– Так что это за особенные нарушители порядка содержатся у тебя, ради которых ты посмел меня беспокоить? - спросил герцог, жуя. - Учти, если ты потревожил меня зря, тебе несдобровать. А я уверен, что это так. Я думаю, их нужно просто вздернуть, а не возиться, тратя мое драгоценное время. А тебе всыпать с десяток горячих. На всякий случай.
Начальник тюрьмы подумал, что утро, возможно, и не столь прекрасное, как ему казалось.
– Во-первых, ваше высочество, - начал он, - они англичане. И, по-моему, высокородные. Я даже побоялся поместить их в обычную камеру.
– Вздернуть, - заявил герцог.
– Во-вторых, - у них есть деньги.
– Вздернуть, - повторил герцог. - А деньги - в казну.
– В-третьих, один из пленников - прелестная женщина.
– Да-а? - протянул герцог. - Ладно. Остальных - вздернуть.
– Еще один - пускает изо рта дым, а третий превосходно рисует.
– Рисует? Гм-гм, - герцог неодобрительно посмотрел на тюремщика и, утерев салфеткой жирный рот, смилостивился. - Ладно. Давай взглянем. Или я не прославленный меценат?
Очередная идиотская рожа, которую Фабио изобразил на загрунтованном полотне, вновь не удовлетворила Уолтера.
– Да нет же, нет! - закричал он. - Опять не то! Ну что, разве среди ваших знакомых не было еще большего урода?!
– Куда уж больше? - возмутился Фабио. - Ей Богу, так меня не истязали и в застенках Ордена!
Он тут же углем сделал другой набросок.
– Нет! - не унимался Уолтер. - Рожа должна быть жирная и тупая!
– Если бы вы показали мне этого человека хотя бы на миг, я бы выполнил то, что вы требуете! Я же говорю, у меня феноменальная память. Но не могу же я поочередно рисовать всех идиотов, которых когда-либо видел…
– Почему всех? - распалялся Уолтер. - Я же говорю: рожа жирная и тупая!
Дверь со скрипом открылась, и на пороге возникли тюремщик и герцог.
– Вот она! - истерически закричал Уолтер, тыча пальцем герцогу в лицо.
Спустя час беглецы оказались в замке герцога, и вскоре, умытые, сытые и переодетые они уже мило беседовали с хозяином, расположившись в беседке его сада. В первую очередь, герцог осведомился, возьмется ли Фабио написать его портрет, и тот вызвался приступить немедленно. Пока он готовил к работе кисти и чистый холст (перенести изображение герцога на заветную картину "Гнев" ему по памяти не составит труда), переводчиком для Дмитрия и Элизабет стал Уолтер:
– Он приносит извинения за дурное обращение с нами его людей в тюрьме. Он говорит, что сам он без труда распознал бы в нас знатных англичан, а вот слуги его туповаты. Он просит нас быть его гостями и обещает прекрасное обращение, а вам, - он кивнул Элизабет. - свое просвещенное общество.
Элизабет старательно изобразила благодарность.
– Он обещает вам почитать свои стихи, - добил Уолтер. - Этот хам собирается читать вам их и день, и, между прочим, ночь.
Мило улыбаясь, Элизабет спросила:
– Уолтер, вы уверены, что он не знает английского?
– Абсолютно.
С лучезарной улыбкой на лице, она обернулась к герцогу и ласково защебетала:
– Ах ты, старый жирный сукин сын. Засунь свои стихи себе в задницу и заткни ее своим титулом.
Уолтер слегка замялся, а затем что-то "перевел" герцогу, и тот весело засмеялся и дружески похлопал Уолтера по плечу.
– Полный идиот, - с выражением великой признательности на лице сообщил Уолтер остальным.
Фабио приступил к работе. Герцог, вдохновенно позируя, по памяти читал свои вирши Элизабет. Уолтер переводил.
Шли дни.
– Подобно пчелке, подлетевшей к прелестному цветку, - с мрачным лицом монотонно бубнил Уолтер, - вы, Элизабет, подлетели к этому старому хрычу. Цветок уже было хотел завянуть, но вы, между прочим, вернули его к жизни и цветению.
– Браво, - помахивая веером, благосклонно улыбнулась Элизабет, сидевшая напротив.
Дмитрий отвернулся, чтобы спрятать улыбку, в то время как Уолтер продолжал "переводить":
– Как мне надоели все эти пчелки и прочие насекомые. Скорей бы, что ли, осень наступила, и все эти цветочки усохли. Хочу домой, дружочек мой. Вот его стих заканчивается, закругляюсь и я, а то, как бы он…
Герцог с особой страстью произнес последнюю строчку, и Уолтер с подъемом, взмахнув рукой, закончил:
– Чего неладного не заподозрил!
Элизабет похлопала в ладоши. Герцог разразился пламенной тирадой.
– О! - воскликнул Уолтер. - Это что-то новое. Он сказал, что завтра, по окончании работы над портретом, он устраивает бал, на котором покажет картину и вас своим знатным друзьям. Вы будете королевой бала.
Элизабет мило улыбнулась герцогу:
– И все-таки в этой надутой жабе что-то есть…
Выставленная на балу картина вызвала восхищение у приглашенных. Дамы ревниво рассматривали Элизабет и при любом удобном случае льстили герцогу и вились вокруг него. В исполнении струнного квинтета звучал менуэт, и Элизабет, не обращая внимания на настырных итальянок, поочередно танцевала со всеми знатными мужами, чувствуя себя в этом обществе, как рыба в воде. Не терялся и Фабио, лихо отплясывая с какой-то юной жеманной особой.
– Вы уверены, что завтра мы сможем покинуть это место? - улучив минуту и выйдя из залы на веранду, спросил у Уолтера Дмитрий.
– Если Элизабет будет так беззастенчиво кокетничать, он может и не отпустить ее.
Они понимающе переглянулись.
– Честно говоря, - продолжил Уолтер, - у меня какое-то неприятное предчувствие. В конце концов, за нами погоня. И мне не верится, что мы сумели замести следы.
– Пока что нам везет, - заметил Дмитрий. - Всюду мы ускользали от опасности в самый последний момент…
Словно в подтверждение его слов послышалось цоканье копыт, и во двор замка въехала запыленная карета в сопровождении всадников.
– Взгляните! - тихо произнес Уолтер. - Неужели опять?
Из кареты вышли Перуцци и перепуганный насмерть начальник тюрьмы. Дмитрий и Уолтер присели, спрятавшись за перила, а Перуцци, словно чувствуя их близкое присутствие, поднял глаза и бросил пристальный взгляд на балкон. Одного движения его бровей было достаточно, чтобы всадники спешились и заняли все выходы из замка.
Дмитрий и Уолтер кинулись в залу. Танец закончился, и гости рассаживались за накрытым столом. Элизабет с Фабио уселись по левую руку от герцога. Уже с порога Дмитрий и Уолтер попытались знаками привлечь их внимание, но те смотрели в сторону. В этот миг слуга что-то шепнул на ухо герцогу. Тот, изменившись в лице, извинился перед гостями, поднялся и двинулся к выходу из залы.
– Попались, - обреченно пробормотал Уолтер себе под нос.
– Спокойно, - возразил Дмитрий. - Идем как ни в чем не бывало.
Они тронулись навстречу герцогу и мило улыбнулись, поравнявшись с ним. Затем почти бегом подскочили к столу, и Дмитрий уселся рядом с Элизабет на место герцога. Гости, пораженные таким вопиющим нарушением этикета, уставились на него.
– Они здесь, - процедил Дмитрий сквозь зубы. - Делаем ноги.
– Но как? - нахмурилась Элизабет.
– О-о… - внезапно простонал Фабио, возведя глаза к потолку, и схватился за живот.
Вторя ему, Дмитрий торопливо подцепил с тарелки баранью ножку, отгрыз кусок и проглотил, почти не жуя. И тут же, сморщившись, отодвинул тарелку. Элизабет, прикрыв рот платком, поднялась из-за стола первой. Уолтер заботливо подхватил ее под руки и повел из залы. Извинившись перед гостями, за ними, держась за животы, гуськом двинулись к выходу и Дмитрий с Фабио.
Гости недоуменно обнюхали яства и, морщась, отодвинули их.
Вскоре четверо беглецов были уже во дворе герцогского замка. Уолтер подкрался к карете Ордена и, сбросив кучера мощным ударом в ухо, занял его место. Остальные поспешно забрались внутрь. Карета помчалась через ворота, оставив позади себя валяющихся в пыли служителей Ордена.
Привлеченный шумом, Перуцци выглянул в окно кабинета герцога и гневно ударил кулаком по столу:
– Мы снова упустили их! Где картина?! - рявкнул он на герцога. - Они увезли ее?! Конечно же, увезли, - сказал он уже, скорее, сам себе, - но наглецам не уйти. Они поплатятся за все, тебе не спасти их! - погрозил он небу кулаком.
Находившийся тут же начальник тюрьмы испуганно переглянулся с герцогом.
– Синьор Пе-перуцци, - заикаясь, обратился тот. - Она висела в за-за… - Он собрался с духом. - В зале! Не думаю, что они могли ее взять.
– Проверьте, - не веря в успех, бросил Перуцци герцогу, и тот поспешно покинул кабинет. - Вы точно знаете, что он писал портрет поверх другого изображения? - обратился Перуцци к начальнику тюрьмы. Тот, онемев от страха, только мелко закивал головой.
– Она здесь! Здесь! - с выпученными глазами ворвался в кабинет герцог. Слуги тащили картину за ним.
– Поставьте ее сюда! - встрепенулся Перуцци. - И убирайтесь! Убирайтесь все!
Кабинет мгновенно опустел. С торжествующей улыбкой Перуцци вынул кинжал и шагнул к полотну. Он осторожно поскреб поверхность портрета и изменился в лице. Поскреб еще… Еще!.. Но под верхним слоем краски не было ничего. Перуцци в ярости замахнулся кинжалом… Однако остановился.
– Герцог! - позвал он.
Толстяк моментально вырос перед ним. Перуцци усмехнулся и только теперь несколькими ударами кинжала раскромсал портрет на куски. Герцог попытался что-то сказать, но вместо этого издал только ряд нечленораздельных звуков.
– Велите подать карету, - бросил ему Перуцци. - Орден будет весьма признателен вам. - И вернул кинжал в ножны.
Уолтер что было силы погонял лошадей. Из города они выбрались без помех. Стражники у ворот, заметив на карете лиловый герб, отошли в сторону и лишь проводили ее настороженным взглядом. Наконец, отъехав на приличное расстояние от города, Уолтер остановил лошадей на развилке.
– Куда теперь? - утерев пот со лба, спросил он Фабио. - Где ваши роскошные апартаменты?
Ладжози вышел из кареты и внимательно посмотрел по сторонам.
– Туда! - наконец указал он на какую-то точку горизонта. Но в голосе его чувствовалась неуверенность.
Уолтер недоверчиво посмотрел на него и указал в другую сторону:
– А может, туда? - спросил он язвительно.
Фабио, повернувшись в указанном направлении, радостно вскрикнул:
– Вон моя мастерская! Видите высокую башню?! Мастерская рядом!
На его крик из кареты выглянули Дмитрий и Элизабет.
– Это не башня, - возразил Дмитрий. - Это печная труба. Из нее идет дым.
– Так куда мне править?! - раздраженно спросил Уолтер.
– Туда, - указал Фабио третье направление и с обиженным видом сел в карету. - Тридцать три года…
Уолтер, выругавшись, свернул влево, и карета двинулась по дороге к морю.
Вставало солнце. Карета медленно ехала по узкой дорожке. То и дело на пути встречались небольшие нарядные особнячки и Домики. Почти у каждого Уолтер спрашивал: "Этот?". И всякий раз получал отрицательный ответ. Когда же они поравнялись с убогим, ветхим, заросшим кустарником двухэтажным строением, Уолтер даже не удосужился спросить.
– Стойте! Вот он - мой прекрасный дом, - выпрыгнув из кареты, радостно сообщил Фабио.
Внутри жилище выглядело еще хуже, чем снаружи. Беглецы, отряхивая с головы пыль и обрывая с одежды паутину, поднялись по скрипучим ступенькам на второй этаж.
Большая комната наверху оказалась сплошь завалена всяческими конструкциями, чертежами и картинами. Фабио, забыв обо всем, кидался от одной своей работы к другой.
– А где мы будем спать? - спросила Элизабет жалобно.
– Вы собираетесь спать? - с упреком сказал Фабио.
– Вы обещали уют…
– Да-а, - задумчиво потер бритый подбородок Ладжози и тут же воспрял. - С прекрасной женщиной - везде уют. Особенно, если она возьмется за уборку.
– Какая уборка?! - вскричал Уолтер. - Сюда вот-вот нагрянет Орден!
– Верно! - согласился Фабио. - Уолтер, Дмитрий, помогите мне. Втроем они вытащили из кладовки какие-то невероятных размеров шкуры, сшитые между собой.
– На этом мы будем спать, - обреченно кивнула Элизабет.
– На этом мы будем летать, душа моя! - с подъемом возразил Фабио.
– Летать?..
Дмитрий осмотрел шкуры и без энтузиазма констатировал:
– Так это воздушный шар…
Услышав догадку Дмитрия, Уолтер бросил свой конец шкуры на пол.
– Я на этом не полечу, - заявил он. - Да мы и не поднимемся в воздух. Я путешествовал на воздушных шарах и знаю, как они устроены. Чтобы поднять эту рухлядь, нужно столько гелия, сколько нам не добыть и за год.
Фабио, хитро прищурившись, успокоил:
– Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, но догадываюсь. Уверяю вас, друг мой, что тот газ, который использую я, способен поднять не только всех нас, но и еще пару человек.
Сморщенные шкуры медленно наполнялись. Элизабет штопала места, из которых со свистом вырывался воздух, Уолтер ремонтировал корзину, а Дмитрий укладывал сумки с провизией и подвесил балласт.
– Скорее! Скорее! - торопил их Фабио, разжигая горелку. - У нас совсем мало времени.
– Мы и так спешим, - обиженно заметила Элизабет. - Даже слишком. Я уже все пальцы себе исколола. Кто проделал все эти отверстия?
– Крысы, - лаконично объяснил Фабио. Элизабет подавленно замолкла.
Наконец дыры были заштопаны, и шар, если, конечно, можно назвать шаром гигантскую шкуру, стал нехотя приобретать форму. Вид его был столь плачевен, что Уолтер изрек:
– Стоило ли спешить, если эта рухлядь развалится, едва поднявшись в воздух.
– Ничего подобного случиться не может, - уверенно заявил Фабио, - лезьте в корзину. Вы мне сами говорили, что, по легенде, мне удалось скрыться. Значит, ничего иного не стоит и предполагать.
– Ваша теория неверна, - осадил его Уолтер. - Хотите, я разобью ее в пух и прах? Слышали ли вы про закон сохранения материи?
– Конечно. Я открыл его сам. "Ex nihilo nihil fit". Ничто не возникает из ничего. Но к чему это нам?
– Да ведь мы своим появлением тут уже нарушили состояние мира…
– Вы своим появлением спасли его! Возражение Уолтера прервал крик Дмитрия:
– Они рядом! Вон, на пригорке! Они заметили нас!
Словно услышав его слова, всадники на холме на миг остановились. Минуту спустя их нагнала карета, и весь кортеж в ускоренном темпе двинулся к дому Фабио.
– Лезьте все! - воскликнул Фабио и добавил в горелку своего загадочного порошока. - Мы еще можем успеть!
– Не вы ли сейчас утверждали, что ничего дурного с нами случиться не может?! - пискнула Элизабет, присев рядышком.
– Это теория, синьорита, - вкрадчиво промолвил Фабио, - только теория. А если она окажется ошибочной?
Шар медленно поднимался в воздух. Приподнялась и корзина, но ее удерживали веревки. Однако и с этой высоты приближающееся облако пыли стало видно отчетливо.
– Тогда рубите канаты! - возопила Элизабет. - Теоретик!
– Рано, - хладнокровно ответил Фабио, - они натянуты еще слишком слабо, и мы будем волочиться по земле…
Он добавил в горелку порошка, и тот начал пузыриться, выделяя огромное количество газа.
– Эх, где мой карабин! - сокрушенно воскликнул Уолтер, поглядывая на приближающихся преследователей. А служители Ордена были уже совсем рядом. Они добрались до изгороди и, вооружившись пиками, стали спрыгивать с лошадей.
– Пора! - решил Фабио и обрубил веревки. Воздушный шар чуть приподнялся.
Служители Ордена, выскочив с другой стороны дома, бросились к летательному аппарату. Но шар приподнялся еще.
– Мы спасены! - радостно закричала Элизабет.
И действительно, шар уверенно начал подниматься все выше и выше.
– Мы спасены! - повторила Элизабет. - Что, съели?! - крикнула она преследователям, беспомощно потрясающим копьями внизу.
Все облегченно посмотрели друг на друга.
– Возблагодарим же Господа, друзья мои! - воскликнул Фабио.
– Куда мы направляемся? - спросил Дмитрий, когда шар набрал достаточную высоту.
– Сейчас мы покинем Апеннинский полуостров, - уверенно сообщил Ладжози, - перелетим Средиземное море и совершим посадку в Валахии. Если получится, то прямо у стен вашего замка.
– Странно… - задумчиво почесал затылок Дмитрий.
– Что странно? - насторожился Фабио.
– Странно, как мы попадем туда. Ведь нас несет совсем в другом направлении.
– О, diabolo!!! - вскричал Ладжози, схватившись за голову. - Как правы те, кто говорит, что за ошибки юности нам приходится расплачиваться в старости! Тридцать три года назад я собирался сделать этот снаряд управляемым, но, придя к выводу, что без особого труда могу это сделать, сразу же охладел к этой затее…
Они вновь переглянулись, но на сей раз растерянно.
…Дмитрий проснулся от пробирающего до костей холода. Зябко поеживаясь, он огляделся вокруг. Закутанная в костюмы мужчин Элизабет мирно посапывала, уткнувшись лицом в плечо Уолтера. Тот спал в обнимку с мешком провизии, а Фабио, словно древнее изваяние, замер у горелки.
– Где мы находимся? - растирая затекшие ноги, спросил у него Дмитрий.
Тот молча показал пальцем вниз. Дмитрий выглянул из корзины и увидел море.
– Адриатика, - сообщил Фабио. - Нам повезло. Ветер переменился, и мы летим на восток. И довольно быстро.
Он достал и развернул полотно, на котором еще в тюрьме им была намалевана дурацкая рожа.
– Пока у нас есть время, помогите мне очистить картину, потом нам может быть дорог каждый миг. Вы ведь умеете?
Дмитрий кивнул. Вместе они соскребли верхний слой краски, обнажая картину "Гнев". В процессе работы Дмитрий старался не смотреть на нее, но все равно настроение его стало подавленным.
– Сколько у нас времени? - поинтересовался он, чувствуя облегчение от того, что Ладжози вновь свернул картину. - Скоро мы достигнем цели?
– Не знаю, - ответил Фабио уклончиво.
– Ну хотя бы приблизительно?
– Не знаю… - вздохнул Фабио. - У нас топливо кончается.
– Порошок?
– Нет. Порошка еще есть немного, а вот жечь его скоро будет не в чем. А он улетучивается… Щелей наоставляли…
– Что же делать?
– Надеяться на волю Всевышнего… Какое-то время мы еще удержимся на этой высоте. Потом сбросим балласт. Глядишь, и дотянем до берега.
С самыми скверными предчувствиями Дмитрий прикрыл глаза. И, несмотря на ощущение опасности, все-таки уснул снова.
Истошный крик Фабио: "Проснитесь! Мы падаем в море!" - разбудил всех.
Шар опускался. Небо хмурилось от приближающихся грозовых туч.
– Нужно освободиться от балласта! - проорал Фабио сквозь рокот штормовых волн. Путешественники принялись спешно отвязывать от краев корзины мешки с песком. Балласт был сброшен, и шар начал медленно подниматься. Но вдруг замер вновь.
– Что еще случилось?! - воскликнул Уолтер.
– Погасла горелка! - выкрикнул Фабио. - У нас кончилось топливо!
– Конец? - обреченно спросил Дмитрий, но его, скорее всего, не услышали.
– Одежда! - закричал Фабио. - Сбрасывайте одежду!