Глава 1
1
Словно охваченное страхом, солнце в тот ненастный день старалось не показываться на глаза и только к вечеру, протянув-таки между рваными краями грозовых туч, осветило гибнущий замок Джейнил.
Смерть подступила неотвратимо, а предводители кланов до последней минуты не могли решить, как дворянам надлежит встретить свою судьбу. Самые именитые и состоятельные господа, презрев панику и суматоху, с присущим им усердием занимались обычными делами. Молодые кадеты расхватали оружие и бросились на стены отражать последний штурм. Но их было мало, и они не верили в победу. Многие люди (не меньше четверти населения замка) бездействовали и были чуть ли не счастливы в своей готовности искупить грехи человеческой расы.
В конце концов смерть пришла ко всем, и каждый получил от нее то, что ожидал. Гордецы сидели в своих Домах, листая страницы прекрасных книг или потягивая в компании друзей столетние эссенции. Они умерли, не удостоив вниманием свою смерть. Безрассудные смельчаки взбирались вверх по оплывшему от дождя склону земляного вала, который высился над парапетами Джейнила. Кто-то оказался погребенным под каменным крошевом, кто-то смог добраться до гребня и там стрелял, рубил, колол, пока его самого не застрелили мехи или не раздавили искалеченные фургоны. Люди, ожидавшие от смерти искупления грехов, стояли в классической позе кающихся - на коленях, склонив головы. Причиной гибели замка были грехи человеческие, а мехи служили всего лишь символом кары. Так считали искупленцы, и умерли все до единого, как и остальные господа, дамы, фаны и крестьяне. Из обитателей Джейнила уцелели только птицы - уродливые, неуклюжие, грубые твари, не знавшие, что такое гордость и достоинство, и ценившие свои шкуры превыше чести замка. При виде мехов, забравшихся на стены, птицы покинули свои закуты. Хлопая крыльями и визгливо бранясь, они вздымали в небо и полетели на восток, к Хейдждорну, последнему замку на Земле.
2
Мехи пришли под стены Джейнила четыре месяца назад, когда еще была свежа память о резне в Си-Айленде. Их появление жители замка восприняли по-разному. Дамы и господа (число которых в Джейниле достигало двух тысяч) поднимались на башни, выходили на балконы, прогуливались по Закатной галерее и разглядывали золотисто-коричневых воинов - кто равнодушно, кто с любопытством, а кто и с легким презрением. Вся эта гамма настроений объяснялась тремя причинами: спесью, заложенной в них цивилизацией, верой в неприступность стен Джейнила и тем обстоятельством, что никто из них не мог повлиять на ход событий.
Джейнильские мехи давно сбежали к мятежникам. Подавлять восстание было некому, - из фан, крестьян и птиц не соберешь войско. К тому же четыре месяца назад всем казалось, что в карательных войсках нет нужды. Джейнил считался неприступным. Его окружала черная стена двухсотфутовой высоты, отлитая из расплавленной горной породы и покрытая снаружи голубовато-серебристой сетью из прочного сплава. Солнечные батареи полностью удовлетворяли потребности замка в энергии. При необходимости пищу для знати, а также сироп для фан, крестьян и птиц можно было синтезировать из двуокиси углерода и водяного пара. Но до этого еще никогда не доходило. Замок Джейнил, построенный на века, давал своим жителям все необходимое. Однако с уходом мехов некому стало чинить механизмы, которые иногда выходили из строя. Ситуация сложилась тревожная, но не безнадежная.
В тот день некоторые господа вооружились тепловыми ружьями и спортивными винтовками, поднялись на стены и уложили столько мехов, сколько их оказалось в радиусе поражения. После захода солнца мехи выдвинули к стенам фургоны и землеройные машины, и вскоре замок окружила насыпь, растущая буквально на глазах. Понять что-либо его жители смогли не раньше, чем высота вала достигла пятидесяти футов, и к стенам покатились камни. Только тогда им открылся страшный замысел мехов, и беззаботность сменилась зловещими предчувствиями.
Все дворяне Джейнила были людьми образованными: кто-то постиг гуманитарные науки, кто-то - естественные. Собрав крестьян, несколько господ попытались привести в действие тепловую пушку. Но крестьяне могли выполнять только самую простую работу, а пушка хранилась в плохих условиях и пришла в негодность. Вероятно, неисправные детали можно было заменить, но все запчасти находились на втором уровне, в мастерских мехов, а из дворян никто не разбирался в номенклатуре изделий и не ориентировался на складах. По настоянию Уоррика Мейденси Арбана (что означает: Арбан из семьи Мейденси клана Уоррик) на склады отправили группу крестьян, но это задание оказалось им не под силу.
Как зачарованные стояли на стенах благородные господа Джейнила и смотрели на растущий вокруг них холм, похожий на грязевой вулкан. Близился конец лета. В самое ближайшее время всем, кто находился в замке, предстояло стать заживо погребенными.
Вот тогда-то несколько молодых кадет, в чьих жилах еще не остыла кровь, вооружились чем попало и бросились вверх по склону. Мехи завалили смельчаков грязью и камнями, но некоторым удалось добежать до гребня.
Пятнадцать минут длился бой на скользком от дождя и крови валу. Не погибни большинство кадет под камнями, кто знает, чем закончилась бы осада замка. Его защитники ненадолго расчистили гребень, но мехи перестроили свои ряды и бросились в атаку. Осталось десять кадет, шесть, четыре, один… и никого. Волна мехов хлынула вниз по склону, перехлестнула через парапеты, и вскоре все осажденные были безжалостно перебиты. Семьсот лет простоял Джейнил, обитель галантных кавалеров и прекрасных дам, - и погиб в одночасье.
3
Мехи - обитатели планеты Этамин-девять - были привезены на Землю несколько веков назад. Жесткие, с металлическим отливом шкуры этих человекообразных существ лоснились, будто смазанные маслом или натертые воском. Торчащие из головы и шеи меха шипы были покрыты медно-хромовой проводящей пленкой и отливали золотом. Там, где у человека уши, у меха располагались органы чувств. Особенно бросалось в глаза лицо - не лицо даже, а нечто похожее на обнаженный человеческий мозг или сморщенный мускул (когда, гуляя по нижним коридорам, кто-нибудь из дворян натыкался на меха, то старался быстрее пройти мимо). Рот этого существа - неровная вертикальная щель в нижней части "лица" - не выполнял своего предназначения с тех пор, как под кожу на спине меха поместили "мешочек" - резервуар с сиропом. По той же причине давно атрофировались пищеварительные органы, извлекавшие питательные вещества из гниющих растений. Как правило, мех не носил никакой одежды, кроме рабочего фартука и пояса с инструментами. Благодаря мозгу, действовавшему как передатчик, мех мало в чем уступал человеку. Однако в толпе себе подобных он выглядел не столь разумным, не столь умелым - нечто среднее между первобытным человеком и гигантским тараканом.
Благородный Д. Р. Джордайн из замка Утренний Свет, Салонсон из Туанга и некоторые другие ученые считали мехов существами добрыми и флегматичными, но мудрый Клагхорн из Хейдждорна придерживался на этот счет другого мнения. Он утверждал, что эмоции меха почти непостижимы, настолько они отличаются от человеческих. В ходе тщательных исследований он обнаружил у меха не менее дюжины различных чувств.
Несмотря на его выводы, для Клагхорна, Д. Р. Джордайна и Салонсона восстание мехов оказалось таким же сюрпризом, как и для всех остальных. "Как могло случиться, - спрашивали дворяне друг друга, - что эти существа, столько лет служившие людям верой и правдой, вдруг нанесли им такой подлый удар?"
Самым разумным казалось самое простое объяснение: мехи не смирились с рабством и ненавидели землян, вырвавших их из естественной среды обитания. У этой гипотезы находились противники. Приписывать нелюдям человеческие чувства и взгляды нельзя, утверждали они. Мехи имели все основания испытывать благодарность к людям, которые избавили их от невыносимого существования на Этамине-девять. Приверженцы первой гипотезы отвечали на это вопросом: "А разве вы сами не приписываете им человеческих чувств и взглядов?" Их противники огрызались: "Никто не знает, что у мехов на уме, а потому наши доводы не абсурднее ваших".
Глава 2
Замок Хейдждорн, протяженностью в милю и высотой триста футов, стоял на вершине утеса из черного диорита. И размерами, и красотой он намного превосходил Джейнил. Внизу, в девятистах футах от парапета, расстилалась к югу широкая долина. Из четырех склонов скалы два, восточный и западный, были крутыми, на террасах южного и северного росли виноград, груши, гранаты и артишоки. Скалу серпантином опоясывала дорога. Она начиналась у портала на центральной площади и терялась из виду в долине. Напротив портала красовалась величественная Ротонда, а по обе стороны от нее, окружая площадь, высились особняки двадцати восьми кланов.
Когда-то на месте центральной площади стоял весь замок, построенный вернувшимися на землю людьми. Позднее Хейдждорн Десятый, собрав великое множество крестьян и мехов, воздвиг новый замок и разрушил старый. Двадцати восьми Домам, построенным в ту пору, минуло пятьсот лет.
Под площадью были расположены служебные помещения. На первом уровне - гаражи, под ними - мастерские и бараки мехов, еще ниже - пекарня, пивоварня и тому подобное.
Нынешний Хейдждорн, двадцать шестой со времени основания замка, в прошлом был Клагхорном из клана Овервель. Его избрание вызвало всеобщее удивление, поскольку ничем особенным О. К. Шарль (так звали прежде этого господина) не выделялся. Как и прочие благородные господа, он был утонченным, эрудированным, элегантным, но каких-либо оригинальных высказываний никто от него не слышал. Бог не обидел его красотой: худощавое, угловатое лицо, короткий прямой нос, серые с прищуром глаза. С его лица не сходило выражение легкой задумчивости, рассеянности - хотя недоброжелатели называли это выражение бессмысленным. Но едва опускались его веки и сходились к переносице густые белесые брови, лицо становилось жестким и угрюмым. Впрочем, сам О. К. Шарль об этом не знал.
Хейдждорн почти не имел личной власти, но тем не менее занявший эту должность становился влиятельным человеком. Кроме того, любой дворянин почитал за честь перенять манеры и стиль главы общества. Посему выборы считались событием немаловажным, и к своему будущему избраннику господа и дамы относились с особой требовательностью. Порой малейшая оплошность, любой непродуманный шаг кандидата приводили к провалу. В такие времена рушились репутации, гибла дружба, зарождалась и крепла вражда.
В последний раз привилегия выбора досталась клану Овервель, и в результате компромисса между двумя его фракциями Хейдждорном стал О. К. Шарль. Господа, которым предпочли О. К. Шарля, были людьми уважаемыми, но полностью расходились во взглядах. Один из них, одаренный Гарр из семьи Цумбельд, казалось, заключал в себе все достоинства властителей замка Хейдждорн. Он обладал великолепным вкусом, разбирался в тонких эссенциях, носил красивые одежды и вообще считался образцом для подражания: всегда подтянутый, опрятный, с алой розочкой (эмблемой клана Овервель) в петлице.
Беззаботность сочеталась в нем с лицемерием, а чувство собственного достоинства - с остроумием. Шутил он всегда блестяще: тонко, порой язвительно. Любое выдающееся литературное творение он мог цитировать на память; превосходно играя на девятиструнной лютне, он выступал на каждом Обозрении Старинных Камзолов. Среди знатоков истории ему не было равных, он помнил названия и местоположение всех крупных городов Старой Земли и мог часами рассказывать о событиях минувшего. Кроме того он мастерски владел всеми видами оружия, и драться с ним на равных мог разве что Д. X. Магдах из замка Делора и еще, быть может, Врушам из Туанга. Недостатки? Изъяны? При желании к ним можно было отнести его чрезмерную педантичность, которую часто путали с занудством, и неукротимое упрямство, принимаемое некоторыми за жестокость.
О. Ц. Гарра никак нельзя было назвать трусом. Два года назад в Люцерновую долину забрела шайка кочевников. Эти негодяи перебили крестьян, угнали скот, а один из них оказался настолько дерзок, что всадил стрелу в грудь иссетскому кадету. Без промедления в погоню за кочевниками бросился карательный отряд мехов на фургонах, собранный О. Ц. Гарром. Они настигли негодяев у реки Дрин, неподалеку от развалин Ворстерского собора. Как ни странно, кочевники в тот раз не пытались уклониться от боя, а дрались умело и яростно. О. Ц. Гарр показал себя превосходным тактиком: он управлял атакой, сидя за рулем фургона, а рядом стояли двое мехов и прикрывали его от стрел.
Битва закончилась полным разгромом кочевников. В поле осталось двадцать восемь тощих трупов в черных плащах; мехов погибло только двадцать.
Соперником О. Ц. Гарра на выборах выступал Клагхорн, глава семьи Клагхорн. Он был серьезным соперником: изысканные манеры и достоинство представителя хейдждорнской знати были присущи ему в той же мере, в какой рыбе свойственно умение плавать. Он не уступал О. Ц. Гарру в образованности, хотя считал, что глубокие познания в какой-либо науке более приличествуют дворянину, нежели просто широкая эрудиция. Сам он основательно изучил физиологию мехов, их язык и социальные отношения. Его мысли отличались глубиной, но не были такими парадоксальными и резкими, как суждения О. Ц. Гарра. В речах он предпочитал прямоту, избегая витийства и туманных намеков. Клагхорн не содержал фан, тогда как четверка красавиц О. Ц. Гарра, победительниц Парадов Элегантности, вызывала всеобщее восхищение.
Особенно различались философские взгляды этих господ. Консерватор О. Ц. Гарр, типичный представитель своего общества, безоговорочно подписывался под всеми его принципами. Он не знал сомнений, не чувствовал за собой вины и не желал менять условий, обеспечивающих безбедное существование двум тысячам дворян.
Клагхорн не принадлежал к искупленцам, но все знали о его недовольстве сложившимся укладом жизни в замке. Причины тому он приводил столь убедительные, что собеседники, задетые за живое, часто отказывались его слушать. Но все же его слова пускали глубокие корни, и Клагхорн имел влиятельных сторонников.
В итоге ни О. Ц. Гарр, ни Клагхорн не набрали нужного числа голосов, и пост Хейдждорна достался человеку, который даже мечтать о нем не смел, - человеку представительному, но не одухотворенному, приветливому, но не склонному отстаивать свое мнение.
Прошло шесть месяцев, и вот однажды в сумрачный предрассветный час мехи покинули крепость. Вместе с ними исчезли фургоны, часть электрооборудования и очень много оружия. Видимо, мехи давно готовили мятеж, так как из всех восьми замков они ушли одновременно.
Поначалу в Хейдждорне, да и в других замках, никто не верил в случившееся. Но вскоре на смену недоверию пришел гнев, на смену гневу - предчувствие близкой беды.
Встревоженные нотабли - новый Хейдждорн, предводители кланов и некоторые старейшины и ученые - собрались в Палате заседаний. На почетном месте за большим, покрытым красным бархатом столом сидел Хейдждорн, по левую руку от него - Ксантен и Иссет, а по правую - Овервель, Ор и Бодри. От ученых присутствовали О. Ц. Гарр, И. К. Линус, О. Г. Барноль, весьма искушенный в теоретической математике, и Б. Ф. Вайяс, знаток археологии, нашедший развалины Пальмиры, Любека, Массилии и многих других древних городов. Кроме них пришли главы семей: Морьюн и Бодьюн из клана Ор, Квей, Розет и Идельси из Ксантена, Клагхорн из Овервеля.
Минут десять в зале стояла тишина. Все сидели молча, приводя мысли в порядок. Наконец Хейдждорн заговорил:
- Господа, наш замок остался без мехов. Полагаю, вы понимаете, что это неудобство нужно устранить как можно быстрее. Надеюсь, других мнений нет?
Он окинул сидящих за столом взглядом. Все выдвинули вперед таблички из слоновой кости - этот жест означал согласие. Все, кроме Клагхорна. Но ученый и не возражал, иначе он бы поставил табличку на ребро.
- Нет смысла терять время на раздумья, - произнес Иссет, угрюмый седой дворянин. В свои семьдесят лет он еще был довольно красив. - Всем известно, что крестьяне - вояки никудышные. Но нам придется сколотить из них отряд, одеть их, обуть, вооружить и поставить над ними командира, О. Ц. Гарра или Ксантена. Потом птицы выследят наших бродяг, а крестьяне зададут им трепку и пригонят обратно.
Тридцатилетний Ксантен с сомнением покачал головой. Среди предводителей кланов он был самым молодым и слыл отъявленным смутьяном.
- Занятная идея, но, увы, неосуществимая. Как ни натаскивай крестьян, им не тягаться с мехами.
Он говорил истинную правду. Крестьян, маленьких человекообразных, которых когда-то вывезли с планеты Спика-десять, никто не мог упрекнуть в трусости, но они чурались насилия.
В зале воцарилась мертвая тишина. Ее нарушил О. Ц. Гарр:
- Мерзавцы-мехи угнали наши фургоны. Их счастье, иначе я взял бы кнут и пригнал этих псов домой .
- Мехам предстоит столкнуться с одной проблемой, - вновь заговорил Хейдждорн. - Уходя, они забрали все запасы сиропа. Что их ждет, когда он кончится? Чем они раньше питались? Болотной жижей? Эй, Клагхорн, вы у нас эксперт. Могут ли мехи снова сесть на грязевую диету?
- Нет, - ответил Клагхорн. - У взрослых особей атрофировались органы пищеварения. Если же кормить илом детеныша, он возможно и выживет.
- Так я и предполагал. - Хейдждорну больше нечего было сказать. Чтобы скрыть это, он многозначительно нахмурился и, сцепив пальцы, уставился на них.
В дверях появился господин в темно-синем одеянии клана Бодри. Он поднял правую руку над головой и поклонился, коснувшись пальцами пола. Это означало, что он принес новость.
- Входите, Б. Ф. Робарт, - произнес Хейдждорн, вставая из-за стола.
- Из Зимородка сообщили о нападении мехов, - сказал вошедший. - Они устроили пожар и всех перебили. Минуту назад умолкло радио.
Все круто повернулись, некоторые привстали.
- Перебили? - хрипло переспросил Клагхорн.
- По-видимому, Зимородка больше не существует.
Клагхорн сидел, неподвижно глядя перед собой.
Кругом звучали испуганные голоса - дворяне обсуждали страшное известие. Хейдждорн призвал их к порядку.
- Ситуация тяжелая, - сказал он. - Быть может, самая тяжелая за всю нашу историю. Я честно предупреждаю: никаких контрмер предложить не могу.
- А что слышно из других замков? - спросил Овервель. - Им ничего не грозит?