– Один раз я видел нечто подобное, – продолжал Демид, не обращая на инквизитора ни малейшего внимания. – Было это в тот момент, когда только что оказался в Светлом Мире. Я потерял память, да… И пока я лежал на земле и осмысливал свое новое существование, отряд вооруженных людей нашел меня и попытался арестовать. Они говорили, что я – демоник и меня надлежит сжечь. Я не знал, что такое демоник, но то, что меня собираются сжечь, мне совершенно не понравилось. Я пытался отбиться от стражников, но их было слишком много. Меня уже почти связали, и тут вдруг появились пчелы… Их было невероятное количество – этих пчел. Они летели миллионами – как живые желтые тучи. Можно было оглохнуть от их гудения. Они облепили стражников так, что не было видно даже лиц, и стражники в бежали в великом страхе. Я остался один в поле. Пчелы не тронули меня… Ни одна из них не сделала даже попытки укусить… А потом я увидел целое поле пчел. Они ползли по земле и скопления их выстраивались в какие-то знаки. Мне показалось, что они хотели что-то сказать мне. Но я не понимал их. – Демид развел руками и смущенно улыбнулся. – Тогда они изобразили в воздухе стрелу. Я пошел вперед и эта стрела показывала мне направление. Он привела меня к деревне, где меня приютили. Вот так я начал свою жизнь в Кларвельте.
– Неправда! – завопил инквизитор. – Ты лжешь! Ты придумал все это, грязный демоник! Специально, дабы подвергнуть сомнению основы существования Светлого Мира…
Я отвесил ему затрещину и он заткнулся.
– Ты – маленький вонючий хорек, – сказал я ему, четко выговаривая каждое слово. – К тому же злобный, тупой и неграмотный. А это, – показал я пальцем на Демида, – господин Демид Коробов, кандидат биологических наук, естествоиспытатель. Человек ученый и уважаемый. Ты не достоин даже того, чтобы облизывать его туфли. Понял? Повтори!
Дитрих упрямо молчал.
– Прекрати, Мишка, – сказал Демид. – Ты что, перевоспитывать его решил?
– Ладно… – проворчал я и опустил ладонь, уже поднятую для очередной оплеухи. – Информацию от этого крысенка мы получили. Что дальше делать будем?
– Пойдем в деревню, – сказал Том. – Надо встретиться с крестьянами и обсудить ситуацию. Демид, ты слетай и посмотри сверху – все ли там в деревне спокойно.
– Хорошо, – сказал Демид и штопором ввинтился в голубое небо. Ловко это у него получалось – летать.
* * *
Инквизиторов, стражников и прочих представителей аппарата государственного принуждения в деревне не обнаружилось. Дитриха посадили под замок. Таким образом, пространство для агитации и пропаганды было расчищено.
Я рассчитывал, что Демид сразу же возьмет руководство в свои руки. Но пока он занимал странную выжидательную позицию, отдавая инициативу в мои руки. Честно говоря, это вполне устраивало меня. Потому что руки у меня чесались. Я жаждал решительных действий. Может быть, даже боевых.
За завтраком я обдумывал, как расшевелить местных увальней-крестьян, как объяснить им ситуацию и заставить действовать более активно. В нашу пользу, разумеется.
На митинг собрались все жители деревни – от бородатых стариков до сопливых недорослей. Стояли толпой, рассматривали с беззастенчивым любопытством трех демоников – меня, Демида и Томаса, обсуждали что-то между собой. Я думаю, что они ожидали от нас немедленных чудес. Рассчитывали, что Дема начнет летать, я – гореть, а Том – показывать фокусы с дрессированными мантикорами, жабоглавами и мясовертами. Но я был настроен весьма серьезно. Не до развлечений мне было. Я собирался нести правду в порабощенные трудовые массы. Глаголом жечь сердца людей.
Броневик, как некогда Ульянову-Ленину, мне не подкатили. Броневик остался в лесу. Поэтому я использовал в качестве трибуны большую бочку. Я взгромоздился на нее и начал свою речь.
– Граждане крестьяне! – громко крикнул я и энергично взмахнул рукой. – Свободные жители Кларвельта, угнетенные злобным эксплуататором Вальдесом! Настало время положить предел беспросветному беспределу вашего убогого существования! Ваши безмерные страдания вызывают у нас, жителей Среднего Мира, скорбь и возмущение! Мы пришли, чтобы дать вам свободу! Мы свергнем жалкую кучку негодяев и эксплуататоров и дадим власть народу! Так присоединяйтесь же к нам в пламенном порыве! Восстановим справедливость и демократию объединенными усилиями!
Я слегка скосил глаза, желая увидеть реакцию своих соратников-демоников. Демид скалился, словно присутствовал на цирковом представлении. Том скривился, будто проглотил ложку горчицы. Чего это они? Я что-то не то сказал?
– Темным векам средневекового рабства приходит конец! – продолжил я еще более энергично. – Все в ваших руках, граждане Кларвельта! Народ должен восстать и покончить со своими поработителями!..
Высокий седой старик выступил из толпы крестьян, опираясь на клюку. Он доковылял до моей бочки и остановился, глядя на меня снизу вверх.
– Это чегой-то ты так высоко забрался, милок? – прошамкал он. – Неуважительно как-то к нам, простым людям. Может, слезешь оттудова, объяснишь кое-чего нам, глупым?
Я спрыгнул с бочки. Протянул дедуле обе руки и радостно потряс его сухую костлявую кисть.
– Вы – не глупые! – воскликнул я. – Вы – малообразованные, но в этом нет вашей вины. Все исправимо! Вы – люди труда, и вас впереди – светлое будущее. Нужно только забрать у угнетателей то, что принадлежит вам по праву, и трудиться дальше на благо общественного процветания!
– Вот я и спрашиваю: чего это нам такое надо забрать? – Старикан моргал выцветшими голубыми глазками. – Может, мы чего-то не понимаем? Все у нас вроде бы на месте, ничего не пропадало.
– Ну как чего? – я замялся. – Землю вам надо забрать. Как это там… Землю отдать крестьянам, фабрики – рабочим…
– Чертов коммунист, – пробормотал Томас. – Сразу чувствуется советское воспитание. Несет всякую ахинею.
– Ты, милок, видать, издалека пришел и порядков наших не знаешь! – сказал старик, глядя на меня, как на полного идиота. – Так вот что я тебе скажу: земля наша нам принадлежит, принадлежала и принадлежать будет. И никто у нас ее отнимать не собирается.
– А Вальдес со своими инквизиторами? – пробормотал я совсем уж растерянно.
Старик засмеялся, продемонстрировав в улыбке три оставшихся желтых зуба. Ехидный смешок прокатился по толпе.
– А зачем им наша земля? – крикнул кто-то из крестьян. – Чего они с ней делать-то будут? Они ж ни сеять, ни пахать не умеют. Кто их кормить-то будет, ежели они землицу-то заберут?
– А! Вот оно что! – я наставительно поднял вверх указательный палец. – Значит, вы кормите их. А в голову вам не приходил вопрос: нужно ли их вообще кормить?
– А как же иначе? – без тени сомнения произнес старик. – Что ж их не кормить? Что ж они, не люди, что ли? Они свое дело делают, Госпожой им положенное, мы – свое. На том мир и держится.
– Они – угнетатели и эксплуататоры, – упрямо сказал я, приходя в некоторое раздражение. – Они отбирают то, что вы создали своим трудом, и ничего не дают вам взамен.
– Как это не дают? Это ты, милок, загнул! Ты что нас, за дураков считаешь? Кто ж зерно да мясо бесплатно отдавать будет? Нам за все плотют. Деньги плотют! Не знаю, как уж там, в вашем мире, может там и есть такие безобразия, о которых ты говоришь – вам виднее. А мы живем хорошо – слава Госпоже Дум. Живем мы хорошо, и других порядков нам не надобно. Окромя как тех порядков, что Госпожою предписаны.
– А что же вы тогда нас, демоников, привечаете? – рявкнул я. – Разве Госпожой не сказано, что демоников нужно выдавать инквизиции?
– Не сказано, – заявил старикан, хитро прищурившись. – Я староста деревни, человек грамотный, Книгу Дум помню. Книжица сия небольшая, и всего-то в ней десять листов. Помню я все хорошо. Нигде там ни слова не сказано про демоников. Потому как книга эта была написана много веков назад, и никаких демоников тогда не было. Демоники появились токмо после того, как объявился Вальдес со своей енквизицией.
– Ничего не понимаю, – я устало потер лоб. – Так вы, крестьяне дальние, в каких отношениях с инквизицией – в хороших или плохих?
– А в никаких! – заявил староста, закончил на этом дискуссию и поплелся вон с площади, опираясь на свою клюку.
Народ резко потерял к нам интерес и начал расходиться. Через пять минут мы остались вчетвером – трое демоников и Трюфель. Впрочем, рядом с нами оказался один из крестьян. Мужичок средних лет – лысый, с растрепанной огненно-рыжей бородой и хитрющими желтыми глазами.
– Что, Шустряк, впросак попал? – поинтересовался он у меня – не ехидно, а скорее сочувственно. – Не поймешь никак, с какого конца к крестьянам подступить?
– Да.
– Пойдем.
– Куда?
– В гости ко мне. Чайку попьем. Поговорим. Расскажу много интересного.
После этих слов мужичок повернулся и зашагал вдоль по улице, не сомневаясь, что мы последуем за ним.
– Это кто? – спросил я у Трюфеля.
– Йохан. По кличке Рыжий Чудак.
– Стоит с ним идти?
– Стоит. Еще как стоит! Окромя него, никто тут не поможет.
И мы дружно пошли вслед за Рыжим.
* * *
– Демид, – тихо спросил я. – Ты чего молчишь?
– А что я должен говорить?
– Я жду твоих мудрых советов.
– Все нормально, Мигель. – Дема ободряюще улыбнулся. – Хорошую речь ты толкнул. Лет через сто ты станешь выдающимся оратором.
– Хватит издеваться! – обиделся я. – Почему я должен все сам делать? Ты у нас – руководитель операции. Твоя обязанность – командовать. А ты отошел в сторону и наблюдаешь. Ждешь, пока я совершу какую-нибудь роковую ошибку?
– Если ты вознамеришься совершить непростительную ошибку, я тебя предупрежу. А пока все идет так, как нужно. Действуй, Миша. Учись работать самостоятельно.
– Ладно, – буркнул я и замолчал.
Наверное, Демид был прав. Но все равно он меня раздражал.
Дом Рыжего находился на окраине деревни и был окружен редкостно высоким забором с заостренными колышками наверху. Что он там прятал – на своем огромном участке? Яблони мичуринской породы?
Железные ворота были оснащены мощным запорным устройством. Рыжий возился с ним минут пять, потом грустно вздохнул, махнул рукой и притащил откуда-то из кустов складную лестницу.
– Замок у меня тута стоит новый, – объяснил он. – Только вчера изобрел. Поставил, значится, его, а счас забыл, как отпирается. Ну да это ничего. Я его спилю и новый изобрету. А теперя добро пожаловать по лестнице, господа демоники.
И полез по ступенькам, виляя тощей задницей.
Когда я перебрался на ту сторону забора, то присвистнул от удивления. Никаких яблоневых садов не наличествовало. Немаленький участок Рыжего – соток пятьдесят – больше напоминал территорию производственного предприятия. Несколько ангаров с высокими дымовыми трубами. Широкие дороги, вымощенные каменными плитами, аккуратно подогнанными друг к другу. Непонятные механизмы, стоящие рядами и частично прикрытые брезентом. И самое удивительное – ветряк с пятью длинными лопастями, вращающимися медленно и бесшумно. Явно не мельница – скорее, ветряная электростанция. Об этом говорили медные провода, идущие от ветряка и подвешенные на столбах со стеклянными изоляторами.
– Ничего себе! – сказал я. – Ты кто, Рыжий? Местный Кулибин?
– Кулибин? – заинтересовался Рыжий. – Это чего такое?
– Ты – изобретатель?
– Самый что ни на есть! – гордо заявил Йохан. – Видишь мельницу? Она у меня "невидимую силу" делает. А я эту "невидимую силу" по проводам разгоняю. Она у меня два станка крутит. Я для этого две крутильни сделал. Значит, там чашка такая, а в ей пластины, на которые проволока намотана…
– Ты используешь электричество, генератор и электромотор, – констатировал Демид. – Неплохо для неграмотного крестьянина. И кто же тебе подсказал, как все это изготовить? Вальдес?
– Какой к черту Вальдес? – обидчиво насупился Рыжий. – Сам я все это изобрел. У меня правило такое – ни дня без изобретения! Вот смотри – это я сегодня с утра придумал!
Он вытащил из кармана небольшой пергаментный свиток и развернул его. Там был чертеж вертолета, аккуратно нарисованный коричневой тушью.
– Я ошибся, – сказал я. – Ты не Кулибин. Ты – Леонардо да Винчи. Он тоже изобретал вертолеты.
– Откуда ты взялся, Йохан?! – Начальник Зверей изумленно хлопнул рукой по коленке. – Ты же гений! Всех местных гениев я брал под контроль. Почему я никогда не слышал о тебе, Йохан? Сколько тебе лет?
– Тридцать семь годочков будет.
– Врешь, поди. С виду-то тебе все пятьдесят.
– Это только потому что я лысый! Я тут как-то специальное лекарство изобрел от всех болезней. Из плесени. У меня тогда лихорадка страшенная была – помру, думал. Лихорадка мигом прошла, да только волосы все из башки вылезли. Ну да это ничего! Некогда мне, а то б я средство для роста волос сделал…
– Он еще и пенициллин изобрел, – грустно произнес Демид. – Подозрительно как-то все это. Наверное, он – шпион из Среднего Мира.
– Да какой я те шпиён! – завопил Рыжий. – Сам ты шпиён! Я, между прочим, всю жизнь обычным крестьянином был! Даже читать-то толком не умел. А два года назад, аккурат через месяц после Черного Дня, меня вдруг прошибло. Взял я гусиное перо и нарисовал на столе свой первый чертеж. Мясорубку винтовую изобрел, как счас помню. И пошло-поехало! Что ни день – то новое сообретение. Как будто дух в меня ученый вселился и покою не дает. Сад я весь свой порубил, мастерских понастроил, и давай за работу! Хоть и хлопотно мне, зато жить интересно!
– И это за два года ты столько всего сделал? Да еще и в одиночку? – обалдело спросил Томас.
– Ясно, что в одиночку. Кто тут в деревне-то мне поможет? И так уж от меня тут все шарахаются – считают, что сбрендил я окончательно. А я вот знаю, что все, что я наделал – не просто так. Предчувствовал я, значится, что судьбой так предназначено – появятся в один прекрасный день люди, которым все это понадобится. Вот вы и пришли.
– И что же нам может у тебя понадобиться? – спросил я. – Что ты можешь нам предложить?
– А все что захочешь! – Рыжий энергично побежал к механизмам и начал сдергивать с них брезент. – Вот, смотрите! Это колесные рамы. Это самоезд. Это быстрострел. Это дальнострел. А вот – махолет на ручном ходу. Только он у меня еще не готов.
Перед нами стояли несколько трехколесных велосипедов, нечто вроде примитивного автомобиля, пулемет и пушка на колесах. Дельтаплан. И еще много всякой техники, неизвестно для чего предназначенной. Все это выглядело крайне аляповато, но надежно и основательно, к тому же было расписано для красоты синими цветочками.
– Ты с кем воевать собрался? – поинтересовался Томас.
– А Шустряк же говорил с кем! С Вальдесом. С енквизицией. И со всеми прочими гадами. Да хоть бы и с самой Госпожой Дум!
– Не боишься, что она тебя накажет?
– Никого я не боюся! – Рыжий гордо выпятил грудь. – До нас, дальних крестьян, приказы Госпожи теперя не доходят. Далеко слишком!
– Ну а если ты подойдешь слишком близко к городу и приказы Госпожи начнут на тебя действовать?
– Не начнут. Счас покажу кой-чего. – Рыжий вприпрыжку понесся к мастерской и принес оттуда шлем, сплетенный из серебристой проволоки. – Вот эту штуку на голову я одеваю, и все мысли Госпожи от ее как бы отражаются. Опробовано.
– Да, Йохан, ты действительно гений, – сказал я. – Как у тебя насчет выпить? Не изобрел ли чего по этой части?
– А как же! – с энтузиазмом воскликнул Рыжий Чудак. – Я вас своей торфяной настойкой угощу! Вы такого никогда не пробовали! Милости прошу к столу, господа демоники!
* * *
Мои предчувствия оправдались. "Торфяная настойка" Йохана оказалась ни чем иным, как чистейшей воды ячменным виски. Моим любимым напитком. Демид недовольно посматривал на меня, глядя, как я выпиваю стопку за стопкой. В конце концов он встал и убрал наполовину опустевшую бутылку со стола.
– Хватит, Мигель, – сказал он сурово. – Никакой меры у тебя нету.
– Но это же виски! – заявил я. – Это невероятно! Его технологию в Шотландии отрабатывали много столетий, а этот чертов Йохан взял и изготовил его с первого раза. Почему столько странных совпадений со Средним Миром? Ну Бог с ним, с виски. Но вот это-то он никак не мог придумать сам!
Я показал пальцем на стену гостиной Йохана. На стене висели картины – неумело, но тщательно нарисованные масляными красками. На одной из них была изображена Эйфелева башня на фоне Парижа. На другой – несколько нью-йоркских небоскребов. На третьей – Собор Святого Семейства из Барселоны.
– Это что за безобразие? – спросил я. – Йохан, откуда ты взял все это?
– Нарисовал, – простодушно сказал Рыжий. – У меня вроде бы как видения иногда бывают. Большие города с огроменными домищами. Самоезды ездиют по улицам. Вроде как другой мир. Вот я и нарисовал то, чего помню из своих видений. Здорово получилось, правда?
– Это влияние Вальдеса, – уверенно сказал Демид. – Госпожа Дум – слишком древняя старушенция, чтобы навеять все эти видения. Она никогда не видела Эйфелевой башни и понятия не имеет об автомобилях. А Вальдес – современный человек. Кроме того, он великолепно разбирается в технике. Каким-то образом его мысли проецируются на сознание Йохана. Это – единственное объяснение гениальности Йохана. Интересно, знает ли об этом сам Вальдес?
– Если бы знал, явился бы сюда и камня на камне здесь не оставил, – сказал Томас. – Вальдесу конкуренты не нужны.
– Вальдес и так здесь скоро будет, – сказал я. – Слушай, Йохан, как бы нам здесь организовать народное сопротивление? Небольшую армию? У тебя нет мыслей на этот счет? Может, изобретешь что-нибудь?
– А никак не организовать! – жизнерадостно сообщил Рыжий. – Дальних крестьян ни в коем разе на военное выступление не раскачаешь. Госпожа уже не властвует над ними, они люди самостоятельные, и самостоятельностью своей дорожат больше всего. Да и зачем вам армия из крестьян? Глупость это большая. Большим и необученным кодлом двигаться к городу – это всех загубить. Нам надобно бойцов немного, но хороших.
– А ты – хороший боец?
– У, еще какой! – Рыжий, подогретый спиртным, вскочил на ноги и продемонстрировал нам несколько приемов, которые можно было без сомнения классифицировать как чистейшее карате. – Вот! А я еще вот так ногами бить могу! Я сам эту борьбу изобрел. Я готовился к войне. Заранее. Знал, что она будет!
– Хватит! – проворчал Том. Похоже, неугомонная изобретательность Рыжего Чудака уже начала раздражать его. – Ладно, все ясно. Вот что, ребятки. Двигайтесь-ка вы к городу, и не откладывайте. А я в лес пойду.
– Ты что, не пойдешь с нами?