– Жанночка! – радостно поприветствовала она. – Здравствуй, милая. Ты скоро? Как, не сможешь? – Сияние, исходящее от Елизаветы Петровны, как-то мигом потускнело, и сердце Эльзы защемило от жалости.
Ведь это она могла быть на месте Елизаветы. Приготовила бы пирог, израсходовала капельку драгоценных духов, чтобы показать, что ценит подарок, прислушивалась бы к шагам за дверью, спешила на звонок, ожидая внучку… или внука. А Ганс, ее милый мальчик, выросший в великовозрастного оболтуса, позвонил бы с извинениями, наплел уважительную причину, чтобы не видеться с нудной старухой, а сам сбежал бы в паб с друзьями или на свидание со смазливой девчонкой.
– Конечно, Жанночка, ничего страшного… – заверила внучку Елизавета Петровна. – Нет, что ты, не обижаюсь. Может, завтра?.. Не успеешь? Ну что ж, тогда как-нибудь в другой раз. Удачи тебе, моя умница. Целую!
– Что-то случилось? – хрипло спросила Эльза.
– Да на Жанночку свалились срочные дела по работе, – преувеличенно бодро отозвалась хозяйка, отводя глаза. – Никак сегодня не сможет выбраться. Ну что ж, нам же больше пирога достанется!
– Пирог замечательный, – горячо похвалила Эльза.
– Хорошо, что вы пришли, Лерочка. Одна я с ним не справлюсь!
Хозяйка изо всех сил старалась скрыть расстройство от звонка внучки, а у Эльзы на глаза навернулись слезы.
– Что с вами, Лера? – заволновалась Елизавета. – Вы плачете?
– Соринка в глаз попала, – заморгала Эльза, вскакивая с места. – Можно, я в ванной промою?
– Конечно!
Подставив ладони под холодную воду и вытирая катившиеся по ее щекам невыплаканные слезы Елизаветы Петровны, Эльза со злостью подумала, что пустышка Жанна не заслуживает такой чудесной бабушки. Наверное, опять по магазинам побежала, дурочка. Услышала про завоз новой коллекции и забыла про бабушку, воспитавшую ее и посвятившую ей себя.
Если бы только можно было на время поменять телами бабушек и внуков! Даже дня хватило бы, чтобы неблагодарные внуки осознали все отчаяние одинокого, забытого близкими человека и поменяли свое отношение. К сожалению, она не волшебник, а всего лишь вампирша. Заигравшаяся в долголетие, насочинявшая себе кучу проблем, возведшая старость в рант абсолютного счастья. Какой глупой она была! Стыд-то какой!
– Лерочка, все в порядке? – осторожно постучала в дверь хозяйка.
– Уже иду! – наигранно радостно откликнулась Эльза, стирая с пылающих щек дорожки слез.
В комнате Елизавета Петровна разливала по чашкам горячий чай. На столе прибавилась тарелка с бутербродами с колбасой и сыром, которые принесла Лера, и коробочка конфет.
– Вы все еще хотите услышать историю моей жизни? – с улыбкой поинтересовалась она. – Теперь нам торопиться некуда, могу рассказывать хоть всю ночь напролет.
– Конечно, Елизавета Петровна! – закивала Эльза.
– Ну что ж, тогда я начну. А вы уж меня, Лерочка, остановите, как станет скучно, не стесняйтесь.
– Договорились, – согласилась художница, готовая слушать необыкновенную женщину хоть до рассвета.
Елизавета оказалась приятной и искусной рассказчицей. Не зацикливаясь на своей персоне, она увлеченно описывала приметы эпохи, вспоминала комичные истории из жизни знакомых, со смехом говорила о нелепицах цензуры, надзоре партии и гнусных анонимках, с иронией описывала пустые полки в магазинах и длинные очереди – все то, о чем Эльза читала, но чего не застала, живя в Европе.
Живое воображение художницы дорисовывало детали, наполняло истории красками и превращало рассказ Елизаветы то в занятный комикс, то в цикл сменяющих друг друга картин, то в череду злободневных и сатиричных карикатур, то в масштабное эпическое полотно, то в камерную семейную зарисовку.
Перед глазами Эльзы пронеслась звенящая и беспокойная юность, восторженная молодость, полная забот зрелость, предательски подкравшаяся старость. Год за годом, событие за событием переживала она вместе с рассказчицей радости и огорчения, благополучие и неустроенность, победы и разочарования, взлеты и падения. Вместе с Елизаветой взрослела, становилась невестой, а затем матерью, слышала первые слова ребенка, стирала пеленки, выбирала школу, собирала на выпускной, гуляла на свадьбе, нянчила внучку, без остатка отдавала себя семье…
– Совсем я заболтала вас, Лерочка! – спохватилась хозяйка, взглянув на часы. – Уже десятый час.
– Да это вы меня простите, что время у вас отнимаю, – смутилась Эльза.
– Что вы, Лера, какое у меня время! – всплеснула руками Елизавета. – Мне только в радость провести вечер в такой чудесной компании.
– Елизавета Петровна, – решилась спросить Эльза, – а если бы выпал шанс вернуть молодость, вновь стать двадцатилетней, вы бы им воспользовались?
– Я прожила интересную и непростую жизнь, Лера, – задумчиво ответила хозяйка. – И не жалею о том, что было. Если бы вернуть молодость означало вернуться в прошлое и прожить жизнь заново… Нет, мне этого не хотелось бы. Я слишком привыкла к хорошему кофе на завтрак, отсутствию очередей в магазинах и сериалам по телевизору, – иронично улыбнулась она.
– А если бы вы смогли стать молодой в этом времени?
– Сейчас? – Елизавета озорно улыбнулась. – А что, не отказалась бы! Мне, знаете ли, Лера, всегда нравилось красиво одеваться, но в мои годы возможности были весьма ограниченны. Жанночке в этом плане раздолье – только выбирай! Я мечтала о путешествиях, но только однажды выбралась в Париж. Сейчас границы открыты, да куда уж мне теперь покорять дальние страны! Вон только на картинках и смотрю чудеса света. – Хозяйка кивнула на альбом, лежащий на диване. – Спасибо внучке, подарила. Знали бы вы, Лера, как я завидую нынешней молодежи. Ведь они могут увидеть и Пизанскую башню, и Колизей, и Великую Китайскую стену, и Стоунхендж… Они ездят к морю в Египет, в Турцию, в Испанию, могут увидеть своими глазами роскошные пляжи Мальдивов и Гоа… В мои годы, Лера, море ограничивалось Крымом, Кавказом и Сочи. Я, конечно, очень люблю Крым, но я бы с большим удовольствием поколесила по новым странам, нежели из года в год приезжать в Ялту и Коктебель… А эти удивительные процедуры – обертывания, массажи, маски, которые предлагают нынче в салонах красоты? Советской женщине и маникюр с педикюром были недоступны. Да какой уж там маникюр, когда стиральных машин не было. Все ведь вручную стирали! А в выходные на грядках горбатились – тоже, знаете ли, не благоприятствует красоте ногтей, – усмехнулась Елизавета Петровна. – Сейчас у молодежи жизнь легче, возможностей больше… Цените это, Лера. Цените каждый миг! Вы родились в безумно интересное время.
– Постараюсь, Елизавета Петровна, – хрипло пробормотала Эльза.
– Я ответила на ваш вопрос? – улыбнулась хозяйка и испытующе воззрилась на гостью. – Вы случайно не добрая волшебница, которая может взмахнуть волшебной палочкой и сделать меня ровесницей Жанночки?
Вампирша поперхнулась остывшим чаем.
– К сожалению, нет, – осторожно ответила она.
– Жаль, – театрально вздохнула Елизавета и озорно подмигнула ей. – Уж я бы задала жару на дискотеке!
Женщины рассмеялись, и Эльза, взглянув на часы, засобиралась домой.
– Знаете, Лера, – робко добавила Елизавета, провожая ее в прихожей, – вы заходите, если будет желание.
– Обязательно зайду, – взволнованно пообещала Эльза. – Обязательно-обязательно!
– Мне почему-то кажется, что вы не обманете. Хотя вы ровесница моей внучки, но мне кажется, что вы гораздо взрослее, Лерочка. Я не хочу сказать ничего плохого про Жанну, но она несколько легкомысленна. А вы, Лера, показались мне мудрее некоторых моих ровесниц.
– Вы преувеличиваете, Елизавета Петровна, – поспешно открестилась вампирша.
– Я была очень рада знакомству, Лерочка, – тепло распрощалась с ней хозяйка.
– Я тоже. Я обязательно зайду еще!
Из гостей Эльза отправилась прямиком в студию. Она уничтожила все свои состаренные портреты, которые хранила здесь, и нарисовала угольком портрет Елизаветы Петровны. Поставив последний штрих, Эльза мысленно пообещала, что проживет всю отпущенную ей молодость, радуясь жизни и ценя каждое мгновение. Кипу рисунков Ганса она бережно сложила в коробку и убрала в чулан, попрощавшись с мальчиком. Когда она рисовала его, она не думала, что однажды он может вырасти и стать таким же равнодушным, как Жанна по отношению к своей бабушке. Надо будет проучить глупую девчонку, подкараулить ее в подворотне и…
Стук в дверь застал ее врасплох.
– Это ты? – удивилась Эльза, приглашая войти. – Какими судьбами?
– Разве я не могу зайти проведать старую подругу? Ты что-то совсем отшельницей стала, не радуешь нас своим обществом, игнорируешь вечеринки. Совсем расклеилась, подруга?
– Да нет, просто дела были. Но теперь все в порядке. – Эльза отвернулась, чтобы убрать холст в ящик стола. Ей почему-то не хотелось, чтобы портрет Елизаветы Петровны увидел кто-то еще. – Когда там следующая тусовка? Я обязательно приду!
– Не думаю. – Знакомый голос стал ледяным, как айсберг, который погубил "Титаник".
– Что, вечеринка только для избранных? – усмехнулась Эльза. Ящик оказался заперт, и она принялась ворошить наброски в поисках ключа. – Простым вампирам вход воспрещен?
– Только тебе.
Укол между лопаток заставил Эльзу дернуться, но смертельный холод уже разливался по спине. Эльза пошатнулась и упала на портрет Елизаветы Петровны, который она не успела спрятать. Лицом к лицу.
– Что ты делаешь? – прошептали немеющие губы.
– То, что ты заслуживаешь, – прозвучал безжалостный голос.
Эльзе сделалось так горько, что во рту возник вкус полыни. Горько от предательства человека, которого она считала другом почти полвека. Горько от того, что обещание, данное Елизавете Петровне, так и окажется невыполненным. Она не придет к ней снова, и пожилая женщина, которую она успела полюбить, как родную, посчитает ее такой же пустой и легкомысленной девчонкой, как и внучка Жанна.
Холод уже схватил ее за шею, сковал язык, не давая возможности сглотнуть эту горечь. "Прости", – мысленно прошептала вампирша, глядя в нарисованные углем глаза Елизаветы, вбирая в себя все тоненькие лучики морщинок. И ей показалось, что в глубине угольков-глаз мелькнул огонек, словно прощая и отпуская ее. А потом портрет стал стремительно покрываться черными штрихами, стершими черты лица, которые она так тщательно вырисовывала какой-то час назад, и превратился в "Черный квадрат" Малевича, который всосал ее внутрь.
Глава 8
ВАМПИР ДЕЛАЕТ ГЛЯНЕЦ
Существуют, наверное, на этом свете умные и предусмотрительные люди. Я, во всяком случае, к ним не принадлежу.
Катажина Грохоля. Сердце в гипсе
Существует масса способов отправить вампира на тот свет, помимо традиционного осинового кола в сердце, – кстати говоря, данное средство не менее эффективно действует и на обычных людей, так что оставшиеся без надобности колы никогда не пропадут.
Хватай за горло!
Терри Пратчетт. Carpe Jugulum.
– Жанночка, вставай, на работу опоздаешь! – тормошила меня бабуля на следующее утро.
Я машинально вскочила на постели, скосила глаза на часы в музыкальном центре – половина восьмого. Опаздываю!!! А эта жестянка и не думала меня будить.
Домой я вернулась только в шесть, поэтому сейчас соображала крайне туго. На автопилоте протопала в ванную, почистила зубы, протерла лицо тоником, нанесла на лицо крем со светоотражающими частичками, еле-еле доползла до кухни. И только выпив полчашки какао, заботливо сваренного бабулей, пришла в себя.
– Бабушка, – простонала я, отодвигая кружку и кладя голову на стол. – Я ведь со старого места уволилась!
– Как уволилась? – всполошилась бабуля, чуть не расплескав йогурт из бутылочки. – Когда? Почему?
– Так получилось. Я новую работу нашла, о которой всегда мечтала.
– Это какую ж? Моделью, что ли? – Бабуля взглянула на меня с явным сарказмом.
– Модным обозревателем, – вдохновенно сочинила я. – Я теперь по ночам работаю, светские вечеринки освещаю. Я и сегодня ночью там была, под утро только со смены вернулась.
Бабушка недоверчиво сверлила меня проницательным взглядом.
– А Саша что же? Тоже с тобой?
– Почему? Саша на прежнем месте осталась. Ты же знаешь, она далека от моды.
– Зато у нее сердце золотое, – заметила бабуля. – А у этих светских львиц только одно на уме.
– Это что же? – заинтересовалась я.
– Шмотки, конечно, – усмехнулась бабушка. – А ты что подумала?
– Ну ладно, бабуль, спать хочу – с ног валюсь. Я уж пойду, ладно?
– Иди, оборзеватель ты мой новоявленный, – хмыкнула бабушка. – Набирайся сил перед новой сменой.
Проваливаясь в сон, я успела подумать: а что, если правда устроиться в какой-нибудь модный журнал? Или на худой конец в желтую газетенку. Надо же с чего-то начинать!
Проснулась я в одиночестве. Бабуля, оставив на кухне тарелку с сырниками, умчалась на юбилей к подруге, о чем подробно написала в записке, на всякий случай указав адрес и домашний телефон виновницы торжества.
За плотным завтраком, который по времени больше соответствовал ужину, я посетовала на то, что моя ежеутренняя традиция с песнями-предсказаниями, похоже, канет в Лету. Не заводить же будильник на поздний вечер! Да и спешить мне теперь особенно некуда. А жаль… Что ж мне, все время бездельничать? Хотя что я там сочиняла бабушке про новую работу?
Поспешно покончив с сырниками, я выскочила из дома, добежала под дождем к киоску с печатью и скупила весь ассортимент желтых газет и глянца, освещающего жизнь знаменитостей. Неожиданно в глаза бросилась фотография Ниночки-Нэнси, украшающей обложку модного мужского журнала. Ну точно, это же журнал Аристарха!
– И этот посчитайте, – попросила я.
Дома я первым делом развернула "Мачо" на странице, посвященной Нине. Оказалось, что Ниночка – известная модель и начинающая актриса, приглашенная на съемки нового блокбастера "Команда "Феникс". Потом я нашла колонку главного редактора: Аристарх дружелюбно улыбался и ненавязчиво источал флюиды привлекательности и уверенности в себе. Редкий случай: девушки выпадут в осадок при виде душки-редактора, а мужчины-читатели испытают к нему доверие и захотят быть на него похожими.
А что, не пойти ли мне работать под начало Аристарха? И бабушку обманывать не придется, и занятие себе найду на первое время. Я набрала номер редакции и только потом взглянула на часы: начало шестого, не поздновато ли? Но трубка уже откликнулась приятным женским голосом, однако девица заартачилась, когда я потребовала соединить с главным редактором.
– По какому вопросу? По личному! Кто говорит? Жанна. Какая Жанна? И вы еще спрашиваете, какая Жанна?! Вы телевизор-то смотрите?!
Девушка ойкнула, видимо решив, что с ней говорит как минимум Жанна Фриске, и благоговейно пролепетала:
– Соединяю.
В трубке заиграла мелодия из "Эммануэль", но не успела я удивиться ее банальности, как телефон мурлыкнул знакомым голосом:
– Жанночка, душа моя! Ты решилась еще на одну фотосессию? Рад, рад.
– Но только на моих условиях! – решила пошутить я, интимно приглушив голос и добавив в него вкрадчивой сексуальности.
– Для тебя, моя душа, все, что пожелаешь! – расщедрился вампир.
– Хочу слона! – капризно сказала я.
Алмазов на том конце провода потрясенно замолчал.
– Слона? – переспросил он. – Живого?
– Да уж не игрушечного! – обиженно воскликнула я. – За кого ты меня держишь? Звезда я или нет?
– И как ты себе это представляешь? – растерянно протянул Алмазов.
– Я представляю себя на слоне! – азартно поведала я.
– Обнаженной? – В голосе Алмазова послышался профессиональный интерес. Наверное, в его голове уже щелкал калькулятор, подсчитывающий прибыли от экзотической фотосессии, самая эффектная фотография которой пойдет на обложку журнала.
– Обойдешься! – отрезала я. – В костюме Щелкунчика.
– Жанна, – осторожно поинтересовался Алмазов, – ты вчера хорошо отдохнула?
– Намекаешь на то, что я под кайфом? – оскорбилась я. – В тебе нет ни капли креатива!
– Тогда, – Алмазов смущенно кашлянул, – может, объяснишь мне, как сочетаются слон и зубастый уродец?
– Это ты меня уродцем обозвал? – заохала я.
– Жанночка, – взмолился Алмазов, – твои идеи чересчур новаторские, чтобы понять их по телефону. Может, встретимся вечерком и все обсудим? Ты не собираешься сегодня в "Сатурн"?
– Лучше я приеду к тебе в редакцию, пока я их не забыла, – провозгласила я.
– Хорошо, – смирился Алмазов. – Когда тебя ждать?
– Начинай! – царственно велела я. – Буду через час.
У дверей редакции, за которыми сидел хмурый охранник, я немного пожалела о своем розыгрыше. Пропускная система – не шутки, вдруг не пустят? Но, видимо, я правильно рассчитала свой наряд, снабженный черными очками-стрекозами и дизайнерской бабушкиной шляпкой (надеюсь, бабуля на меня не рассердится!). При виде меня охранник молча выдал пропуск и даже сопроводил к лифту.
В кабинет Алмазова я ворвалась, чуть не доведя до обморока секретаршу, и, не спрашивая ее позволения, прошествовала через приемную и распахнула дверь, застав дивную картинку: Нэнси на коленях Аристарха. Нэнси в эйфории, Аристарх в панике. От меня не укрылась его радость от появления посетителя. Вампир поспешно стряхнул Нэнси с колен и только потом, оглядев меня ошалелым взором, спросил:
– Вы кто?
– В гости звал, а сам не помнишь? – плаксиво поинтересовалась я и, сняв очки и шляпу, провозгласила: – Я девушка со слоном и Щелкунчиком!
Нэнси поправила сбившуюся атласную юбчонку от Миу-Миу и заалела от злости.
– Ристик, что она здесь делает?
– Пришла на собеседование насчет устройства на работу, – с милой улыбкой сообщила я.
Аристарх удивленно моргнул, Нэнси еще больше покраснела.
– Ристик, почему ты мне ничего не сказал? – зашипела она. – Эта будет работать под твоим руководством?!
– Ну надо же мне где-то работать, – скромно ввернула я.
В дверь постучали, и на пороге возникла тучная тетка в скучном сером костюме – явная поклонница фабрики "Большевичка". А судя по распространившемуся от нее стойкому табачному запаху – и папирос "Беломор".
– Аристарх Романович, – начала она.
– Антонина Петровна, – строго нахмурился Алмазов. – Я вас еще два часа назад вызывал – где вас носит?
– Так я же у вас вчера отпрашивалась на полденечка, – промычала тетка.
– Насколько я помню, вы отпрашивались до обеда, а не до вечера, – возразил Алмазов.
– Простите, Аристарх Романович, – поникла тетка, – я в санэпидемстанции проторчала…
– Что вы там делали? – удивился Алмазов. – Вы же у нас значитесь в бухгалтерии! Или больше некому этими вопросами заниматься? Кстати, зачем санэпидемстанция?
– Крысы! – с готовностью воскликнула бухгалтерша.
Нэнси при этих словах закатила глаза, и уже через минуту я поняла почему.