Хейдждорн повернулся к Б. Ф. Робарту:
- Будьте любезны, свяжитесь с остальными замками. Узнайте, каково их положение.
- Они уязвимы так же, как и Зимородок, - сказал Ксантен. - Особенно Си-Айленд и Делора. Да и Мараваль тоже.
Клагхорн вышел из оцепенения и подал голос:
- Я считаю, следует обратиться к жителям всех замков. Надо посоветовать им укрыться в Джейниле, пока не утихнет мятеж.
Все с удивлением посмотрели на него. О. Ц. Гарр спросил самым что ни на есть бархатным голосом:
- И вы способны представить себе, как благородные господа удирают от каких-то презренных тварей?
- Я могу себе представить людей, желающих спастись, - вежливо ответил Клагхорн. Это был человек среднего роста, крепкого телосложения, с черной шевелюрой, слегка тронутой сединой; его манеры говорили о большом самообладании. - Бегство всегда недостойно дворянина, но если О. Ц. Гарр знает, как спастись от мехов и не ударить в грязь лицом, - пусть поведает. Нам это очень пригодится.
- Не будем отвлекаться, - вмешался Хейдждорн прежде, чем О. Ц. Гарр успел ответить. - Признаться, я не вижу выхода. Допустим, с мехами удастся справиться. Но взять их обратно на службу - увольте! Никто из нас не доверит свою жизнь заведомым убийцам. Придется обучать новых техников, а до тех пор… до тех пор нам придется туго.
- Корабли! - воскликнул Ксантен. - Надо немедленно взять их под охрану.
- Это еще зачем? - осведомился Бодри, человек с каменно-твердым лицом. - Чего ради мы должны их стеречь?
- Чтобы их не повредили. А для чего еще, по-вашему? Корабли - наша единственная возможность связаться с Родными Планетами. Наверняка в ангарах остались мехи-ремонтники. Если мятежники решили нас уничтожить, они прежде всего должны были захватить корабли.
- И вы считаете, кому-нибудь из нас нужно возглавить отряд крестьян и занять ангары? - высокомерно произнес О. Ц. Гарр. Между ним и Ксантеном не угасала давняя вражда.
- Возможно, это единственный выход, - ответил Ксантен. - Хотя на крестьян надежды мало. Давайте поступим так: я слетаю к ангарам и все разведаю, а вы и другие знатоки военного дела займетесь набором и обучением ополченцев.
- Предпочту дождаться конца совещания, - заявил О. Ц. Гарр. - Если выяснится, что ваше предложение самое дельное, я, разумеется, сделаю все, от меня зависящее. Если господа сочтут наиболее разумным использовать ваши способности для слежки за мехами, надеюсь, вы тоже выполните свой долг.
Два дворянина обожгли друг друга ненавидящими взглядами. Годом раньше они едва не встретились на дуэли. Высокий, стройный, нервный и энергичный Ксантен, будучи более проницательным, чем О. Ц. Гарр, тоже во многом не соответствовал идеалу Хейдждорна. Консерваторы особо упирали на то, что он недостаточно педантичен и пренебрегает модой.
- Я с радостью беру это на себя, - вежливо ответил Ксантен и добавил, обращаясь к присутствующим: - Нельзя терять ни минуты, господа. Я улетаю сейчас же, рискуя показаться смешным. Надеюсь завтра вернуться с известиями.
Он поклонился Хейдждорну, как того требовал этикет, кивнул членам совета и вышел.
Миновав площадь, он вошел в Дом Эзлдюн и поднялся к себе. Жилище Ксантена находилось на тринадцатом этаже - четыре комнаты, обставленные в стиле так называемой Пятой Династии, эпохи возвращения людей с Родных Планет Альтаира. Его жена, Араминта из семьи Онвейн, ушла по своим делам, и Ксантена это устраивало. Окажись Араминта дома, она сразу начала бы выпытывать, где он пропадал. Поди докажи, что он заседал на совете, а не изменял ей в загородном особняке. Если не кривить душой, Араминта порядком ему надоела, да и он ей, наверное, тоже. Выходя за него замуж, она явно рассчитывала, что вскоре будет блистать на светских раутах в роли самой знатной дамы замка, - и прогадала. Дети их тоже не связывали. У Араминты была дочь от прежнего брака, и родись у нее второй ребенок, то в случае развода его пришлось бы уступить Ксантену, а тому, в свою очередь, уже нельзя было бы иметь детей.
Молодой крестьянин помог Ксантену снять желтый костюм, в котором ему полагалось присутствовать на совете, и облачиться в темно-желтые охотничьи бриджи, черную куртку и сапоги. Повесив на плечо сумку с тепловым пистолетом и спиральным резаком, надев шапочку из мягкой черной кожи, он вышел на площадку, вызвал лифт и спустился на первый уровень, в оружейную. Раньше здесь сидел за стойкой дежурный мех, готовый выполнить любую просьбу посетителя. Теперь, к великому неудовольствию Ксантена, ему пришлось самому рыться среди разбросанного оружия. Из арсеналов с уходом мехов исчезли все дробовики, мощные тепловые ружья и большая часть спортивных винтовок. "Не к добру это", - подумал Ксантен. Наконец он нашел все необходимое: запасные заряды для теплового пистолета, связку зажигательных гранат и мощный монокуляр.
Поднимаясь на первый этаж, он раздумывал: кто будет ремонтировать лифт, когда тот в конце концов сломается? Он подумал о Бодри и других непримиримых консерваторах и усмехнулся. В недалеком будущем их ожидает множество сюрпризов.
Лифт остановился на последнем этаже. Ксантен направился вдоль парапета к радиорубке. Обычно здесь за пишущими машинками сидели три специально обученных меха, от колючек на их головах шли провода к приемнику. Теперь перед радиостанцией с брезгливым выражением лица стоял Б. Ф. Робарт и неуверенно крутил ручки настройки.
- Есть новости? - спросил Ксантен. Б. Ф. Робарт кисло улыбнулся:
- Трудно что-нибудь понять в этой неразберихе. Иногда прорываются случайные голоса, но толком никто ничего объяснить не может. Кажется, мехи штурмуют Делору.
Вслед за Ксантеном в рубку вошел Клагхорн.
- Я не ослышался? Замок Делора пал? - спросил он.
- Нет еще, но долго не продержится. Делора даже не крепость, а так - живописные развалины.
- Поразительно! - пробурчал Ксантен. - Мехи разумны. Как может разумное существо творить такое зло? А мы-то, глупцы! Сколько веков прожили с ними бок о бок, а так и не научились их понимать.
Он взглянул на Клагхорна и сразу пожалел о своих словах. Клагхорн долго изучал мехов и мог принять "глупцов" на свой счет.
- Само по себе это неудивительно, - возразил Клагхорн. - В истории человечества можно найти тысячи подобных случаев.
Ксантена слегка покоробило, что Клагхорн ссылается на историю человечества, когда речь идет о подотряде мехов.
- Неужели их скрытность никогда не вызывала у вас подозрения? - спросил он.
- Никогда, смею вас уверить.
"Клагхорн излишне чувствителен", - подумал Ксантен. Впрочем, это вполне объяснимо. Его основную доктрину ни в коем случае нельзя было назвать простой, и Ксантен да и многие другие понимали в ней далеко не все. На радость О. Ц. Гарру, чьи консервативные взгляды в недавнем прошлом подверглись острой критике, бунт мехов основательно подмочил репутацию Клагхорна.
- Жизнь, которую мы ведем, не может длиться вечно, - заметил Клагхорн. - И вообще, странно, как мы еще до сих пор не вымерли.
- Пожалуй, вы правы, - поспешил согласиться Ксантен. - Впрочем, не стоит загадывать наперед. Все меняется. Кто знает, может, крестьяне тоже против нас - решили, например, нас отравить… Я должен идти. - Он поклонился Клагхорну, в ответ тот кратко кивнул. Попрощавшись с Б. Ф. Робартом, Ксантен вышел из радиорубки.
Он поднялся по винтовой лестнице в закут, где жили птицы. Здесь царил страшный беспорядок. Птицы коротали время в ссорах и азартных играх. Одна из этих игр напоминала шахматы, но никто из господ еще не смог разобраться в ее правилах.
В замке Хейдждорн обитали сто птиц. За ними присматривали несколько измученных крестьян, на чью заботу птицы отвечали черной неблагодарностью. Это были очень шумные существа алой, желтой и синей окраски, с длинными шеями и дергающимися головами. Они отличались любопытством и врожденной непочтительностью, которую невозможно было изжить даже упорной дрессировкой. Появление Ксантена вызвало у них множество грубых шуток:
- Эге, кому-то вздумалось покататься! Тяжеловат, братец!
- Почему бы этим наглым двуногим не отрастить себе крылья!
- Дружок, никогда не доверяй птицам. Поднять-то мы тебя поднимем, да как бы не уронили ненароком!
- Тихо! - прикрикнул Ксантен. - Мне нужны шесть птиц, умеющих быстро летать и держать язык за зубами. Есть среди вас такие?
- А рос, рос, рос! Он еще спрашивает! Да нам целую неделю не давали летать!
- Ему нужно, чтобы мы молчали! Мы будем немы как рыбы!
- Прекрасно. Ты, ты. Ты, Умные Глаза. Вот ты. Ты, Вздернутое Плечо. Ты, Зеленый Хохолок. Ступайте к корзине.
Отобранные птицы, осыпая крестьян руганью и насмешками, позволили им наполнить сиропом "мешочки" и, взмахивая крыльями, побрели к плетеному креслу, в котором уже сидел Ксантен.
- К ангарам в Винценне! - велел он. - Лететь надо высоко и быстро, помните: враг начеку. Мы должны выяснить, целы корабли или нет.
- К ангарам так к ангарам.
Расхватав длинные веревки, привязанные к креслу, птицы рванули вверх - явно старались, чтобы Ксантен звонко клацнул зубами. Они летели, смеясь и бранясь между собой. Каждой казалось, что ей приходится работать за остальных. Но вскоре они приноровились к полету, и тридцать шесть пар крыльев стали подниматься и опускаться одновременно. К радости Ксантена, птицы перестали болтать и молча летели на юг со скоростью пятьдесят-шестьдесят миль в час.
День близился к концу. По древней земле, свидетельнице великого множества рассветов и закатов, побед и поражений, скользили длинные черные тени. Ксантен был прямым наследником семисотлетней династии властелинов этой планеты. "Несмотря на то что здесь зародилась вся человеческая раса, - размышлял он. - Земля так и не стала нам родным домом". Ничего парадоксального, загадочного в этом не было. После Войны шести звезд планета три тысячелетия лежала "под паром", населенная горсткой бедолаг, которым пришлось стать варварами-кочевниками, чтобы выжить.
Наконец семь веков назад, отчасти по политическим соображениям, отчасти по своей прихоти, некоторые влиятельные представители альтаирской знати решили вернуться на Землю. Так возникли девять твердынь, где жили благородные господа и их слуги - "специализированные" человекообразные…
Ксантен пролетал над районом раскопок - вымощенная белым камнем площадь, расколотый обелиск, упавшая статуя… Эта картина подействовала на воображение. В мозгу стали рождаться образы простые и вместе с тем величественные и прекрасные. Он вертел головой во все стороны, будто впервые летел над этими покатыми холмами. На миг он увидел Землю, заново населенную цивилизованными людьми, - поля распаханы, кочевники вытеснены в пустыни.
Ксантен спохватился, - об этом не стоило и мечтать. Уныло глядя на однообразный ландшафт, он думал о бунте мехов, так неожиданно изменившем его жизнь.
Когда-то Клагхорн высказал мысль, что условия существования человека не могут оставаться неизменными сколь угодно долго. Чем сложнее эти условия, тем менее они стабильны. Сложная, неестественная, чрезмерно утонченная жизнь в замке Хейдждорн не менялась на протяжении семи столетий, и это поразительно. Клагхорн развил свой тезис и дальше. Поскольку перемены неизбежны, дворяне должны взять их под контроль. Иначе не миновать катастрофы.
В недавнем прошлом идеи Клагхорна подвергались ожесточенным нападкам со стороны консерваторов, приводивших стабильность общества в качестве доказательства жизнеспособности замка. Ксантен колебался, не в силах решить, кто из спорщиков прав. Если бы он и принял сторону Клагхорна, то лишь по одной причине: Клагхорн не был консерватором. Время, похоже, подтвердило правоту Клагхорна. Перемены пришли и принесли с собой небывалые потрясения.
Разумеется, многое оставалось неясным. Например, почему мехи выбрали для мятежа именно это время, а не какое-нибудь другое. Ведь условия их жизни не менялись пятьсот лет, а сами мехи никогда не выражали недовольства. Впрочем, они вообще не выражали каких-либо чувств, и никто, кроме Клагхорна, не пытался узнать, что у них на уме.
Впереди выросли горы Балларат, и птицы повернули на восток. К западу лежали развалины большого города, их так и не удалось как следует изучить. Внизу раскинулась Люцерновая долина. Когда-то здесь процветали фермы, и, если приглядеться, можно было различить контуры исчезнувших угодий. Птицы несли Ксантена к ангарам, где под присмотром мехов хранились четыре космических корабля, принадлежавших Хейдждорну, Джейнилу, Туангу и Утреннему Свету. Правда, Ксантен не помнил, чтобы эти корабли когда-нибудь взлетали.
Солнце садилось. На металлических стенах ангаров играли отблески заката. Ксантен закричал птицам:
- Видите деревья? Снижайтесь по кругу и садитесь за ними. Быстрее летите, не то нас заметят.
Шесть уродливых шей склонились к земле. Распластав жесткие крылья, птицы понеслись вниз, и Ксантен приготовился к удару о землю. Эти крылатые существа не могли не озорничать, когда несли кого-нибудь из господ.
Но Ксантен не оправдал их надежд. Он не вывалился из кресла и не покатился по траве.
- Сиропа у вас достаточно, - сказал он. - Отдыхайте, не шумите, не ссорьтесь. Если завтра к заходу солнца я не вернусь, летите в Хейдждорн и скажите, что Ксантен погиб.
- Не бойся! - сказали птицы. - Мы будем ждать вечно.
- Уж всяко до завтрашнего вечера.
- Если почувствуешь опасность, если попадешь в беду, позови птиц! А рос, рос, рос!
- Знаю я вас! - сказал Ксантен. - Птицы - трусы, каких поискать. И все же спасибо на добром слове. Помните наш уговор, а главное - сидите тихо. Я не хочу, чтобы меня зарезали из-за вашей болтовни.
Оскорбленные, птицы завопили:
- Неправда! Неправда! Мы немы как рыбы!
- Ладно, ладно. - Ксантен поспешил удалиться, пока они окончательно не расшумелись.
Пройдя через лес, он вышел на поляну. Ярдах в ста высилась задняя стена ближайшего ангара. Ксантен остановился, чтобы осмотреться и кое о чем подумать.
Во-первых, отгороженные от мира стальными стенами, мехи-ремонтники могли не знать о мятеже, ведь металл экранирует радиоволны. Но это было маловероятно, - очень уж слаженно, методично действовали заговорщики. Во-вторых, мехи постоянно контактировали друг с другом, они походили на единый организм. В целом этот организм был совершеннее, чем отдельные его клетки-мехи, как известно, не склонные к инициативе. Следовательно, вряд ли ремонтники выставили часовых. В-третьих, если они и охраняли ангары, то, вероятнее всего, держали под наблюдением наиболее удобные подступы.
Ксантен решил подождать еще минут десять, пока заходящее солнце не ослепит часовых, которые могли смотреть в его сторону.
Прошло десять минут. На стенах высоких, длинных, безмолвных ангаров сиял меркнущий солнечный свет. Прохладный ветерок шевелил золотистую луговую траву.
Ксантен повесил сумку на плечо, поправил оружие, глубоко вздохнул и шагнул вперед. Ему и в голову не пришло, что безопасней было бы передвигаться ползком. Но никто не остановил его. Он подошел к ближайшему ангару, прижался ухом к металлической поверхности - тишина. Заглянул за угол - ни единого признака жизни. Ксантен пожал плечами - тем лучше - и направился к двери.
Он шел вдоль стены, в лучах заката его фигура отбрасывала на землю длинную тень. Подойдя к двери, он толчком распахнул ее и вошел в административный отдел ангара.
Ни единой души. Лишь тускло сияли полированные столы, за которыми совсем недавно сидели мехи, проверяя накладные и счета за погрузку. На столы даже пыль не успела осесть.
Ксантен скользнул взглядом по панелям приборов, покрытым черной эмалью, по стеклу, по красным и белым переключателям. Компьютеры и банки памяти выглядели так, будто еще вчера их касалась чья-то заботливая рука. Он приблизился к стеклянной перегородке, за которой в сумраке ангара высилась громада корабля.
Он не увидел мехов. Но на полу ангара стояли ровными рядами, лежали аккуратными грудами целые узлы и отдельные детали механизма управления кораблем. В корпусе звездолета зияли черные провалы.
Ксантен прошел из кабинета в ангар, поглядел на следы диверсии. Мехи знали, что делали. Ксантен был знаком с несколькими учеными, разбиравшимися в теории пространственно-временного перехода. Один из них, К. С. Розенбокс из Мараваля, даже вывел ряд уравнений, на основании которых можно было сконструировать аппаратуру для устранения злополучного эффекта Хомуса. Но ни один господин, согласись он даже ради спасения своей жизни взять в руки инструменты, не сумел бы поставить на место вынутые из корабля части.
Можно было только гадать, когда мехи успели изувечить корабль. Выбравшись из ангара, Ксантен заглянул в соседний и увидел ту же картину. Перешел в третий ангар - и там то же самое.
Войдя в четвертый ангар, он услышал приглушенное звяканье инструментов. Он приблизился к стеклянной перегородке, отделявшей кабинет от хранилища, и увидел ремонтников. Мехи работали совсем как обычно - без лишних движений, почти беззвучно.
В душе Ксантена закипел гнев. Он сумел подавить раздражение, когда ему пришлось красться по лесу к ангарам, но видеть, как на твоих глазах хладнокровно уничтожают дворянское имущество… Он решительно вошел в ангар, хлопнул себя по бедру, чтобы привлечь внимание мехов, и властно крикнул:
- Как вы смеете, паразиты! Сейчас же поставьте все на место!
Повернув головы, мехи молча рассматривали его сквозь скопления линз на висках.
- Что?! - проревел Ксантен. - Вы еще раздумываете, мерзавцы?! - Он поднял над головой стальной кнут и звучно щелкнул им об пол. - Выполнять! Вашему дурацкому бунту пришел конец!
Мехи стояли в нерешительности, не произнося ни звука. Но Ксантен понимал, что между ними идет немой диалог. Нельзя было позволить, чтобы они оценили ситуацию и приняли решение. Подойдя к ближайшему меху, Ксантен стегнул его по лицу - единственному месту на теле, чувствительному к боли.
- Занимайтесь своим делом! - прорычал он. - Хороша ремонтная бригада, нечего сказать! Разве вас ломать учили?!
Получая удары, мехи тихо шипели, и этот звук мог означать все что угодно. Они попятились, и Ксантен заметил рослого меха, стоящего на трапе корабля с пистолетом в руке. Отогнав кнутом смельчака, который бросился на него с ножом, и услышав свист пули возле уха, Ксантен поспешил застрелить великана. Но других мехов это не остановило. Прислонясь спиной к корпусу корабля, Ксантен расстреливал нападавших. Один раз ему пришлось присесть, чтобы увернуться от куска металла, а в другой раз - чтобы схватить нож и метнуть его в лицо бросавшего.