Даня позавтракал. Вышел. Поймал себя на мысли: отпуск, каникулы. У него, у Даньки. Каникулы. А если устроить каникулы отцу. Может быть сейчас, прямо сейчас. Да, он должен, должен уговорить.... Данька бросился в свою комнату, запер ее. Лег на кровать, что бы сосредоточиться. Вот она, струна перемещения. Легкий звон, и он в своей комнате на Тракторной улице. Скорее собраться. Данька посмотрел на часы. Девять утра. Он должен быть на работе. Одевшись, Данька выскочил на улицу. Резкий зимний ветер ударил в лицо. Данька бежал к троллейбусной остановке. Заскочил в троллейбус. Ему не терпелось. Он ехал на ту остановку, где встретил Романа. К госпиталю. Хотелось решить все сейчас, разом. Он вышел на остановке. Решимость угасла. Потоптался на месте. Он должен. Должен, ради отца, поговорить с Романом. Потом вспомнил, о подношении. Вот большой магазин. Даня зашел. Отыскал полки с кофе. Он говорил о кофе и шоколадных конфетах. Подношение. Данька торопливо переходит улицу. Больничный городок. Остановился возле первого корпуса.
- Не скажете, - спросил он мужчину, - хирургия здесь где?
- Не знаю, молодой человек.
- А это какой корпус?
- Терапевтический.
Даня пошел дальше по дорожке. Наконец, встретил женщину, под пальто белый халат.
- Вы не скажете, где здесь хирургия?
- Завернешь за это розовое здание. За ним коричневый корпус с колоннами. Это хирургия.
Данька помчался туда. Он вошел в здание. Старая постройка, высокие потолки. Пошарпанные стены, широкая лестница. Данька подошел к дежурной.
- Здравствуйте. А где мне найти Скворцова Романа? Мне бы к нему пройти.
- К Роману Алексеевичу. Пройди. Бахилы одень и халат накинь. - Сказала санитарка.
- А где его там найти, девушка? - Не плутать же по кабинетам.
- На второй этаж поднимешься. По правую руку третья дверь. Там его и найдешь. Если нет, спроси у дежурной сестры. Он с раннего утра здесь.
- Спасибо, - Данька поспешил на второй этаж.
Первая. Вторая, третья дверь. Даня постучал, открыл дверь, переступил порог. Роман сидел за столом, разглядывал бумаги.
- Заходи, Даня. Заходи. Здравствуй.
- Привет, Рома. Я тут зашел... - Данька подумал, ты хромоногий дьявол, знал что я сейчас к тебе приду. И зачем приду, знаешь.
- Чаю выпить? - Хозяин посмотрел на тумбочку, где стоял чайник.
- Чаю попить. И с подношением. Жертву принес. - Робость у Дани прошла. Роман не кажется здесь Древним. Санитар при костыле и только.
- Это хорошо. Проходи, клади подношение. На алтарь. - Роман, улыбаясь, показал на свой письменный стол.
Данька сел на стул и поставил на алтарь подношение.
- Хорошее подношение. Хорошее. - Рома взял конфеты и кофе и убрал в стол.
- Подношение я принял. Сейчас чайник поставлю. - Опираясь на костыль, он поднялся, что бы включить электрочайник. - Это я убрал от соблазна.
- От какого, Рома, соблазна? - Не понимал Данька.
- Как от какого? Ты полицейским будешь, а древнего преступления не знаешь. Классику не читал. - Роман рассмеялся.
- Какого преступления, просвети. - Попросил Данька.
Роман сел за свой стол.
- Вспомни, Авель и Каин, брат его.
- Причем они здесь?
- Они оба принесли жертву богу. Жертва Авеля была принята лучше. Каин позавидовал и убил брата. А если кто заглянет, увидит и позавидует. Каин сказал богу, что он не сторож брату своему, не знает, где тот. А ты этим завистникам даже не брат. И сторожить они тебя не будут.
- Так сразу и убьют?
- Убьют, не убьют, но просигналят куда следует. Все чужими руками сделают. Тебе отвечать за то, что дал, мне - за то, что принял. - Ромка забавлялся. - Это было одно из первых преступлений. Сейчас ходит Каин, ждет судного дня. Рассмотрение обстоятельств дела отложили.
Они помолчали. Потом Роман спросил:
- Ты ведь не просто пришел. Не чаю попить. Спасибо, что принес кофе, конфеты. Это пригодится.
- Я поговорить хотел. Спросить кое о чем.
- Так спрашивай.
- А ты любые чудеса можешь? С троллейбусом я видел. А может, что другое?
- Другое? - Задумался Роман. - Можно и другое. Был такой Фома. Не верил он в воскрешение. Персты в раны Божьи хотел вложить. Отчего мы не верим в чудеса. Обманывали нас много раз. Я и сам не поверил в то, что я - Древний.
- Так ты не с самого начала не знал правду о себе? - Еще одно открытие.
- Я преемник, аватар Древнего. До времени я и не подозревал ни о чем. Не в один миг я понял сам себя, свои возможности. Даже сейчас. Но есть, что и без этого можно.
Роман поднялся. Подошел к железному ящику.
- Если ты о том, что бы воду в вино превратить, так какое это чудо. У меня здесь спирт медицинский. Без всяких чудес обойтись можно. У меня там пять литров чуда.
- Я, Рома, не о таком чуде.
- А, - Роман явно забавлялся, - что бы ты хотел?
- Не знаю, оживить кого-нибудь. - Вот и развеется миф о твоем могуществе.
- Это немного сложнее, но можно. Не всегда это возможно, не всегда следует делать. Не стоит судьбу менять.
- Но ты можешь? - Не выкручивайся, отвечай. Данька не хотел отступать.
- Могу.
- А еще что можешь?
- Я на днях чудо свершил мимоходом. Пойдем, палата здесь есть с несчастливым числом. Тринадцатая. Лежат там двое. Бедолаги. Плохо им было. Поглядишь. С парнями поговоришь, а то вижу, ты сомневаешься.
- Рома. Я не сомневаюсь. Никаких сомнений. Иначе, зачем я подношение принес. - Ой, Даня, лукавишь. - "Фома" верил, но перста в раны Иисуса вложить не постеснялся.
Они пошли по коридору. Казенный коридор, окрашен в унылый синий цвет. Тоскливый запах больницы. Ходят медсестры. Ковыляют выздоравливающие больные. Тягостная атмосфера, подумалось Даньке. Палата номер тринадцать.
- Давай зайдем. - Сказал Роман, и они зашли в палату.
Небольшая, на одно окно. Грязноватое, мутное. Пара тумбочек, вешалка, две кровати. Двое больных. Какой-то особый запах болезни. Беды.
- Рома! - Обрадовались парни. - Заходи.
- Ну, как вы, ребята? - Сразу видно, Роман здесь частый гость, и желанный.
- Хорошо, Рома. - У ребят в палате отличное настроение.
- Я думал, мамка приедет, ножки мне оттяпают. Она меня домой заберет. А ты все по-другому повернул.
- Ну, а ты? Удохлики! Ты как? - Спросил Роман у второго.
- Я? Нынче сам до туалета добрел. Бревном лежал, ниже пояса себя не чувствовал. Сегодня и ноги и таз мой, я чувствую. И это, ну, сам знаешь... - Парень чуть покраснел. - Утром почувствовал. Это ли не чудо. За мной не едут, ни дядька, ни сеструха. Не нужен им был такой. А я сам приду, на своих ногах. Им некогда, так я время найду. Оно и правильно, у них свои семьи. А еще на такой девчонке женюсь, все завидовать будут.
- Хватит болтать. Посмотрю на вас. - Роман подошел к постели первого парня, откинул одеяло. Припухшие синие ступни. - Вот, уходит гангрена. Думаю, к вечеру все в норме будет.
Как же это, думал Даня, такой молодой, полный сил и мог остаться калекой.
- Видишь, Данька, Роман-шаман камлал. И вылечил.
После осмотра больных они вышли из палаты.
- Так ты, Рома, шаман.
- А как я по-другому объясню? Как рассказать. Не поверят. Шаман - это что-то знакомое. В это и поверить можно. Как в воду, что заряжают на расстоянии. Пойдем кофе пить.
Они вернулись в кабинет Романа. Чайник пришлось заново подогревать. Роман выложил конфеты. Достал чашки.
- Разливай, выпьем кофе.
Роман снова спросил:
- Теперь веришь? - Сам Роман к своему могуществу относился легко и не требовал особого к себе отношения.
- Верю. Я и раньше верил.
- Ой, Даня, не за тем ты пришел. И подношение неспроста принес. - Роман улыбался. - Выкладывай, зачем пришел.
- Я хотел попросить. - Он не знал, как лучше объяснить, что хочет.
- Проси, коль пришел.
- Я хотел попросить насчет отца. Плохо ему, понимаешь, плохо. Может быть, он мог бы на каникулы, хоть на одну неделю вернуться сюда. - Данька с волнением ждал ответа.
- Навсегда нельзя. Он принадлежит тому миру. На недельку можно. Ничего не случится. Ты просишь, для тебя сделаю. Пусть вернется на неделю. Возьмешь его за руку и приведешь в этот мир.
- А как, Роман?
- Я сказал, возьмешь за руку. - Рома улыбнулся. - Когда услышишь звон струны, ответь ей: Роман. Произнесешь, и вы окажетесь на своей улице. Думаю, не замерзните, до дома дойдете. А через неделю назад. Не выдержит он здесь, погибнет. Я пока не стану его здесь оберегать. Не могу. Не проси. Сейчас не могу. И не спрашивай почему, не отвечу. Это дело великого Все-Ничто.
- Хорошо, Рома, спасибо и на этом. Правда, можно?
- Конечно.
- Так я побегу. Ромка. Я побегу! - Данька соскочил со стула, подпрыгнул. Добежал до двери, оглянулся. - Ромка, ты молодец. Ты настоящий друг, Ромка.
- Ты погоди бежать, Даня. Ты и отсюда можешь попасть в мир Тортуги. Тебе не обязательно осуществлять перемещение из одной точки. Со временем ты сможешь сам управлять точками входа. Сейчас я помогу тебе.
Капитан вернулся поздно. Он старался быть веселым. Не показывал никому виду, что расстроен. Домочадцы не спрашивали его ни о чем. Не хотели бередить рану.
- Устал я нынче, Жаннетта. Ужинать не стану. Дел на корабле было много.
- Хорошо, капитан. - Она с трудом удержалась, не подошла к капитану, что бы обнять.
- Пойду я к себе.
- Отец, - сказал Данька, - я к тебе на минутку зайду.
- Заходи. - Голос усталый, бесцветный.
Они закрылись в комнате капитана.
- Папа, я знаю, кто во всем виноват, - начал Даня.
- Ты о чем, Даня? Никто ни в чем не виноват. Если Мишель не хочет, чья тут вина. Если и виноват кто, так я сам.
- Папа, я не об этом. - Дэн думал о разговоре Романом.
- Тогда о чем? Что случилось, сынок?
- Я хочу сказать в том, что ты в этом мире и то, что я перемещаюсь из одного мира в другой, я нашел, кто виноват.
- Кто? Я, наверно, опять же. - Свен горько усмехнулся.
- Погоди, папа. Есть один парень. Его зовут Роман. Он там, в том мире. Он молодой. Прихрамывает. Он на костыле.
- И что не так с этим парнем?
- Мы с ним встретились на троллейбусной остановке. Он мне все рассказал. Он себя богом называет.
- А у него с головой все в порядке? - Обычная реакция.
- С головой у него все в порядке. Я все тебе сейчас расскажу.
И Данька рассказал все отцу о том, что было связано с Романом, все, что знал о нем.
- Самое главное, папа, он разрешил тебе ненадолго, на неделю, вернутся в наш мир.
- На недельку, - Свен улыбнулся. - Вот это да! На недельку, до второго, я уеду в Комарово. Здорово. Сколько раз я мечтал хоть на денек, хоть одним глазом увидеть вас. А тут, целая неделя. Это ж надо, на целую неделю.
- Свен, ты скажи Леону, что мы срочно уезжаем. Развеяться. И мы с тобой прямо сейчас отправимся домой.
Капитан вышел, потом вернулся, видимо, переговорив с Леоном.
- Ну, давай, Даня. Поехали. Я, честно говоря, боюсь. А вдруг...
- Ни какого вдруг, папа, тут не должно быть, слышишь.
- Да, Даня.
Они взялись за руки. Стояли рядом. Данька прислушивался. Звон струны. Он произнес:
- Роман.
Они вдвоем, отец и сын, стояли на родной Тракторной улице. На заснеженной темной улице. Неяркий свет фонарей.
- Снег, - произнес Свен. - Даня, это снег?
- Да. Это снег, папа.
- Господи, как давно я его не видел. Снег. - Свен наклонился, взял пригоршни снега, начал растирать им свое лицо. Вновь загреб снег, слепил из него снежки, и начал откусывать от этого комка небольшие кусочки. Он ел этот снег, как величайшее лакомство в жизни.
- Как я отвык от всего этого. Забыл, совсем забыл, что это такое. Забыл нашу улицу, эти дома, деревья. Данечка, пойдем. Только не торопись. Ты слышишь?
- Что, папа?
- Ты слышишь, как снег скрипит под ногами. Этот морозный воздух.
Было прохладно, но капитан не тропился. Шел медленно. Хотя одеты они были по летнему. Они вошли в подъезд родного дома. Капитан задержался.
- Вот он, воздух родного дома. Я не думал, что когда-нибудь вновь смогу войти в этот подъезд.
- Пойдем, папа.
Они поднялись на второй этаж. Капитан остановился.
- Даня, ты матери сказал, что я приду? - Свен остановился на ступенях. Возможно, и сам боялся этой встречи.
- Нет, не говорил.
- Ты представляешь, что с ней будет. Открывается дверь, а тут я. С того света. Тут кому угодно будет плохо. Ты не предупредил. Ты что делаешь, парень?
- Папа, ты поднимайся потихоньку. Я забегу, предупрежу мать.
Данька открыл входную дверь своим ключом. Вошел и крикнул:
- Мама!- Ну, где же она!
- Да, Даня. - Мария направилась к прихожей.
- Это я, мама.
- Я слышу, что ты, Даня. - Всегда с ним так. Что там случилось. У куртки петелька оторвалась.
- Мама, я не один.
- А ты с кем? - Мать вышла в прихожую.
- Мама, ты только не волнуйся. Пожалуйста. - Данька понял, что поторопился. Надо было предупредить раньше.
- Что случилось. Ты меня пугаешь.
- Мама, ты не волнуйся. Все хорошо. - Повторял Даня.
- Говори, Даня.
- Мама, папа приехал. - Наконец, он решился сказать.
- Что? - проговорила Мария Петровна. Она оперлась рукой о стену.
- Папа приехал.- Тихо повторил Даня.
- Где он? - Мария тихо выдохнула вопрос.
- Он там, в подъезде. По лестнице поднимается.
Мария Петровна выскочила на лестничную площадку. Остановилась. Там внизу. Всего в одном пролете стоял Саша. Сашка, ее Саша. Она замерла. Пытаясь запечатлеть этот момент в своем сознании. Вот он, Саша. Не отрекаются любя, ведь жизнь кончается не завтра, я престану ждать тебя, а ты придешь совсем внезапно.
- Саша, - шептала Мария, - Саша.
Александр стоял там. Внизу. Смотрел на нее. На свою любимую, такую близкую и далекую. Родную и потерянную. Он оставил ее на миг, а получилось на всю жизнь. С любимыми не расставайтесь, врастайте им корнями в кровь, и всякий раз на миг прощайтесь, как - будто вы прощаетесь на век.
- Маша, - тихо проговорил он. Побежал вверх по лестнице, обнял ее. Прижал к себе. Она обняла его. Гладила его волосы, плакала на его плече.
- Саша, как ты? Ты навсегда, правда?
- Нет, Маша. Я ненадолго. На неделю. Больше не получится. На целую неделю, Маша. Я буду здесь целую неделю. - Если б каждый миг мог длиться век.
- Что мы стоим. Саша, заходи домой.
И вот через столько лет он снова преступил порог своего дома. Навстречу Аркадий.
- Александр, ты? Я рад. Рад, что ты пришел.
- Я ненадолго, Аркадий. У меня всего одна неделя. Потом я должен вернуться.
- Проходи. Все расскажешь не спеша. Ведь это твой дом.
- Спасибо, Аркадий. Теперь это ваш дом. Я хочу поздравить вас с ожидаемым прибавлением семейства.
- Ты садись, Саша. - Сказал Аркадий. - Ты, Маша, хоть чая поставь. Ведь они издалека, устали. Легко одеты, а на улице зима. Им согреться надо.
Мария пошла быстро на кухню, поставить чайник.
- Как вы там, как ты, Саша? - Спрашивал Аркадий.
- Нормально. Я привык за эти годы. Обустроился. Свой дом. Корабль, свое дело. Разбоем занимаюсь.
- Наслышаны. - Улыбался Аркадий.
- Данька говорит, что у меня ОПГ Карибы, а я пахан, местный авторитет.
- Ну, его, Даньку. Другое время и другие обстоятельства. Сам-то он кто? Боцман. А еще отцу такие вещи говорить.
- Ладно, - отмахивался Данька.
- А дом на кого оставили?
- У меня есть кому заняться домом. Леон, мой бывший матрос, Жанетта, кухарка. Они присмотрят. Жаннетта души не чает в этом паршивце. Любит его. Раскармливает. Скоро в дверь не пройдет. Под ним рей гнется. Еще Хуан, испанский мальчишка. Он не морской человек. Ему земля больше подходит. Сейчас в моем доме живет Брайан. Наш корабельный плотник. И друг Дэна.
В этот момент Мария входила в комнату.
- Брайан? Это тот паршивец, тот изувер, который твоего сына ножом ковырял, вытаскивал пулю, а потом иголкой зашивал. А ты где был? Ты - отец. Куда смотрел?
- Маша, - начал оправдываться Александр, - в море это было. Там скорую помощь не вызовешь. Вертолетов нет. И как быть?
- Хоть как! Ты отец, - сердилась Мария.
- Маша, успокойся, - вмешался Аркадий, - он и так сделал все, что мог. Радоваться надо. Даня то там, то тут. И с тобой и с отцом. Здесь мы за ним приглядим, а там отец. И, надо будет, по отцовски там приструнит его.
- Да я уже большой мальчик, - смеялся Данька. - У Свена другие методы воспитания. Хуана собирался сжечь. Меня обещал повесить.
- Сын, кто старое помянет, тому глаз вон.
- Вот и глаз обещает вырвать. Я не сержусь, папа. Все было правильно.
- Пойдемте. Я вас покормлю, - Мария прервала их шуточки.
Позже Свену постелили диван в зале. Капитан лег. Закинул руки за голову, долго смотрел в потолок, глядел в окно, где на улице горели фонари. Он дома. Наконец. Дома. Скрипнула половица. Этот пол помнил шаги своего хозяина. Звякнула посуда в шкафу. Вздохнуло кресло. Они переговаривались, обменивались воспоминаньями о своем хозяине. О нынешнем капитане Свене. Обсуждали, как он изменился. На улице Тракторной тихая спокойная ночь.
Часть 13
- Данька! Саша! Мы ушли. - Послышался из коридора голос Марии Петровны. - Я тут одежду достал для Саши, в коробке.
Хлопнула входная дверь, Мария и Аркадий ушли на работу.
Данька встал, окликнул отца.
- Папа! Папа. Капитан Свен, вставать будешь?
- Да, Даня, сейчас встаю. - Капитан поднялся, осмотрел комнату. Все здесь такое родное и такое чужое. Он знает здесь каждую вещь, и словно видит все это впервые. Свен подошел к окну, выглянул на улицу. С неба падали редкие хлопья снега. Тишина за окном.
Белый снег за окном.
Кружева снегопада.
Лишь о чем-то былом
Вспоминать мне не надо.
Здесь чужая страна,
Здесь деревья чужие
Эти ночи без сна,
Их глазницы пустые.
Снег скрипит под ногой,
Год уходит за годом.
И уже далеко за спиной,
Та страна, из которой я родом.
- Грустишь, папа? - Спросил Данька
- Вовсе нет.
Тут за окном громко прокричала ворона.
- Каркнул ворон, невермор. - Проговорил капитан.
Эти слова отдались болезненным колоколом в груди Даньки. Он вспомнил о другом колоколе, не том, что звучал сейчас в его груди. Он вспомнил Жаннетту, ее слова. Только колокол тогда звучал не так, не радостно, а как-то глухо, словно из-под воды. Я была молода и не поняла, не поняла... А потом я ждала его. А он больше не вернулся. Она вспоминала своего мужа, ушедшего в море и не вернувшегося назад.
- Папа, завтракать будешь?
- Подожди, я осмотрюсь, умоюсь.
- Ладно, давай.
В сердце капитана звучали строки.
Там я помню весна,
Воробьи пьют из лужи
И стоит у окна
Та, которой я нужен.
Ворочусь я домой,
Разорвав цепи боли,
Обретая покой,
Стану пленником воли.
На вершине горы