Тень воина - Перемолотов Владимир Васильевич 16 стр.


- А вот я его поучу! - вскрикнул десятник. Стражники расступились и он, распаренный, влетел в круг, чтоб повеселиться вместе со всеми.

Он успел поддеть его кулаком всего-то пару раз, как все изменилось.

Этот мешок с костями, что они только что играючи перебрасывали друг другу, в одно мгновение отяжелел, стал неподъемным. Удары, что только что назад сотрясали его и отбрасывали назад теперь словно пролетали мимо. То есть не мимо - как раз теперь любой удар отдавался болью в кулаках, словно били не по человеку, а по дереву.

Квача ударил незнакомца и отошел. Тот сидел, скорчившись, закрывая голову руками. Несколько мгновений он еще оставался на земле, а потом медленно, словно с трудом разгибал в себе железный стержень, встал. Квача, когда думал про купцов и воинов, не зря считал работу стражника лучше. Пришлось ему и самому походить с купцами по миру. Насмотреться пришлось всякого и от этого, наверное, он не любил непонятностей. А этот человек был непонятен.

Квача сделал шаг назад, другой. Борс, то ли глядя на десятника, толи оттого, что сам что-то почуял, также отодвинулся от незнакомца подальше. Квача успел подумать, что надо взять парня на заметку - умный и соображает быстро, но тут вдруг незнакомец вскрикнул и раздвинул в сторону руки.

Стражники, что оказались не такие сообразительные, как их десятник, разлетелись в стороны. Оставшиеся попытались сбить его с ног, но лучше б они попытались свалить дерево. Странный пришелец взмахнул рукой, и оба-двое умылись кровавыми соплями.

Десятник начал медленно соображать. Уже догадываясь, что увидит, Квача обежал его и заглянул в лицо. Ничего… Видал он такие лица… Лицо белое, словно мукой обсыпанное, глаза даже и не смотрят, вроде. Такой натворит… Квача раскинул руки, отгораживая прохожих от незнакомца, заорал:

- Одержимый! Это одержимый!

Ну и одержимый, а делать то что?

Стражники, кто смог подняться с земли взялись за мечи. Были бы одни - ничего, зарубили бы втихую и дело с концом. Всякое у ворот случается, почему и этому не случится? Но кругом купцы, торговцы. Сразу донесет кто-нибудь, что его люди первыми начали. Мечи еще не успели подняться над головами, как он сообразил.

- Бочку сюда! Быстро!

Уже понявшие, чем может закончиться эта стычка, стражники рысью бросились в караулку. Их тени, ломаясь в беге, пересекли площадь перед воротами и нырнули в темноту. Незнакомец медленно повернулся и пошел за ними. Квача сразу сообразил, что будет, если тот загородит собой дверь. Караулка сразу же превратится в мышеловку, только вместо мышей там будут его воины. Он заскрипел зубами от отчаяния, оглянулся.

- Держи!

Борс, размахнувшись, бросил ему щит. Круг мелькнул над головой странника. Квача подхватил окованный медью круг и сунул руку в петлю.

- Эй! Сюда!

Одержимый не обратил на Квачу внимания и тогда десятник выпрыгнул навстречу. Пять шагов, три, два… Одержимый взмахнул рукой как молотом и обрушил удар на голову десятника. Слава Богам, что он еще успел отпрыгнуть и загородился щитом. Удар отбросил его к караулке и приложил о стену. Щит раскололся, и он видел мир сквозь дыру в нем.

Упасть его угораздило у самой двери. Он корчился в пыли, не в силах сдвинуться с места, а мимо, уже и сами сообразившие, что надо делать, пробежали Стахат и Маген, держа на руках бочку. Из нее плескалось направо и налево и в воздухе густо запахло хмелем.

Одержимый, если и хотел пить, то никак не показал этого. Даже не посмотрев на руку, которой досталось не меньше, чем щиту, он наклонился и ударил перед собой.

В кого он там метил осталось загадкой, но попал удар в бочку.

Бочка не вскрикнула, но вздохнула. Удар не расколол ее. Кулак молодца пробил обе стенки и застрял в ней. Стражники, что несли пиво, разлетелись в стороны, наверное, благодаря Богов, что на пути кулака оказалась бочка, а не те, кто ее нес. Поток пива обрушился на незнакомца, и он остановился. Терпкий запах коснулся каждого и в толпе, окружившей место схватки, не нашлось ни одного мужчины, который не глотнул бы судорожно, представив все сразу - и жару, и пыль, и жажду, и пиво.

Не сделал этого разве что сам одержимый.

Тело его, словно лишившись какого-то внутреннего стержня, стало сминаться, складываться, и упало в пыль. Рука, до последнего сохраняя движение, дотянулась до меча, словно хотела защитить себя отточенным железом.

Это движение показало Кваче, что схватка кончилась. Он поднялся и, шатаясь, пошел к поверженному противнику. Следовало завершить все так, чтоб ни у кого из собравшихся вокруг купцов не осталось сомнения в том, кто победил. Десятник потащил меч из ножен.

Он не дошел до поверженного противника пяти шагов, как кто-то заорал с радостным удивлением.

- Это сам Могуль бен Зейда! Смотрите. Это его меч!

Народ колыхнулся, но не разбежался, не смотря на грозное имя. Разбойника тут знали все, а меч его, украшенный самоцветами, видело у своего горла не малое число купцов.

Перед Квачей расступились. Его шатало, но меч в руке еще держался. Он вскинул его над головой. Теперь можно было все. Каждый слышал имя разбойника.

- Смерть разбойнику.

Он хакнул, опуская оружие, но тут кто-то легонько толкнул его в плечо, и меч, вместо того, чтоб отсечь разбойнику голову, ударил в землю и застрял там, словно вдруг возжелал превратиться в соху. Десятник взревел от обиды и повернулся.

- Кто?

- Ишь ты тьфу. Не он это. Ты ошибся, сотник… Ишь ты тьфу. Тот рыжий.

Квача молчал, тяжело опираясь на меч, не в силах спросить, и вместо него вопрос задал кто-то из купцов.

- Рыжий?

- Точно тебе говорю, ишь ты тьфу - рыжий. Или не он, ишь ты тьфу, трижды грабил меня только в этом году?

Квача посмотрел на купца.

- А кто же это тогда?

- Ишь ты тьфу… Не знаю…Но это не Зейда.

Другой голос (Квача хотел повернуться, чтоб увидеть говорящего, но не смог - болел бок и он так и не понял, кто говорил) поддержал:

- Это не Зейда… Меня он грабил шесть раз за последние годы. Он точно рыжий. Не может этот быть Зейдой.

Другой голос прокричал прямо в ухо.

- Да нет же! Зейда! Смотрите - меч его.

Квача наклонился, рассматривая меч, и все наклонились вместе с ним.

- Ну и что, что меч? Меч можно потерять, отобрать… Это новых волос не вырастишь, а меч… Меч можно и другой такой же сделать.

- Ха! Как же! Другого такого не найдешь… Может он, ишь ты тьфу, его отобрал?

- Хотел бы я посмотреть на того, кто в силах отобрать меч у Зейды.

- Вот и посмотри. Вон лежит.

- Не Зейда это! Это тот, кто убил его.

- Убил? Кого?

- Зейду. Не отдал же Зейда меч просто так.

- Меч можно украсть.

- Человек, который украл меч у самого Могуля бен Зейды, заслуживает того, чтоб ему оставили жизнь.

- А если он его все же убил?

- Тем более…

Голоса бубнили, становясь плотным гулом, в котором уже ничего понять было нельзя. Растолкав купцов, к десятнику подошли трое и с обнаженными мечами встали нам мокрым телом. Солнце блестело на мечах, но запах пива, пропитавший все вокруг, превращал поле битвы в пьяный балаган.

В воротах стояла плотная толпа. Те, кто не видел, а чуял только запах, уже орали, что там всем наливают, что караванщики проспорили стражниками бочку пива и теперь каждый, кто сумеет протиснуться к заветной бочке, получит полную кружку. Народ волновался, пытаясь прорваться в караулке. Пора было кончать со всем этим.

Квача почувствовал, что кто-то его тянет за рукав. Купец, подмигнув, оттащил его в сторону, и заговорщицки наклонившись к уху, прошептал.

- Ты победил его, десятник. Он лежит жалкий и мокрый, а ты стоял над ним с мечом, и жизнь была на его острие

Квача кивнул, не понимая куда тот клонит. Купец звякнул мешочком, и восторг только что переполнявший голос, пропал куда-то.

- С другой стороны все видели, что он шел мирно и никому не хотел зла.

Стражник нахмурился, все еще не понимая, куда клонит хитрый купец.

- Отпусти его с миром!

- Должна же быть в мире справедливость! - возмутился Квача. - Он чуть не убил…

Купец не дал ему закончить.

- Он защищался. И каждый из наших подтвердит это.

- Что ты хочешь? - с отвращением спросил Квача, догадываясь уже, о чем пойдет речь.

- Он нужен мне.

- Зачем?

- Человек, отобравший меч у Могуль бен Зейды заслуживает того, чтоб рассказать о том, как он это сделал.

- Он не боец. Ты же видел.

Купец ухмыльнулся. Нагло.

- Я видел, как твои стражники разлетелись словно груши, когда он голой рукой разбил бочку. Это зрелище возрадовало мое сердце и я при случае готов посмотреть на такое еще раз.

Десятник пожал плечами.

- Если Могуль бен Зейда и впрямь погиб, то чего тебе бояться?

- Если он погиб, - купец выделил голосом это слово "если". - Даже если он погиб, то сколько разбойников еще встретятся на пути моего каравана.

Из мешочка он достал пару монет и протянул десятнику.

- А это - вместо пролитого пива…

Квача глотнул, кадык дернулся вверх-вниз.

- Ты, безусловно, прав… Мир далек от совершенства, но и впрямь должна же быть в мире хоть какая-то справедливость.

Глава 19

Гаврила ощутил покачивание, которое походило на полет, таким, каким он бывает во сне. Он шевельнул рукой и тут же кто-то оказался рядом.

- Живой?

Глаза сами собой открылись. Масленников, не говоря ни слова, поднялся. Слабость все еще наполняла тело, но голос уже был при нем. Сперва оглянулся. Телега медленно, с достоинством ехала по улице.

- Где я?

- В славном городе Экзампае.

Это, положим, Гаврила и сам понял. Дома вокруг стояли каменные, пахло не лесной сыростью, а перекаленной солнцем пылью. Узнать бы еще, что произошло с того момента как он вошел в ворота и до того как он очутился посреди этой улицы в чужой телеге. Опережая его вопросы, купец вывалил на него все, что знал.

- Ты, как в город вошел, со стражниками подрался. Сразу.

- Убил кого? - с замиранием сердца спросил Гаврила, мгновенно представив, во что превратится его жизнь в этом городе, если купец кивнет, но, слава Богам, обошлось.

- Нет… Напугал только…

Гаврила вспомнив как собирался войти в тень ворот покачал головой. Вот тебе и пришел куда хотел. Он повернулся и нащупал под собой меч. Холодное прикосновение сразу напомнило то, что произошло в лесу.

- Откуда он у тебя? - поинтересовался купец. - Похоже, старинной работы оружие… Не всякому по карману. Рашид оружейник ковал, похоже.

Масленников вспомнил лес и хмуро посмотрел на купца, прикидывая, что бы такое соврать. Неожиданно под его взглядом купец смешался.

- В лесу нашел, - сказал тогда Гаврила. - Шел, шел и нашел… Из кустов выпал.

- Понятно, - отозвался купец. - В лесу под кустами чего только не валяется… А рыжий такой..

Он коснулся волос.

- Рыжий такой вот рядом с ним не лежал?

Гаврила вспомнил рыжего атамана. Вспомнил и всех остальных и честно ответил.

- Там разные лежали… Даже два таких седых, как и ты…

Купец понятливо опустил глаза и перевел разговор.

- А в Экзампай зачем? Может быть работа нужна?

Гаврила с ответом задержался. Он посмотрел по сторонам. Дома наплывали на него по обе стороны улицы. Казалось, что их в городе было не меньше, чем людей в Киеве. Одна у него работа - ходить и расспрашивать жителей, где живет могучий волшебник. Гаврила вздохнул. Так ведь неизвестно скажут или нет. Могут и в шею натолкать, вместо душевного разговора. А этот вроде не страшный и глаза незлые.

- К Гольшу.

Купец что-то хотел сказать, но слова проглотил. На лице его мелькнуло выражение вроде "ну, конечно же, как же иначе".

- Видно молодца по полету…

Он озадаченно потер лоб, не решаясь спросить, но любопытство взяло свое.

- Дела?

Масленников кивнул.

- А потом?

Гаврила пожал плечами. Кто знает, чем кончится разговор, да и состоится ли он? Волшебника нужно было найти, добраться до него, да разговорить. Журавлевец вздохнул. Ох, как все непросто было, ох как не просто… Купец торопливо, словно боялся, что обидел Гаврилу, и тот прямо сейчас встанет и уйдет, сказал:

- Что бы у тебя ни случилось, после разговора с Гольшем зайди ко мне в караван сарай "Седло верблюда". Это у южных ворот. Спроси Марка. Тебе всякий покажет. Зайдешь?

Гаврила пожал плечами. Купец искательно заглянул в глаза.

- Зайди… Волшебники они… волшебники. А ты зайди.

- Хорошо, - снисходительно ответил Гаврила. - Зайду. Только сперва до Гольша довези…

…Стражи у ворот не оказалось. Похоже, что добрая слава стерегла покои волшебника куда как лучше любого воинского отряда. Косая тень от ворот падала на улицу, прямо под ноги Масленникову. Гаврила с замиранием сердца тронул створку ворот. Ажурное железо без скрипа отошло в сторону, приглашая внутрь. Оглянувшись на удаляющиеся повозки, Гаврила вздохнул, и - делать нечего - вошел внутрь.

Шаг - и сухой воздух города, словно по волшебству наполнился ароматом роз и звуком струящихся где-то рядом фонтанов. Несколько мгновений Масленников стоял, ожидая, что кто-то выйдет и спросит, что ему тут нужно и по какому такому праву… Но никто не вышел, и пришлось ему идти дальше. Дорожка, петляя между деревьями, привела незваного гостя к белому от солнечного света дворцу. Три поверха, да башня с ажурным куполом.

Из полуоткрытой двери тянуло прохладой. Гаврила посмотрел на заросли роз за спиной и с легким сердцем шагнул вперед, в темноту. За первой дверью нашлась еще одна, а за ней - еще…

Гость шел вперед, открывая дверь за дверью, переходя из одного зала в другой. Блуждать без направления не хотелось, но спросить куда идти дальше было не у кого.

Пока он шел по дворцу ему не попался навстречу ни один человек. Масленникова это ничуть не удивило. Наоборот, вскоре он начал думать, что странно было бы, если б кто-то попался. Ну какие у колдуна могут быть слуги? Зачем? Зачем тебе слуга, если ты сам, одним желанием можешь создать все, что душе угодно - от горшка с кашей до сапог с золотыми подковками. Или такую красоту, что лежала рядом - стоило только руку протянуть…

Не было тут ни каменотесов, ни трудяг, что складывали глыбы одна к одной так, что и шва не найдешь. А пришел на пустое место волшебник, потряс руками, сказал заклинания и р-р-р-а-аз. Дворец.

Масленников и правда протянул руку, потрогал мрамор пальцем и восхищенно покачал головой. Он полюбовался резьбой, радуясь, что жилище настоящего волшебника выглядит богаче, чем он мог себе представлять.

Лестницы тащили его наверх, стены поворачивали, уводя за собой и, в конце концов, разошлись в стороны, охватывая белым полированным мрамором, словно двумя ладонями небольшой зал с фонтаном посредине. Резьба со стен куда-то пропала, растворилась в потоках света, что лился в зал из шести высоких окон.

Зал казался пустым и просторным, только на одном из подоконников сидела птица. То ли грач, то ли крупный ворон, издали Гаврила не разобрал. Рядом с птицей стояло широкое блюдо с виноградом и какими-то мелкими ягодами. В воздухе плавал запах чего-то сладкого, незнакомого. Птица обернулась на звук шагов, скользнула по Гавриле безразличным взглядом и снова повернулась к окну.

Остановившись в дверях, Гаврила огляделся. Идти дальше было некуда. Тут были окна, но не было ни одной двери.

Он обошел фонтан, что журчал тремя струйками, занимая половину комнаты, и присел рядом с птицей. Та даже не шелохнулась. Он протянул руку, чтобы погладить, но не решился. Не грач это был. Ворон. Птица чуть подвинулась и смотрела на него одним глазом не то с тоской, не то с недоумением.

- Не убудет, если попробую? - спросил Гаврила у нее и подцепил виноградину. Ответа он не ждал и не дождался. Птица промолчала, хотя могла что-нибудь и сказать. Гаврила собственными глазами видел у Круторога говорящего ворона. Ягоды были хоть и не крупными, а сладкими. Видно было, что хозяин поставил блюдо не для себя, а для ворона, чтоб не подавился. Не ограничившись первой ягодой, Гаврила пододвинуло к себе блюдо, и стал выбирать виноградины покрупнее.

- Любит тебя хозяин, - сообщил он птице переставшей глазеть в окно и в оба глаза смотревшей как он хозяйничает в ее тарелке. - Сразу видно… Для себя покрупнее бы ягод наколдовал, а тебе хоть мелких дал, да сладких! Как раз, чтоб проглотить и не подавиться.

Ворон как ему и полагалось, опять не ответил, и Гаврила снова сунул за щеку несколько ягод и задумался о грядущем… Теперь ему оставалось только спуститься вниз и попытаться отыскать волшебника в подвале. Или еще где-нибудь. Он, правда, не знал где и поэтому не спешил подниматься. Ноги устало подрагивали, и в животе что-то скреблось. Виноград, конечно, был вкусным, но где бы найти хлеба бы или мяса… Кухню бы отыскать…

Цокнув когтями, птица подскочила к блюду и тоже склюнула ягоду. Гаврила повернул блюдо так, чтобы птице было удобнее и спросил не знамо у кого:

- А вот как он интересно гостей кормит?

- Какой же ты гость? - вдруг сказал ворон. - Гостей зовут, а тех, кто сам припирается…

Мудрая птица не договорила. А может, и договорила, но Гаврила ее не услышал. Поняв, кто сидит перед ним в обличье ворона, он попятился. Ноги сами собой сделал шаг назад, и он почувствовал, как страх делает спину мокрой. От этого он испугался еще сильнее, представив, что произойдет, если сработает Митриданово колдовство. Шаг назад, еще шаг, и тут нога его зацепилась за что-то, и он навзничь упал в фонтан.

Когда вынырнул, вместо ворона на краю окна, рядом с блюдом сидел старик. Гаврила замер. Какое-то время они смотрели друг на друга.

- Ты кто? - шепотом спросил Гаврила.

- А ты угадай, - предложил старик. Казалось, что он еще не решил, сердится ему или смеяться. - Три раза можешь пробовать… Если с трех раз не угадаешь, я тебя …

Он отщипнул ягодку с блюда и мечтательно прищурил глаз.

- Я тебя в дерево превращу… Тут у меня как раз дерева не хватает.

Гавриле стало так страшно, что страх, казалось, потёк из-под ногтей.

- Я попробую, - ответил Гаврила, - Ты, наверное, хозяин. Волшебник.

- Да. Деревом ты не станешь… - утешил его волшебник. Он спокойно отрывал ягоду за ягодой и глотал, наблюдая за гостем. Начинать разговор он явно не собирался.

- Извини, коли что не так, - наконец сказал Масленников. - Я к тебе шел…

- Ну, коли ко мне, то вот и пришел… Тебя, что в других местах не кормили? - спокойно спросил волшебник, закончив с виноградной кистью и принимаясь за сочную желтую грушу.

Гаврила сидел по горло в воде, и вылезать на сухое место не рвался. В голове было пусто. Даже мысли о еде куда-то исчезли.

- Я в других местах и не был. Я прямиком к тебе. Из самого Киева…

- Ты хоть знаешь, к кому пришел? - на всякий случай спросил Гольш.

Назад Дальше