– Кто он такой? - спросил Дмитрий.
– Я, кажется, догадалась! - воскликнула Элизабет. - Наверное, это тот самый художник.
– Помилуйте! - возмущенно возразил Уолтер. - Откуда ему взяться в двадцатом веке?
– Или это мы - в шестнадцатом? - неуверенно предположил Дмитрий.
– От Рождества Христова! - бодро заявил бородатый узник по-английски, но с сильным акцентом. - Я узнал ваш язык. Вы англо-саксонские варвары. Хотя… - Он остановил взгляд на Элизабет. Та, смутившись, старательно оправила платье.
– Я не знал женщин тридцать три года, три месяца и три дня, - заявил узник. - Освободите же меня скорее от оков!
– Не надо! - пискнула Элизабет. - Я чувствую: он опасен!
– Нет-нет, - уверил художник, - я не причиню вам вреда. - Затем, обернувшись к мужчинам, потребовал: - Да скорее же! В любую минуту здесь могут появиться люди Перуцци.
– И здесь?! - возмутился Уолтер. - Стоило ли бежать?
– Я могу вывести вас отсюда. Так вы поможете мне или нет?!
– Что нужно делать? - поспешно согласился Уолтер.
– Возьмите инструменты, - художник кивнул на орудия пыток.
Уолтер и Дмитрий, прислушиваясь к командам художника, выбрали подходящие предметы и начали расковывать его. Убедившись, что они все делают правильно, он тут же вновь переключил свое внимание на Элизабет.
– Позвольте представиться, - узник чувственно посмотрел на нее, - барон Фабио Да Ладжози.
– Я так и знала, что вы Ладжози, - любезно ответила Элизабет.
– Вам знакомо мое имя?! - пораженно посмотрел на нее художник.
– Еще бы, - кокетливо кивнула она и, сделав книксен, представилась сама: - Графиня Влада.
– Элизабет! - даже приостановил работу Уолтер, - тебя же всегда смешил этот нелепый титул!
– Всему свое время, - холодно отозвалась та.
– Удивительно! - продолжал поражаться Ладжози. - Насколько я знаю, Перуцци сделал все для того, чтобы мое имя не осталось на скрижалях истории.
– На скрижалях и не осталось, - подтвердил Уолтер. - Известно только, что вы отсюда удачно бежали.
– Это хорошо! - обрадовался Ладжози. - Значит, все идет по плану. Вышло так, как я и задумал! Тридцать три года я ждал этого часа, изображая все эти мерзости!..
Дмитрий внимательно оглядел подземелье и только сейчас заметил на стенах те самые картины, которые показывал ему Перуцци. Элизабет, проследив за взглядом Дмитрия, открыла от удивления рот.
– Силой своего искусства я заложил в последнюю картину особое свойство, - продолжил Фабио. - Через нее сюда должны были проникнуть трое, имеющие чистые сердца и благие помыслы.
– Почему именно трое? - пробормотал Уолтер, возись с кандалами.
– Ну-у, - протянул Фабио. - Один должен держать замок цепи, другой - бить по нему, а третий… третья, - поправился он, - призвана освободить из заточения мой пылкий дух.
– Не дождешься, - пробубнил Уолтер, словно бы сам себе.
– А дальше? - Элизабет обернулась к Фабио. - Что с нами будет дальше?
– Вернетесь в свое время, - заверил женщину Ладжози и добавил, пристально глядя ей в глаза. - Если, конечно, захотите.
– Захотим, захотим… - продолжал разговаривать сам с собой Уолтер.
– А каким образом мы вернемся? - спросил Дмитрий.
– Через эту же картину, - пояснил Фабио. - Однако есть одно условие: ее нужно доставить и спрятать туда, где она была найдена в ваше время.
– В Румынии, - подсказала Элизабет. - Картина была найдена в Румынии.
Ладжози непонимающе посмотрел на нее:
– Не знаю такой земли.
Уолтер нахмурился, припоминая названия из старинных географических карт.
– Валашское княжество, - пояснил он.
– Далеко, - покачал головой Фабио. - Очень далеко! Его задумчивость прервал звук падающих на пол оков.
– А почему бы нам прямо сейчас не вернуться в свой мир, - спросил Уолтер. - Если это так просто?
– Если картину не спрятать там, где она была найдена, история мира будет развиваться несколько иначе. Появится новая реальность. А два разных мира в одном месте Господь не потерпит. Произойдет грандиозный взрыв, и Вселенная исчезнет…
– Хорошенькую перспективу вы нам нарисовали, - невесело заметил Уолтер, но тут же приободрился. - А почему бы, дружок мой милый, не сделать так: мы возвращаемся домой, а вы тащите картину в нужное место.
– Один? - переспросил Фабио, глянув на Элизабет.
– Рисковать нельзя, - вмешался Дмитрий. - А вдруг он не справится? Исчезнет мир, и мы вместе с ним. Мы должны помочь Фабио.
– К сожалению, вы правы, - согласился Уолтер. - Тогда - вперед! Прочь из этой дыры! - он рванулся было, но Ладжози остановил его:
– Одну минуту, синьор! - Фабио снял картину с мольберта, свернул ее и уложил в сумку с кистями и красками. - Без нее у Перуцци ничего не получится! Впрочем, и у нас тоже.
Вместе они бросились по лестнице вверх. Массивная дверь темницы была заперта. Уолтер, бормоча проклятия, приставил к замочной, скважине карабин. Передергивая затвор, он сделал несколько выстрелов. Фабио в испуге заткнул уши. Когда дверь под натиском Дмитрия и Уолтера тяжело, с гулким скрипом открылась, Ладжози с величайшим интересом указал на карабин в руках Уолтера.
– Кто это изобрел?
– Порох - китайцы, а оружие сделано Смитом и Вессоном, - просветил его Уолтер.
– Они, очевидно, великие ученые! - восхищенно отметил Ладжози.
– Не думаю, - усмехнулся Уолтер. - Кто они по сравнению с изобретателями периодической системы или электрической лампочки…
– Вы должны мне рассказать! - Похоже, Фабио всерьез собрался прослушать лекцию обо всех научных открытиях минувших четырехсот лет. Он опустил на пол сумку и даже забыл об Элизабет.
– Ну что же вы?! - окликнула она, возвращаясь. - Мы ведь собирались бежать!
– Отличный план! Об открытиях мы поговорим попозже, - Ладжози схватил сумку и первым поднялся вверх по лестнице. Остальные проследовали вслед за ним, стараясь производить как можно меньше шума.
Но уйти незамеченными беглецам не удалось. Дорогу преградили четверо монахов в лиловых фесках и со шпагами. Дмитрий", Уолтер и Фабио беспомощно посмотрели друг на друга. Кинув на мужчин презрительный взгляд, Элизабет достала из-за корсажа свой перочинный ножичек и, тоненько визжа, ринулась на монахов. Те, ожидавшие чего угодно, только не нападения женщины, отпрянули.
– А?! - торжествующе обернулась Элизабет к спутникам.
Но тут один из монахов, свирепо усмехнувшись, сделал шаг вперед и достал из-под сутаны огромный палаш. Элизабет, продолжая размахивать ножичком, отступила. А едва монах поднял палаш, Элизабет бросила ножик и с визгом спряталась за спины мужчин.
Уолтер выставил перед собой карабин и навел его на монаха. Тот с нескрываемым презрением смотрел на диковинную "шпагу". Раздался выстрел, и нападавший с изумленным выражением лица осел на пол. Уолтер демонстративно дунул в ствол карабина.
Спустя несколько минут Дмитрий, Уолтер и Фабио уже торопливо натягивали на себя балахоны плененных монахов. Те боязливо жались друг к другу, сидя на полу в исподнем.
– А я? - суетливо оглядывая себя, спросила Элизабет. -. Фабио! Разве моя одежда не вызовет подозрений у ваших современников?
Ладжози остановился, оценивающе оглядел ее и сообщил:
– О нет, синьорита. Правда, вам придется выдавать себя за женщину особого сорта.
Элизабет возмущенно фыркнула и отвернулась.
– Не беспокойтесь, - продолжил Фабио. - Как и следовало ожидать, у служителей дьявола оказались полные карманы денег, и мы купим вам одежду. А те люди, к которым я поведу вас сейчас, не посмеют притронуться к знатной даме, чем бы она ни занималась.
В одежде монахов они беспрепятственно выбрались из темницы. Ладжози споро вел беглецов за собой, то и дело оборачиваясь назад и ища в толпе горожан лиловые фески. Погони не наблюдалось.
Дмитрий и Уолтер проснулись от приглушенного грохота выстрелов. Облаченные в одежду простолюдинов, они лежали в рыбацкой хижине при свете сального светильника. Тут же вповалку спали мужчины, женщины, дети и домашние животные.
Уолтер огляделся.
– Нет Фабио и Элизабет! - сообщил оц, вскакивая. - И пропал мой карабин.
Они выбежали на берег реки как раз тогда, когда к нему подплыла лодка. Ладжози, тоже переодетый рыбаком, с карабином в руке, соскочил по колено в воду, привязал лодку к мостку, а затем галантно взял на руки одетую в длинный сарафан Элизабет. Перенеся ее на берег, он, словно не желая расставаться с прелестным грузом, сделал еще несколько шагов.
– Чем вы с ней занимались?! - вскричал Уолтер. Фабио, не обращая на него внимания, осторожно поставил Элизабет на землю и, склонившись, поцеловал ей руку.
– Я познал истинное наслаждение, - сообщил он.
– Если бы вы попросили Уолтера, он справился бы с моей задачей намного лучше, - ответила она жеманно.
Дмитрий с интересом покосился на Уолтера.
– Хм!.. - покрутил ус тот.
– Синьор Ладжози попросил меня показать, как работает карабин, - пояснила Элизабет остальным. - И чтобы не беспокоить поселок выстрелами, мы отплыли подальше в море.
– Это восхитительное оружие, - сообщил Фабио, протягивая карабин Уолтеру. - С ним мы в полной безопасности!
Уолтер взял карабин, оттянул затвор и заглянул внутрь. Затем, скривившись, заявил:
– Были в безопасности. Пока вы не расстреляли все патроны. И, размахнувшись, бросил карабин в море.
Телега, запряженная волами, двигалась по загородной дороге. Элизабет, ойкая и извиняясь, брила уже постриженного Фабио. Уолтер, тяжело вздыхая, угрюмо на них поглядывал.
– Итак, мы отправляемся в вашу мастерскую? - уточнил Дмитрий.
– Да, в мои роскошные апартаменты, - мечтательно улыбнулся Фабио.
– Но что нам это даст?
– В молодости я построил летательный аппарат, - сообщил Ладжози. - Он поможет нам быстро и безопасно, аки ангелы по небу, перелететь через море в Валахию.
– Летательный аппарат? - поразился Дмитрий. - Первый летательный аппарат, если мне не изменяет память, был создан в девятнадцатом веке…
– А тот, что построил Леонардо Да Винчи, так и не взлетел, - мрачно добавил Уолтер.
– Леонардо?! - Ладжози отстранил руку Элизабет и разразился такой экспрессивной тирадой на итальянском, что нетрудно было догадаться - это отборная брань. Путники с нескрываемым интересом выслушали его. Наконец Фабио остановился и гневно бросил: - Он выкрал мои черновики!
– Значит, и мы не взлетим, - саркастически кивнул Уолтер, - раз у него по вашим чертежам ничего не вышло.
– У меня плохой почерк, - отозвался Фабио и многозначительно подмигнул.
– Все старинные мастера имели обыкновение зашифровывать свои записи, - пояснил Дмитрий.
– Неужели вы и вправду знакомы с Леонардо Да Винчи?! - восхищено смотрела на Ладжози Элизабет.
– Знакомы?! - скривился Фабио. - Много лет назад его отец, синьор Да Винчи, привел ко мне этого несмышленого юношу. Если бы не деньги его отца, я никогда не взялся бы за обучение столь бестолкового отрока.
– Не смейте так говорить о величайшем ученом! - наконец-то нашел, за что обрушиться на соперника, Уолтер. - Он изобрел металлургическую печь, ткацкий станок и землеройную машину!
В приступе дикого хохота Фабио скорчился и рухнул на дно повозки. Затем резко замолчал, сел и с издевкой спросил:
– Может быть, и "Джоконду" он написал?
Перуцци сидел в карете и, приоткрыв дверцу, вслушивался в вопли женщин и детский плач. Всадники Ордена Дракона, спешившись, обыскивали рыбацкий поселок, грубо выволакивая жителей из хижин.
В одном из жилищ служители Ордена нашли три сутаны. Выведя из хижины хозяина, его дочь и подростка-сына, они, угрожая расправой, потребовали сказать, куда направились беглецы.
Рыбак испуганно указал направление. Но поселок это не спасло. Один из "монахов" подпалил хижину факелом. Огонь легко перебросился на соседние постройки и охватил поселок. Перуцци закрыл дверцу кареты, и она тронулась, а остальные служители Ордена поскакали в указанном направлении верхом.
Фабио шел впереди, Уолтер, Элизабет и Дмитрий - поодаль, в толпе, движущейся к городским воротам. Протиснувшись к стражнику, Ладжози что-то быстро сказал ему, затем, отдав пару монет, позвал остальных взмахом руки. Стражники, пропуская их, чему-то довольно ухмылялись, явно отдавая свои симпатии Элизабет и усиленно подмигивая ей.
– Что бы мы делали без него! - восхищенно воскликнула Элизабет. - Он умеет представить женщину в наилучшем свете! В шестнадцатом веке мужчины еще оставались мужчинами!..
– Мерзавец сказал, - сердито сообщил Уолтер, - что ведет новую наложницу для герцога, а мы - сопровождающие евнухи.
– Негодяй! - взвизгнула Элизабет и поспешила вперед, чтобы обрушиться на Фабио. Но тут, оглянувшись, она увидела в толпе позади лиловые фески. - Быстрее, тут люди из подземелья!
Все ускорили шаг и сумели в сутолоке оторваться от преследователей, которые так и не заметили их. Элизабет сменила гнев на милость:
– Как ни досадны мне те гадости, которые наговорил про меня синьор Ладжози, если бы не его находчивость, мы бы давно уже были в лапах Ордена!
Вечерело. Поднялся ветер и заморосил дождь. Четверка беглецов плелась по грязной улице среди трущоб и остановилась возле входа в ночлежку.
– Фабио! - воскликнула Элизабет, закрыв нос платком и морщась от зловония. - Вы обещали, что я смогу принять ванну и что мы будем спать на чистых простынях.
– Но тогда, о моя восхитительная госпожа, я еще не знал, что Орден не потерял наш след. В приличном месте нас сразу найдут. Тем более, что такую очаровательную особу, как вы, не заметить просто невозможно.
– Он прав, - пробурчал Уолтер и сделал шаг за порог.
– Но я не могу…
– Очаровательнейшая синьорита, - приложил Ладжози руки к сердцу, - поверьте, мне очень жаль. Но потерпите еще чуть-чуть. Скоро мы доберемся до моего прекрасного дома, и уж там-то вы получите все, что только захотите: комфорт, уют, ванну с теплой водой и мягкую постель…
– Вы обещаете? - страдальчески улыбнулась Элизабет.
– Я клянусь.
– Ну ладно, - махнула рукой Элизабет и шагнула вслед за Уолтером. Фабио обернулся к Дмитрию и тихо, так, чтобы не слышала Элизабет, сказал:
– Более привередливой особы я еще не встречал.
Они прошли внутрь. Дмитрий с омерзением оглядел нищих, лежащих вповалку на соломе.
– Между прочим, - тихо продолжал Фабио, - после тридцати трех лет в подземелье, мне и тут кажется, что я попал в рай.
Дмитрий не мог заснуть. Кто-то все время кусал его в самые уязвимые места, и он непрерывно почесывался. Наконец, не выдержав, он сел и увидел, что не спит и Фабио.
– Эй, - тихо позвал он.
– Слушаю тебя, мой любезный друг и потомок.
– Фабио, по профессии я специалист в живописи. И я уже давно хочу спросить вас о той технике, которую вы используете. Она кажется мне не только совершенной, но и абсолютно невозможной. Ваши картины неуязвимы…
– Я тут ни при чем, - скорбно ответил Ладжози. - Я просто хороший художник. Очень хороший. - И добавил, расправив плечи: - Возможно, лучший из всех, какие были и будут. Мои ранние работы потрясали тех, кому я их показывал. Но слуги дьявола использовали мое мастерство в собственных целях. Они заставили меня изобразить все самое гнусное, что хранится в тайниках человеческой души, все то, что и составляет в совокупности образ дьявола: зависть, похоть, гордыню, алчность, праздность, чревоугодие и гнев. Обряды и заклинания дьяволистов в сочетании с моим даром и дали тот результат, о котором вы сказали…
– А седьмая картина? Та, что у нас? Что она олицетворяет и почему обладает особенными свойствами?..
– Гнев. За тридцать три года заточения его скопилось во мне столько… Но это был праведный гнев - гнев по отношению к моим мучителям, к мучителям Христа, к врагам рода человеческого. Они просчитались еще и в том, что жертва, бедняга Винченцо, на крови которого замешивал я краски для этой картины, также пылал гневом праведным, гневом, обращенным на слуг дьявола и его истязателей. И я смог, рисуя эту картину, вложить в нее не только их, но и его, и собственную волю. Вот так я и вызвал вас.
– Что вы будете делать, когда мы вернемся обратно в двадцатый век?
– Могу сказать только одно: я больше никогда не притронусь к кисти. Дьявольский дух пропитал меня насквозь. Я должен уйти от мира и остаться в безвестности.
Под утро в ночлежку ворвалась группа солдат с пиками и факелами. Громко ругаясь, они пинками стали будить нищих.
– В чем дело?! - спросонья спросил Уолтер.
– Приказ герцога, - тихо объяснил Фабио. - Не хватает работников на каменоломне, и туда сгоняют всех бездомных.
– И женщин? - забеспокоилась Элизабет.
– Для женщин найдется другая работа, - ответил Ладжози.
Как раз в этот момент один из стражников бесцеремонно полез Элизабет под корсаж. Она, визжа и кусаясь, стала отбиваться от негодяя. Уолтер, Дмитрий и Фабио бросились к ней на выручку, и вскоре началась настоящая драка, в результате которой сначала Уолтер, а затем Дмитрий и Фабио были жестоко избиты и связаны.
Под конвоем всех четверых доставили в местную тюрьму.
– Из каменоломен мы еще могли бы бежать, - заключил Фабио, потирая отшибленный бок, - а из тюрьмы герцога есть только один путь. - Он выразительно посмотрел на небо.
– Вы хотите сказать, что я должна была терпеть хамские выходки этого мужлана? - вспыхнула грязная и растрепанная Элизабет. - Да дворянин ли вы?! Я начинаю сомневаться…
– Не будь я дворянином, синьорита, разве кинулся бы я на защиту вашей чести?! - укоризненно блеснул глазами Ладжози.
– Честь, дворянство… - пробормотал Уолтер разбитыми губами, - а жить-то хочется.
– Что касается меня, - сообщил Фабио, - то я предпочел бы заточению смерть. Уж очень сидеть надоело.
– У нас отнимут картину, - обречено заметила Элизабет.
Мужчины переглянулись.
– А вот этого допустить нельзя, выразил общую мысль Уолтер. - Вот что, любезный, - обратился он к Фабио, - пока не поздно, вам следует спрятать ее.
– Куда?! - огляделся тот.
– Не куда, а как. Вам нужно поверх полотна сделать другой рисунок. Да такой, чтобы никто не позарился.
– Вспомнил! - воскликнул Дмитрий озаренно. - Ведь поверх этой картины, когда ее нашли, был намалеван портрет какого-то чванливого вельможи! Именно его-то вы и должны исполнить.
– Если я покрою картину краской, вы не сможете пройти через нее… - возразил Фабио. - Хотя… Главное, чтобы я изобразил именно то, что вы видели в будущем. Если я сделаю это один раз, и нам посчастливится выбраться отсюда, я всегда смогу стереть краску, а потом нанести ее заново. У меня прекрасная память.
– Так приступайте! - скомандовал Уолтер. Ладжози судорожно принялся за дело.
– Для начала надо загрунтовать…
Он и не заметил, что за его действиями кто-то внимательно наблюдает через глазок в двери.
Поутру начальник тюрьмы пребывал в прекрасном расположении духа. Сегодня к нему в гости пожаловал сам герцог. Начальник тюрьмы с подобострастием прислуживал ему, поднося тарелки и напитки. Однако невыспавшийся герцог был явно сердит и находил утро изрядно испорченным.