Живой осел лучше мертвого философа
Однажды Шейяд-Хамза, человек просвещенный, живущий праведно, сказал Насреддину:
– Ходжа, неужто твое занятие на этом свете – одно шутовство? Если ты на что-нибудь способен, то прояви свое искусство, покажи нам свою ученость.
– А у тебя какое есть совершенство и какая в тебе добродетель, приносящая пользу людям? – спросил Ходжа.
– У меня много талантов, – отвечал Шейяд, – нет счету моим совершенствам. Каждую ночь я покидаю этот бренный мир и взлетаю к "Миру элементов", витая в небесных обителях среди чудес царства небесного.
– Хамза, – заметил Насреддин, – а что, не обвевает ли твое лицо в это время нечто вроде опахала?
Хамза, радостный, подумал: "Ну и напустил я на него туману", – и сказал:
– Да, Ходжа.
– А ведь это – хвост моего длинноухого осла, – сказал Насреддин.
Какого черта?
– Нет ничего такого, на что нельзя было бы ответить с помощью моего учения, – сказал монах, войдя в чайхану, где сидел Насреддин с друзьями.
– И тем не менее, совсем недавно один ученый задал мне вопрос, на который невозможно было ответить, – откликнулся Насреддин.
– Жаль, что меня там не было! Задай мне этот вопрос, и я отвечу на него.
– Пожалуйста! Он спросил: "…какого черта ты пытаешься пролезть ко мне в дом на ночь глядя?"
Лестница в небо
Мальчишки решили унести туфли Насреддина. Когда он проходил по дороге, они сказали ему:
– Мулла, никто не может забраться на это дерево.
– Почему же никто? – спросил Насреддин. – Я покажу вам, как это нужно делать.
Он уже снял туфли, но что-то подсказало ему заткнуть их за пояс.
– Зачем ты берешь с собой туфли? – крикнул один из сорванцов.
– Раз на это дерево еще никто не забирался, то как я могу знать, что наверху нет еще одной дороги? – ответил мулла.
Как вернуть свою деньгу?
Некий человек говорил своим друзьям в чайхане:
– Я одолжил такому-то серебряную монету, но у меня нет свидетелей. Теперь я боюсь, что он станет отрицать, что брал что-либо у меня.
Друзья стали ему сочувствовать, но суфий, который сидел в углу, поднял голову и сказал:
– Пригласи его сюда и упомяни в разговоре в присутствии всех этих людей, что ты одолжил ему двадцать золотых монет.
– Но ведь я же одолжил ему только одну серебряную монетку!
– Это, – сказал суфий, – в точности то, что он выкрикнет и что каждый услышит, тебе ведь нужны свидетели, не так ли?
Жха спешит на ужин
Однажды Жха купил три фунта мяса и сказал жене:
– Свари это мясо.
А сам ушел. Жена тотчас сварила мясо и съела весь кусок. В обычный час Жха вернулся домой. Он был очень голоден.
– Дай мне быстро поесть, – сказал он жене.
С лукавым видом та ответила:
– Все мясо съел кот.
Взбешенный Жха взял весы и взвесил кота, который весил точно три фунта. Тогда Жха сказал жене:
– Или это только мясо, или только кот? Если это только кот, то где же тогда мясо?
О чем спросишь – то и услышишь
Однажды Дахо отправился в паломничество в Кум. До города добрался уже вечером, когда на небе появилась четырнадцатая луна.
– Луна это или солнце? – обратился к Дахо какой-то прохожий.
Дахо внимательно посмотрел на луну, подумал и ответил:
– Простите, я в этом городе впервые.
Случай на базаре
Как-то отправился Дахо на базар продавать лошадь.
– Сколько просишь? – поинтересовался покупатель.
– Сто динаров, – ответил Дахо.
– Даю пятьдесят.
– А другую половину лошади я кому продам?
Желание осла
Некий человек пришел к Си Джехе одолжить у него осла.
– Подожди, брат мой, – сказал ему Джеха. – Я пойду посоветуюсь с ослом.
Он вышел в конюшню и, пробыв там с минуту, вернулся.
– Брат, осел не хочет с тобой идти, – сказал Си Джеха просителю. – Он сказал, что ты будешь его бить и морить голодом. И ты знаешь, мне кажется, что он прав.
Джеха-пешеход
Си Джеха не умел ездить на коне, но зато был прекрасным ходоком. Однажды старейшина деревни велел ему:
– Си Джеха, отвези это письмо бею Алжира. Садись на моего коня и скачи побыстрей.
А конь этот был такой норовистый, что никто еще не мог на него сесть, кроме хозяина. Си Джеха хорошо знал об этом.
– Дело очень спешное, господин? – спросил он старейшину.
– Да.
– В таком случае я пойду пешком. За то время, пока я буду усаживаться на вашего коня, я уже доберусь до Алжира.
Все засмеялись, услыхав эти слова. Старейшина, который хотел сыграть с Си Джехой злую шутку, понял, что это ему не удалось, и, воздав должное уму Си Джехи, пригласил его позавтракать с собой.
Лекарство от работы
Отец не находил себе места: его сын был плохим помощником. С самого детства Шэнь Фу отличался чрезвычайной молчаливостью и робостью. Родители не могли надеяться на его поддержку в старости – это сильно омрачало их жизнь. Казалось, не было никакого выхода.
– Сходите к старому лодочнику, – посоветовал несчастным старикам один добрый человек. – Он сделает из вашего сына достойного работника, и вы утешитесь.
Старый же лодочник, будучи очень грубым человеком, тем не менее взял юношу к себе в ученики.
– Что ты умеешь делать? – спросил он сердито у юноши.
Шэнь Фу не знал, что ответить: от страха и стыда у него задрожали колени. Он так был напуган, что даже не заметил, как лодочник подпрыгнул к нему, схватил его за горло и закричал:
– Отвечай! Отвечай немедленно!
Юноша начал задыхаться, слезы потекли у него из глаз.
– Помогите! Спасите меня! Уведите меня от этого злодея! – сдавленно кричал Шэнь Фу.
Лодочник счастливо заулыбался: юноша наконец заговорил.
Высоко мостится, да низко ложится
Беседы мастера Банкэя посещали не только ученики дзен, но и вообще люди всякого звания из различных сект.
Банкэй никогда не цитировал сутры, никогда не вступал в схоластические прения, и это весьма раздражало священника одной секты. Как-то, придя в храм, он решил поспорить с Банкэем.
– Эй, дзенский учитель! – крикнул священник. – Я смотрю, здесь все повинуются твоим словам! А сможешь ли ты заставить меня подчиниться?
– Подойди ко мне, и я это покажу, – сказал Банкэй.
Священник принялся горделиво расталкивать толпу, пробираясь к учителю.
Банкэй улыбнулся:
– Стань от меня слева.
Священник повиновался.
– Нет, – сказал Банкэй, – будет лучше, если ты станешь справа.
Тот гордо перешел направо.
– Вот видишь, – заметил Банкэй, – ты и подчинился мне, и я думаю, что ты очень сообразительный человек. Нам будет о чем поговорить.
Взять себя в руки
Странствующий проповедник, заканчивая мессу, пустил по рядам свою шляпу, чтобы собрать пожертвования. Обойдя всю церковь, она вернулась к нему такой же пустой, какой и отправлялась.
Удивленный проповедник на глазах у всех поднял ее над кафедрой, потряс и, надев на голову, сказал:
– Благодарю Бога и вас, братья и сестры, что вы хоть без денег вернули ее мне. Аминь.
Деловое соглашение
Пришел торговец к пастуху и говорит:
– Выберешь ли мне такую овцу, которую я хочу?
– Нет такой овцы, которая не находилась бы в моей отаре, – ответил пастух.
– Тогда найди мне такую, чтобы не белая была и не черная, не рыжая и не пестрая, не большая и не маленькая.
– Пожалуйста, только ты приходи за ней не в понедельник, не во вторник, не в среду, не в четверг, не в пятницу, не в субботу и не в воскресенье, – ответил пастух.
Причуды мудрости
Слух об учености Насреддина распространился по всей стране. Некий придворный философ отправился проверить глубину познаний муллы.
– Кто на свете самый мудрый? – спросил философ.
– Тот, кто об этом не спрашивает, – ответил Насреддин.
Торговля дураками
Один крестьянин приехал в город и зашел в большой магазин.
– Нет ли у вас свиного сала? – спросил он приказчика.
Тот, решив, что перед ним деревенский простак, ответил:
– Мы тут не салом торгуем, а дураков продаем.
– Бойкая, видно, у вас торговля, – не растерялся крестьянин, – кроме тебя ни одного дурака не осталось!
Чего вы, собственно, хотите?
Однажды к учителю Джунайду пришел человек и сказал:
– Я восхищаюсь вашим учением! Мне бы хотелось иметь ваш образ мысли, тогда я смог бы жить жизнью, подобной вашей.
– Начните жить подобно мне, – сказал Джунайду, – тогда и у вас появятся мысли.
У страха глаза велики
Прослышав о невероятных способностях муллы Насреддина, король вызвал его к себе.
– Я велю тебя повесить, – сообщил мулле невежественный властитель, – если ты не предъявишь доказательств, что ты мистик.
– О, я вижу странные вещи, – сразу заговорил Насреддин, – вон резвится в небе золотая птица, а там, под землей, скрежещут зубами демоны.
– Но как ты можешь видеть через твердые предметы? – удивился король. – Как ты можешь видеть так далеко в небе?
– Если вас испугать смертью – вы еще и не то увидите!
Душа простор любит
Учитель Ле-цзы жил в нужде и вечно голодал. Какой-то человек рассказал об этом чжэнскому царю Цзыяну и добавил:
– Разве государь не будет опозорен на весь свет, если столь достойный муж, живущий в его царстве, бедствует?
Царь немедленно велел одарить Ле-цзы зерном. Учитель вышел к царскому гонцу, дважды отвесил поклон, но подарки не принял.
Когда Ле-цзы вернулся к себе, его жена стала горестно причитать:
– Я слышала, что в семьях мудрецов все благоденствуют, мы же вечно голодаем! Государь прислал тебе зерно, а ты его не принял! За что мне такая доля!
Ле-цзы улыбнулся и сказал:
– Царь шлет мне зерно, а зачем? Ведь он меня не видел и судит обо мне с чужих слов. Вот так же с чужих слов он может обвинить меня в преступлении и казнить. Вот почему я не принял даров.
Лучше быть вольным теленком
Царь Цзыян предложил Ле-цзы занять высокий пост при его дворе. На предложение стать царедворцем Ле-цзы ответил:
– Не приходилось ли вам видеть жертвенного быка? Его наряжают в узорчатые ткани, кормят свежей травой и бобами. Но потом его приводят в храм предков, чтобы совершить жертвоприношение. Даже если бы в тот миг он снова захотел стать вольным теленком, могло ли его желание осуществиться?
К чему глупые вопросы?
Однажды, когда Наньцюань нес монахам кашу, наставник Ма-цзу Даои спросил, что у него в ведре.
– Что за чушь несет этот старик?! – возмутился Наньцюань.
Ма-цзу Даои повернулся и ушел.
Тень от плетки
Один неверующий философ попросил Будду:
– Поведайте мне истину, не говоря и не безмолвствуя. Будда продолжал сидеть в молчании. Тогда философ поклонился и сказал:
– Вы, Высокочтимый, своей любовью и состраданием развеяли мои заблуждения и наставили меня на путь истинный.
Когда философ ушел, Ананда спросил Будду, что же тот постиг. Будда ответил:
– Добрый конь пускается вскачь, завидев лишь тень от плетки.
Кувшин с водою или что?
Наставник Юньмэнь поначалу был главным по хозяйству при Байчжане. Однажды Байчжан решил выбрать настоятеля для нового монастыря и объявил, что им станет тот, кто сможет ответить на его вопрос. Затем он поставил на землю кувшин с водой и спросил:
– Кто может сказать, что это такое, не называя это кувшином?
Старший монах монастыря ответил:
– Что ни говори, но это нельзя назвать деревянными сандалиями.
– А ты что скажешь? – спросил Байчжан Юньмэня.
Тот встал, внезапно сшиб кувшин ногою и пошел прочь. Байчжан рассмеялся и сказал:
– Старший монах проиграл.
А Юньмэнь был назначен настоятелем нового монастыря.
Глава 8
Добро и зло
Магомет однажды сказал Вабишаху:
– Не правда ли, ты пришел затем, чтобы спросить меня, что есть добро и что есть зло?
– Да, – отвечал тот. – Я пришел именно за этим.
Тогда Магомет обмакнул в миро свои пальцы, коснулся ими руки Вабишаха, сделав знак в направлении сердца, и сказал:
– Добро – это то, что придает твоему сердцу твердость и спокойствие, а зло – это то, что повергает тебя в сомнение, даже если другие при этом оправдывают тебя.
Ангелы оставили тебя
Магомет и Али встретили однажды человека, который, считая Али своим обидчиком, начал ругать его. Али переносил это с терпением и в молчании довольно долго, но потом не удержался и стал отвечать ругательствами на ругательства. И только тогда Магомет отошел от них.
Когда Али подошел опять к Магомету, то спросил:
– Зачем ты оставил меня одного переносить поношения этого мерзавца?
– Когда этот человек бранил тебя, а ты молчал, – сказал Магомет, – я видел вокруг тебя ангелов, и ангелы отвечали ему. Когда же ты начал отвечать ему бранью, ангелы оставили тебя – отошел и я.
Персиковое дерево
Проезжал однажды падишах мимо сада и увидел за забором старика, сажавшего персиковое дерево.
– Эй, старик, – обратился падишах к садовнику, – твоя жизнь клонится к закату, ты уже не дождешься плодов этого дерева, так к чему же твои заботы?.. Ну знаю, знаю, ты скажешь: "Предки наши трудились для нас, а мы должны трудиться для потомков". Но ответь, есть ли смысл думать о прошлом, которое ушло во тьму, и о будущем, которое еще не вышло из тьмы? Ведь только настоящее принадлежит нам.
– Тебе ли, властителю, понять садовника! – отвечал старик. – Ты не хочешь вспоминать прошлое – значит, оно у тебя такое, что лучше бы его вовсе не было. Ты не хочешь думать о будущем – значит, ты его боишься. Так что не завидую я твоему настоящему!
Что необходимо знать?
Однажды Маулан Кутбаддин спросил человека, который называл себя звездочетом:
– Кто твой сосед?
– Откуда мне знать! Не все ли равно!
– А раз не знаешь такой необходимой вещи, как же ты можешь вещать от имени звезд?
Много радостей
Бродя по склонам горы, Конфуций увидел Юнг-чи, идущего в одном тулупе, перепоясанном веревкой, по вересковому полю, поющего и играющего на лютне.
– В чем причина твоей радости, учитель? – спросил Конфуций.
– У меня много радостей. Из мириад созданий человек – самое благородное, а мне выпало счастье родиться человеком. Это первая моя радость. Многие, рождаясь, не проживают дня или месяца, а я уже прожил до девяноста лет. Это тоже радость. Для всех нищета является нормой, а концом – смерть. Придерживаясь нормы и дожидаясь конца, о чем еще здесь тревожиться?
– Прекрасно! – воскликнул Конфуций. – Вот человек, знающий, как себя утешить.
Станьте бесполезными
Лао-цзы шел лесом. И этот лес рубили. Но вот он подошел к большому дереву, огромному, – под ним бы укрылась тысяча воловьих упряжек. Оно было прекрасно и все в цвету. Лао-цзы послал учеников узнать у дровосеков, почему не рубят это дерево.
– Оно бесполезно, – ответили дровосеки. – Из него ничего не сделать: ни мебели, ни дома; оно не годится даже на дрова – слишком много дыма. Оно бесполезно, вот мы его и не рубим.
Тогда Лао-цзы сказал своим ученикам: "Научитесь у этого дерева, станьте столь же бесполезными, как оно. Тогда никто вас не срубит".
У каждого цветка свой запах
Конфуция очень беспокоил Лао-цзы и его учение. Однажды он отправился повидаться с ним. Конфуций был старше Лао-цзы и ожидал, что тот будет вести себя с должным почтением. Но Лао-цзы сидел, когда Конфуций зашел к нему. Он даже не поднялся для приветствия, не сказал: "Садитесь". Он вообще не обратил особого внимания. Конфуций рассвирепел: "Что это за учитель?!" И спросил:
– Вы что, не признаете правил хорошего тона?
Лао-цзы ответил:
– Если вам хочется сесть, садитесь; если хочется стоять, стойте. Кто я такой, чтобы говорить вам об этом? Это ваша жизнь. Я не вмешиваюсь.
Конфуций был потрясен. Он пытался завести разговор о высшем человеке. Лао-цзы рассмеялся:
– Я никогда не видел что-либо "высшее" или "низшее". Человек есть человек, как деревья есть деревья. Все участвуют в одном и том же существовании. Нет никого, кто был бы выше или ниже. Все это чушь и бессмыслица.
Знай лучше себя
Один ищущий молодой человек спросил у Бухлуха:
– Что такое счастье?
– На этот вопрос ответить невозможно, – сказал Бухлух.
– Как же так? – удивился молодой человек.
– А так же, как нельзя сказать, какого цвета осеннее небо.
– Но как можно жить без представления о счастье? Ведь мы созданы для него!
Бухлух посмотрел внимательно на молодого человека и сказал:
– Знай лучше себя – и того будет с тебя.
Про это
И опять пришел к Бухлуху искатель истины.
– Не дает мне покоя один вопрос, – сказал он. – Может, ты мне ответишь, Бухлух?
– Что ж, спрашивай.
– Что такое любовь?
– Это молитва.
– Но к кому, зачем? – удивился молодой человек.
– Молитва, мой друг, это очищение помыслов и чувств. Так не все ли равно, к кому ты ее обращаешь?
– Значит, любовь – это очищение помыслов и чувств?
Кто пробует – знает
И еще раз пожаловал к Бухлуху молодой человек, обеспокоенный смыслом вещей:
– Скажи, Бухлух, как мне обрести душевную стойкость, как мне обрести равновесие?
– Учись ходить по канату! Представь, что по обе стороны от тебя пропасть – и тогда держись, как только можешь.
– Но если все-таки не удержусь и упаду?
– Большая разница, мой друг, в том, как падать! – сказал Бухлух. – Можно упасть от расслабленности мышц, и тогда ты просто разобьешься. Но можно упасть, когда самых отчаянных усилий не хватило, и тогда твое падение превратится в полет.
– Я не понимаю, Бухлух, – недоумевал юноша. – Ты говоришь загадками!
– И не поймешь, пока не попробуешь!
Чем я лучше других?
Цзень У спросил Суньшу Гордого:
– Что вы делаете со своим сердцем? Вы трижды были советником чуского царя, но не кичились; трижды были смещены с этого поста, но не печалились. Сначала я опасался за вас, а нынче вижу – лицо у вас веселое.
– Чем же я лучше других? – ответил Суньшу Гордый. – Когда этот пост мне дали, я не смог отказаться; когда его отняли, не смог удержать. Я считаю, что приобретения и утраты зависят не от меня, и остается лишь не печалиться. Чем же я лучше других? И притом не знаю, в чем ценность: в той службе или во мне самом? Если в ней, то не во мне; если во мне, то не в ней. Тут и колеблюсь, тут и оглядываюсь; откуда же найдется досуг, чтобы постичь, ценят меня люди или презирают?