- Здорово… - обрадовался было Олег и тут же осекся, увидев возле лошадей берегиню. Лесная наяда, как называла ее Роксалана, предупреждающе покачала головой и исчезла среди камышей. - Что, милая? Опять опята?
- Нормальные совершенно грибы, - повела плечом девушка. - Я несколько съела, и даже не пучит ни чуточки. И лошадям дала попробовать, кушают с удовольствием. А у них инстинкт, они ядовитого жрать не станут.
- Ага, как же, - кивнул Середин. - Твари милые, но безмозглые. Из человеческих рук даже мышьяк слопают и не моргнут. Они же домашние!
Возле скакунов опять появилась берегиня, повела рукой, отчего кони дружно заржали и шарахнулись к деревьям, моментально застряв в наметенных под лещиной сугробах.
- Не ешьте, - снова покачала головой хранительница лесного покоя, но воздействовать чем-то, кроме уговоров, на существ из плоти и крови она не могла.
- Я не буду этим травиться, - категорически мотнул головой ведун.
- Как хочешь, силой кормить не стану, - весело отмахнулась Роксалана. - Но имей в виду, что кроликов из твоих петель я выпустила, и других зверьков тоже, всех до единого. Так что или грибной суп, или суп из снега. Выбирай.
- Каких кроликов, каких зверьков?! - поднялся на ноги Середин. - Где ты их взяла?
- Из тех самых петель, что ты поставил, пока меня тут не было. Вон там, там и там, - указала она в сторону густых ольховых зарослей.
- Я ничего не ставил.
- Ага, как же! - хмыкнула спутница. - Что, я твои петли не узнаю? Волосяные, скрученные. Я их все порезала, а зверей отпустила, пока живы.
- Проклятье! - схватился за голову Олег. - Надо сматываться! Уходить немедля!
- Куда? Темнеет уже, Олежка. И суп вот-вот готов будет.
- Ты чего, не поняла, ненормальная?! Ты чужие ловушки разорила, чужие! Да охотник здешний, как все это увидит, нас просто в куски разорвет!
- А зачем он зверюшек бедных обижает? Природа - это наша породительница, и относиться к ней нужно с любовью, с уважением. А не потребительски. Вам бы только захапать, урвать, сожрать, срубить, увезти… Вроде, закипело уже. Так чего, точно не будешь? Тогда хоть соли дай!
Ведун сплюнул, сел обратно к пню и подтолкнул к девушке чересседельную сумку. Из всех сентенций, произнесенных довольной своим героизмом Роксаланой, он согласился только с одной: сниматься с лагеря было уже слишком поздно. Солнце ушло за далекие горы, и небо стремительно темнело. Теперь волей-неволей придется ждать утра.
- Ты каким богам молишься, милая леди? - окликнул он спутницу, которая жадно, с чавканьем пожирала суп.
- А тебе зачем?
- Хочу знать, по какому обычаю тебя утром хоронить.
- Ничего со мной не будет, Олежка, - облизала ложку Роксалана. - Вкусные, нормальные грибы. И лошадям не будет, они по паре кило точно умяли. Я думала, откажутся, а они мою поляну вычистили, как газонокосилки. Сморчка порченого не оставили. Так что все, твоей доли больше нет. Слишком долго думал. А я уже наелась, а я уже наелась…
И она весело заскакала вокруг костра, корча Середину кривые рожи:
- Моя-ля шуга-шуга, моя-ля вьюга-вьюга! Ну, что ты сидишь такой кислый?! Смотри, какой вечер славный! Смотри, какой снег! Смотри, какой огонь! Как тут здорово, Олежка! Ну, иди сюда, давай потанцуем. Моя-ля шуга-шуга, моя-ля вьюга-вьюга!
Она закружилась, раскинув руки и подставив лицо уже почти черному небу. Полюбоваться танцем Олегу не удалось - лошади, фыркая и мотая головами, внезапно сорвались с места и помчались через озерцо назад по проложенной утром тропе. К счастью, далеко они уйти не смогли - не поместившись бок о бок на узкой дорожке, застряли среди сугробов на другом берегу. Ускакал только серый мерин, но и тот вскоре вернулся, обнаружив, что остался один.
Спутав ноги скакунам, ведун оставил их возле камышей и отправился кипятить воду. У костра Роксалана, скинув трофейные меховые одежды, в одном только сари, подаренном мудрым Раджафом, прыгала через огонь. Причем во время прыжка она пыталась изобразить некое балетное па с разворотом на сто восемьдесят градусов и раз за разом кувыркалась спиной вперед в занесенный снегом рогоз.
- Оденься, простудишься, - посоветовал ей ведун.
Олег протер торбу от остатков грибного супа, но набить снегом снова не успел: спутница напрыгнула на него, повалив на землю:
- А разве ты меня не согреешь, Олежка? Разве не согреешь? - Она попрыгала на коленях у него на спине, потом кинулась в лес: - Лови меня, Олежка!
Проводив ее взглядом, ведун плотно набил кожаное ведерко, поставил его на угли растапливаться, порубил самые толстые ветки валежника, кинул рядом.
- Ку-ку! - выглянула Роксалана между елями и тут же исчезла, чтобы с хохотом промелькнуть через середину озерца: - Ку-ку!
Лошади смертно захрипели, начали скакать, биться друг о друга. Три скакуна свалились, брыкаясь возле зарослей лещины, два - порвали путы и рванулись куда-то в чащобу. Середин, отчаянно ругаясь, бросился следом. В этот раз лошади весьма удачно ломанулись через редколесье, по мелкому снегу - нагнал их ведун только через полчаса и повернул обратно. Кони громко ржали, мотали головой и то и дело пытались кинуться в сторону.
- Добрую женщину найди, - внезапно появилась справа берегиня, с легкостью шагая босыми ножками по пушистой изморози на поваленной сосне. Следов за наядой не оставалось. - Найди, а то она замерзнет.
- А самой слабо? - огрызнулся Олег.
- Найти могу, согреть - нет, - ответила берегиня, переступая излом ствола, и растворилась в воздухе.
- К костру подсесть ума не хватает?
Возле озера ведун опять спутал лошадям ноги, выдернул из огня торбу с кипящей водой, огляделся и, услышав очередное "ку-ку", пошел на звук.
Бегала Роксалана все ж таки хуже лошадей - уже через полчаса Середин, неся ее через плечо, вернулся к костру. Посадил спутницу возле огня, кинул ей на плечи тулуп, хлебнул горячей воды и отправился к скакунам, три из которых продолжали брыкаться в снегу. Олег распутал веревки, подождал, пока кони встанут, и едва стреножил одного - двое других рванули наутек, причем вместе с недавно возвращенными беглецами. Хорошо хоть, те скакали медленно и неуклюже, рывками переставляя связанные передние ноги.
- Ку-ку! - послышалось позади.
- Разорви меня клопами, - в бессилии схватился за голову Середин. Даже не оглядываясь, он понял, что директор фирмы "Роксойлделети" по маркетингу тоже чесанула куда-то во мрак. - Они все, что, мухоморами объелись?
После короткого колебания он все же развернулся и отправился ловить любительницу осенних опят. В конце концов, Роксалана ввязалась в войну между ним и братьями-колдунами не без его попустительства. Теперь, по совести и справедливости, он должен был вернуть ее к прежней жизни целой и невредимой… Если получится. А лошади, как бы ласковы, трудолюбивы и красивы они ни были, - это всего лишь скотина. Переломают ноги в ночи - пойдут на мясо, и вся проблема.
В этот раз Середин действовал более решительно. Выследив среди серых тощих осин Роксалану, он завернул девицу в тулуп и перепоясал поверх ремнями. Затем пошел по следам скакунов, взнуздал их и привязал к деревьям рядом с догорающим костром. К рассвету в лагере был наведен образцовый порядок: все стояли или лежали по своим местам, костер жарко полыхал от новой охапки дров, недопитая ведуном талая вода была отдана лошадям. Теперь можно было бы и отдохнуть - вот только на память тут же пришел рассказ спутницы об испорченных где-то поблизости ловушках. "Любой нормальный охотник за такую шутку захочет отомстить, - мрачно подумал Олег. - А поскольку заявление в милицию в нынешние века писать не принято, размеры мести могут оказаться самыми что ни на есть неожиданными".
- Эй, красотка, - распустил он ремни на Роксалане. - Ты как, проспалась, кукукать больше не хочется? Тогда вставай, пора манатки собирать.
- Ой, мамочка, как пить хочется, - застонала девушка, выползая из мехового свертка. - Чего это мы вчера нажрались?
- Ведьмин гриб сие прозывается, - прозвучал женский голос из тени за лещиной. - Смертные так нарекли.
- А, точно, - уселась спутница, с силой потерла виски. - Грибы мы вчера варили. Вкусные такие оказались. Так хорошо было… - Она завалилась набок и мгновенно засопела.
- Вставай, говорю, - тряхнул ее Олег. - В дорогу пора.
- Счас, счас, - вяло чавкнула себе под нос Роксалана. - Счас встану.
- Пошли, говорю!
- Ну, пай пы попать немного, - неразборчиво пробормотала девушка. - Те жалко?
- Вставай!!!
- Как-кой ты… - не открывая глаз, широко зевнула Роксалана. - На работу не надо, билеты не горят… Куда ты так спешишь?
- Вставай, зараза, пока гости не пришли!
- Гости… - Девушка дернула бровями. - Мартини докупить надобно, а то погреб пустой совсем. И это… Бьянки. Еще, папа, пожалуйста. Абсент. Абсента так хочется, даже…
- Тебе не абсент, тебе розги нужны!
- И грибы. Они маринованные, соленые… Суп грибной с абсентом, - с причмокиванием ответила девушка и потянула на себя подол тулупа.
Середин покачал головой, взялся за ворот и одним рывком вытряхнул девицу в сугроб с камышами:
- Подъем! Нужно ноги уносить, пока хозяин ловушек не появился. Здесь тебе не Европа. Здесь за воровство вешают без разговоров. Давай, бери себя в шаловливые ручки да коней седлай. Уходим!
- Угу… - Спутница уселась, тряхнула головой, отерла лицо снегом. - Да встаю, встаю, отстань.
- Что, похмелье мучает, пожирательница поганок?
- Ничего меня не мучает! Просто спать хочется.
- Про "спать" ты лучше молчи. Это я за вами всю ночь бегал, пока вы тут танцы с лошадьми устраивали. Все, подъем!
Однако прежде чем оседлать скакунов, их требовалось сначала поднять. В самом прямом смысле: из пяти коней стоя дремали на привязи только два мерина. Все прочие лежали на снегу, целеустремленно зарабатывая отек легких и переохлаждение. После окриков, понуканий и ударов прутом животные все же встали и даже послушно пошли к костру - но при этом покачивались, недовольно фыркали и хватали мягкими губами снег. Середин заподозрил, что пустить кого-либо рысью сегодня не получится никакими силами.
Пока он возился со скотиной, Роксалана успела снова завернуться в тулуп и уже сопела в две дырочки. Олег сломался и будить ее больше не стал. Сам оседлал и навьючил лошадей скромным скарбом, потом просто усадил девушку на серую кобылку, поднялся в седло чалого.
- Н-но, поехали… - Он пнул мерина пятками, тряхнул вожжами, и тот с грациозностью запряженного в арбу вола начал переставлять копыта в сторону соснового бора, на север.
Наверное, ведуну стоило вести караван в поводу, а самому прощупывать дорогу - но за ночь он устал до такой степени, что на время забыл даже про голод. К тому же, на скорости примерно в полтора километра в час падения он особо не боялся.
Разумеется, такими темпами за весь день они не одолели и десяти верст - хотя Середин, надеясь оторваться от неведомого охотника, погонял понурых скакунов до самой темноты. Авось, поленится человек в такую даль за хулиганами гнаться. В конце концов, тот потерял всего лишь несколько волосяных петель. Наверное…
В полусонном состоянии он набрал дров, развел огонь и устало рухнул на расстеленные одежды, проваливаясь в сон. Ему приснилась Урсула: милая, послушная и тихая рабыня, всегда выполняющая то, что приказано, и никогда не повышающая голос. Она сидела рядом, голубоглазая и обнаженная, гладила его по щеке и говорила:
- Ведьмин гриб сил больше отнимает, нежели дает. Пустым весельем смертного радует, к легкому счастью приучает. Раз поешь - снова и снова хочется. Не давай ей этот гриб собирать, за год до смерти высохнет. Она его опять нашла.
"У Урсулы глаза ведь разные, синий и зеленый", - внезапно вспомнил ведун и… проснулся.
В поставленной у огня торбе булькала вода. Лошади, невесть откуда набравшись сил, бегали друг за другом и брыкались, падали на спину и трясли тонкими ногами, покусывали друг друга за шею и круп. Роксалана вертелась, раскинув руки и почему-то не теряя равновесия, что-то напевала и время от времени даже прыгала через огонь, ловко продолжая кружение. Меховые одеяния были, естественно, скинуты, и только на ступнях оставались поршни, похожие на вывернутые шапки-ушанки.
Поколебавшись пару секунд, Олег зачерпнул пару гостей снега, кинул в кипяток, потом потрусил к скакунам: спутница никуда прятаться, вроде, не собиралась, а вот бегать по чащобе за одуревшими лошадьми ему больше не хотелось. Посему он торопливо взнуздал трех коней, пока они кувыркались, одного поймал уже между осинами, куда тот ломился с таким треском, словно пробивал бревенчатую стену. За последним пришлось-таки пробежаться. Метров сто. Потом прямо перед ведуном возникла темная фигура, и в голове взорвалась красочная петарда.
* * *
Когда Олег пришел в себя, его еще били. Пятеро мужиков, стоя широким полукругом и устало пыхтя, пинали ведуна ногами. Было совсем небольно: обувка на них была меховая, сам путник тоже оставался в трофейном налатнике.
- Вы чего, братки? - попытался встать Середин.
И зря: неизвестные зарычали, принялись пинать его усерднее. Иногда даже весьма ощутимо.
- Я тебе покажу, как капканы разорять, кулой безродный! Я тебя отучу чужое воровать… - визгливо выкрикнул один из неизвестных и ударил чем-то в плечо. Чем-то по-настоящему твердым и тяжелым. Теперь стало больно, ведун вскрикнул. От второго удара возникло ощущение, что спина чуть ниже лопаток проломилась до живота, третий пришелся в голову, и Олег снова провалился в блаженную темноту.
* * *
Очнулся ведун, когда его скинули с лошади, - Олег шмякнулся на что-то влажное, чавкающее, невольно застонал. Его опять попинали, но почти сразу попали по голове, и в третий раз сознание вернулось только в порубе - низком срубе, наполовину врытом в землю, с накатанным из толстых жердин потолком и таким же полом. Окон для пленника предусмотрено не было - свет попадал внутрь через многочисленные щели в верхней, выпирающей над землей части сруба. По стенам плелись белесые жилки изморози, под самым потолком тянулись частые балки с веревочными петлями. В первый миг ведун подумал - чтобы вздергивать пленников на дыбу, распинать, подвешивать. Потом сообразил, что для такого маленького узилища петель слишком много. И вешали на балках, скорее всего, не людей, а туши забитого скота или мешки с припасами.
- Зима позади, - пробормотал Олег, пытаясь встать. - Похоже, все уже подъели. Вот и воспользовались пустым погребом, чтобы воришку запереть. Интересно, чего им от меня надо?
В том, что повязали его за разорение чужих охотничьих ловушек, Олег не сомневался. За такую выходку в нынешние времена запросто могли и повесить. Могли просто избить. Однако и в первом, и во втором случае кара свершилась бы на месте, без проволочек. Зачем тратить силы на судопроизводство, на публичную казнь, если и так все ясно? Сажать преступников в тюрьму дураков нет - их ведь там кормить нужно. И охранять. И жилье для них особое делать. А пользы от зэка - никакой. В общем - глупость.
- И чего я тут тогда делаю? В рабство, что ли, продать хотят? В последний раз это кончилось очень плохо. Для моих хозяев. Проклятые ведьмины грибы. Если бы не они, фиг бы ко мне хоть один охотник смог подкрасться. Устал я за психованными лошадьми и девкой гоняться, расслабился. Ну, да ничего, будет и на нашей улице праздник… - Ведун не без труда поднялся, повернулся к освещенной стене, собрался было слизнуть изморозь, как вдруг понял, что это не влага. На древесине выкристаллизовалась селитра, "китайский снег". Основной компонент черного пороха, между прочим. Вот только ни пить, ни есть его было нельзя. Олег вздохнул, опустился обратно на жерди. - Эх, сюда бы еще и угля березового да серы немножко. Я бы такой "бум" устроил, за километр бы обходили.
Однако угля под рукой не оказалось. Имелись только покой и тишина.
- Ладно, раз ни попить, ни пожрать не получается, попытаюсь хоть отоспаться на первое время, - решил Середин и, полулежа устроившись в углу, закрыл глаза.
Почти сразу - словно тюремщики ждали за дверью этого момента - загрохотал засов. Вниз спустились двое упитанных, в возрасте, мужчин, с ног до головы облаченных в войлок: войлочные расшитые сапоги, свободные штаны из мягкого войлока, выцветшие войлочные распашные халаты, под которыми были видны короткие, чуть ниже пояса, жилетки, покрытые яркой вышивкой и опоясанные широкими ремнями. Головы венчали остроконечные войлочные же шапки, правда, отороченные по кругу густым песцовым мехом. Шеи обоих подпирал высокий ворот шелковых рубах, выпирающий из-под прочих одеяний. Смуглые морщинистые лица, тонкие китайские усики и бородки. Прямо братья-близнецы. На вид обоим было уже под пятьдесят, и с такими визитерами Олег без труда справился бы голыми руками - не будь они прочно связаны за спиной.
- Откель вы пришли, несчастный? - без предисловий спросил один из его пленителей. - Кто твоя женщина?
- Она ведьма? - перебивая товарища, поинтересовался второй. - Кто из богов стал ее покровителем?
- Коли поговорить хочется, - скривился Олег, - напоите сперва, накормите, руки развяжите.
Гость в синей жилетке откинул подол халата, снял с пояса плеть и несколько раз хлестнул Середина, норовя попасть по лицу. Спасая глаза, ведун отвернулся, но шею и щеку все равно обожгло болью.
- Теперь ты сыт? - спросил мужчина. - Отвечай! Она ведьма? Какому духу она приносит свои жертвы?
- Как вы догадались? - простонал Середин, лихорадочно соображая, что бы такого правдоподобного соврать, чтобы ему развязали руки.
- Она ходит в странных одеяниях, ест ведьмины грибы, говорит на неведомых наречьях, пляшет странные танцы и видит духов леса, - перечислил тот, что носил жилетку черного цвета. - Шаманка сказывает, что ее устами глаголят боги.
- Я тоже ношу такое сари, - тут же вспомнил Олег. - Оно под одеждой. Развяжите руки, я покажу.
Синежилеточный мужик тряхнул плетью, перехватил ее ближе к ремню, наклонился, раздвинул на Середине полы налатника и кивнул:
- Верно… Ты ее раб?
- Ее зовут Роксалана, служительница Маркетинга. Она дочь великого Менеджера, повелителя Роксойлделети. - В голову ничего не лезло, и ведун рассказал правду.
Гости переглянулись. Разумеется, половины слов они не поняли, но эпитеты "великого" и "повелителя" не могли не произвести на туземцев впечатления.
- Я ее верный слуга и хранитель, - продолжил ведун. - Дозвольте мне вернуться к своей госпоже, преклонить пред ней колени и продолжить свою службу…
"Хоть горшком называйте - только руки развяжите!" - добавил уже мысленно Олег.
- У нее ныне и без тебя слуг хватает, - недовольно буркнул синежилеточный. - Шаманка ни на шаг не отходит. Охрамира дурным воем отгоняет, нового идола в святилище обещает поставить. Вещает про посланницу великой праматери Суджер, голос Уманмее.
- Они не знают, как правильно ей служить! - мотнул головой Середин. - Я прошел с госпожой половину мира, только я достоин умасливать ее ноги и подносить ей кушанья!
Мужчины одинаковым жестом отмахнулись, повернулись к дверям.
- Если не дадите пожрать, я просто сдохну, - пообещал им в спину ведун. - Будете тогда советов у своей шаманки спрашивать.
- Нам не нужны советы рабов, - бросил через плечо один из посетителей, и дверь закрылась.