– Что там? – спросил Лева, когда глазки Юнги совсем остекленели.
– Какие-то люди у ворот, – сказал Юнга. – Трясут бумагами и требуют, чтобы их впустили. И еще они угрожают оружием. Уже пристрелили одну телекамеру.
Левино пространство между правым и левым ухом бешено заработало. Люди с оружием и бумагами. Вряд ли это бандиты, потому как те бумагами не пользуются и вряд ли бы стали требовать, чтобы им открыли ворота. Они вошли бы сами, не спрашивая ни у кого разрешения, и стреляли бы отнюдь не по телекамерам. Значит, это милиция.
Но как они нас выследили? Я менял лица, менял машины, постоянно отрывался от "хвостов", Марина сканировала пространство на предмет жучков и прочей электронной дряни, да и система безопасности гиптиан ни в какое сравнение с земными аналогами не шла. Или это просто очередной рейд операции "Вихрь-антитеррор"?
Лева поднес к губам свой коммуникатор:
– Марина? – Да.
– Отключи компьютер, спрячь весь компромат, орудие и так далее, – хорошо хоть катера нет – Кэп и Проф Улетели на нем.
– Уже сделано.
– Я сейчас подойду, будь готова к проверке документов.
– Угу.
Что за "угу", подумал Лева. Роботесса становится все более и более похожа на человека. Однако ее расторопноств Леву радовала.
– Юнга, – сказал Лева. – У меня есть к тебе несколько необычная просьба.
– Проси, – осторожно сказал Юнга.
– Раздевайся.
– Я не в том настроении.
– Брось прикалываться, – сказал Лева. – Раздевайся и перестань курить. Или ты хочешь, чтобы тебя обнаружили в твоей попоне и курящим сигару? Контакт между нашими цивилизациями будет преждевременным и вряд ли принесет какие-то позитивные плоды.
– По-твоему, голым я смотрюсь лучше?
– Голым ты больше похож на землянина, – сказал Лева. – Может быть, и пронесет, но если я вдруг появлюсь в сопровождении других людей или они появятся без меня, будь добр, не разговаривай и вообще не подавай никаких признаков разумности.
– А что же мне делать?
– Пастись.
За воротами обнаружились четверо, трое в штатском и один в милицейской форме. Это был местный участковый, явно не слишком уютно чувствующий себя в новой компании. Остальные могли принадлежать к любому ведомству начиная с налоговой полиции и заканчивая ФСБ, их внешний вид ни о чем не говорил. Двое были в серых костюмах, один в легкой кожаной куртке. Под мышкой у каждого топорщилась кобура. И ожидание им явно уже наскучило.
– Чем могу быть полезен, господа? – спросил Лева, открывая калитку и прикидывая, кто из них мог быть стрелком по камерам.
– Проверка паспортного режима, – сказал участковый. – Ваши документы.
– В доме, – сказал Лева. – А если проверка паспортного режима, то на фига ОМОН?
– ОМОН? – спросил парень в куртке. – Какой ОМОН?
– Вон тот ОМОН, – сказал Лева. – Что сидит в автобусе.
Парень в куртке обернулся. Метрах в пятидесяти от въездных ворот действительно стоял автобус с тонированными стеклами, чертовски напоминающий автобусы, знакомые многим бизнесменам по "маски-шоу". Еще большее количество москвичей и гостей столицы видели такие автобусы по телевизору. Но парень сделал вид, что видит автобус в первый раз.
– Это не наш автобус, – сказал он.
– Конечно, не ваш, – подтвердил Лева. – Все знают, что ОМОН ездит на собственных автобусах.
– Ваши документы, – неуверенно повторил участковый.
– Да иди ты в баню, – сказал ему первый деловой костюм. – Мы войдем.
Это был не вопрос. Это было утверждение.
– А ордер у вас есть?
– Ага, – сказал второй деловой костюм. – И на обыск, и на арест.
– Посмотреть можно?
– Можно, – сказал парень в куртке. – Смотри.
Лева вырос в семье интеллигентных родителей. В детстве Лева был тихим мальчиком и не участвовал в дворовых забавах своих сверстников. Круг его знакомых состоял из похожих на него людей, и максимумом того, что они позволяли себе при ссорах, был крик и хлопанье дверями. Поэтому он оказался совершенно не готов к тому, что парень в куртке ударит его ногой в живот.
Ощущение было новым, но ярким и запоминающимся. Воздух со свистом покинул легкие и не желал возвращаться обратно, тело согнулось и понеслось навстречу асфальту, который, как и положено всякому порядочному асфальту, был твердым и неприветливым. Боль была самой сильной из всех, какие Лева испытывал в своей жизни, включая и острый приступ аппендицита.
– Это произвол, – прохрипел Лева чьей-то ноге. Позиция для наблюдения была не самой удачной, но он видел, как из автобуса высыпает целая куча высоких шнурованных ботинок.
Деловые костюмы перешагнули через Леву, и пошли внутрь. Лева попытался подняться, и тут прямо по нему пронеслось стадо омоновцев. Лева испытал чувства неандертальца, оказавшегося на пути сезонной миграции мамонтов. Потом милосердный ботинок предпоследнего милиционера врезался ему в голову, мир вспыхнул, подобно угрожающей Гип-то сверхновой, и исчез.
Мир вернулся вместе с нанесенной Леве увесистой пощечиной, от которой дернулась голова, едва не вывихнулась шея и загорелась кожа на лице. Уже предчувствуя, что ничего хорошего он не увидит, Лева открыл глаза, и ожидания его сбылись.
Он сидел на стуле в гостиной гиптианского особняка, обстановка которого наводила на мысли о трехнедельной оргии его хозяев, сопровождающейся беспрерывным запоем всех гостей, отягощенным ломанием мебели и биением стекол. Иными словами, в доме был бардак.
На изрезанном кожаном диване сидели два деловых костюма и Марина. Парень в кожаной куртке, так ловко орудующий ногами, стоял, подпирая собой одну из стен, и задумчиво поигрывал Левиным паспортом в руках.
Лева провел языком по сухим губам. Если бы Анна Каренина выжила после проехавшегося по ней товарняка, она наверняка испытывала бы те же ощущения, что и он сейчас.
Один деловой костюм сунул ему под нос свою красную книжечку.
– Майор Козлов, – представился он.
– Очень приятно, – прошипел Лева, отмечая точность, с которой фамилия выбрала этого человека.
– А ты кто?
– Вон у того урода мой паспорт.
– Еще схлопочешь, – сказал урод.
– Расскажешь это моему адвокату, – сказал Лева. А последнее время в его поведении появились наглость и смелость, которых раньше не было. Не иначе, сказывались тесные отношения с криминальным миром.
– Непременно, – сказал урод. – Что ты делаешь в этом доме, Лев Сергеевич?
– С тобой беседую, – сказал Лева.
– Нет, – сказал Козлов. – Так у нас не пойдет. Лейтенант, погуляйте где-нибудь с полчасика, хорошо?
– Как скажете, товарищ майор, – сказал урод, передавая Козлову паспорт и покидая помещение.
– Итак, – сказал майор, прикрывая за своим подчиненным дверь. – Начнем с самого начала. Лев Сергеевич Комаровский, семьдесят седьмого года рождения, проживающий в Москве по адресу и так далее... Что вы здесь делаете?
– Я здесь в гостях, – сказал Лева.
– У кого?
– У нее, – Лева показал на Марину. По документам она являлась арендатором особняка. Конечно, документы, удостоверяющие ее личность, в отличие от арендного Договора, были фальшивыми, но такого высокого качества, что Лева даже не беспокоился. Почти.
– Кем вам приходится гражданка Марина Борисовна Морская?
– Знакомой.
– Понятно, – сказал Козлов. – А кем вам приходится Левон?
– Кто? – Все-таки как-то вычислили, подумал Лева Дилетант я все-таки в этом деле, надо было какие-то другие ходы искать.
– Левон, – сказал Козлов. – Известный криминальный авторитет по кличке Левон.
– Впервые слышу, – сказал Лева, идя по пути Михася, который, наверное, единственный из всех граждан России публично заявил в телевизионном интервью, что никогда не слышал о солнцевской братве. – А как его зовут?
– Этого мы не знаем, – признал Козлов.
– А говорите, известный авторитет, – съязвил Лева.
– У нас есть оперативная информация, выявленная в ходе розыскных мероприятий, согласно которой этот особняк является одной из резиденций Левона.
– Вот как? – удивился Лева. – А тогда почему я его ни разу не видел?
– Имеются ли в доме оружие, наркотики и незадекларированные денежные средства? – Козлов пропустил его реплику мимо ушей.
– Пока вы не заявились, не было, – сказал Лева.
– Что вы имеете в виду? – нахмурился Козлов.
– Что у вас при себе полно оружия, – невинно сказал Лева.
– Вы водите странную компанию, Лев Борисович.
– Сергеевич, – поправил Лева.
– Какая разница? – спросил Козлов.
– Вы что-нибудь нашли? Из того, что перечислили?
– Вопросы здесь должен задавать я, – сказал Козлов. – Но я вам отвечу. Нет, мы ничего не нашли. Возможно, вы умеете прятать лучше, чем мы – искать.
– Вы мне льстите, – сказал Лева. – Но, если вы ничего не нашли, что вы до сих пор тут делаете?
– Беседуем, – сказал Козлов. – Не так ли, Лев Сергеевич?
– Я не нахожу общей темы для беседы.
– А я сейчас найду. Вы вообще чем занимаетесь, кроме как у криминальных авторитетов гостите?
– Учусь.
– Где?
– В институте.
– В каком?
– Филологическом.
– В армии служили?
– Нет.
– А хотите? Могу устроить. Возраст у вас пока еще подходящий...
Лева промолчал.
– Не хотите, – констатировал Козлов. – А вы, гражданка Морская, швейцарская подданная, наследница чужих миллионов, чем занимаетесь в Москве?
– Изучаю историческую родину предков с целью написания о ней книги, – Маринина легенда была разработана заранее. Не то чтобы Лева ожидал визита силовых структур, но предпочитал быть к нему готовым. На какой-нибудь стадии это все равно обязательно бы случилось.
– Хорошее дело, – сказал Козлов. Если бы у него была хотя бы пятидесятипроцентная уверенность в том, что Лева – это Левон, сейчас они беседовали бы в другом месте. Но парень никак не напоминал грозу криминального мира. Обычный молодой раздолбай. Надо его хорошенько пугнуть, и больше мы о нем не услышим. – Ну что ж, у меня, извините, дела в другом месте, так что оставляю вас с лейтенантом. Лейтенант?
Дверь скрипнула, и урод вернулся.
– Продолжайте сами.
Оставшись без начальства, урод рванул с места в карьер.
– Гражданку я задержать не могу, а тебе придется проехать вместе со мной.
– Какое обвинение? – поинтересовался Лева.
– Никакого пока. Я имею право задержать тебя на трое суток до выяснения личности.
– Очень любопытно, – сказал Лева. – Я имею в виду по поводу выяснения личности. Не мой ли паспорт и водительские права вы держите у себя в руках?
– У меня есть все основания считать эти документы фальшивыми.
– Еще любопытнее, – сказал Лева. – Все об этих самых основаниях вы можете рассказать моему адвокату, когда мы выдвинем встречный иск по компенсации морального ущерба за незаконное задержание. Хочу вас заверить, что у меня ОЧЕНЬ дорогой адвокат, так что сумма компенсации будет немаленькой.
– Только не надо меня пугать, – сказал урод. Но на самом деле лейтенант понимал, что задерживать Леву пока не за что. Пока. Потому что невиновных людей нет. Есть только недопрошенные.
Особняк был шикарным и говорил о наличии огромных сумм денег на счетах его обладателей или арендаторов. А любой милиционер знает, что огромные деньги в нашей стране практически невозможно заработать без нарушения законов. Следовательно, любой гость этого особняка просто не может не быть замешанным в каких-то темных делах. Остается только понять, в каких именно.
– Левона знаешь?
– Начальство уже спрашивало, – сказал Лева.
– А теперь я спрашиваю! – Плавно и постепенно опер начал переходить на крик. – И ты будешь мне отвечать! Будешь!
– Буду, – легко согласился Лева. – Левона не знаю.
– Что делаешь в его доме?
– Это не его дом, – сказал Лева. – Это ее дом. Пока не истечет срок аренды.
Опер обернулся, точно только что вспомнил о присутствии при допросе еще кого-то. И этот кто-то ему мешал.
– Гражданка, выйдите, пожалуйста.
– Это мой дом, – напомнила Марина. – И этот человек – мой гость. Я не собираюсь его оставлять наедине с таким неотесанным мужланом, как вы.
Опер сжал кулаки, в лицо ему бросилась кровь. Еще немного, подумал Лева, и он на нее накинется. И она его изуродует. Или убьет. Тогда будут еще большие проблемы.
Хотя робот выполнял свою программу – защищал его. И где это она таких слов нахваталась, неожиданно подумал Лева. Неотесанный мужлан! На улицах так давно уже не говорят.
И хотя Лева не испытывал ни малейшего желания оставаться наедине с неотесанным мужланом, он попросил Марину выйти.
Продемонстрировав великолепную для неодушевленного существа мимику, Марина вышла и оставила их наедине.
– Это шмара Левона? – с места в карьер попер урод.
– Я попросил бы вас быть сдержаннее при выборе слов, – сказал Лева. – Потому что если она шмара, то вы – мусор.
На этот раз ему прилетело в табло. Прилетело солидно, с хорошим замахом, прицельно в челюсть.
Лева опрокинулся вместе со стулом, благо длинный ворс ковра поглотил последствия самого падения, сосредоточив боль только в месте нанесения удара. Но на фоне общего Левиного самочувствия, которое, с учетом предыдущего приключения, было неважным, удар прошел практически незамеченным.
Лева перевернулся на живот и встал на четвереньки.
– В гестапо практиковались? – спросил он, сплевывая кровь с разбитой губы. Пошатал языком зубы, вроде все на месте.
За гестапо он получил ногой по ребрам, несильно, скорее для острастки.
Потом опер помог ему подняться и снова усадил на стул.
– Кто из нас мусор, это еще вопрос, – сообщил он. – Будешь колоться?
– Лучше уж вы без меня, – сказал Лева. – А то еще привыкну.
Он сам не понимал, зачем это делает. Вроде мазохистом он не был, и боль не доставляла ему удовольствия. Просто после ворвавшегося в дом ОМОНа в голове сдвинулся какой-то винтик, который и позволял говорить вслух то, о чем он раньше только думал. Говорить, невзирая на последствия.
Но, вопреки ожиданиям, опер не стал его бить за очередную дерзость. Он сел на диван и закурил дешевую вонючую сигарету.
– По молодости все думают, что они самые умные, – философски заметил он. – Все думают, что они невиновны и лучше всех знают законы. Все считают себя записными остряками. Сколько я вас таких видел, и не перечесть. Но утром из камеры все выходят гораздо тише, спокойнее и мудрее.
– Наверное, они там медитируют, – предположил Лева.
Опер не стал ему отвечать. Может быть, потому что не хотел, может быть, потому что ему не дал омоновец, который вежливым стуком ноги распахнул дверь и попросил опера выйти пошептаться. Шептались они минут пять, за это время Лева немного пришел в себя и попытался разработать стратегию дальнейшего поведения. Стратегии не получалось, ибо сейчас от него мало что зависело.
Опер вернулся, небрежно держа в руках игрушечный пистолетик. Знал бы он, что за аппарат попал в его руки, подумал Лева и поблагодарил гиптиан за то, что они не пошли у него на поводу и не сделали оружие более достоверным.
Опер бросил пистолетик на пол, с довольным видом уселся на диван и забычковал окурок в обшитую мореным дубом стену.
– А вот и дело нарисовалось, – сказал он. – И вправду говорят, был бы человек, а дело найдется. Что вы скажете по поводу содержания в домашних условиях экзотического животного при отсутствии каких бы то ни было документов?
Лева мысленно застонал. Они наши Юнгу. Один тот факт, что опер неожиданно перешел на "вы", говорил о том, что помимо Юнги он нашел крючок, на который Леву можно было поймать.
– Я гость в этом доме, – напомнил Лева. – Это не мой бегемот.
– А откуда вы знаете, что речь идет о бегемоте? – начал крутить опер. – Я ведь ни слова не говорил о бегемоте. Значит, вы знаете о бегемоте?
– Такую тушу в саду трудно не заметить, – сказал Лева, мысленно прося у Юнги прощения. – Конечно, я знаю о бегемоте.
– Итак, вы знаете о бегемоте, – сказал опер с таким видом, будто Лева только что признался в участии в заговоре с целью отравить Папу Римского. – Что именно вы о нем знаете?
– Что он есть, – сказал Лева. – Что бегемоты живут в Африке.
– А вы знаете, какую гору справок надо собрать, чтобы держать бегемота у себя в саду?
– Не знаю, – сказал Лева. – И у МЕНЯ в саду никаких бегемотов нет.
– Во-первых, нужно разрешение на ввоз, – начал перечислять опер, игнорируя Левины попытки откреститься от бегемота. – Потом заключение ветеринара, разрешение санэпидемстанции, справка из жэка, квитанция об уплате пошлин... У вас есть какие-нибудь бумаги?
– Это не мой бегемот, – твердо сказал Лева.
– А чей?
– Не знаю, – сказал Лева.
– Я тут полистал договор аренды, – сообщил опер. – В нем ни слова о животных нет, так что не стоит мне плести, будто бы бегемот был тут до вас. И пока я не установлю, чей это бегемот, я буду считать его вашим. Поэтому я вас забираю. Бегемота тоже.
– А его куда? – Это было уже хуже. Намного хуже. Это пахло катастрофой и провалом всего плана.
– Как куда? – искренне удивился опер. – Сначала на карантин, а потом – в зоопарк. Так что собирайтесь – и поедем.
– Хорошо, – смирился Лева. – Поедем так поедем. Но если уж это МОЙ бегемот, то не могу ли я попрощаться со СВОИМ бегемотом?
– Странная просьба для человека, у которого НЕТ бегемота, – сказал опер. – Но я же тоже не зверь. Я понимаю, как человек привязывается к СВОЕМУ бегемоту, этой жирной ушастой твари. Прощайтесь, только недолго.
В сопровождении опера и двух омоновцев, словно он был особо опасным преступником, только что взятым над еще не остывшим трупом с окровавленным топором в руках, Лева вышел в сад. Вокруг Юнги стоял почетный караул из троих черных масок. По знаку опера они отошли в сторону и позволили Леве приблизиться.
Лева опустился рядом с Юнгой на одно колено, обнял его за шею и начал шептать на ухо ласковые слова.
– Юнга, эти волки нас забирают.
– На кичу париться? – с тихим восторгом в голосе спросил Юнга.
– Заткнись, – сказал ему Лева, – и не разговаривай, что бы с тобой ни делали. Это меня забирают на кичу, тебе же в другое место, – и, прежде чем Юнга успел задать неминуемый следующий вопрос, добавил: – В зоопарк. Понимаешь ли, менты не знают, что ты гиптианин. Они думают, что ты бегемот, вас, знаешь ли, легко перепутать. Поэтому постарайся вести себя так, как и положено себя вести дикому, но одомашненному бегемоту, ладно? Что бы это ни значило.
– Кончай базар! – нетерпеливо крикнул опер. – Карета у подъезда, уж кучер ждет...