Услышав рядом женский голос, Середин ничуть не удивился и даже головы не повернул.
- Там же больше ста воинов, берегиня, - вздохнул он. - Стража, опытные охотники. Неужто они свое стойбище надежно защитить не смогут? Где посты стоят, я не знаю. Попадусь, как кур в ощип. Заметят, тревогу поднимут. Пророчицу они, конечно, не любят… Но чужаков у себя в доме наверняка любят еще меньше.
- Я все продумала, смертный. Птицы соберут пустырник и сон-траву и перед закатом бросят их в котлы здешних людей. Смертные поедят перед сном и уснут крепко-крепко. Ты убьешь их всех, заберешь добрую женщину и уведешь по реке.
- Убить всех? - Тут уж Олег повернулся к наяде всем телом. - Почему?
- Они плохие люди. Они держат у себя добрую женщину и заставляют ее есть ведьмин гриб.
- Роксалана себя жертвой, как я заметил, не считает.
- Перед закатом ее опять отравят, и ночью она станет танцевать и давать пророчества. Увидев тебя, она может закричать и поднять тревогу. Сон-трава убаюкивает всех по-разному. Многие могут проснуться. Они плохие люди и попытаются тебе помешать. Утром они погонятся за тобой и поймают. Они попытаются тебя убить, а Роксалану снова станут кормить грибами.
- Я понял, - кивнул Середин. - Если вечером я проберусь в юрты и вырежу всех плохих людей - мужчин, женщин и детей, - добро победит зло и восторжествует справедливость. Правильно?
- Да, - согласилась нежить, почему-то не заметив сарказма. А ведь считается духом-покровителем, упырь лесной!
- Может, резать пока не станем? - предложил Олег. - Может, вы с лешим просто погоню закружите, заморочите, чтобы со следа сбилась?
- Когда добрая женщина закричит, поднимется тревога, - напомнила берегиня.
- Я постараюсь тихонечко, - улыбнулся ведун. - Согласись, народу на стойбище очень много. Пока всех перережешь… Долго, муторно.
- Хорошо, - снизошла берегиня, - можешь не резать. Я проведу тебя через густую чащу. Там искать не станут.
- Спасибо, прекрасная наяда, - низко поклонился Середин. - Только имей в виду, ни пустырника, ни сон-травы у меня нет. Не успел запастись. Как у тебя с припасами?
- Трава? - Дама поправила прическу, чуть поддернула подол, спустилась немного по склону. - Пожалуй, она будет расти здесь.
- Секундочку, - встрепенулся Олег. - А-а… морковку ты вырастить можешь?
Леди в парчовом платье улыбнулась кончиками губ, указала пальцем - и прямо у ног ведуна в земле стремительно набухли рыжие пимпочки с резными темно-зелеными хвостиками. Он дернул сразу две - в руках оказались сочные морковины толщиной в три пальца и в пол-локтя длиной.
- Здорово! - Он выдернул нож, быстро счистил грязь вместе с кожуркой, с осторожностью вкусил волшебный плод.
Морковка оказалась сахарной, как переспелая груша, сочной, как молодой огурец, и хрусткой, как свежая капуста.
"Просто сказка, - покачал головой Олег и запоздало подумал: - Дыню нужно было просить. Пока столько моркови сжую - челюсть отвалится".
Меж тем лесная наяда продолжала дирижировать над освещенной ласковым весенним солнцем поляной. Словно на ускоренной видеосъемке, ровной полосой из земли поднялась тонкая сочная зелень, набухла, потемнела, выставив под лучи разрезные листья. Удовлетворившись результатом, берегиня сложила руки и вытянула трубочкой губы. Уже через несколько секунд на ветви ближних рябин начали усаживаться мелкие лесные пичуги. Через минуту деревца склонились под тяжестью сотен птиц, а шелест крыльев слился в густой равномерный шум. Взмах - разносортная стая сорвалась с места, спикировала на зеленую полянку, пронеслась над самыми растениями. Каждый клювик отхватил от травы по крохотному кусочку, чтобы тут же унести его вниз по ущелью, и новорожденная "грядка" почти мгновенно превратилась во все тот же голый кусок земли. Разве только покрытый ежиком коротеньких жестких стеблей.
- В этот час злые смертные всегда варят пищу, дабы насытиться перед сном, - сообщила нежить. - Когда солнце сядет, все они будут крепко-крепко спать.
- Тогда и у меня есть немного времени. - Олег снял налатник и бросил его поверх ощипанных под корень стебельков. Расстегнул пояс, растянулся под солнцем.
- Отдохни, гость мой, закрой глаза. - Возникнув рядом, женщина погладила его по голове, провела ладонью по телу, породив волну тепла. - Тебе будет здесь хорошо…
Берегини испокон веков умели создавать ощущение уюта и безопасности для каждого, кто попадал в их владения. Руки нежити, совсем недавно предлагавшей убить сотни невинных людей, несли покой и отдохновение. Середин провалился в сон мгновенно, как в пропасть, поплыл по мягким ласковым волнам, напитался нежностью и безмятежностью. И когда он два часа спустя открыл глаза, то ощутил себя отдохнувшим так, словно целую неделю валялся на перине возле теплой деревенской печи.
- Пора, - только и произнесла берегиня.
- Тогда я пошел, - кивнул ведун, опоясался и бодрой трусцой побежал вниз по склону.
Солнце успело уйти за горные кряжи, но его лучи еще подсвечивали небо зловеще-красным цветом. С востока же начинала вскарабкиваться на небосвод пока еще бледная луна. Воздух стал заметно прохладнее, но брать с собой налатник Олег не стал. Лишняя одежда - лишняя тяжесть. Только движения стеснять будет.
Он миновал заросли рябины, пробежал с полкилометра между соснами, обогнул россыпь крупных валунов, перемахнул тонкий ручеек, опять помчался между редкими соснами. Вниз - это вам не в гору забираться. Только ноги успевай переставлять. Впереди показался густой ивняк, за которым открывался широкий, до самых северных отрогов, луг. Здесь лениво выщипывали молодую травку лошади, рядом с ними паслись два десятка овец. Табунщики отдыхали на самом краю, возле слабо тлеющего костра. Ведун повернул к ним. Как можно тише просочился меж низких ив к очагу, бесшумно вытянул меч, поднялся возле пастухов…
Старания были напрасны: трое кочевников безмятежно спали, развалившись вокруг котелка с остатками густого кулеша. От соблазна подкрепиться ведун устоял, но от другого не смог: он подобрал холодный уголек, наскоро нарисовал самому молодому из табунщиков усы и бородку, пожилому - большие круги вокруг глаз, третьему просто поставил на лоб три крестика, после чего забрал у старших пастухов седла, отошел на луг и принялся ловить лошадей. Двух скакунов посимпатичнее он оседлал, еще пару просто взнуздал, дабы увести в качестве заводных, после чего поднялся в стремя и широкой рысью помчался в сторону стойбища.
Коновязь имелась только перед одной юртой - восьмистенной, крытой нарядной, вышитой кошмой и выделанной кожей. Здесь ведун и остановился - оставлять незнакомых лошадей без привязи он опасался. После короткого колебания, он откинул полог и заглянул в походный дом.
В центре юрты, в выложенном камнями очаге еще тлели крупные красные угли. Слева, прямо на полу, на коврах, посапывали бок о бок несколько малышей и одна женщина, накрытые общей овчиной. Судя по размеру - сшитой из доброго десятка шкур. Справа храпели всего трое крупных дядек, каждый на своей постели, если можно так назвать волчьи шкуры в качестве одеяла и непонятные скрутки вместо подушек. В одном из кочевников Середин узнал Джайло-Манапа. Старейшина спал беспокойно, метался на толстом пушистом ковре, стонал и поминутно взмахивал руками. Видать, чувствовал, что на стойбище творится неладное - но одолеть чары сон-травы никак не мог.
Обогнув спящих, ведун поднял с сундука у стены синий вышитый халат, встряхнул. Одеяние показалось ему красивым и удобным. К тому же, под халатом были приготовлены мягкие штаны, жилетка, а рядом стояла пара сапог. Хмыкнув, Олег быстро оделся. Сапоги показались слишком тугими - но войлок не резина, растянется. Жилетка наоборот - слишком свободной. Но никто не мешал запахнуть ее и халат поплотнее.
Совесть Олега не мучила ни секунды. Ведь кочевники отобрали у него пять лошадей, пять мечей и столько же поясных наборов. Он забирал четырех скакунов, один меч и еще немного мелочей. Вполне честная сделка. Пожалуй даже, туземцы оставались в наваре. Чего стесняться?
Ведун прошел по юрте, подобрал чересседельную сумку, сунул в нее пару мешочков с зерном, куль с сушеным мясом, связку вяленой рыбы и покинул гостеприимное жилище. Припасы он навьючил на одного из заводных коней, и только собрался идти дальше, как в стоящей через дорогу юрте дернулся полог, и на улицу, покачиваясь, выбрел обнаженный добрый молодец с Олега ростом и столь же широкий в плечах. Он пристроился к кустику крапивы и… только тут заметил незнакомца в одеяниях старейшины стойбища.
- Привет! - помахал ему рукой ведун и подошел ближе. - Ты чего, не ужинал, что ли?
- Нет, не до того мне ныне, уважаемый… - прищурился молодец. - Ты кто?
- Да я свой. Вот смотри…
Олег вскинул вверх левую руку и, когда кочевник проводил ее взглядом, с силой ударил его ногой в пах. Бедолага охнул, складываясь пополам, Середин дернул меч и со всего замаха ударил его по основанию черепа. Естественно, плашмя. Русские воины никогда не убивают безоружных - и рука сама повернула клинок. Молодец завалился головой в крапиву, а ведун, поколебавшись, скользнул под еще покачивающийся полог.
Этот походный домик имел всего пять стен и очаг, в котором прыгали языки пламени. На правой, мужской половине, под белой овчиной почивала круглолицая девица лет двадцати на вид, с поразительно белыми руками, вытянутыми над головой. При появлении незнакомца она округлила глаза и открыла рот - но Середин успел приложить палец к губам:
- Тихо, красавица. Молчи и отвернись, и ничего не случится.
Хозяйка юрты не отвернулась - но, по крайней мере, не подняла крик. Пройдя вдоль стены на левой половине, Середин быстро подобрал то, что нужно: долгополую полотняную рубаху, пару сапожек, шаровары, халат, похожую на пилотку шапку. Прибрал бы и еще что-нибудь, да обворовывать человека прямо на его глазах было неудобно. Нехорошо как-то. К тому же, где-то совсем рядом вдруг расплакался ребенок, неожиданным криком ударив по нервам. Олег попятился, выскочил наружу, пихнул одежду в подсумки, отвязал лошадей и повел за собой - наверх, к святилищу.
На скалистой площадке горели два костра, меж которыми, напевая, кружилась Роксалана. Рядом негромко постукивала в бубен одетая в старые коровьи шкуры шаманка.
Вигвамов здесь оказалось два. Они стояли друг против друга по разные стороны святилища, разгороженные добрым десятком грубо вытесанных каменных идолов. Даже странно, что в первый раз ведун не заметил этих истуканов. Видимо, запеченные туши глаза застили.
Оставив коней перед святилищем, Олег вытянул меч, прокрался к шаманке и аккуратно стукнул ее по затылку. Бубен умолк.
- Олежка-а! - раскинув руки, радостно побежала к Середину девушка.
- А-а!!! - грозно взвыв, кинулся к нему же из левого вигвама шаман в волчьих шкурах.
- Ежкин кот! - Олег отпрыгнул, уходя от удара посохом, увернулся от следующего, сделал выпад, но шаман попятился, не подпуская его на ближнюю дистанцию, опять взмахнул своим оружием. Послышался громкий шлепок. Шаман охнул, округлив глаза - ведун, пользуясь заминкой, скользнул вдоль палки и кольнул его в живот. Крутанулся…
"Пророчица" лежала с кровоподтеком на половину лица и блаженной улыбкой на губах. Со рта срывались слабые облачка пара - значит, жива.
- А может, так оно и лучше, - решил Олег, поднял Роксалану на руки, отнес к лошадям, перекинул через холку, сам поскорее поднялся в седло и двинулся с горы.
От стойбища далеко разносился детский плач - глотки драли уже не меньше полудесятка младенцев. В промежутках слышались тревожные голоса. Все как всегда: из сотен людей нашлись десять-пятнадцать, кто не стал ужинать, на кого отвар подействовал слабо или кто слишком быстро избавился от дурманящего воздействия. Теперь они метались по селению и пытались понять, что происходит. Дабы не вызвать слишком раннюю погоню, к юртам Олег сворачивать не стал. Ушел вправо, к пастбищам, за угасшим костром табунщиков направился к склону и верхом меньше чем за час перевалил гребень поросшего сосновым бором холма.
Еще до полуночи он добрался до болота и натянул поводья перед неподвижной фигурой в черной монашеской рясе, подпоясанной тонкой пеньковой веревочкой. Глубоко надвинутый капюшон полностью скрывал лицо - если оно вообще было у этого существа.
- Это ты? - недовольно спросил болотник.
- Думаю, что да, - кивнул Середин.
- Туда скачи, - посох указал на темнеющий у самого горизонта остров.
Несколько мгновений ведун колебался. Каждому известно, что болотник именно так людей и губит - прикидываясь путником и указывая дорогу в непролазные бездонные топи. Однако на этот раз прямо у Олега на глазах рыхлый мох, усыпанный клюквенными веточками, вдруг вспучился пологим валиком, словно сжатый с боков, уплотнился, в стороны покатилась выдавленная из пор вода.
- Эх, где наша не пропадала, - решился Середин и ткнул пятками скакуна: - Пошел!
На рысях он промчался через вязи всего за полчаса и вскоре спешился на пологом взгорке, заросшем черничником и вереском. И все это - под кронами могучих сосен. Расседлав лошадей, он бросил толстые войлочные потники на траву, положил на них Роксалану, прикрыл нарядным женским халатом. Сам вытянулся рядом и закрыл глаза. Почти сразу над ухом раздался оглушительный треск. Олег вскочил, выдернул из ножен меч - и понял, что наступило утро.
- Это ты, Олежка? - приподняла голову девушка. - А где Урга?
- Кто это такая?
- Тетка местная. Очень забавная. Научила меня будущее предсказывать. Она мне в бубен играла, а я танцевала. С ней очень здорово.
- Здорово у костра под бубен плясать? - хмыкнул Середин. - Не думал, что ты так соскучилась по дискотекам. Ладно, ты полежи, а я осмотрюсь. Вроде как стрелял кто-то…
- Из ружья? - встрепенулась Роксалана. - Я тоже слышала. Мы вернулись, да? Мы опять в двадцать первом веке? Я с тобой!
- Как хочешь. Только оденься, - указал ведун на женские вещи. - Не май-месяц на улице.
- Отвернись, - подняв перед собой и встряхнув рубашку, скомандовала девушка. - Кстати, а где Урга?
- Вроде шуршит что-то?
Олег направился на звук, пролез через заросли орешника, раздвинул колючие свечи можжевельника. Впереди между соснами что-то мелькало. Он пробрался еще на несколько шагов дальше и наконец-то понял, что случилось: по реке катился ледоход. Полюбовавшись несколько минут на размеренное, но неудержимое движение, Середин прошел вниз по течению и через две сотни метров остановился на узком мыску, тонущем в воде аккурат между рекой и болотом. Из болота в русло впадал ручеек всего в пару метров шириной. Никакого ледохода на нем, разумеется, не начиналось, но вдоль обоих торфяных берегов тянулось по талой полоске в два локтя.
- Вот, трах-тибидох… - сплюнул Середин. Жизненный опыт подсказывал ему, что намного безопаснее попытаться упрыгать на тот берег реки по льдинам, нежели переправляться через болотную протоку. При ширине с воробьиный шаг она запросто может ошарашить глубиной в два десятка метров и разваливающимися в пальцах берегами, на которые способна выбраться только водомерка в погожий жаркий день. - Кажется, мы крепко засели в этом уютном безопасном месте. И хорошо бы, чтоб грядущее половодье не превратило его в узкий куриный насест. Интересно, а куда Роксалана пропала? Давно должна была нагнать…
Как оказалось, девушка уже опять благополучно спала, одетая в ласкающий глаз туземный костюм: синий с вышивкой мягкий войлок халата, чуть более светлые шаровары, плотно стянутые вокруг сапожек, шапочка с высоким белым пером. Тревожить спутницу ведун не стал. Прикрыл своим халатом, чтобы не мерзла, а сам отправился исследовать остров. Владения оказались не особо велики - сотня метров в ширину, четыре в длину, примерно три в высоту. Из живности здесь имелось неведомое количество крыс и невидимые охотники на оных. Во всяком случае, ведун наткнулся на свежие остатки чьей-то трапезы: потроха и голый хвост. Пользуясь случаем, ведун вымочил в крысиной желчи кусок обломанной тут же коры и любовно припрятал в поясную сумку: пригодится, коли от нежити загораживаться придется. Или, наоборот, ее вызывать.
По дороге назад он набрал охапку хвороста и валежника, развел под стеной одного из крупных валунов огонь, вскипятил воды, заварил кашу. Растолкал девушку:
- Ау, Роксалана! С добрым утром! Есть будешь?
- Урга, это ты? - зевнула она так широко, словно собралась вывихнуть челюсть. - Дай грибов пожевать, а то глаза совершенно слипаются.
- Грибов не будет, - сообщил Середин, - будет крупка с мясом. Вставай.
- Ой, Олежка? - Открыв глаза, она снова зевнула. - Ты тоже здесь? Тебя нашла Урга?
- Это я ее нашел, - поправил ведун. - Вставай, есть будем.
- У меня руки не шевелятся, Олежка, - застонала спутница. - И болит все. У тебя парочки опят не найдется? Хотя бы сушеных?
- Они тебе еще не обрыдли, деточка? Садись, крупы пшеничной с мясом попробуй. Забыла, небось, когда последний раз ела нормально.
- Спать как хочется, Олежка, просто мрак, - опять зевнула она. - У тебя же должны быть грибы. Хоть немного. Неужели ты совсем ни одного не сорвал?
- Мне только поганок в сумках не хватает! Ешь же ты наконец, а то остынет!
- Как спать хочется…
Роксалана так в этот день и не поела, свалившись обратно на потники. Как не стала есть ни на второй день, ни на третий. Она спала с утра до вечера и с вечера до утра, лишь изредка принималась звать Ургу и молить Олега об опятах. Но ведун не мог угостить ее отравой, даже если бы захотел. На острове грибов не росло вообще - ни плохих, ни хороших. Имелись едва развернувшиеся папоротники, пушистые хвощи да заячья капуста, по берегам произрастали осока и рогоз. Правда, рогоз Олег выщипал почти весь, добывая вкусную, чуть сладковатую сердцевину.
Утром четвертого дня, осоловело хлопая глазами, Роксалана соизволила откушать приправленной салом ячменной каши, после чего снова отвалилась спать. Однако Середин решил, что это уже прогресс и первый шаг к выздоровлению.
- Она жива, смертный? - Лесная наяда, по обыкновению, здороваться не стала.
- Как медведь в берлоге, - ответил Олег. - Я уж решил, что ты про нас забыла, берегиня.
- Нет, смертный, - покачала головой женщина с безупречной прической и в темно-бордовом парчовом платье. - Я решила, что обязательно спасу ту, которая ценит жизнь лесных зверей выше своей собственной. Собирайся, скоро половодье. Вам пора уходить.
- Ты научишь меня ходить по воде?
- Плавать, - лаконично поправила нежить. - Готовься, спускайся к берегу. У тебя мало времени.
- Ладно, - не стал разводить лишние разговоры ведун. - Жди.