Но теперь, бывая в казино чуть ли не ежедневно, никакого внутреннего подъема он не испытывал. В залах было шумно, темно и накурено так, что даже дорогие импортные системы кондиционирования не справлялись.
Публика в основном состояла из бандитов и прибандиченных бизнесменов, которые вели себя еще хуже чем настоящие бандиты, громко смеялись, потягивались, чесали под мышками и рыгали дорогим коньяком, женщины в вечерних платьях, увешанные бриллиантами, как новогодняя елка лампочками, говорили с провинциальным акцентом и громко, не в самых сдержанных выражениях, упрекали своих спутников в неосторожных ставках. Иными словами, посещение казино превратилось для Левы в работу, а любую работу в любом своем проявлении Лева органически не переваривал.
Он поставил на красное и проиграл, поставил на черное, снова проиграл и пересел за столик с "блэк джеком", в простонародье именуемым "очком". Марина стояла за его спиной и строила из себя бандитскую шмару, дорогую и необразованную. Не особый поклонник карточных игр, Лева играл слабо и больше проигрывал.
Между тем на парковке казино творилось нечто странное.
Процессия, которая имела место на нее въезжать, состояла из двенадцати машин и более всего смахивала на похоронную, в части случаев именно таковой и являясь. Все машины были черными, с тонированными стеклами и оптикой, и, если бы похороны принято было устраивать ночью и в отсутствие катафалка, сходство было бы стопроцентным. Но, поскольку дело было все-таки ночью и довольно далеко от кладбища, парковщик понял, что дело пахнет керосином, и позвонил в охрану. Шеф службы безопасности казино глянул на экран, транслировавший изображение с одной из внешних камер, и ахнул. Первым его порывом было сесть в свой "чероки", нажать на педаль газа и ехать не останавливаясь до тех пор, пока в бензобаке не кончится бензин. Потом он все-таки вспомнил о своих служебных обязанностях и велел всему личному составу охраны казино собраться у входа. Еще он позвонил владельцу казино, поинтересовавшись, не произошло ли что-нибудь, о чем он, шеф службы безопасности, должен бы знать, и подумал, не звякнуть ли заодно и в ОМОН.
В это время из головного джипа процессии, автомобиля системы "лексус", вышли трое пацанов. Все трое были в кожанках, при барсетках и коротко стрижены. Один из них держал в руках кейс. Шеф службы безопасности подумал, что дело пахнет пластидом, и принялся вспоминать телефон саперов.
Пацан протянул кейс парню с двумя выпуклостями под мышками, выдававшими в нем поклонника македонского стиля ведения бесед, и сказал:
– Он там. Иди.
– Почему я? – поинтересовался "македонец", не принимая кейса.
– Потому что ты у нас реально самый культурный, – сказал пацан с кейсом. – Базар хорошо держишь.
– И жены у тебя нету, – сказал третий пацан, покручивая на пальце ключи от "лексуса".
– У меня сестра есть, – напомнил "македонец".
– У нее муж, – сказал пацан с кейсом. – Замужняя сестра за отмаз не катит.
– У меня мама больная, – сказал "македонец".
– Твоя мама нас всех переживет, – сказал пацан с кейсом, будучи не столь далек от истины. – Если что, мы про нее не забудем.
– Мы и про тебя не забудем, – сказал пацан с ключами. – Если что, такие похороны тебе отгрохаем, памятник в натуральную величину из гранита поставим, реально, в правой руке брелок от "мерина", в левой "беретта", цепь на шее, все путем.
– Лучше из мрамора, и с рисунком, – сказал "македонец". – Как Ваське Гнутому. Мне так больше по кайфу.
– Из мрамора, – заверил пацан с кейсом. – Иди.
"Македонец" неохотно принял кейс из его рук и направился к входу в казино. Шеф службы безопасности, наблюдавший за беседой, но не слышавший ни одного слова и не обладающий искусством читать по губам, увидел только обреченное выражение его лица и схватился за "уоки-токи".
– Камикадзе с дипломатом, – прошептал он побледневшими губами. – Перехватить на входе.
"Македонец" был неприятно удивлен, когда у стеклянной двери вместо швейцара его встретили пятеро молодцеватых парней, четверо из которых держали руки под полами пиджаков. Он почти физически почувствовал на себе перекрестья прицелов и ощутил себя живой мишенью.
Пятый парень демонстративно держал руки на виду и столь же демонстративно преграждал "македонцу" дорогу.
– Что в чемодане? – не слишком дружелюбно поинтересовался он.
Вообще-то в обычной жизни "македонец" заводился, как породистый немецкий седан, но сейчас он помнил про возложенную на него миссию и постарался быть предельно вежливым.
– А кого это колышет?
– Меня, – сказал охранник.
– Вы что, лохи, – сказал "македонец", – совсем рамсы попутали – правильных пацанов на входе шмонать?
– Следи за базаром, – посоветовал охранник.
– Следи за моим движением, – сказал "македонец", перекладывая кейс в левую руку, правую сжимая в кулак с выставленным вверх средним пальцем и поднося получившуюся комбинацию к самому лицу охранника. – Ты хоть прикидываешь, на кого сейчас лаешь, шавка?
Охранник побледнел. Он прекрасно понимал, что если шеф ошибся и в чемодане у пацана совсем не то, о чем они все думали, то за ошибку должен будет кто-то заплатить. И он так же прекрасно понимал, что платить будет именно он. И еще прекраснее он понимал, как. Интересно, подумал он, покрывает ли медицинская страховка увечья и тяжелые телесные повреждения, нанесенные бейсбольной битой в нерабочее время?
– Извини, командир, – сказал он, пытаясь разрядить ситуацию и спихнуть часть ответственности. – У меня приказ.
– Эйхман тоже так говорил. – "Македонец" оказался образованным. – И что с ним сделали в Женеве?
– Что? – обреченно спросил охранник.
– Слили его, как протухший йогурт в канализацию, – сказал "македонец". – Со всеми бифидобактериями. Дай дорогу.
– Не могу, – сказал охранник, понимая, что вколачивает очередной гвоздь в крышку своего гроба. Если, конечно, его похоронят в гробу, что не является фактом. Подмосковные леса славятся своими скрытыми захоронениями, причем ямы там копают сами потенциальные покойники. – У меня приказ.
– Приказ? – спросил "македонец". Он убрал конфигурацию от лица охранника, попутно сдергивая с лацкана его пиджака именную карточку. – Вова, да?
– В... Вова...
– Хорошее у тебя имя, Вова, – сказал "македонец". – С таким именем в Мавзолее лежать, а не в казино шестерить. Послушай, что я тебе скажу, Вова...
– У меня приказ...
– А голова у тебя есть? – спросил "македонец".
– Типа мозги у тебя реально имеются? Вас тут сколько? Пятеро? А ты вон туда посмотри, – он махнул рукой себе за спину. – Ты людей там видишь? Ты знаешь, кто это?
– Не знаю...
– Не знаешь, – констатировал "македонец". – Тогда я тебе скажу. Там, на вшивой стоянке твоего вшивого казино, находится цвет и гордость таганской бригады. Слышал о такой?
– Слышал.
– И все они ждут, когда я войду в долбаное казино, – сказал "македонец". – И никак не могут въехать, почему я еще не внутри. Еще минута, и они подойдут и спросят. Готов ли ты им ответить, что не пускаешь меня, потому что у тебя приказ обшмонать мой кейс? Готов ли ты засунуть свой приказ туда, куда они тебе скажут?
– Э... – сказал охранник. Он выудил из кармана переговорное устройство и связался со своим непосредственным начальником. – Босс, это таганские.
– Блин, – с чувством сказал шеф службы безопасности казино. – Чтоб мне гербалайфом подавиться.
– Чего делать-то?
– Кейс он не откроет?
Охранник смерил "македонца" еще одним взглядом.
– Вряд ли, – честно признался он.
– Тогда пропусти его. Скажи, ошиблись, так, мол, и так, была информация...
– Понял, – с облегчением сказал охранник.
– И извинись.
– Обязательно. – Он отключил "уоки-токи" и посторонился, позволяя таганскому пройти. – Извините, ошибка вышла.
– Бог простит, – сказал таганский, бережно пряча удостоверение охранника в карман и обращая в прах все надежды оного на благополучную старость. – Еще свидимся, Вова.
Проиграв еще сотню долларов, Лева снова задумался о провале второго этапа своей операции. Самое обидное, что он не просчитал его заранее. Авторитет поднимается в том числе и на разборках, но как этот самый авторитет реализовать на практике? Как зацепить политиков и чиновников, общаясь только с шестерками и отправляя их на Луну по окончании общения? Да, за Левоном закрепилась устрашающая репутация, но толку от нее не было никакого.
Как и всякий современный человек, смотрящий телевизор хотя бы двадцать минут в день и интересующийся жизнью родного города, Лева знал, что главным "крестным-отцом", как сказали бы итальянцы, или смотрящим, как сказали бы наши, вдобавок, еще и держателем общака в городе-герое Москве являлся некий Транквилизатор – личность колоритная, человек старой закалки и звериной беспощадности. В идеале, чтобы завершить свой план, ему надо было занять место Транквилизатора или хотя бы сравняться с ним, заставить старого вора считаться с молодым выскочкой. Транквилизатор обладал теми связями и тем влиянием, которые нужны были Леве позарез. Но как выйти на Транквилизатора, Лева не знал.
Еще он не знал, как следует реагировать в ситуации, когда тебя вежливо толкают пальцем в спину и прокуренным голосом шипят:
– Извините.
Он крутанулся на стуле и обомлел. Перед ним стоял бандит, близнец тех парней, с которыми Лева завел привычку встречаться в темных лесах и на неосвещенных Участках Московской кольцевой. Вот ты и доигрался, парень, сказал Лева себе. Допрыгался. Нашли, вычислили, и привет. Рука машинально скользнула под пиджак. Марина спокойно стояла рядом.
Но бандит и сам выглядел довольно испуганным. Хотя скорее растерянным, подумал Лева. Такие типы вряд ли чего-то или кого-то боятся.
– Извините, – повторил бандит. – А вы случайно не Левон?
– А кто спрашивает? – нагло поинтересовался Лева, тщательно соображая, какой ответ в данной ситуации может принести ему выгоду. Вряд ли это киллер, тот бы сначала всадил пару пуль, а уже потом начал бы наводить справки.
– Я – Саша Лобастый, – сказал "македонец". – Из таганских.
– А я – Левон, – сказал Лева. – И дальше что?
– Ничего, – сказал Лобастый, протягивая Леве кейс, который тот только что заметил. – Это вам.
– Что это? – спросил Лева, не прикасаясь к чемоданчику.
– Это ваша доля.
– Моя доля? – переспросил Лева. – Моя доля от чего?
– От всего, – сказал Лобастый.
Лева положил чемоданчик на стол и открыл его. Внутри были деньги, много денег, и если бы Лева с некоторых пор не привык транжирить гейтсовские миллионы, от одного их вида ему бы сделалось дурно.
– И сколько здесь?
– Пол-лимона гринов, – сказал Лобастый и спохватился. – Полмиллиона долларов то есть. Это за последний месяц.
– И что вы за это хотите? – спросил Лева. Он знал, что просто так бандиты денег никому не приносят, они всегда хотят за это что-то получить. Но тоненький голосок подсознания уже вопил в подкорке: "Это оно! Наконец-то!"
– Мы хотели бы... – сказал Лобастый, тщательно подбирая слова. Лева как будто даже видел, как ворочаются извилине в голове бандита. – Мы хотели бы, чтобы вы позволили нам войти в вашу организацию. Позволили бы пользоваться вашим именем на разборках.
И хотя больше всего Леве хотелось заорать: "Конечно, братан", так быстро соглашаться не стоило. Надо произвести впечатление солидного и вдумчивого человека.
– Сколько вас? – спросил он.
– Да кто считал... – Лобастый задумался. – Кто новый приходит, кого завалили, кто сидит, кто в бегах. Человек сто пятьдесят будет, наверное.
– Я хочу видеть всех. Хочу на них посмотреть своими глазами.
– Да все, на кого смотреть стоит, уже здесь, – радостно сказал Лобастый, видя, что миссия обещает быть выполнимой.
– Где это "здесь"?
– Да на стоянке. Пойдем? Там и поговорите.
– Пошли, – согласился Лева. Он сграбастал со стола кейс, небрежно сунул его под мышку, дал знак Марине забрать остаток фишек, и в сопровождении Лобастого они двинулись наружу.
Шеф службы безопасности сунул бычок в переполненную пепельницу, не отрывая взгляда от монитора. Камеры в зале передавали и звук, потому он слышал беседу от начала и до конца. Левон, подумал он, так вот вы какие, северные олени. И таганские хотят лечь под Левона. Транквилизатора, чьим негласным осведомителем был шеф службы безопасности, эта информация наверняка заинтересует. И тот, кто доставит эту информацию первым, заслужит расположение могущественного человека.
На стоянке царил переполох. Таганские поставили машины полукругом и сидели на капотах, куря и балагуря, пытаясь скрыть нервное напряжение. Парковщики не решались выйти из своих будок, новые клиенты, видя такие дела, разворачивали своих железных коней и уезжали попытать счастья в другом месте. Охрана казино мялась в дверях, понимая, что в их служебные обязанности входит таганских со стоянки выдворить, но не видя никакой возможности свои служебные обязанности выполнить.
Когда Лева, Марина и Лобастый вышли из казино, охрана, таганские и парковщики вздохнули с облегчением. Чем бы дело ни кончилось, ожиданию пришел конец. Не желая записываться в свидетели, охрана снялась с позиции, а парковщики, не желая записываться в трупы, легли на пол своей будки и закрыли головы руками во избежание попадания осколков стекла.
При появлении Левы таганские стихли, взгляды всех присутствующих обратились на троицу. Лобастый осторожно, приставными шажками, попытался отойти в сторону и спрятаться за "лексусом".
– Братья, – сказал Лева. – Пацаны. Ваш брат Лобастый передал мне вашу просьбу, и вот что я хочу вам сказать...
Пацаны замерли в ожидании.
– Первое, что вы должны освоить, если хотите войти в мою организацию, это дисциплина. Дисциплина четкая и железная. Отсутствие дисциплины ведет к краху и поражению. Понимаете, о чем я?
Пацаны одобрительно загудели.
– Второе – доверие. Вы должны безоговорочно доверять мне, а я вам. Без доверия мы не сможем работать. Без доверия невозможно ни одно дело.
Снова одобрительный гул.
– Третье, – сказал Лева. – Мое отношение к убийствам. Без моего разрешения, одобрения или приказа вы никого не будете убивать, понятно? Я – против убийств.
Пацаны захихикали. Репутация Левона была устрашающей, и они восприняли последнюю реплику как шутку.
– Я не шучу, – сказал Лева. – Убийство – это крайняя мера, к которой стоит прибегать в исключительных случаях. Мертвые должники не возвращают долгов, мертвые банкиры не платят денег.
– Мертвые мусора не шьют дел! – выкрикнул чей-то голос из толпы. Лева обвел таганских тяжелым взглядом, блеснув контактными линзами. Гул стих.
– Кто это сказал?
Послышалась какая-то возня, звук удара и на середину полукруга вытолкнули какого-то пацана.
– Глядя на таких, как ты, – сказал Лева, – я готов пересмотреть свою точку зрения относительно убийств.
Пространство позади несчастного опустело с волшебной быстротой. Уж в чем в чем, а в реакции таганским было не отказать.
Лева подошел к нему вплотную и заглянул в глаза. Глаза были пустыми и широкими от страха, наверняка их обладатель уже тысячу раз успел пожалеть о своей ремарке. Он не выдержал взгляда своего нового главаря и уставился в асфальт.
– Но я готов предоставлять еще один шанс даже таким, как ты, – сказал Лева. – Как тебя зовут?
– Череп.
– Я тебя запомню, – пообещал Лева. – Можешь вернуться в строй.
Тот чуть ли не честь отдал.
– Помните, – сказал Лева. – Вы сами ко мне пришли. Вы, а не я, начали этот разговор. Я изложил вам мои условия, ваше дело – принять их или нет. Но если вы их примете, то помните, что поблажек я никому делать не стану. Кто тут у вас основной?
– Я. – Из толпы вышел парень с ключами от "лексуса". – Меня Гансом погоняют.
– Ганс так Ганс, – сказал Лева. – Ну что, Ганс, каков будет твой ответ?
– Мы уже эту тему терли, – сказал Ганс– Чего тут рассусоливать, согласны мы.
Лева протянул ему руку.
Две руки, унизанные перстнями, сошлись в крепком рукопожатии.
А тем временем на Луне...
Витя Белый и его команда были ветеранами "Лунной зоны", как окрестили свое новое поселение изгнанные с Земли братаны.
Конечно же не стоит отрицать, что первой их реакцией на свое появление здесь был шок. Но все они были парнями крепкими, здоровыми и, за некоторыми исключениями, не склонными к излишним раздумьям, поэтому шок быстро прошел и сменился куда более насущными проблемами. Основными вопросами, занимавшими головы пацанов в первые дни, были вопросы типа: где мы, почему мы здесь и как быть дальше.
С пропитанием вопрос не стоял, после беглого осмотра помещения были выявлены ящики с тушенкой, макаронами, канистры с питьевой водой и нехитрая газовая плита с изрядным запасом баллонов. Судя по количеству еды, либо им предстояло провести тут очень много времени, либо следует ждать пополнения. Либо и то и другое сразу.
Оборудованная гиптианами база представляла собой квадратное помещение с длиной каждой стороны около ста метров. Пол был мягким и податливым, словно на него настелили сразу несколько слоев толстого линолеума. Потолок находился метрах в десяти над головой, было одно зашторенное окно и одна круглая дверь гигантских размеров, с запором, которые пацаны видели только на подводных лодках. В одном углу стояло несколько биотуалетов, в другом жужжали непонятные аппараты, от которых пахло озоном. Поскольку никакой вентиляции не было и в помине, Витя, как самый начитанный среди пацанов, предположил, что это устройство для рециркуляции кислорода.
Первым делом пацаны отодвинули в сторону шторы единственного окна и уставились на открывшийся их глазам лунный пейзаж, ранее виденный только по телевизору. Поскольку никто не хотел верить своим глазам, нашлись смельчаки, предположившие, что перед ними имеет место не окно, а обыкновенный монитор, транслирующий изображение с видеомагнитофона, или что-то вроде того, и попытались подтвердить свою гипотезу разбиванием предполагаемого монитора. По счастью, стекло гиптиан было предназначено для использования в глубоком космосе и выдерживало прямое попадание средних размером метеорита, так что глобальной катастрофы не произошло.