- Твоего Оренбурга еще лет семьсот и в проекте не ожидается, деточка, - покачал головой Середин, - и место, где он стоять будет, ныне фиг узнаешь. Так что точку, откуда к Самаре сворачивать, ты вряд ли найдешь. К тому же, в этом мире все дороги по рекам идут - что зимой, что летом. Разве только между большими городами иногда тракты протаптываются. Летники, зимники. Но здесь места дикие, порубежье, ничего такого нет. Посему и погоня за нами наверняка вверх и вниз по Сакмаре ушла. На реке мы бы наверняка еще вчера попались. А уж сегодня - точно.
- Чего же мы тогда расселись? Если наш поворот с реки заметят, за час сюда доберутся! За нами след размером с просеку остался!
- Лошади, Роксалана, лошади, - напомнил Середин. - На голодных скакунах все равно никуда не уйдешь. Пока сил не наберутся, придется ждать.
- Это ты потому так, Олежка, что тебе ничего не грозит, - тут же повысила голос спутница, - а вот меня убить могут! Господи, чего я только за последнее время из-за тебя, козла, не натерпелась! И пытали, и били, и насиловали… почти. А тебе все - трын-трава!
- Без коней мы все равно пропадем, - пожал плечами ведун. - Впереди, за перевалом, скорее всего опять сугробы, траву не разрыть. Останутся голодными - ослабнут. Могут сдохнуть.
- А я читала, что монголы на своих скакунах за одну зиму всю Русь с боями обошли, - вдруг встрепенулась Роксалана. - И они тоже траву из-под снега рыли! Если те мерины могли, почему эти не могут?
- Ты эти сказки для студентов-гуманитариев оставь, - усмехнулся ведун. - Они, может, и поверят. А вот лошади - вряд ли. Ты лучше ляг, отдохни, на солнышке позагорай. Тебе ведь хотелось?
- Да иди ты со своим загаром! - передернула плечами спутница. - Какой отдых, если в любой момент может погоня появиться?
- Берег длинный, внимательно весь не осмотришь. - Олег кинул на землю сложенные вдвое штаны, сел сверху, положил рядом прядки конских волос, аккуратно срезанных понемногу из хвостов у разных скакунов, и принялся старательно скручивать из них нити. - Да и не поверит никто, что мы с дороги свернули. Мы же тут чужаки, никаких троп знать не можем, схронов не имеем. Гнаться станут, пока коней не запарят. Дня три-четыре. Потом назад повернут. Еще несколько дней. Коли до того времени наш поворот и не занесет, какая погоня на усталых лошадях? Домой все едино пойдут, за свежими. Это еще день, а то и два. Вот и считай. Мы за то время либо совсем пропадем, либо выберемся. Так что грей свое пузико спокойно. Ему пока ничего не грозит.
- У меня нет никакого пузика! - рыкнула Роксалана. - У меня ровный и красивый, накачанный живот. По три часа шейпинга в день, между прочим!
- Да ну? - поднял глаза Олег. - Покажешь?
- Вот тебе, котяра похотливый! - Директор "Роксойлделети" по маркетингу показала ему два худосочных кулачка и отвернулась к лошадям. Не просто отвернулась, а стала снимать седла и сумки, отирать снегом со спин и боков пот и грязь. Видимо, занятия на ипподроме приучили девушку заботиться о скакунах при любом настроении.
Ведун вернулся было к своему неторопливому занятию, но тут спутницу осенила новая мысль:
- Подожди, Олежка… Ты по какому атласу дорогу выбирал? Автомобильных дорог? С координатами плюс-минус лапоть? Ты уверен, что сможешь найти эту самую Белую реку?
- Легко. Нам главное за водораздел уйти, верст на пятьдесят. Там свернем на первый встречный ручей и двинем вниз по течению. По ту сторону гор любая водичка рано или поздно до Волги дотечет. Главное - успеть как можно дальше до ледохода уйти. Пока вокруг холодно, и нежить с нечистью спит, под ногами не путается, и по льду, как по автостраде, двигаться легко. Ни камней, ни буреломов, ни перевалов.
- Подожди! - чуть не подпрыгнула Роксалана. - Ты же колдун, Олежка! Ты ведь того… мертвецов оживлял, облака разгонял, нас из вертолета в эту тьму-таракань перекинул. Так ты это, возьми нас прямо в Муром и перенеси! Чего зазря ноги топтать?
- Легко сказать, - вздохнул ведун. - Закон сохранения энергии помнишь? Его еще никто не отменял. Даже для чародеев. Чтобы перенести объект с места на место, нужно потратить определенное количество энергии. Чтобы ее потратить, ее нужно где-то взять. Некоторые берут эту силу у мертвецов, растрачивая то, что человек копил всю жизнь, некоторые высасывают ее у живых, кто-то копит свет, кто-то тратит пищу, сжигает нефть или дрова. А когда под рукой нет ничего, приходится ходить ножками. Природу не обманешь, забесплатно даже кошки не родятся.
- Ты чего, других слов не знаешь? - фыркнула девушка. - Заладил про свою природу… Что, хочешь сказать, другие маги перемещаться с места на место не умеют?
- Некоторые могут, - признал Середин. - Раджаф, например, из зеркала в зеркало ходить умеет, у Аркаима кристалл специальный есть, Ворон какие-то снадобья готовит. Но они все равно тратят силу. Зеркало нужно предварительно в нужное место привезти, кристалл заряжается от мертвецов, Ворон просит силу у богов…
- Да ладно мне лапшу на уши вешать! - отмахнулась Роксалана. - Скажи просто, что ничего не умеешь. Маг-недоучка. Двоешник. Географии не знаешь, стрелять не умеешь, перемещаться не способен. И чего я с тобой связалась?
- Я тебя силком не держу, деточка, - вскипел Олег. - Не нравится - ступай на все четыре стороны.
- Ишь, какой умный! - возмутилась спутница. - Верни, где взял, а уж потом права начинай качать! Расскажу папе, как ты надо мной изгаляешься, он тебе быстро мозги прочистит. Никакое колдовство не спасет. Зараза, что за время такое? Ни телефонов, ни вертолетов, ни такси! Просто каменный век какой-то!
- Зато почта есть, - ухмыльнулся Середин. - Выруби свою кляузу на скале - папочка через тысячу лет прочитает. Главное, буковки в е-мейле не перепутай.
- Как же, вырубишь с тобой! У тебя, небось, даже карандаша за пазухой не имеется, не то что зубила. Господи, с кем я связалась?! Сидела бы сейчас в гостинице, пила шампанское, общалась с приличными людьми.
- Ничего, зато я могу осуществить одну твою мечту.
- Это какую?
- Смею уверить, - хмыкнул Середин, - если мы вернемся, в конный поход тебе больше не захочется до самого конца жизни.
- Ты бы лучше помог, трепло базарное. Любишь кататься, люби и коней чистить.
- Я и помогаю, - вернулся к конским волосам Олег. - У нас еды всего дня на три набирается. Попробую силки вечером расставить. Авось хоть зайчатинкой разживемся.
Однако путникам не повезло, за ночь в расставленные возле проталин петли никто не угодил. На рассвете ведун собрал свои немудреные ловушки, и небольшой караван снова двинулся в путь.
Пологий склон поднимался на протяжении почти пятнадцати километров. Снега было мало, но дорога приготовила другой неприятный сюрприз: чем выше они оказывались, тем больше выпирало из земли голых гранитных валунов и скалистых уступов. Поначалу камни удавалось объезжать, потом скакунам пришлось идти прямо по ним. Опасаясь, что лошади переломают ноги в трещинах и расселинах, Олег спешился и зашагал впереди, расчищая снег и проверяя дорогу, прокладывая извилистую безопасную тропу. Непроходимых завалов впереди не попалось, однако темп движения упал до скорости сонной улитки, и ночевать привелось всего в десятке километров от прежней стоянки, причем на голодный желудок: ни травы для коней, ни дров для костра среди скал не нашлось.
К вечеру нового дня путники перевалили седловину между двумя остроконечными скалами, и дорога стала еще хуже. Мало того, что под ногами оставались все те же камни, так ведь на них теперь лежал слой снега почти метровой толщины. Измученные люди вместе с лошадьми жевали утрамбованный ветрами наст, чтобы утолить хотя бы жажду. Роксалана тихо шептала проклятия в адрес ведуна, придумывая для него казни пострашнее. Кони, скорее всего, думали примерно так же, но не могли выразить свои пожелания вслух. Утешало одно: как очень надеялся Середин, позади остался водораздел, рассекающий воду на ту, что положена для Урала, и на ту, которой начертано влиться в великий Итиль, ныне именуемый многими смертными русской Волгой-матушкой.
На рассвете Олег заметил слева внизу темное пятно, свернул к нему, и к сумеркам караван добрался до небольшой каменистой площадки, поросшей уродливыми карликовыми соснами. Кони, перестав слушаться поводьев, тут же принялись ощипывать на деревцах смолистые почки и пахучие зеленые иглы. Середин, наковыряв в снегу охапку хвороста, исхитрился сварить на куцем костерке несколько пригоршней ячменя, щедро приправив его мелко нарезанным салом.
- Боже мой, какая вкуснятина! - в полном изумлении принялась наворачивать импровизированную кашу Роксалана. - Никогда не думала, что ячмень с салом дают такой сказочный букет! Когда вернусь, прикажу на кухне готовить мне такой завтрак каждый день. И папку обязательно угощу. Представляю, как ему понравится!
- Не обожгись, - посоветовал Середин, глядя, как мелькает ложка в ее руках. - У нас даже йода нет, язык тебе помазать.
- Черт с тобой, Олежка, я тебя прощаю, - снизошла до повара девушка. - За такое угощение можно сто грехов отпустить. Попрошу папу, чтобы тебя без наказания пристрелили. Шлеп - и никаких мучений.
Наверное, в ее устах это была высшая возможная награда.
За следующий день путники пробились вниз километров на пять. Каменные россыпи остались позади, по обе стороны от тропы покачивались ольховые и рябиновые ветви, под снегом вновь появилась трава - да только сами сугробы опять поднялись до уровня груди. Усталые голодные лошади отказывались пробивать эту стену своим телом, предпочитая грызть низкие веточки, и Олег, пользуясь щитом как лопатой, прорывал путь для всех. А много ли нароет за день один человек, пусть даже и в относительно рыхлом снегу?
Счастье пришло в полдень нового дня. Выбравшись из тени на противоположный склон ущелья, путники резко оказались посреди зеленого оазиса. На южный склон здешних гор уже ступила весна: снег стаял почти целиком, тут и там тоненькими волосиками проглядывала наружу ярко-зеленая трава, а на отдельных кочках белыми сугробами распустились густо растущие подснежники.
- Все, падаем! - решительно потребовал Середин. - Два дня отдыха. Лошадям - чтобы попастись, людям - чтобы отлежаться. Когда еще так с привалом повезет…
Небо оставалось таким же прозрачно-голубым, как в первый день их похода, ветер в глухое, заброшенное ущелье заглядывать ленился. Отогревшиеся в весенних лучах деревья пахли медом и кардамоном. Зависшее над противоположной вершиной солнце припекало так, что Олег сразу разделся по пояс и откинулся на вывернутый мехом наружу тулуп.
- Отвернись, охальник! - потребовала Роксалана, отошла за просвечивающий насквозь куст боярышника и тоже разделась, подставив теплу смуглое от кварцевых ламп тело. - Как хорошо, Олежка! Ведь буду рассказывать - ни одна собака не поверит. Надо же так, два дня по горло в снегу ползти, чтобы потом голышом среди леса загорать! И ни комаров вокруг, ни прохожих. Ляпота… Отвернись, не то морду расцарапаю!
- Да я и не смотрю. - Ведун грелся на солнышке с закрытыми глазами.
- Брезгуешь, что ли? Правильно тебя старики убить хотели, ни фига вести себя не умеешь. Рядом с ним самая красивая девушка Москвы обнажилась, а он даже глаза не скосил. Ради такого мог бы и с драной физиономией недельку походить. Ты что, импотент?
Импотентом Середин себя пока не ощущал. Он чувствовал себя лопатой, которую наконец-то откинули в сторону за ненадобностью. Хотелось лежать, лежать и лежать. Даже есть не хотелось так сильно, как просто валяться безжизненно на солнцепеке.
Хотя о еде на самом деле стоило позаботиться именно сейчас.
- Но-но, без глупостей! - встрепенулась Роксалана, услышав шевеление с его стороны. - Я просто пошутила. Лежи смирно и повернись в другую сторону.
- Отстань. - Ведун поднялся, притянул к себе и открыл чересседельную сумку. - Пойду, силки попробую расставить. Здесь такая зелень, что вся живность с округи должна собираться. Авось, повезет.
Отойдя от стоянки примерно на полкилометра, к самому краю оазиса, Олег заметил возле нескольких рыжих покатых камней странной формы кочку - с белым хохолком и низкими зелеными краями. Она походила на дошколенка, чудом вырвавшегося из лап криворукого парикмахера и затаившегося среди кустов. Тут явно кто-то побывал, и ведун, махнув рукой на советы бывалых охотников, расставил все свои снасти здесь, вокруг полюбившегося кому-то угощения.
Когда он вернулся, Роксалана спала - раскинув руки, разметав волосы и что-то тихонько бормоча себе под нос. Олег пригнулся, надеясь разобрать слова, ничего не понял и, неожиданно для самого себя, тихонько провел пальцем девушке через грудь, ненадолго задержавшись на остром холодном соске. Даже если директор фирмы "Роксойлделети" по маркетингу и не была первой красавицей Москвы, она все равно выглядела чертовски соблазнительно. А ведун, как ни натаскивал его Ворон на самодостаточность и выдержку, оставался всего лишь человеком. Человеком из плоти и крови. И хотя убить свою незваную спутницу ему хотелось куда чаще, нежели приласкать, сейчас он наклонился к ее губам и осторожно поцеловал.
- М-м, - сонно ответила девушка и чуть потянулась лицом вверх.
Олег поцеловал ее снова, ощутив прикосновение кончика ее языка к своему, скользнул губами по подбородку вниз, потом по щекам, потом к кончику носа, чмокнул мочку левого уха - Роксалана подставляла лицо для ласк, словно кошка свою мордочку под пальцы хозяина. Ее тонкие руки сомкнулись у ведуна на затылке - молодой человек быстро скинул тулуп и опустился на спутницу, всем телом ощутив ее горячую кожу. Теперь уже Роксалана впилась ему в губы, изогнулась всем телом, больно ткнув острой коленкой в бедро, и ведун сам не заметил того мгновения, когда они слились в одно целое. После долгого перерыва страсть полыхнула стремительной вспышкой, чтобы уже через несколько минут закончиться отнимающим все силы сладострастным взрывом.
"Это утомительнее, чем даже снег разгребать…" - мелькнула в голове Середина совершенно глупая мысль, когда он расслабленно простерся рядом с девушкой. Ведь снег никогда не доставлял ему такого наслаждения.
- Это ты? - задала не менее глупый вопрос Роксалана, потянулась и сладко мурлыкнула: - Ну вот, ты меня все же изнасиловал, скотина. Теперь папка тебя точно пристрелит. Причем собственноручно. Как только познакомитесь, так сразу и пристрелит. Надо будет тебя в бассейне представить, там кровь проще отмывать.
- В бассейне? - усмехнулся ведун. - А кто тебе сказал, что мы вообще когда-нибудь доберемся до твоего бассейна вообще и до папочки в частности?
- Но-но, ты так не шути, - приподнялась на локте девушка. - Не то ничего подобного больше никогда в жизни не получишь!
- А если доберемся, тогда что? - закинул руки за голову Олег. - Букет на могилку каждую годовщину приносить станешь?
- Не знаю, не знаю, - не стала обманывать Роксалана. Девушка перекатилась ближе к нему и принялась щекотно целовать обнаженную грудь. - Зато теперь, Олежка, бояться тебе совершенно нечего. Ты меня понимаешь? Совершенно нечего… И не лежи как истукан, а то я могу замерзнуть.
Когда весеннее солнце покатилось вниз по склону горы, а в оазис весны все же заглянула слабая, но колющая холодом поземка, молодые люди закутались обратно в меха и прошлись между деревьями, собирая хворост. Олег наткнулся на сухостоину в полторы ладони толщиной, свалил ее мечом, разделал на четыре куска:
- Нормально, этого до утра хватит. Пойду, снасти посмотрю.
- Я с тобой, - встрепенулась Роксалана. - Все равно я огонь высекать не умею, а сидеть на одном месте холодно.
- Хочешь, пошли, - пожал плечами ведун.
- Вот здорово! Я буду прикрывать твою спину от злых разбойников! - Девушка поспешно опоясалась мечом и ухватила его под руку, повиснув на локте половиной своего веса. - Как думаешь, здесь могут быть разбойники?
- Разбойники водятся только там, где есть кого ограбить.
- А эти… Демоны и злые духи?
- Нечисть в большинстве холоднокровна, как лягушки. В морозы она спит.
- Оглянись, Олежка! Тут же тепло, как летом.
- Ну, может, лешие, берегини, травники уже и очнулись, - предположил Середин. - Да только они все равно еще сонные, в силу не пришли. Можно пока не бояться.
- Ой, смотри, кто это?! Олененок! - Роксалана кинулась вперед, упала возле "стриженой" кочки на колени, протянула руки к подпрыгивающей на одном месте пятнистой, черно-коричневой лани. - Бедненький, запутался… Подожди, я тебе сейчас помогу.
Она решительно рванула из ножен меч, подсунула его под сплетенную из конского волоса нить и перерезала одним легким движением. Зверек восторженно подпрыгнул и бросился наутек.
- Ты… Э… Чего?! - опешил от такого фокуса ведун.
- Не видишь, они в каких-то паутинах запутались? Вот еще один… - Девушка перебежала к кому-то, невидимому за кочкой, и через мгновение еще одна лань, радостно задрав короткий хвостик, улепетывала со всех ног.
- Да ты чего делаешь, ненормальная?! - подбежал ближе Середин. - Мои силки… Добыча… Снасть… Какого хрена ты их выпустила?
- Они же еще маленькие, Олежка, - настойчиво сообщила Роксалана. - Они чуть не погибли.
Ведун сплюнул, безнадежно махнул рукой и отправился обратно, к вещам. Запалил костер, сходил к краю оазиса за снегом, повесил торбу на вытянутый над очагом сук. Когда вода закипела, сыпанул внутрь овса и примерно через четверть часа поставил на землю:
- Угощайся.
- Что это за варево? - заглянула в кожаную посудину спутница. - Пахнет рыбьей прикормкой.
- Она и на вкус такая же, - хмуро сообщил ведун. - Сало и ячмень мы еще утром добили, а вкусный ужин ты самолично отпустила на все четыре стороны. Остался только овес.
- Это был не ужин, - поджала губы девушка. - Это были милые маленькие оленята.
- Восемь кило парного мяса, - перевел Олег ее слова на нормальный язык. - Четыре дня могли бы есть от пуза в свое удовольствие и в ус не дуть.
- Овсянка для здоровья куда полезнее, - взяла свою ложку Роксалана и зачерпнула разварившееся зерно. - Клетчатка, микроэлементы. Пищеварение улучшает.
- От такого пищеварения только брюхо пухнет. Даже у лошадей, между прочим.
- Ну, и чего теперь, за ними по следу бежать? - примирительно ответила Роксалана. - Назад не вернешь. Хватит обижаться, давай хоть этого поедим. Они были такие хорошенькие… Я бы их все равно есть не смогла, Олежка, честное слово. И тебе бы не дала. Не обижайся, ладно? Давай, ложечка за папу, ложечка за маму. Сейчас покушаем и в постель. И я буду очень-очень послушной девочкой. Хочешь?
После заката в их оазис ворвался самый настоящий трескучий мороз, и молодые люди, забыв размолвку, волей-неволей оказались в крепких объятиях друг друга. Разлучить их смогли только жаркие лучи поднявшегося солнца. Роксалана откинулась на спину, оставив у Олега под шеей только свою руку, и уже через минуту подняла его истошным воплем:
- Оре-е-ешки!!!
- А-а?! - Въевшиеся в плоть ведуна рефлексы заставили его метнуться в сторону. Уже через мгновение он стоял на ногах, сжимая в руке меч. - Что случилось?
- Орешки… - Полуобнаженная спутница сидела на тулупе и держала в дрожащей руке горсть темно-коричневых, с серой макушкой, лесных орехов.
- Тьфу ты… - Середин спрятал клинок и принялся одеваться. - Ну, фундук. Ну, лещина. Растет она по лесам. Чего вопить-то из-за этого?