– Сейчас посмотрим… – Один из людей быстро пересчитывал клинки пальцем. – О несчастье! Это был нож Джаншаха!!! Он унес его с собой!
– Нож Джаншаха?! – взвыли одновременно все пятеро, в том числе и раненый. – Горе нам! Поистине, сам шайтан посетил нас сегодня!
На лицах их был написан беспредельный ужас.
* * *
Вальдес перенесся в другой мир очень удачно – распростерся на полу большой дворянской залы, где происходил бал. Правда, одна танцующая парочка не смогла притормозить и пробежалась по нему каблуками, отчего Вальдес сразу же вскочил и с криком побежал прочь. Но для него было бы гораздо хуже, если бы он приземлился где-нибудь на дальней ферме, среди неграмотных крестьян.
В чем же ему повезло? – спросите вы. Вальдес вынырнул в Кларвельте среди большого скопления народа, да еще в самом городе. И теперь его неминуемо должны были схватить как демоника и подвергнуть мучительной казни путем сожжения на костре.
Э, нет, не спешите. Не было еще тогда такого понятия – "демоник". Сам же Вальдес и ввел в употребление это слово. Но произошло это намного позже. Дело в том, что Вальдес был первым человеком, попавшим в Кларвельт из другого мира. Никогда раньше не было такого – с самого дня появления Светлого Мира.
Туповатые крестьяне вряд ли бы придали его появлению особое значение. Благородными же людьми неожиданное появление Вальдеса было воспринято как нечто необычное, и, безусловно, интересное. Знать, собравшаяся на бал, увидела высокого человека в странной одежде, неизвестно откуда появившегося в зале. В руке человек сжимал кривой нож. Человек яростно блестел светлыми глазами и выглядел так, словно готовился отразить нападение.
Хозяин бала – граф Бернар де Этуаль, сидевший на постаменте в кресле из черного бархата, властно поднял руку и гул в зале моментально смолк.
– Объявите свое имя, незнакомец! – громко произнес граф. – Кто вы? Разбойник, или же рыцарь, или человек ремесленного сословия?
Де Этуаль не спросил Вальдеса про принадлежность к дворянству. И так было ясно, что пришелец к оному не принадлежит. Он был одет так, как никогда не одевались дворяне. От себя добавлю, что в этот момент на Вальдесе был светло-серый костюм-тройка, одетый им по случаю визита в полицию.
– Меня зовут Вальдес, ваше сиятельство, – произнес человек необычайно нежным и благородным голосом, сразу очаровавшим всех присутствующих, особенно дам. – Я не разбойник, также не отношусь к ремесленному и военному сословию. Нижайше прошу засвидетельствовать, что занятие, которым мне выпало счастие заниматься, вообще не принадлежит к обыкновенным, часто встречающимся. Возможно, оное занятие вызовет у вас удивление, ваше сиятельство…
При этом человек приложил руку к сердцу и поклонился – учтиво, но как бы показывая, что может разговаривать с самим графом на равных. Бернар де Этуаль посмотрел на него с уважением. Молоденькая жена де Этуаля – с нескрываемым интересом.
– И каков же род ваших занятий, господин Вальдес? – спросил граф.
– Я инквизитор. Великий Инквизитор.
Вальдес понятия не имел, куда его закинуло. Он только обнаружил вдруг, что находится среди людей, разряженных в пышные платья наподобие тех, что носили эдак во времена французского короля Генриха Четвертого. Сперва он решил, что каким-то непостижимым образом попал на съемки исторического фильма. Но когда расфуфыренный старикан, сидящий в кресле, заговорил на неизвестном Вальдесу языке, а Вальдес вдруг ответил на том же наречии, причем без малейшего затруднения, то он понял, что происходит что-то уж совсем необычное. У Вальдеса не было времени обдумывать, что это могло значить, он только испытал неожиданную радость. Все здесь было так похоже на старое время – то, в котором он мечтал жить. То время, в котором он мог чувствовать себя лучше, чем в собственную эпоху.
Вальдес понятия не имел о местных обычаях. И поэтому решил играть собственную роль.
– Как вы изволили выразиться? – Брови графа удивленно поднялись. – Инквизитор, да еще и великий? Простите, господин Вальдес, но я не знаю, что это такое.
– Долг инквизитора – защищать законы Бога, следить, чтобы заповеди его не нарушались людьми, – торжественно произнес Вальдес. – А также отыскивать тех злонамеренных негодяев, которые притворяются истинно верующими, разоблачать их как тайных осквернителей и нарушителей божьих заповедей и подвергать суровому наказанию.
– Бога? – граф нахмурился. – Что вы имеете в виду под этим словом?
– Я имею в виду Бога. Бог – Создатель наш, единственный и вседержимый.
– Создатель чего? – в голосе графа появился священный ужас.
– Создатель всего. – Вальдес понимал, что говорит нечто неприятное для этих людей, но не знал, что именно так неприятно для них и потому говорил то, что привык говорить. – Создатель людей, создатель воды и тверди. Создатель этого мира!
Толпа загудела как растревоженный рой пчел. Вальдес понял, что ляпнул что-то совершенно неприличное.
– Всем грамотным людям известно то, что Светлый Мир создан Госпожой Дум! – провозгласил Бернар де Этуаль, воздев палец к небу. – Госпожа создала наш мир, и дала нам свои законы, которые мы имеем счастье исполнять. И тот, кто отрицает это, суть преступник, и должен быть схвачен и заточен в тюрьму!
– Извините, вы меня неправильно поняли, – поспешно попытался исправиться Вальдес, действуя по обстоятельствам. – Эта, как ее, ваша Госпожа и есть в некотором роде Бог…
– Взять его! – властно приказал граф. Тут же с обеих сторон от Вальдеса как из-под земли выросли два стражника, вооруженные алебардами. Они стиснули Вальдеса плечами, молодцевато щелкнули каблуками, да так и застыли, уставив преданные взгляды на графа. Стражники были низкорослыми и корявенькими, Вальдес без труда мог бы отнять у них алебарды и надавать им затрещин. Но это не имело ни малейшего смысла. Куда он мог бежать?
– Я прошу прощения, ваше сиятельство, – быстро заговорил он. – Я попытаюсь все объяснить…
– Замолчи, преступник! – гаркнул граф. – Мало того, что ты отрицаешь создание мира Госпожой Дум! Ты заявил, что твое занятие – отыскивать нарушителей заповедей веры и наказывать их! При этом ты присвоил себе право, которое имеет только Госпожа! Таким образом, ты нарушил Закон Госпожи дважды! Иоганн Вебер, что говорит в таком случае уложение о наказаниях?
Старый лысый человечек, скрюченный ревматизмом, появился из темной ниши, где стоял до того незамеченным, извлек из складок черного своего плаща книгу в кожаном красном переплете, поднял ее вверх двумя руками и начал вещать тонким голосом:
– Во Имя Госпожи Дум, по законам ее, данным нам ею во счастие для исполнения, двойное святотатство является тягчайшим преступлением и должно наказываться надлежащим образом…
Вальдес оцепенел. Тягчайшее преступление. Снова тюрьма. Или может быть, даже казнь? Так все хорошо начиналось, и вот тебе…
– …И посему человек Вальдес приговаривается за свой ужасный проступок к трем неделям тюремного заключения! – закончил свою речь Вебер. – К каковому водворению в тюрьму и подлежит немедленно.
Вальдес едва не засмеялся. Вот тебе и наказание за тягчайшее преступление: три недели местной тюрьмы. После шести лет отсидки это казалось сущей чепухой.
Светлый Мир, стало быть? Ладно, посмотрим, какой он светлый.
* * *
Темница в Светлом Мире показалась Вальдесу санаторием. В старом каменном замке было отведено три помещения под тюремные камеры. Две из них пустовали, а в третьей, кроме Вальдеса, находились еще двое заключенных. Один из них, плутоватый парень, получил срок двадцать дней за кражу двух флоренов, а второй – простецкого вида крестьянин – схлопотал неделю за драку в трактире. Большое окно в стене было зарешечено коваными прутьями – единственное, что напоминало о том, что все же они находятся в тюрьме. В остальном обстановка больше напоминала постоялый двор. Кормили заключенных три раза в день – едой простой, но обильной. Даже давали один на всех кувшин вина, каковое Вальдес, естественно, не пил. Один раз в день выводили на прогулку под присмотром единственного стражника, и прогулка сия занимала все время от завтрака до обеда. После же обеда, хорошенько выспавшись, Вальдес занимался тем, что приставал с расспросами к парню. Он старался узнать как можно больше о том месте, куда попал – о Кларвельте. Парень отвечал охотно.
Все, что узнавал Вальдес, повергало его в изумление и казалось совершенно невероятным. И все же по прошествии нескольких дней он поверил в то, что случилось. Он попал в другой мир. Не в другое место на земле и не в другую эпоху, а именно в другой мир. Мир, где все было так похоже на земное существование и в то же время так непохоже.
Жители Кларвельта не просто верили в то, что мир их создан некой Госпожой Дум. Они действительно слышали ее в своих головах – были связаны с ней телепатическими узами. И слушались ее беспрекословно. Неудивительно, что в этом мире не было преступности – ослушавшегося приказа Госпожи ждало немедленное наказание. Жители Кларвельта не могли скрыть ничего от своей Госпожи.
А Вот Вальдес мог. Он не был кларвельтцем и не слышал Госпожу. А она не слышала его. Стоило подумать, как можно воспользоваться этим своим исключительным положением.
Ровно через две недели после появления в Кларвельте Вальдес открыл у себя удивительные способности.
Случилось это так: потянулся он спросонок за кружкой, чтобы набрать из ведра водицы и испить оной. И взял уже кружку, и зачерпнул воды, когда вдруг обнаружил, что не встал и не сделал пять шагов по направлению к ведру, а все так же лежит на своем топчане в горизонтальном положении. Весь положенный путь проделала за Вальдеса его рука, вытянувшись до невероятной длины. Вальдес страшно перепугался, пальцы его разжались, кружка шлепнулась в ведро, а рука быстро юркнула на место, сократившись до нормальных размеров.
Вальдес оглянулся – сокамерники его продолжали дрыхнуть, не обращая ни на что внимания. Первоначальный испуг Вальдеса стих, уступил место любопытству. В конце концов то, что он попал сюда, в этот мир, было проявлением магии. И существование Госпожи Дум – тоже. Почему бы не явиться еще одному маленькому чуду – на этот раз принадлежащему лично ему, Вальдесу?
Он попытался снова дотянуться до ведра. На этот раз его рука вытянулась так быстро, что врезалась в стену и больно ушиблась. Еще попытка… Еще.
Через полчаса Вальдес более или менее овладел своими руками. Потом проснулись остальные и тренировки пришлось прекратить.
Всю третью неделю своего пребывания в тюрьме Вальдес тренировался. По ночам, чтобы никто не узнал его секрета. К моменту освобождения он выяснил, что по его желанию вытягиваются не только руки, но и ноги. Что, увеличивая свою длину, конечности его не теряют силу, но даже значительно увеличивают ее. Что они могут гнуться в любом направлении и закручиваться в петли.
Как желал бы иметь Вальдес такие замечательные способности в своем собственном мире! Увы, он находился в Кларвельте, и даже не знал толком, как он попал туда и как выбраться оттуда.
Вероятно, секрет его перемещения был в волшебном ноже. Нож у Вальдеса отняли, когда водворяли его в темницу. И первым, что сделал Вальдес, когда его отпустили на свободу – вернул обратно свой нож.
Это потребовало от него некоторых усилий. Еще в тюрьме он узнал, что нож его остался в качестве боевого трофея у графа Бернара де Этуаля. Поэтому, выйдя из тюрьмы, Вальдес прямиком отправился к роскошному особняку графа. Дорогу туда он узнавал у встречавшихся по пути прохожих, которые отвечали на вопросы незнакомца с вежливостью и радушием. Подойдя к воротам поместья, Вальдес обнаружил двух вооруженных привратников. К своему несчастью, они отказались пропустить его, поэтому он схватил их за шкирки и столкнул лбами. После этого бедолаги потеряли способность к выполнению своих прямых обязанностей, сидели, прислонившись спинами к ограде и тупо пялились друг на друга, не понимая, что произошло. В первый раз в их жизни кто-то осмелился поднять на них руку. Вальдес прошествовал через парк к самому особняку, где применил тот же прием в отношении следующей пары стражников. Потом он шел по залам и коридорам, оставляя на своем пути лежащих людей – кто-то из них, вероятно, имел отношение к охране, а большинство просто попали под горячую руку. Вальдес чувствовал себя сверхчеловеком. В самом деле, кто мог противостоять ему в этом мире, где законность держалась не на страхе и не на силе, а на простом подчинении умственным приказам Госпожи Дум? Только такой человек, как сам Вальдес – пришедший из другого мира.
В конце концов Вальдес добрался до самого графа и довольно невежливо попросил его вернуть нож. Граф рассердился. Нож лежал в большой шкатулке на его столе, и только полчаса назад граф рассматривал его с изумлением, любовался им и гадал, для какой цели мог служить кинжал такой причудливой формы. Де Этуаль заявил Вальдесу, что вовсе не собирается расставаться с новым драгоценным экспонатом своей коллекции, а дрянной пришелец может убираться к черту. В противном случае граф угрожал призвать на помощь Госпожу Дум, и уж она-то, по его словам, должна была навести порядок. После этого рассердился Вальдес. Он схватил за шиворот Бернара де Этуаля и поднял его на своей вытянувшейся руке на высоту в три человеческих роста. Сперва граф призывал на помощь Госпожу, но видя, что это не помогает, сперва предложил Вальдесу за нож сто флоренов, потом триста, потом начал плакать и умолял пощадить его. Вальдес хорошенько встряхнул де Этуаля, в результате чего бедняга граф вывалился из собственного камзола и упал с высоты на мраморный пол. Он больно-пребольно ушибся. Со слезами, на четвереньках, прихрамывая на обе ноги и руки, граф добрался до стола, открыл шкатулку и отдал нож Вальдесу. После чего Вальдес спокойно удалился, сгребя по пути со стола горсть серебряных монет в качестве моральной компенсации.
Одной из этих монет он заплатил за обед в таверне. Пока Вальдес обедал, он наблюдал через окна и открытую дверь, как большое количество вооруженных людей скапливается на площади. Очевидно, они собирались напасть на Вальдеса и схватить его. Вальдес догадался об этом потому, что люди кричали: "Эй, странный человек, выходи из таверны! Госпожа Дум собрала нас здесь, чтобы схватить тебя!" Тем не менее Вальдес не стал спешить и спокойно доел свой обед. Потом он громко рыгнул, вытер рот рукавом и вышел на площадь. Вооруженные люди тут же бросились на него, выставив вперед свои копья. Их было очень много и они просто растоптали бы Вальдеса, но когда они уже почти достигли пришельца, он неожиданно вознесся над толпой на быстро удлинившихся ногах. Проще говоря, он перешагнул всю бегущую толпу одним шагом, как Гулливер – лилипутов. По пути руки его вытянулись и он прихватил с собой двух человечков, сцапав каждого из них за одну ногу. Толпа онемела, некоторые от испуга лишились чувств. А Вальдес двигался по городу гигантскими шагами, размахивая двумя орущими бедолагами как куклами. Он шел к дворцу Госпожи Дум.
Госпожа Дум знала о том, что он идет ко дворцу. Конечно, знала. Она направляла людей, чтобы воспрепятствовать движению Вальдеса. Но он перешагивал через них, стараясь не причинять им вреда. Он вдруг решил, что достаточно уже напугал местных жителей и показал им, насколько он могуч и страшен. Даже тех двоих, кого он прихватил по пути, он отпустил, достаточно бережно положив их на землю. Когда Вальдес добрался до дворца, он обнаружил перед собой лысого старикана – уже знакомого ему Иоганна Вебера, который некогда приговорил его к тюремному заключению.
– Стой, безумец! – закричал Вебер. – Уж не хочешь ли ты войти во дворец великой Госпожи?!
– Именно это я и собираюсь сделать, – ответствовал Вальдес, принимая обычные свои размеры и как бы приземляясь при этом к красивым бронзовым воротам дворца.
– Так знай же, что любой человек, который осмелится войти во дворец Госпожи, перестанет существовать, ибо проклятие падет на него, и распадется для него связь времен и будет он развеян по всем мирам…
– Думаю, ко мне это не относится, – сказал Вальдес, отстранил Иоганна Вебера рукой, дернул за ручку ворот и вошел внутрь.
ГЛАВА 3
Вальдес ожидал увидеть все, что угодно, но только не это. Он заранее представлял себе пышное великолепие бесконечных залов огромного дворца, золотые вазы, колонны, отделанные полудрагоценным камнем, ажурную лепнину и роспись потолков, старинную мебель с инкрустацией… Здесь не было ничего подобного. Здесь не было вообще ничего.
То место, куда он попал, больше напоминало келью нищего монаха. Или, точнее, монахини, потому что обитателем ее была старушка. Невероятно старая женщина с остатками редких седых волос на розовом черепе, с лицом, сморщившимся как печеное яблоко, забытое на пару дней в печке. Она сидела в деревянном кресле, вцепившись пальцами в подлокотники, руки ее тряслись. Она всматривалась в Вальдеса, пытаясь рассмотреть его при тусклом свете трех свечей, вставленных в альбигойский канделябр. Она была почти слепа.
– Человек… – произнесла она. – Человек из Среднего Мира. Ты все-таки пришел сюда.