудь голова разошлась по швам.
…по желобу, что проносит их взор через все слои мира, призраков, эпохи, смешанные и выросшие переплетенными наподобие лоз в плотный объект посреди космоса, громадину из металла и камня с башнями поверху и понизу. Гордая крепость, полная воинов, причал боевых кораблей; черный изуродованный остов на фоне черного неба, с залами, где правит один лишь вакуум; гнездо ведьмаков и провидцев, кишащее мыслями, которые проносятся в песнях через великую бурлящую тьму. Раскаленный добела огненный шар схлопывается, когда маленькое солнце внутри крепости вырывается из-за прутьев своей клетки, и в его пылающем синевой величии тонут все крики…
Заметив, как поменялись руны, Шира не удержалась и нервно взглянула на витиферов. Оба не двигались, только черное стекло поблескивало из-под капюшонов - визоры или аугметика, решила Кальпурния. Затем она поняла, что сжимает рукоятку пистолета, которым наконец-то вооружилась вновь.
…крики, заполняющие металлические коридоры, по которым летит линза, созданная из двух разумов; она прошивает пространство (железные стены ей не преграда - лишь паутинка, тень, смехотворная абстракция), прошивает время, а яркий след боли освещает им путь и поет, взывая к их уму, зрению, голосу, ведет их к цели, ведет их дальше…
- Мы нашли его, - произнес Шевенн тонким голосом, в котором звучало эхо из глубин души астропата. - Мы нашли след мертвеца, и - крик Орла! - здесь сохранилась боль, отпечаток души, сожженной дотла. Что могло сотворить такое?
- Определите и скажите мне, мастер-дозорный, - ответила Шира. - Мне нужно это знать.
…ведет их дальше, к рубцу, оставленному прошедшей здесь болью, мыслям, до сих пор парящим в воздухе. Ободранные воспоминания и завывающее чувство вины извиваются вокруг друг друга подобно броуновскому танцу частиц, отпечатки шагов сияют вишнево-алым жаром гнева, печали и…
- Стоп, - слово разом вырвалось из глоток обоих астропатов, и в каждом голосе звучали оттенки другого. Кресло Шевенна сдвинулось на миллиметр вперед.
…и парят, отделенные друг от друга. Путь движется дальше, сосредотачивается, сужается, но ненависть неизменно и твердо остается впереди. Ненависть, ярость, печаль струятся по петле Мёбиуса, перетекают сами в себя по кругу, сужающемуся, как зрачок на свету. Он сужается не внутрь, но наружу, на силуэте, что подрагивает, словно мираж - на худом человеке, который насмешливо размахивает куском ткани цвета хаки. Фигура не имеет веса, не оставляет никаких следов: это призрак, фантом, и он врывается в поле зрения линзы, будто отражение, не исчезающее с поверхности пруда, как бы сильно не баламутили воду…
- Рыбикер гонялся за призраками, - чисто и уверенно произнес Шевенн, голосом, свободным от обволакивающих псайк-теней. - Нечто внедрило в него этот образ. Он… его… поймали сетью и потащили.
- Не понимаю, - отозвалась Кальпурния.
- Использовался некий образ, чтобы направить его мысли к цели, - пояснил Ангази, неотрывно глядя на поблескивающую стеклянную конструкцию позади Аншука. - Одно легкое касание, но разум Рыбикера был пойман, как в паутину.
- Можете найти источник по этому следу?
- Мы видим оставшийся здесь образ-наживку, - сказал Аншук голосом Шевенна. - Мы видим путь, которым следовал безумец. Мы… позади дрожит… тень… человек… в красном и… сером… зубчатая стена рушится со смертью звезды… его камзол…
- Красно-серый камзол? У Бастиона другие цвета. Это геральдика стражей одного из внутрисистемных доков. Что зубчатая стена?
- Падает звезда, - беззвучно шевельнул губами Шевенн, и его слова мгновением позже возникли в голове Ширы, произнесенные голосом Аншука. - Падает!
- Звезда пад… Бескалион! Да, точно, их символ - зубчатая стена крепости, расколотая кометой, - моргнув, Кальпурния сосредоточилась. - Почему Рыбикер видел именно это?
- Не настоящее, - продолжал Шевенн. - Былое, но не настоящее. Пойман в паутину, звезда падает вниз, пойман и обвит сетями…
- "Былое, но не настоящее", - повторил Ангази. - Значит, из прошлого, но, поскольку не оставило вещественного отпечатка в реальном мире, то чье-то воспоминание.
Ответом обоих псайкеров стало легкое покачивание головами, низкий несвязный звук отрицания и резкий холод на коже остальных. Они не произнесли "нет", но в этом и не было нужды.
- "Не имеет веса, не…" - успокоитель сосредоточился на мгновение. - Арбитр, образ, который мне представляется, настолько же слаб, как эмбрион в лоне. За каким бы призраком ни гнался Рыбикер, он не был твердо внедрен в разум уборщика. Извлечен оттуда, да, но не более того - всего лишь фантом.
- Что ещё? - спросила Шира. Она обращалась к Ангази, но ответил Шевенн.
- Больше ничего. Не здесь. Слишком скользко, не ухватить. Слишком глубоко.
Успокоитель уже держал в руках склянку и тянулся к капельнице, извилистая трубка которой уходила в череп мастера-дозорного.
- Я начинаю пробуждать астропатов, мэм. Какое-то время их нельзя будет перемещать. У них сильная ответная реакция на воспринятые эмоции, и жизненные показатели обоих…
- Мы не закончили, - сказала Кальпурния, заработав сердитую гримасу от Ангази.
У Аншука отвисла челюсть; из-за деревянных затычек в глазницах создавалось жутковатое ощущение, что он смотрит на них пустым взглядом. Шевенн довольно дернул ртом, словно всё шло, как он и ожидал. Витиферы стояли неподвижно, будто статуи.
- Развернитесь, - велела Шира псайкерам, - и направьте свои разумы по Главному проспекту. Первая проба была успешной, теперь решим основной вопрос. Отранто последний раз видели на проспекте, до того, как он оказался в галереях астропатов. Там нет ни псайк-изоляции, ни оберегов, способных размыть след Мастера. Возьмите его и укажите мне путь.