Рядом спал в седле верный Желудь. Кнут пытался расспрашивать друга, но и тот тоже ничего не помнил и не знал, что их потянуло в такие пустынные края.
Мимо проплывали деревья и даже смотреть на их темные стволы, выделяющиеся на белом полотне снега, было больно. Третий спутник Кнута ехал молча, еще более странный чем сам Кнут. Он вообще просто смотрел перед собой и хмурил брови, словно пытался что-то припомнить и не мог, и это его сильно злило.
Но самое странное заключалось в том, что Кнут помнил все и дорогу домой, при этом он был уверен, что уже ехал по этому заброшенному тракту. Как помнил он и то, кто его родители и где он живет. Помнил все свое сознательное детство и отрочество и разные ненужные мелочи, а вот как оказался здесь совершенно себе не представлял. Словно кто-то вырвал солидный воспоминаний из его памяти.
Желудь странно всхрапнул и сам же проснулся от изданного им звука.
- А? Что? - он завертел кудрявой головой, затем очнувшись от остатков сна, уставился на друга.
- Где мы уже? - спросил Желудь.
Кнут посмотрел на него, хотел было улыбнуться, но губы отказывались растягиваться в улыбке.
- Скоро выедем на знакомую дорогу, - ответил он уверенно.
- Точно?
- Точно, - и чуть прижав покатые бока жеребца направил того вперед.
Над головой путников томились облака. Где-то за ними пряталась луна, придавая своему укрытию сказочного золотого свечения. Кнут поднял голову вверх. Откуда-то, словно с самого неба, на него упал холодный ком снега. Очевидно соскользнул с еловой лапы, согнувшейся под тяжестью. Ком был подледеневшим и Кнут поморщился, потер ушибленный лоб и вдруг увидел перед собой женское лицо. Окутанное дымкой воспоминания оно казалось знакомым и таки близким, что молодой мужчина удивленно моргнул. Видение тот час исчезло, а за спиной послушался смешок Желудя.
- Что это такое еще было? - подумал мужчина, но сколько не напрягал память, ничего она ему подсказать не смогла и даже тот мимолетный образ, что так зацепил его душу, стал снова медленно таять, исчезать из его головы. Кнут продолжал отчаянно цепляться за него, как за что-то дорогое, но прошло несколько минут, и он уже не смог бы сказать, точно ли ему привиделась далекая прекрасная девушка или все это оказалось плодом его воображения.
Мужчина посмотрел вперед на показавшуюся развилку. Он хорошо помнил поворот, который вел к дороге в его городок. Еще несколько часов, и он снова будет дома и возможно так кто-нибудь ему сможет объяснить, что произошло и как он оказался на многие мили от родных мест.
Глава 10
У Ворона оказался довольно большой и просторный дом. Деревянное строение в два этажа располагалось в отдалении от каменного дома Заррнона. Я так поняла при всем своем уважении к седому старцу, Бренн все же предпочитал держаться от него на расстоянии. Чем это объяснялось, я не могла понять. Отношения между ними мне показались на первый взгляд весьма своеобразными. И не друзья и не враги, оба держали нейтралитет.
Оставив лошадей одному из воинов Ворона, мы прошли в дом. Я шагала позади, рассматривая широкую спину мужчины, а сама думала о том, что все же ожидает меня в этом мрачном поселении. И чему Бренн собирается обучать меня? Все, что я умела необычного заключалось в моем даре слышать малейшие звуки, уноситься сознанием далеко от собственного тела и проникать даже под земной покров, но я считала это просто отменным редким слухом, хотя и понимала, что у простых людей такого слуха быть просто не должно. Я очень надеялась, что Ворон объяснит мне кто я такая.
Мы вошли в дом. Он оказался совсем простой, без изысков с обеденным залом внизу и спальнями на втором этаже. Кухня тоже находилась внизу в комнате смежной с залом. Нам на встречу вышла женщина. Я едва взглянула на ее роскошные черные волосы и лицо, так похожее на лицо Ворона, как тут же поняла, что передо мной его мать.
- Бренн! - женщина единым порывом шагнула к сыну, крепко обняла. Тот ответил на объятия, но отстранился слишком поспешно, возможно из-за того, что я присутствовала при этой встрече. Его мать бросила взгляд через плечо колдуна на меня. Смотрела пристально, но без каких-либо эмоций и за сегодняшний день я повторно услышала фразу:
- Это она?
Ворон кивнул и отошел в сторону, словно давал женщине возможность тщательно рассмотреть меня. Я почувствовала неловкость от столь пристального внимания к своей особе, но выстояла на этих странных смотринах.
- Мама, это Влада, - представил меня колдун, - Она будет жить у нас, пока я займусь ее обучением.
Женщина подошла ко мне, не отрывая глаз от моего лица, и я все же не выдержала, покраснела и от этого разозлилась на себя. Никакой выдержки, подумалось мне, но как оказалось, матери Бренна это неожиданно понравилось, потому что черты ее красивого лица смягчились, и она уже более дружелюбным голосом произнесла свое имя:
- Меня зовут Сорога и я поверь, искренне рада видеть тебя, - сказала и бросила короткий, но очень выразительный взгляд на сына, словно одобрила в чем-то его. Бренн улыбнулся одними губами.
- Наверное, вы устали с дороги, - Сорога взяла меня за руку и повела за собой, - Пойдем, Влада, я покажу тебе комнату, где ты будешь жить. У нас довольно просторный дом для нас с сыном, и мы здесь живем только вдвоем, потому я рада, что хоть кто-то теперь скрасит мое одиночество. Бренн постоянно отсутствует и мне будет приятна твоя компания.
Она подвела меня к деревянной лестнице, ведущей наверх и не отпуская руки, потянула за собой. Второй этаж оказался светлым. Здесь было много окон и несколько спален. Женщина вошла в самую крайнюю и распахнула передо мной дверь, приглашая пройти внутрь.
- Эту комнату я приготовила для тебя, Влада, - сказала она и тихо добавила, - Уже давно!
Я оставила эту ее фразу без внимания, осматривая помещение, где мне теперь предстояло жить. Комната мне понравилась. Просторная и светлая, с широкой кроватью и столом. С камином и большим сундуком для вещей, в который мне правда почти нечего было складывать. У камина прямо на деревянном полу лежала медвежья шкура, в углу стопка дров и кремень. На столе я заметила подсвечник с толстой свечой, коробку с иглой и нитками и гребень.
- Я смотрю, у тебя мало вещей, - она покосилась на скромный узел, который я все это время пока мы ходили по поселению держала в руках.
- Ну, ничего, мы что-нибудь придумаем, - сказала она скорее всего сама себе и добавила, уже глядя на меня, - Располагайся, отдыхай. Я позже позову тебя вниз пообедать. Если будет желание, то в доме есть бадья для купания…
- Спасибо, - кивнула я, - Пока мне хватит и непродолжительного сна.
- Хорошо, - кивнула Сорога и вышла, но прикрывая за собой двери еще раз с интересом глянула на меня.
Едва она вышла, как я подошла к окну. Внизу находился двор и за высоким забором виднелся край заснеженного леса с верхушками сосен, укрытыми шапками снега. Я оглянулась назад. Кровать с теплым пледом, наброшенным сверху вместо покрывала так и манила прилечь, расслабиться, отдохнуть и я не видела препятствий своему желанию. Все эти волнения и дорога в конец вымотали меня. Я легла сверху на плед, не раздеваясь и только сбросила сапоги. Поджала под себя ноги и закрыла глаза. Едва я расслабилась, как память услужливо подбросила мен горькие воспоминания о моей утрате.
- Не плакать, - сказала я сама себе. Несколько минут боролась с подступающим к горлу комком, но все же заставила себя забыться. Да и толку от слез, подумала я. Надо сперва во всем разобраться, а потом…Потом все может измениться для меня. А с Кнутом мы все равно будем вместе, как бы Ворон не старался нас разлучить, уверила я себя. Эта мысль придала бодрости моему отчаявшемуся сердцу и я задремала.
Тордис остановилась только оказавшись на расчищенном поле, где обычно тренировалась со своими людьми. Несмотря на то, что она пробежала, женщина дышала тяжело и на лбу выступили бисеринки пота. Она согнулась, упиревшись руками в колени, перевела дыхание и огляделась. Никого кроме нее на тренировочной площадке не оказалось. Конечно, подумала он, ведь уже слишком поздно для занятий и это было ей даже на руку.
Злость и обида захлестнули ее сердце. Тордис выпрямилась, обхватила руками свой балахон и в мановение ока сбросила ненавистную тряпку, оказавшись одета в тунику, подвязанную на талии широким поясом с бляхой, и в кожаные штаны, обтягивающие длинные ноги.
- Вернулся и притащил с собой эту серую мышку, девку, которая не знает о нем равным счетом совсем ничего! Девку, которой он не нужен, - Тордис чувствовала это и негодовала еще больше, - Как он мог? Почему не рискнул попробовать с ней, ведь она отдавала ему всю себя, предлагала так бесстыдно и так откровенно, но ведь не взял. Да еще и пристыдил.
Тордис подошла к бочке с тренировочными мечами, одним единым движением извлекла один на свет, взмахнула над головой, жалея, что он не боевой и ей не предстоит поединок, где она смогла бы дать волю своим чувствам, сумела выплеснуть всю свою боль и разочарование. Но ничего, она и так сумеет разрядиться, подумала молодая женщина и шагнула на поле, сделав выпад в сторону воображаемого противника.
Тордис провела серию воображаемой атаки. Меч ожил в ее руке, стал словно продолжением и отзывался на любой приказ воительницы. Тордис прыгала, уклонялась от воображаемых ударов, падала и поднималась, перебрасывала меч из одной руки в другую прокручиваясь вокруг собственной оси. Тело, разгоряченное опасным танцем было гибким и видно было сразу, что его владелица обладает им целиком и полностью.
Тордис рубила воздух, а сама представляла, как бы было прекрасно, будь на месте пустоты ее соперница. Уж она бы ей устроила. И хотя в глубине души женщина понимала, что привезенная из-за моря новая ученица даже ни сном ни духом не ведает о том, что причиняет одним своим видом боль ей, Тордис, она все равно ненавидела ее.
- Влада, - прошипела женщина и сделала резкий выпад, мысленно пронзая своим оружием чужое ненавистное сердце, а затем замерла, опустив меч. Руки разжались и оружие снова стало простой деревяшкой. Женщина в сердцах швырнула его через все поле, угодив в плетеный забор и проделав в нем дыру.
Тордис подошла к лежавшему на земле балахону, подхватила его одной рукой и перебросила через плечо. Злость после короткой, но очень агрессивной тренировки стала слабее и уже не так туманила мысли. Теперь воительница могла думать спокойнее.
- Еще не все потеряно, - сказала она себе, - Я буду бороться. Надо сперва узнать девчонку, ее слабости, ее мечты, а уже потом как следует и куда следует надавить. Я все еще смогу изменить и Ворон вернётся ко мне.
Родные смотрели на него как-то странно, словно чего-то боялись и Кнут злился на их скрытые взгляды, на сочувственные перешептывания за спиной и кажется не только они, весь городок знал что-то такое о нем, чего не знал он сам, но никто, ни единая душа ничего не могла ему сказать, даже когда он спрашивал открыто. Все молчали, переглядывались и отвечали, что все в порядке, но при этом не переставали смотреть на него так, словно у него произошло какое-то горе, или кто-то умер. Кнут злился, его друзья Желудь и Ян тоже ничего не понимали. Они, как и он, ничего не помнили, но на них по крайней мере никто ТАК не смотрел.
Даже родители, самые его близкие люди молчали, хотя Кнут был уверен в том, что они в курсе всех этих странных взглядов, которыми провожали его в городе. Но, самое странное заключалось в том, что и сам Кнут испытывал какую-то затаенную грусть. Чувство потери, что не оставляло его с того самого момента, когда он проснулся на незнакомой поляне далеко от родного города, да что там, каким-то чудом он и его друзья очнулись в нескольких днях пути от дома. Сначала он грешным делом подумал, что возможно они почудили малость, да выпили лишнего, но все же, чтобы до такой степени отбило память… нет, тут что-то было не так.
В один из дней, с прежней компанией Кнут пошел в трактир к дядьке Радомиру. Раньше он там часто бывал, да вот в последнее время, удрученный своим непонятным состоянием, позабыл туда дорогу, да вот друзья вытащили, заставили пойти, обещая, что возможно он развеяться и все встанет на свои места. Но Едва Кнут переступил порог таверны, как его словно молнией ударило. Видение девушки, красивой и до боли знакомой, образ которой уже всплывал перед его глазами еще тогда, на холодной зимней дороге… Это снова была она, но мелькнув перед глазами, всего на несколько секунд, она исчезла, а он остался стоять и глупо смотреть перед собой, пока один из друзей участливо не похлопал его по плечу.
- Влада! - он точно знал имя девушки из своего видения и был уверен целиком и полностью, что знает ее или знал когда-то.
- С тобой все в порядке? - кудрявая голова Желудя возникла перед глазами. Смешливые глаза в этот раз смотрели настороженно.
- Да, - он кивнул.
- Тогда пошли, - его друг направился к одному из столиков. Кнут следом, но ноги казались какими-то ватными.
Следивший за молодым мужчиной, хозяин таверны хмурил брови. Радомир проводил взглядом вошедших гостей, коротки кивнул им и отвернулся, думая о странном поведении Кнута. Он видел, как парни уселись за столик, тот, что обычно всегда занимали, когда приходили в его заведение, но вели они себя не так как прежде. От той веселой компании, где Кнут всегда был заводилой и что греха таить, забиякой, остались лишь воспоминания. Выпив пива, некоторые еще пытались шутить, но царящая за их столиком атмосфера была удручающе гнетущей. Словно облако на солнечном небе.
- Не стоило бы ему здесь появляться, - подумал Радомир, перебрасывая полотенце через плечо. Ему показалось, что Кнут начал вспоминать Владу. Ведь именно здесь они встретились впервые и здесь так часто виделись.
- Дядя Радомир, - к нему подбежал Ярослав. Мальчишка что-то держал в руке, наверное, леденец и его вид отвлек мужчину от печальных мыслей, - Можно я пойду поиграю во двор? - он заискивающе посмотрел на Радомира.
- Да, иди, - кивнул хозяин таверны и грустно подумал, глядя вслед убегающему ребенку, - Ты ведь тоже не помнишь Владу. Никто не помнит в этом городе, спасибо Ворону. Заклятье наполняло воздух и многие чувствовали что-то и многие помнили что-то и связывали почему-то печаль с Кнутом. Но никто не смог бы сказать, что именно произошло здесь не так давно.
Помнил только Радомир.
Заклятье колдуна сработало просто отлично.
Первые дни я просто жила. Отдыхала, ходила по поместью или в окрестностях всегда в компании или Серко, или матери Ворона, присматривалась, привыкала. Я к поместью, а оно ко мне. Казалось, это имение было живым. Да, я понимала, что просто позволила своему воображению разыграться. Но каждый раз, выходя в ворота и минуя страшных деревянных истуканов я покрывалась липким потом и старалась не глядеть на их морды, которые словно следили за мной. Ежась от паники я заставляла себя проходить мимо твердой походкой, но у моему стыду, получалось не всегда. Заметив мою реакцию на идолов, Серко сказал, чтобы я не переживала и что они только охраняют поселение от дурных людей и отводят незнающему глаза, заставляют проехать путника мимо…
- Они только с виду такие злые, но они внутри хорошие, - произнес он мне, когда мы шли по узкой тропинке, уводящей нас в глубину леса, - Так бывает и с людьми, - добавил парнишка, - С виду человек злой, а это только лишь видимость. Судить надо не по внешности, а по поступкам, - он покраснел, когда я пристально посмотрела на него.
- Ты интересно рассуждаешь, - заметила я, - Грубо, но правильно.
Серко улыбнулся широко и открыто. Так мне здесь больше никто не улыбался. Только он и Сорога.
Как оказалось, здесь в имении было много людей. Мало семей в основном мужчины - воины. И я почти не видела маленьких детей, но спросить ни у кого пока не решалась. Меня рассматривали, но никто из местных не решился даже заговорить со мной, но я пока не сильно была огорчена этим фактом. Все со временем образуется, говорила я себе. А пока мне хватало общества Серко и Сороги и иногда, совсем редко самого Ворона.
С тех пор, как мы прибыли прошла всего неделя. За это время я изучила расположение всех домов и несколько тропок. Один раз меня повели на ужин к Заррону, но находясь там и сидя на самом краю стола я едва могла прикасаться к еде, чувствуя на себе любопытные взгляды, причем, не всегда доброжелательные.
Ходили мы туда вместе с Вороном, хотя сидели по разные стороны стола. Он - рядом с самим главой, по левую руку от Заррона, я же на отшибе, как бедная родственница, хотя в данном случае все меня устраивало.
Еще я в тот день заметила ту красивую женщину, что при первом моем появлении поспешно покинула зал, когда Заррон расспрашивал меня у своего трона. Теперь то я могла ее внимательно рассмотреть, впрочем, как и она меня. Женщину звали Тордис и она была приближенной старика, потому что сидела через несколько человек от него. И эта самая Тордис, едва я вошла в зал следом за Бренном, стала следить за мной, при этом совершенно не таясь. Было совершенно очевидно, что эту женщину здесь уважали. Со слов воинов, следя за разговорами, я догадалась, что она предводительница целой дружины и у Тордис под началом только мужчины, отборные воины с которыми она занимается каждый день на тренировочном поле. И хотя ее сложение я не назвала бы хрупким, но она все же при всех своих натренированных мышцах, казалась вполне стройной.
Я попыталась было улыбнутся воительнице, но не получила встречной улыбки и потому решила больше не обращать на нее своего внимания. После мы еще несколько раз сталкивались с ней в поселении. Торлис всегда снисходительно кивала мне и приходила мимо. Я не могу сказать, что она проявляла по отношению ко мне злость или агрессию, но и благодушно настроена не была. Кажется, она просто хотела понять, что я за человек и чем дышу.
Ворон, в доме которого я обосновалась, продолжал, как и раньше свои ночные отлучки. Я спросила у его матери, что за причина заставляет его уходить в лес, но женщина только молчала или говорила просто:
- Спроси у него самого!
А я не могла даже подойти к нему, с ужасом ожидая того времени, когда он решит начать заниматься со мной. И этот день, как я не молилась о его задержке, все же настал.
Бренн в тот день вернулся не как обычно на рассвете, а чуть позже, когда солнце уже вышло целиком на небо и поселение полностью проснулось, стряхивая с себя остатки сна. Выглянув в окно, я увидела пушистые комки снега, медленно падающие с затянутого тучами неба. Сорога позвала меня завтракать, а после я отправилась мыть посуду на кухню, пока хозяйка дома убирала со стола.
Бренн вошел неслышно и я увидела его только когда обернулась, намереваясь выйти из кухни. Посуда вымытая и чистая аккуратной горкой возвышалась на столе. Ворон стоял в дверном проеме и смотрел прямо на меня, а я неожиданно подумала о том, что возможно он так стоит уже давно и это отчего-то разозлило меня.
- Влада, - позвал мужчина, - С сегодняшнего дня ты начинаешь обучение в качестве моей ученицы. Ступай в свою комнату и надень мужскую одежду, ту, что дала накануне тебе моя мать.