В холле под громадной, в натуральную величину, копией картины Репина "Иван Грозный убивает своего сына" томились, как погорельцы, неустроенные клиенты. Директора с ящиком никто за директора не посчитал, и тот без помех прошел к себе в кабинет. Лишь пышная Дуся, дежурный администратор, взглядом остановила черноусого человека, который протягивал ей заполненный бланк, чтобы получить номер. Администратор Дуся была уверена, что чем меньше жизненных благ, тем лучше ей - их распределительнице, ибо всегда найдется мудрый человек, готовый оценить услуги.
На следующий день директор гостиницы пришел на работу рано. Дуся еще дремала за барьером, в холле на стульях и чемоданах спали неустроенные клиенты. У себя в кабинете директор раскрыл сейф, где ночевала установка, изобретенная профессором Минцем, и поставил ее на стол. Потом включил в сеть. И тут раздался телефонный звонок: звонил сам Белосельский.
- Что будем делать, Ласточкин? - спросил он.
- Разместим, - ответил спокойно Федор.
Белосельский вздохнул и предупредил:
- Учти, без безобразий. Чтобы прежних постояльцев силой не выселять. Имей в виду, что лозунг "Цель оправдывает средства" придумали иезуиты, средневековые мракобесы. Нам с ними не по дороге.
- Никаких иезуитов, - ответил Ласточкин. - Я даже думаю, что свободные номера останутся.
- Ну-ну, - сказал Белосельский.
Его задача заключалась в том, чтобы подчиненные делали свое скромное дело, не нарушая принципов гуманизма. А детали - это их забота.
Установка работала. Мигала лампочками и тихо гудела, как положено фантастической машине. Повесив трубку, Ласточкин принялся нажимать кнопки.
Через полчаса он вышел в холл. Погорельцы ютились под картиной. Дуся красила в голубой цвет накладные ресницы. Ее золотые перстни нагло поблескивали под утренним солнцем. Она была тяжелым наследством, оставшимся от старого директора.
- Вы свободны на сегодня, - сказал Ласточкин. - Места буду распределять я сам.
- Чего там распределять, - ответила Дуся. - Нету мест.
Федор спорить не стал. Он дождался, пока Дуся покинет гостиницу, и открыл книгу регистрации. Вытащил из кармана записку с таинственными значками и быстро перенес их на страницу книги, вышел на улицу, сорвал никелированную вывеску "Свободных мест нет", прикрепил на ее место листок бумаги с надписью: "Свободные места есть", вернулся в холл, от двери обратил свой взор к просыпающимся погорельцам и сказал им:
- Товарищи, прошу проходить по очереди. Постараемся обеспечить вас жилым пространством.
Последующие три дня были праздником в жизни города. Участники симпозиума с большими значками на груди, изображающими красного рака на голубом фоне, гуляли по улицам, интересовались памятниками архитектуры и плодотворно спорили на пленарных заседаниях. Когда они разъехались, недоверчивый Белосельский инкогнито посетил гостиницу "Гусь" и заглянул в книгу регистрации, в которой не нашел ничего неправильного, а потом и в книгу жалоб и предложений, содержащую шестнадцать благодарностей директору. После этого на заседании в горисполкоме Белосельский выступил с небольшой яркой речью о пользе выдвижения молодежи на ответственные посты. В качестве примера привел положительные изменения в работе гостиницы, которой ныне руководит товарищ Ласточкин Ф. Ф.
С тех пор так и повелось. В дни затишья Федор уступал бразды правления администраторам, а когда надвигался большой заезд, отправлял всех по домам и, посидев полчасика в обществе установки профессора Минца, умудрялся разместить и утешить приезжих.
Недовольна была только Дуся. Директор казался ей не более как низким обманщиком и даже грабителем. Она имела достаточный опыт работы в коммунальном хозяйстве, чтобы сообразить, что штучки Ласточкина отдают колдовством и мошенничеством. Она-то знала, что гостиница время от времени вмещает вдвое больше, чем имеет лежачих мест. Поступления в виде личной признательности резко сократились, Дуся разорялась. Но разоблачить директора оказалось не таким уж легким делом. Он правильно вел книги, а в моменты наплыва гостей избавлялся от Дуси. Один раз ей удалось было поймать его за руку, но директор ушел от разговора.
Дело было так. Приехал автобус с туристами из Владивостока, приехал неожиданно, гостиница была полна. Когда Федор вышел, чтобы их разместить, Дуся только сделала вид, будто уходит, а на самом деле сознательно забыла свою сумку и через пятнадцать минут тихонько, на цыпочках, вернулась обратно. Федор был так поглощен работой, что не сразу заметил ее появление. Дуся смогла подойти совсем близко и заглянуть ему через плечо. И увидела, что он выписывает туристу квиток на номер четырнадцатый. На тот самый, куда она только вчера поместила знатную доярку из Вологды. Дусе бы промолчать и продолжить наблюдение, собрать побольше фактов да ударить ими как из тяжелой артиллерии, а она не сдержалась и сразу стала разоблачать:
- Что же вы делаете, Федор Федорович? Там женщина живет, а вы туда мужчину суете! За такое моральное разложение вам не поздоровится!
- Какая женщина? - удивился турист. - Этого я не хочу. Я женат.
- Евдокия Семеновна, - директор гостиницы захлопнул книгу, поднялся и вперил в администраторшу недобрый взгляд, - потрудитесь уйти. Знатную доярку я временно перевел в другой номер. Не распространяйте слухов.
Дуся, конечно, взяла сумку и ушла. Но не сдалась. На следующий день, когда директора поблизости не было, она поднялась в четырнадцатый номер, увидела там знатную доярку и без обиняков задала ей вопрос:
- Вас вчера в другой номер переселяли?
- Нет.
- У вас чужой мужчина в номере ночевал?
- Как можно, - ответила доярка, заливаясь румянцем.
Она была молода и красива, ее жених остался в Вологде.
- Значит, в двадцать три часа покинул? - спросила Дуся.
- Не было никого. - Глаза доярки наполнились слезами.
- Как можно!
Дуся поверила и удвоила наблюдение за директором. Тот попался через два дня.
Вот как это случилось.
В гостиницу сообщили, что утром прибудут двадцать аквалангистов-любителей, а туристский сезон уже начался, гостиница полна, и Дуся почувствовала, что обычный оптимизм директору изменяет. Она даже подслушала, как он звонил Белосельскому и просил избавить его от аквалангистов, а Белосельский, уверовавший во всемогущество директора, сказал коротко:
- Надо, Федя.
Другому он, может быть, уступил, освободил бы для такого экстренного случая общежитие речного техникума, но Федор начальника избаловал. Начальникам ведь тоже хочется иногда легкой жизни.
Так или иначе, Федор в тот день домой не пошел, а заперся в кабинете. В десять вечера Дуся подкралась к двери и услышала мужские голоса: директор был не один. Дуся приложила к замочной скважине ухо, но слов разобрать не смогла. Тогда она выбралась наружу и подошла к окну. Штора не доставала до подоконника, и Дуся смогла одним глазом заглянуть внутрь. Потом она упала в обморок. А когда пришла в себя от ночной свежести и звона комаров, то сразу же села писать жалобу на директора с требованием немедленно прислать ревизию и достойно наказать мерзавца.
Подводников кое-как разместили на раскладушках, а ревизия явилась в тот же день после обеда, потому что письмо Дуси было очень тревожным.
Ревизия сразу уселась проверять бухгалтерские книги, а директор выскользнул из гостиницы и бросился к профессору Минцу.
- Спасайте, - сказал он. - Не уберегся я от этой кобры по имени Дуся. Навела на меня стихийное бедствие. Как только они пойдут с книгой по номерам, все и откроется.
- Эх, - вздохнул Минц. - Не хотелось мне отрываться от очередного изобретения, но придется. Пошли к Белосельскому. Он человек широкий, печется о судьбах города, будем с ним искренни. Если поверит, тогда, считайте, обошлось. А о ревизии не беспокойтесь. Ничего она не найдет.
Белосельский принял посетителей сразу. Минца он уважал, даже гордился тем, что знаменитый изобретатель предпочел город Великий Гусляр другим городам. К Федору у него тоже было хорошее отношение.
- В гостинице "Гусь" работает ревизия, - сказал Минц, когда они уселись. - Ревизия ничего не найдет.
- Уже написали! - понял Белосельский. - Это, Федор, надо искать внутри коллектива. Внутри коллектива всегда найдется кто-то недовольный реформами и даже стоящий на пути нового.
Федор покорно опустил голову. Он был согласен.
- Ревизия ничего не найдет, - продолжал Минц. - Нарушений финансовой дисциплины нет. Все номера оплачены. Можете мне поверить.
- Тогда чего волнуетесь? - спросил Белосельский с некоторым облегчением.
- А волнуемся потому, что ревизия эта не последняя, - объяснил Минц. - И рано или поздно попадется дотошный человек, который обнаружит неладное.
- Но вы же сказали, что ничего такого нет.
- Нарушений нет, - ответил Минц. - А неладное есть. Нам, людям, свойственно гнать от себя тревожные мысли. Вот вы, наверное, давно подозреваете, что в гостинице не все как положено: много лет нельзя было попасть, а теперь попасть можно всегда. Но пока дело шло тихо, вы предпочитали об этом не думать.
- Вы правы, - согласился Белосельский. - Это моя недоработка. Так расскажите мне, в чем дело, будем думать вместе.
- Я расскажу вам все без утайки, - согласился Минц. - Ко мне пришел товарищ Ласточкин и попросил помощи. Я стал думать, как разрешить гостиничный кризис с помощью науки. Сначала я было остановился на методе минимизации.
- Поясните, - попросил Белосельский.
- Поясняю. При методе минимизации мы уменьшаем расстояние между атомами, и любое существо становится в несколько раз меньше. Подобный эксперимент был проведен мною с начальником стройконторы Корнелием Удаловым и прошел нормально, если не считать осложнений в его семейной жизни.
- Погодите, погодите, - возразил Белосельский. - Как так? Вчера я видел Корнелия на заседании. Он же нормального вида.
- Минимизация действует ограниченный период времени, допустим, сутки. Она не вредна для организма. Подвергнутый минимизации индивидуум становится размером с мышь, а потом возвращается в нормальное состояние. Я полагал, что мы закупим в детском магазине наборы кукольной мебели, сделаем пеленочки, пижамки.
Белосельский недоверчиво покачал головой.
- Вот-вот, - уловил его движение профессор Минц. - Я тоже думал о трудностях организационного периода. Каждому придется объяснять, в чем дело, создать кладовые для личных вещей. А что, если командированный захочет сходить в город за сувенирами? А если у него незапланированное совещание?
- Нет, - резко сказал Белосельский. - Простите, Лев Христофорович, но "добро" на это я не дам. Не позволю.
- И правильно сделаете, - согласился Минц. - Я себе этого тоже не позволил. Но сейчас делюсь с вами воспоминаниями о том, как смело движется моя мысль.
- Это правда, - подтвердил Белосельский. - Очень смело.
- Отвергнув первую идею, а затем и восемь других, о которых я распространяться не буду, я остановился на самой чистой, элементарной и в то же время сумасшедшей идее. На идее параллельных миров.
- Но разве это не антинаучно? - спросил Белосельский.
- Это научно, - возразил Минц. - И доказательством тому наша гостиница.
- Попрошу подробнее, - сказал строго Белосельский. - Раз уж ревизия работает, я должен быть в курсе всех деталей.
- Деталей немного. Вы должны мне поверить, что наша Земля далеко не единственная во Вселенной. Существует множество миров, которые движутся ей параллельно в иных измерениях. Так вот, я изобрел прибор, который позволяет выходить на связь с теми из параллельных миров, которые нам особенно близки. Там тоже есть город Великий Гусляр, гостиница "Гусь" и прочие наши реалии.
- И я есть? - спросил Белосельский.
- Разумеется. Хотя и не в точности. Может быть, в одном мире вы уже женаты, в другом у вас есть усы, в третьем еще что-ни будь.
- Любопытно, - прошептал Белосельский и коснулся пальцем верхней губы.
- Различия между мирами все-таки существуют. На этом мы и построили наш эксперимент. Допустим, если сегодня у нас симпозиум по разведению раков, то на Земле-два он начнется только завтра, а на Земле-три вместо него уже завершилась вчера встреча экспертов подледного лова крокодилов.
- Ясно! - воскликнул Белосельский. - И сегодня у них там гостиница пустует.
- Я поражен вашей догадливостью, - сказал Минц. - Вы настоящий мыслитель.
- Ну что вы, - возразил Белосельский. - Но как же клиентов перевозить?
- В этом и заключается мое изобретение. Надо найти точки соприкосновения между мирами, а они существуют во множестве. И, найдя, использовать. Приходит клиент в номер, где уже, допустим, живет знатная доярка, открывает дверь, но в тот номер не попадает, а оказывается в таком же номере, только на другой Земле. А уж администрация той гостиницы должна позаботиться, чтобы, выходя из комнаты, он вернулся на нашу Землю.
- Великолепно, - признался Белосельский. - Но рискованно.
- Как и все новое, наш эксперимент может вызвать толки и недоброжелательство. Вы думаете, только на нашей Земле ревизия? Наивно. Сейчас работают по меньшей мере три ревизии.
- И три Дуси? - вдруг спросил Федор Ласточкин.
- Может, и больше. Да что там разговаривать. Сейчас вы убедитесь.
Минц извлек из кармана миниатюрный пульт и нажал на кнопку. В глазах Белосельского возникло странное дрожание, стены заколебались, и он на мгновение потерял сознание. Когда же он пришел в себя, то увидел, что кабинет как бы расслоился, не изменившись, правда, в размерах. И в кабинете находятся три профессора Минца, три Федора Ласточкина и еще два Белосельских (один при усах). Белосельские внимательно посмотрели друг на друга. Федоры улыбнулись друг другу приветливо, потому что давно уже были знакомы и не раз совещались вместе, как разместить клиентов, - не зря же Дуся упала в обморок, увидев в кабинете Ласточкина сразу трех директоров. А профессоры Минцы вежливо наклонили головы, с уважением глядя друг на друга. Ведь это они изобрели способ преодоления гостиничного кризиса.
- Что будем делать с ревизиями? - спросил один из Федоров.
Белосельский не знал, какой из них, уж очень похожи.
- Не в этом дело, - услышал он собственный голос. - Есть проблемы и поважнее. Кто одолжит мне на неделю асфальтовый каток?
- Если у тебя найдется полтонны кровельного железа, - ответил ему второй Белосельский, - то катком я тебя обеспечу.
- Остался пустяк, - сказал третий Белосельский. - Что будем делать с Дусями?
ДВА САПОГА ПАРА
- Ты, Саша, - сказал Лев Христофорович Минц, - пытаешься добиться невозможного в пределах законов физики. Это бесперспективно.
- Не знаю. - Саша Грубин загнал длинные пальцы в лохматую шевелюру. - Но я верю в упорство.
- В упорство жука, который срывается со стекла, но снова и снова ползет вверх. А куда - не знает.
С этими словами Лев Христофорович осторожно подобрал со стекла черного усталого жучка и выкинул его в форточку.
- По законам физики, Саша, вечный двигатель невозможен.
- Знаю, - согласился Грубин. - Но прошлая модель три дня крутилась.
Минц задохнулся от возмущения. Спорить с Сашей Грубиным он считал своим долгом, но тут не выдержал.
Резким движением профессор схватил со стола лежавший там белый шар сантиметров шести в диаметре и запустил им в Грубина. Тот успел выставить вперед руки, но шар скользнул по ним и покатился в угол комнаты. Совершенно беззвучно.
- Что это еще такое? - спросил Грубин.
- А ты подними, не укусит.
- У вас никогда не знаешь, что укусит, а что нет, - сказал Саша и подобрал скользкий упругий шар.
- Что скажешь? - спросил Минц.
- Не знаю, - признался Грубин. - Мячик какой-то.
- Не мячик, а нарушение физического закона, - сказал Минц. - Не понравился мне закон, вот я его и нарушил. Но не так, как ты. Не в лоб.
- Расскажите, - попросил Грубин, понимая, что присутствует при рождении нового направления в науке.
- Ты присутствуешь, - как всегда, Минц угадал ход мыслей Грубина, - при рождении нового направления в науке. Пришел ко мне на днях Спиркин. Знаешь Спиркина?
- Нет.
- Директор нашего гастронома. Достойный человек, болеет за свое дело. Пожаловался на упаковку. Просто слезы на глазах. Присылают с фабрики молоко, кефир и прочие текучие продукты, а пакеты ненадежные. Течет молоко по полу, проливается кефир и ряженка. Жалуются покупатели, а толку нету. Что, говорит, делать?
- Это молоко! - воскликнул Грубин. - Молоко в новой упаковке. Я понял! Тонкий пластик, почти невидим.
Минц глубоко вздохнул и застучал кончиками пальцев по подоконнику, что было у него выражением крайней досады.
- Ах, Грубин, Грубин! - сказал он. - Я говорю, доказываю, убеждаю, наконец, что изменил закон природы, сломал константу! А ты мне - пластиковое покрытие, пластиковое покрытие. Да если бы я сделал пластиковое покрытие, то завод-изготовитель наверняка бы не нашел нужного пластика, а нашел бы - так нарушил бы технологию. Нет, спасти магазин от проливания жидких продуктов я мог только путем революции в физике. Иного пути нет. Гляди.
Минц взял со стола другой шар, кинул в пустую кастрюльку, достал толстую иглу и проколол оболочку шара. Шар исчез, а кастрюлька оказалась на треть наполненной молоком.
- Вот и все, - сказал профессор. - Вот и все.
- Погодите, погодите, - сказал Грубин. - Как же так?
Он взял кастрюльку, поболтал ею, чтобы посмотреть, где оболочка. Оболочки не было видно. Грубин перелил молоко в стакан, снова заглянул в кастрюлю. Кастрюля была пуста.
- Ничего не понимаю, - сказал Грубин. - Неужели оболочка пакета такая тонкая?
- Вот именно! - Минц расхохотался, как фокусник, которому удалось одурачить скептически настроенную аудиторию. - Где оболочка? Ищешь? Ищи. До вечера будешь искать, потому что твой мозг движется по проторенным путям.
- Но если нет оболочки, то как.
- Вот именно - нет оболочки! И не надо оболочки! Измени константу - и не надо оболочки.
- Какую еще константу?
- Поверхностное натяжение жидкости! Это просто и потому.
- Потому гениально, - тихо ответил Грубин.
- Именно поверхностное натяжение заставляет воду собираться в капли, когда она падает с небес на землю. Оно позволяет водомеркам бегать по реке.
Грубин глядел на Льва Христофоровича и поражался. В самом деле, тысячи умных людей обдумывали, как запаковать молоко. Пропитывали бумагу воском, изготовляли консервные банки и бутылки разного размера и формы. И никому не пришло в голову, что можно вообще обойтись без тяжелой, ненадежной и грубой тары. Какие перспективы открываются перед народным хозяйством!
- Ну, как тебе понравилась моя идея?
- Замечательно! - ответил Грубин. - Удивительно, как и все, к чему вы прикасаетесь. Вы просто Мидас! Прикоснулся - получилось золото.