Потом те же самые авторы гипотезы решили открыть дверь. Витя отошел в сторонку от греха подальше и принялся наблюдать. На Земле он был лидером и не собирался отказываться от своих позиций и здесь, где бы ни было это "здесь", однако условия изменились, и надо было дать мальчикам немного порезвиться. Вопреки его опасениям, дверь открылась без особых проблем, обнаружив за собой крохотное, метра на три, помещение. На противоположной стене была еще одна дверь, с небольшим иллюминатором посередине и двумя лампочками на консоли. Горела красная, и чей-то голос вещал на русском, английском и гиптианском языке фразу "Выход на поверхность без скафандра не рекомендуется". Сообщение совместно с лампочкой произвело на пацанов угнетающее впечатление, заставившее их отказаться от Дальнейших исследований, и только некий Вован, самый безбашенный отморозок их тех, с кем Вите доводилось работать, продолжал настаивать, что это мусорской блеф и за дверью будет обычная зона. Он вызвался открыть внешнюю дверь.
Валяй, сказал ему Витя, только для начала закрой внутреннюю.
Легко, ответил Вован, захлопнул за собой дверь и позволил Вите закрутить засов. Секунд через двадцать из шлюза, а это был именно он, послышался легкий хлопок, и внешняя дверь автоматически закрылась, о чем пацанов известил зажегшийся над внутренней переборкой зеленый свет. Уже куда более аккуратно они открыли дверь и обнаружили, что Вована в шлюзовой камере не наблюдается.
Стихли даже самые неугомонные. Витя взял бразды правления в свои руки, велел всем заткнуться и больше ничего не трогать. Пока мы не докажем обратного, сказал он, будем исходить из того факта, что мы на Луне.
Это заявление породило дискуссию на тему "сволочи мусора, зачем же сразу так, лучше бы просто посадили", которую Витя пресек через десять минут после ее начала, не видя в ней ничего конструктивного. Он предложил произвести инвентаризацию имеющегося у них имущества и обнаружил, что, за исключением пушек, у них осталось практически все, что было с собой на момент разборки. От денег и золота толку не было никакого, поэтому он разрешил оставить их при себе, зато сразу забрал имеющиеся в наличии шесть ножей, из которых три были "бабочками", два "швейцарскими армейскими" и один – обычным тесаком, реквизировал все зажигалки и сигареты, прогнозируя в первую очередь именно табачный кризис. Решение нашло и своих критиков, которым напомнили, что бугор – он и на Луне бугор, и лучше не рыпаться, а то оставят в шлюзе, как Вована. Еще Витя изъял две фляжки коньяка, которые спрятал в ящиках с макаронами.
Потом он распределил обязанности, назначив кладовщика, поваров и дежурного по, простите за анатомическую подробность, туалету. Обязанность выдавать сигареты он взял на себя, определив суточную норму в пять сигарет. Запасов еды было достаточно, но вот подкинут ли тюремщики в ближайшее время хоть какого-нибудь курева – это большой вопрос.
Самой большой проблемой стала скука. Никакой работы не было, и парням просто нечем было заняться. Обнаруженные на канистрах с питьевой водой три шахматные доски ненамного облегчили положение, ибо из всех присутствующих правила игры знали только трое. Витя распорядился, чтобы они обучили остальных, и провозгласил начало шахматного турнира, где каждый победитель будет получать сигарету вне очереди, а чемпион – целых пять. Никогда еще шахматы не видели такого прилива энтузиастов.
Дня через три прибыло пополнение в лице еще восьми представителей славной профессии, ведущей свое начало от темных личностей, имеющих привычку подстерегать путников на глухих лесных дорогах и задавать им сакраментальный вопрос: "Кошелек или жизнь?" Вновь прибывшие мало чего могли добавить к сценарию произошедшего с бригадой Белого, зато имели неосторожность возмутиться требованием безоговорочно принять Витину власть. После чего им было предложено отправиться в пешую прогулку по поверхности земного спутника – без скафандров, разумеется, – и конфликт утих сам собой.
В течение следующих двух недель численность колонии возросла до восьмидесяти пяти человек, и у Вити появились серьезные опасения относительно количества запасенного провианта. Зато у новичков оказались с собой две колоды карт, и к шахматному чемпионату добавились еще турниры по "очку" и "буре", правда, призовой фонд был снижен до количества трех сигарет для победителя ввиду кончающихся запасов.
Опасения относительно провизии оказались напрасными, сразу же после прибытия шестой партии пацанов в складском углу помещения чудом оказались новые ящики с тушенкой, корейскими супами быстрого приготовления, пакеты с гречневой кашей и прочим провиантом.
Также была вода, еще три шахматные доски и два блока сигарет "Ява", на которые Витя сразу же наложил свою руку. Количество сигарет плохо соотносилось с количеством еды, и он логично рассудил, что все дело в проектной мощности рециркуляторов.
Нервных срывов практически не было, все пацаны были привычны к долгому нахождению в ограниченных пространствах, в кругу одних и тех же лиц, и жизнь колонии была довольно-таки спокойной.
Но помимо вопроса об их будущем, который мучил всех присутствующих, Витю волновал еще один аспект, и волновал все сильнее с каждой новой партией поселенцев. Если мы все будем ЗДЕСЬ, а к этому все и идет, думал он, то кто же тогда останется ТАМ?
Белые пятна
Наутро после эпохального присоединения к мифической организации Левона вполне реальной таганской бригады Лева снова встретился со своим тайным союзником. На этот раз рандеву было запланировано заранее и состоялось в сквере неподалеку от дома, в котором Лена проживала вместе с родителями, старшей сестрой, бабушкой и собакой породы ньюфаундленд.
Когда Лена пришла на раннее свидание, Лева уже сидел на лавочке и чертил в пыли круги носком своего модного итальянского ботинка.
– Приветик, – сказала Лена. – Как спалось? Хотя, судя по той развалине, что я вижу перед собой, не спалось никак. Попробую перефразировать вопрос. Как прошла ночь?
– Бурно и продуктивно, – сказал Лева.
По старой доброй традиции, таганские пригласили своего нового шефа в сауну, дабы скрепить договоренность. Скрепляли часов до четырех утра, после чего начали расползаться по домам. Вопреки Левиным ожиданиям, все было вполне пристойно, посторонних женщин, кроме Марины, не наблюдалось, да и та не получила ни одного неприличного предложения. Образ женщины боcca оберегал ее лучше любой брони. Пацаны пили, парились и купались в бассейне, демонстрируя великолепную мускулатуру и широкий набор ювелирных изделий. Лева пил, купался и парился вместе с ними. К концу дня он сделал вывод, что в так называемой мирной жизни таганские пацаны похожи на любых других пацанов и ничто человеческое им не чуждо. Разве что анекдотов про новых русских они не рассказывали.
– Я тут подумала над твоей историей, – сказала Лена. – Кажется, я могу понять, что тебя беспокоит.
– Беспокоит – это не то слово, – сказал Лева.
– Но все дело в том, что ты, да и я, судим с нашей собственной, человеческой точки зрения.
Лева кивнул.
– Но ведь другой точки зрения у нас нет.
– А у них есть, – сказала Лена. – Просто у нас недостаточно фактов, чтобы ее понять. Ты принес какие-нибудь файлы?
– Ага. – Лева протянул ей пачку дискет. Остаток ночи, а точнее, часть утра он провел за компьютером, попытавшись скопировать как можно больше материалов из бортовой библиотеки.
– Язык наш?
– Они перевели, – сказал Лева. – У них есть офигенная программа-переводчик.
– Тогда зачем они обучили тебя своему языку?
– У них так принято, – пояснил Лева.
– Хорошо, – сказала Лена. – Давай попробуем рассуждать логически.
– Я уже пробовал. У них и логика может быть другая.
– Чушь, – сказала Лена. – Логика – она и есть логика. Другой вопрос в том, что в твоей истории есть множество белых пятен.
– Нет, – сказал Лева. – В моей истории никаких белых пятен нет. Это в ИХ истории есть множество белых пятен. Посмотри, при возможностях их гипердвигателя они могли прилететь на Землю КОГДА угодно, а прилетели именно сейчас. Почему?
– Возможно, потому, что в четырнадцатом веке их приняли бы за богов, и им никак не удалось бы объяснить, что именно они хотят. Барьер непонимания.
– А в двадцать третьем?
– А доживет ли наша экология до двадцать третьего века? К тому же почему ты думаешь, что парни из четырнадцатого или двадцать третьего века не задавались бы тем же вопросом? Почему именно сейчас? Я верю их объяснению, гиптиане хотят жить в своем настоящем, а не в чужом прошлом или будущем. Это стремление можно понять. Воспринимай это как данность.
– Слишком много приходится воспринимать как данность, – сказал Лева.
– А людям свойственно всегда и во всем сомневаться, – сказала Лена. – Что тебя еще беспокоит?
– Ну, понимаешь, – сказал Лева. – Ситуация вообще. Она как-то слишком напоминает сценарий очередной голливудской комедии типа "Марс атакует". Прилетают на вид безобидные и неуклюжие инопланетяне, только высаживаются почему-то не в пригороде Лос-Анджелеса, а в пригороде Москвы и хотят, чтобы им отдали Африку...
– Не отдали, а продали, – поправила Лена. – Они же готовы дать нам что-то взамен.
– Отдали, продали – суть не в этом, – сказал Лева. – Слишком уж анекдотично звучит. Кстати, почему они высадились в России? Логичнее было бы просить Африку у африканцев или у американцев на худой конец. Те все равно влезут.
– Потому что Россия – это тоже сверхдержава, – сказала Лена. – Что бы там ни говорили. И для России это шанс вернуть свои позиции на международной арене.
– А бегемотам с этого какой прок?
– Не знаю, – сказала Лена. – Возможно, они считает, что с американцами будет труднее договориться.
– Я не думаю, что с нами будет легко договориться, – сказал Лева.
– Но с тобой-то они уже договорились.
– Ага, – сказал Лева. – Только я все равно ничего не понимаю. Какой смысл в моей миссии?
– Ты же сам говорил: обеспечить заранее заведомо положительное отношение к инопланетным пришельцам.
– С их деньгами они могли бы нанять лучших имиджмейкеров, – сказал Лева. – Целый штат профессионалов.
– Ты и нанял целый штат профессионалов, – сказала Лена. – Так что они просто предпочли действовать через посредника.
– А если они используют меня для других целей?
– А они используют?
– Не знаю, – сказал Лева.
– А ты подумай, – сказала Лена. – Для каких целей тебя еще можно использовать?
– Разведка? – предположил Лева. Лена улыбнулась.
– Ты – простой парень с улицы, – сказала она. – Бога ради, скажи мне. чего же ты такого можешь разведать, чего они не могут узнать со своих спутников? Или с наших спутников?
– Тогда, быть может, речь идет о создании поведенческой модели потенциального противника, – сказал Лева.
– Если они обладают технологическим превосходством, от поведенческих моделей мало что будет зависеть.
Рассуди сам: если бы они хотели войны, для чего им вообще надо было показываться до прилета основных сил? Лучшее оружие – внезапность, а они ее как раз и лишились. С нашими средствами обнаружения мы заметили бы их, когда они промаршировали бы по руинам Кремля и Белого дома. По-моему, ты просто пессимист.
– Я – человек, родившийся и выросший в России, – сказал Лева. – Я привык ожидать самого худшего.
– Оставь в стороне местную политику, – сказала Лена. – У нас тут фантастический роман или политический триллер? Что на дискетах?
– Все, что я успел скатать, – сказал Лева. – История, начиная с феодального периода, некоторые науки типа физики и астрономии, планы по переделке африканского ландшафта под свои нужды. Не слишком много переделок, кстати. Думаю, их планета – одна сплошная Африка.
– О Гип-то вообще никаких данных?
– Только астрономическое положение, – сказал Лева. – Которое нам ничего не даст, поскольку наши ракеты туда не долетят.
– И ни слова о местной флоре и фауне? Об их жизненном укладе? Архитектуре? Обо всех этих бытовых мелочах?
– Ага.
– Интересно – почему?
– Мне тоже интересно.
– Может быть, у них есть такое, о чем мы, по их мнению, знать не должны?
– Ясен перец, есть, – сказал Лева. – Вопрос только, что?
О бегемотах и грибах
– Пойми меня правильно, Юнга, – сказал Лева. Они прогуливались по саду занимаемого бегемотами особняка, курили и беседовали. – Наш план начал давать определенные положительные результаты...
– Твой план, – сказал Юнга.
– Хорошо, мой план, – согласился Лева. – Однако перед тем как перейти к следующей стадии его исполнения, я хотел бы получить ответы на некоторые вопросы.
– Ага, – сказал Юнга. – Вы, человеки, любите задавать вопросы. Но далеко не на все вопросы есть ответы в этой Вселенной. И далеко не все ответы понравятся вопрошающему.
– Именно это меня и тревожит, – сказал Лева. – Видишь ли, мне кажется, что в отношении меня вы проводите в жизнь концепцию шампиньона.
– Прости, я не до конца овладел вашими идиомами.
– Идиомы – это в английском. У нас это фразеологические обороты.
– Ага, – сказал Юнга, стряхивая пепел на куст орхидеи, за которую Ниро Вульф отдал бы желтое кожаное кресло из своего кабинета. – Я запомню. Так что же ты имел в виду?
– Некоторые особенности выращивания данного вида грибов в искусственных условиях для последующей реализации, – сказал Лева.
– И какие же?
– Держите их в темноте и кормите дерьмом.
– Тебе не нравится наша кухня?
– Не в буквальном смысле, – сказал Лева.
– А, – сказал Юнга. – Компостеры в ушах?
– И лапша в мозгах, – сказал Лева.
– Ты не прав, – сказал Юнга. – Тебе никто не врет.
– Молчание – тоже способ говорить неправду.
– Чушь, – сказал Юнга. – Молчание и есть молчание. Оно – золото.
– Я филолог и предпочитаю иметь дело с серебром, – сказал Лева.
– А разве не ювелиры...
– Нет, – оборвал его Лева. – Не ювелиры. Скажи, почему у меня нет полного доступа к вашей корабельной библиотеке?
– А на фига? – спросил Юнга. – Ты знаешь достаточно для выполнения своей задачи.
– Но недостаточно для того, чтобы решить, а стоит ли ее вообще выполнять.
– Опа, – сказал Юнга. – Интересный поворот событий, если учесть, что ты же уже согласился.
– Я свободный человек, – сказал Лева. – Могу и передумать.
– Ха. – Юнга задумался. – Это может создать нам непредвиденные проблемы. Что нежелательно.
– Тогда не проще ли ответить мне?
– Не знаю, что проще, – сказал Юнга. – Это не моя компетенция. Тебе бы с Капитаном поговорить.
– Капитан с Профом инспектируют судно на орбите, – напомнил Лева. – И объявятся не раньше конца следующей недели.
– Поэтому ты решил воспользоваться ситуацией и нажать на меня, – констатировал Юнга. Лева покраснел. Он не думал, что инопланетянин сможет так легко его раскусить. – Что ж, спрашивай. Я посмотрю, смогу ли ответить.
– Может быть, ты просто откроешь мне доступ в библиотеку?
– Нет, – сказал Юнга. – Но я готов рассмотреть некоторые из твоих вопросов.
– Знаешь, – сказал Лева, – у Шекли был такой фантастический рассказ. В нем существовал некий Ответчик, который был способен ответить на любой правильно поставленный вопрос. Этот Ответчик искали многие существа, и, когда они его находили, их ожидало страшное разочарование. Видишь ли, никто из них не смог правильно сформулировать свой вопрос.
– Грустно, – сказал Юнга. – Почему?
– Чтобы сформулировать вопрос корректно, – сказал Лева, – нужно знать три четверти ответа.
– Я бы под этим не подписался, – сказал Юнга. – Тем не менее что-то в этом есть. Может быть, не три четверти...
– Именно, – сказал Лева. – Поэтому ты и хочешь, чтобы я сам спрашивал, не так ли? Чтоб сманеврировать и не сказать мне то, что меня действительно интересует.
– Ты подозреваешь у меня наличие человеческой хитрости, – сказал Юнга.
– Просто хитрости.
– Но ты не прав. Есть вопросы, на которые я не знаю ответа, есть вопросы, на которые я не имею права отвечать. Если ты задашь вопрос из той области, на который я могу и имею право дать ответ, то ты этот ответ получишь.
– Какова истинная цель моей миссии?
– Подготовить массовое сознание к встрече с инопланетным разумом и по возможности способствовать процессу переговоров и получению их положительного результата.
– И все? И никаких скрытых мотивов, никаких тайных планов?
– Нет.
– Ты не знаешь, не имеешь права мне сказать, или просто "нет"?
– Просто "нет", – сказал Юнга. – Пойми, мы не Чужие из ваших фильмов и книг. Мы не кровавые маньяки, не хищники и не пылаем желанием завоевать всю Вселенную, тем более что это невозможно ввиду ее безграничности. Мы такие, какими ты нас видишь. Мы действительно хотим только того, о чем говорим. Разве мы давали тебе хоть малейший повод в этом усомниться?
– Почему у меня нет полного доступа к архиву?
– Избыток информации вредит ее правильному восприятию, – сказал Юнга. – Если это тебя успокоит, полного доступа к нашим архивам нет даже у МЕНЯ.
– Почему-то это меня не успокаивает.
– Полный доступ имеет только Капитан, – сказал Юнга. – Даже Проф не может вскрыть его файлы.
– Ладно, – сказал Лева. – Это ваши личные разборки в них я лезть не хочу. Но не мог бы ты просветить меня относительно вашей планеты? Я ознакомился с ее историей, ее прошлым и ее предполагаемым будущим, которое обещает быть недолгим. Но каково ее настоящее? Как выглядит ваша планета? Какие животные на ней обитают? Какие деревья растут? Ваш стиль архитектуры? Ваши бытовые проблемы?
– Проф сказал бы, что ты не готов для правильного восприятия этой информации, – сказал Юнга.
– А что скажешь ты?
– Что ты задаешь очень много вопросов. Пойми, кореш, если сравнить наше общество с вашим и привести к общему знаменателю, мое положение и мой возраст окажется очень близким к твоему. Я молод, мне не до конца доверяют, я не вправе принимать самостоятельные решения. У меня нет права открывать тебе нужные файлы.
– Вы думаете, мне не слишком понравится то, что я там увижу?
– Я на эту тему не думаю, – сказал Юнга.
– Почему?
– Потому что есть другие темы, – сказал Юнга. – Прах тебя побери, кореш, на кону стоит сам факт выживания моей расы, понимаешь? И человек, на которого мы поставили все, темная лошадка, которая – кровь из уха – должна прийти к финишу первой, вдруг останавливается посреди скаковой дорожки и начинает рефлексировать! Ты боишься того, что будет с человечеством, так? А я боюсь того, что будет с моим народом!
– Извини, – сказал Лева.
– Не надо извиняться, – сказал Юнга. – Сделай то, о чем мы договаривались, поверь, вряд ли ты пожалеешь. Я не хочу...
Вдруг он замер. Лева знал, что происходит. Юнга прислушивался к встроенному в ухо коммуникатору. На большие расстояния он не работал, так что это не могли быть Проф с Кэпом. Значит, это была Марина.