* * *
Игумену Пирру снился сон. Это было одно из тех сновидений, когда знаешь, что спишь, но лень, да и неохота сделать усилие, чтобы проснуться. А снилось ему, что он стоит в очереди к какому-то судье, причем земному или небесному - непонятно.
Приговоров, которые выносила фигура на троне стоявшим впереди людям, игумен не слышал, но они его не очень-то волновали. Он знал, что вел благочестивую жизнь и земные грехи его крайне незначительны. Так что суровый приговор ему не грозил.
Очередь продвигалась, как это бывает во сне, очень быстро. Между настоятелем и судьей осталась лишь одна женщина. А потом и ее не стало. Ушла ли она? Испарилась? Пирр не заметил, но для сновидений такие фокусы тоже в порядке вещей. Игумен поклонился человеку - если это был человек, - сидящему на троне.
Острый, как у самого Фоса, взор пронзил Пирра насквозь.
Настоятель поклонился снова и застыл, согнувшись в поясе. Он с трудом удерживался от желания упасть на четвереньки, а потом на живот, словно перед Автократором.
- Сиятельный господин!.. - услыхал он свой собственный дрожащий голос.
- Молчи, червь! - Это уже был голос судьи, прогремевший под черепом подобно удару грома. - Делай, что я скажу, и благополучие воцарится в Видессе; ослушаешься - навлечешь на него беду. Ты понял?
- Да, владыка! - сказал Пирр, видя себя самого во сне. - Говори, я все исполню.
- Тогда иди в общую спальню. Иди немедля, не жди до зари.
Выкликни имя "Крисп" - раз, и другой, и третий. Окажи человеку, который отзовется, любую услугу; обращайся с ним как с собственным сыном. Иди же и делай, что я повелел.
Пирр проснулся и обнаружил, что лежит в безопасности в своей постели. Огонь, горевший в желобе, освещал комнату. Если не считать обилия книг и чуть большей площади, спальня ничем не отличалась от монашеских келий: в отличие от многих других настоятелей, Пирр отвергал личный комфорт как непозволительную слабость.
- Какой странный сон! - прошептал он. Но вставать, естественно, не стал. Зевнул, потянулся - и снова заснул.
И вновь очутился перед судьей, сидящим на троне, только теперь уже во главе очереди. И если в прошлый раз взор судьи показался ему пронзительным, то теперь он сверкал откровенным гневом.
- Подлый ослушник! - крикнул судья. - Повинуйся, или все вокруг тебя погибнет! Вызови человека по имени Крисп из общей спальни - единожды, и дважды, и трижды. Отнесись к нему как к родному сыну. Не теряй зря времени и не погрязай в ленивой дремоте! Делай, что велено! Иди же!
Пирр проснулся, словно от внезапного толчка. Лоб и тонзура покрылись испариной. В ушах продолжал греметь разгневанный окрик судьи. Настоятель начал было вставать с постели, потом остановился, охваченный гневом на самого себя. С какой стати им будет командовать какое-то дурацкое сновидение?
Он снова, совершенно сознательно, улегся и настроился на сон. На сей раз уснуть удалось не так быстро, но дисциплинированный рассудок заставил организм расслабиться. Веки игумена смежились, дыхание стало глубоким и ровным.
Холодный ужас стеснил ему грудь: судья, встав с трона, надвигался прямо на него. Пирр попытался бежать, но не смог.
Судья схватил его и приподнял, как жалкого мышонка.
- Вызови человека по имени Крисп, глупец! - прогремел он и отшвырнул Пирра прочь. Игумен падал, и падал, и падал до бесконечности…
Проснулся он на каменном полу.
Дрожа, встал на ноги. Настоятель был человек смелый; даже теперь он собрался вернуться в кровать. Но при мысли о судье и его ужасных глазах - и о том, как они посмотрят на него, если он снова ослушается приказа, - смелость покинула игумена. Открыв двери спальни, он вышел в коридор.
Двое монахов, возвращавшихся в свои кельи после ночной службы, подняли на него глаза, удивленные тем, что кто-то приближается к ним в такой неурочный час. Пирр надменно, как было положено по должности, посмотрел сквозь них, точно не видя. Монахи склонили головы и безмолвно отступили в сторонку, давая игумену пройти.
Дверь в общую спальню была заперта снаружи. Поднимая засов, Пирр засомневался было снова… Но он не падал с кровати с детских лет. И просто не мог поверить, что упал сегодня ночью. Качая головой, игумен вошел в общую спальню.
Как обычно, первым делом в нос ударило зловоние - запах нищих, голодных и убогих отбросов Видесса: запах немытых тел, перегара и резкая вонь блевотины из угла. Нынешний ночной дождь добавил к этой смеси затхлость влажной соломы и душную прель отсырелой шерсти.
Один из бродяг пробормотал себе что-то под нос, перевернувшись во сне. Остальные храпели. Какой-то парень сидел, прислонившись к стене, и надрывался бесконечным чахоточным кашлем. "И я должен выбрать одного из этих людей, чтобы обращаться с ним как со своим сыном? - подумал настоятель. - Одного из этих?"
Можно было, конечно, вернуться в постель. Пирр уже взялся было за дверную ручку - и понял, что не осмеливается ее нажать.
Вздохнув, он снова обернулся к спящим.
- Крисп! - позвал он шепотом.
Пара людей шевельнулись. Глаза чахоточного, громадные на исхудалом лице, встретились с глазами игумена. Их выражения Пирр так и не сумел понять. А на зов его никто не откликался.
- Крисп! - позвал он опять, на сей раз громче.
Кто-то заворчал. Кто-то сел. И снова никто не ответил. Пирр почувствовал, как краска стыда поднимается к самой тонзуре. Если это ночное безумие окончится ничем, ему придется придумать какое-то объяснение, возможно даже - при этой мысли игумен содрогнулся - для самого патриарха. Не хватало только стать предметом насмешек Гнатия! Вселенский патриарх Видесса был для Пирра слишком уж мирянином. Но Гнатий - двоюродный брат Петрония, и покуда Петроний пребудет самым могущественным человеком империи, его кузен останется главой церковной иерархии.
Еще один безответный зов, подумал настоятель, и конец пытке.
Если Гнатию будет угодно его высмеять - что ж, ему и не такое приходилось терпеть за годы служения Фосу. Эта мысль подбодрила игумена, так что голос его прозвучал громко и ясно:
- Крисп!
На сей раз сели еще несколько человек, бросая на Пирра сердитые взгляды за то, что он прервал их сон. Настоятель совсем уже собрался вернуться к себе в спальню, как вдруг кто-то сказал:
- Да, святой отец, я Крисп. Чего вы от меня хотите?
Хороший вопрос. Игумену самому очень хотелось узнать на него ответ.
* * *
Крисп сидел в монастырской мастерской, пока Пирр суетился, зажигая светильники. Покончив с этой простой домашней обязанностью, игумен опустился в кресло напротив Криспа.
Глубокие провалы глазниц и щек, недоступные для залившего комнату света, придавали лицу настоятеля, вперившего в гостя пристальный взор, какой-то странный, почти нечеловеческий вид.
- Что же мне с тобой делать, юноша? - сказал он наконец.
Крисп смущенно покачал головой.
- Мне нечего ответить вам, святой отец. Вы позвали меня - я ответил; вот и все, что мне известно. - Он подавил зевок. Зачем его вытащили сюда, не дав как следует соснуть?
- Правда? Ты правду говоришь? - Игумен подался вперед. Голос его был сдавленным от сдержанного любопытства, точно он старался выпытать что-то у Криспа, не выдавая, что именно.
И тут Крисп его узнал. Точно так же двенадцать лет назад этот жрец выспрашивал его о золотом, полученном от Омуртага, - о том самом золотом, невольно подумалось Криспу, что и сейчас лежит в его мешочке. И лицо Пирра осталось почти таким же, если не считать легких следов времени, набросивших паутинку морщин.
- Вы были на помосте вместе с Яковизием и со мной, - сказал Крисп.
- Не понимаю. - нахмурился настоятель. - Ты о чем?
- В Кубрате, когда он выкупал нас у дикарей, - объяснил Крисп.
- И я там был? - Взгляд Пирра внезапно стал еще более пристальным; Крисп понял, что жрец тоже вспомнил. - А ведь и правда, клянусь владыкой благим и премудрым, был! - тихо проговорил игумен, начертив на груди солнечный круг. - Ты был тогда ребенком.
Это прозвучало как обвинение. Словно желая напомнить себе, что теперь-то он взрослый, Крисп тронул рукоятку меча. И, успокоившись, кивнул.
- Да, нынче ты уже не мальчик, - согласился с ним Пирр. - И все-таки судьба свела нас снова. - Игумен изобразил еще один солнечный круг, а потом сказал нечто, совершенно непонятное Криспу:
- Нет, Гнатий не будет смеяться.
- Что, святой отец?
- Ничего, это неважно. - Настоятель рассеянно уставился куда-то вдаль, но через минуту вновь сосредоточил внимание на Криспе. - Расскажи мне, как ты пришел из своей деревни в город Видесс.
Крисп повиновался. Рассказ о смерти родителей и сестры наполнил его почти такой же сильной болью, как тогда. Он поспешил сменить тему:
- В общем, не успела деревня оправиться, как нам увеличили подати на треть, - видно, чтобы покрыть расходы на войну где-нибудь в другом конце империи.
- Скорее чтобы оплатить очередную - или очередную дюжину экстравагантных причуд Анфима. - Пирр неодобрительно поджал губы, превратив их в тонкую ниточку. - Петроний позволяет ему чудачить, чтобы покрепче держать бразды правления в своих руках. Никого из них не волнует, откуда берется золото, которым оплачивается эта игра, поскольку она устраивает обоих.
- Возможно, - сказал Крисп. - Короче, какой бы ни была причина нашего разорения, именно оно привело меня сюда. Крестьянам и с причудами природы дай Фос справиться. А если еще и сборщик податей решил нас разорить - пиши пропало. Так, по крайней мере, мне казалось, и поэтому я ушел.
- Подобные рассказы я слыхивал и раньше, - кивнул Пирр. - Остается вопрос: что с тобой делать? Ты пришел в город с оружием - может, в армию вступить хотел?
- Только если совсем некуда будет деваться, - выпалил Крисп.
- Хм-м. - Игумен погладил пушистую бороду. - До сих пор ты всю жизнь жил в деревне, да? Сумеешь управиться с лошадьми?
- Думаю, что сумею, - сказал Крисп, - хотя я больше к мулам привык. В деревне скакунов-то нет, сами понимаете. Так что с мулами мне было бы сподручнее. А вообще я с любой скотиной управлюсь, в этом деле я мастак. Но почему вы спрашиваете, святой отец?
- Потому что, раз наши с тобой жизненные пути пересеклись спустя столько лет, то не худо бы и Яковизия тоже втянуть в этот переплет. А еще потому, что Яковизий вечно ищет себе новых конюхов.
- Да разве он возьмет меня, святой отец? Человека с улицы, которого он никогда - ну, почти что никогда - не видал? Хотя, если возьмет… - глаза у Криспа загорелись, - он не раскается!
- Возьмет, если я попрошу, - сказал Пирр. - Мы с ним что-то вроде кузенов: его прадед был братом моей бабушки. К тому же он у меня в долгу за некоторые услуги.
- Если вы замолвите за меня словечко… Да я ничего лучше и придумать-то не могу! - Крисп говорил от чистого сердца; если ему позволят ухаживать за животными, он будет наслаждаться прелестями и городской, и сельской жизни одновременно. Он помедлил, но все-таки задал вопрос, который, как он понял, задавать было опасно:
- Почему вы принимаете во мне такое участие, святой отец?
Пирр начертил на груди солнечный круг. Крисп не сразу сообразил, что это и есть весь ответ на его вопрос. Когда игумен заговорил, то речь повел о своем кузене:
- Имей в виду, юноша, ты можешь отказаться, если хочешь. Многие на твоем месте так бы и сделали. Не знаю, помнишь ли ты, но Яковизий - как бы это выразиться? - человек капризный, с тяжелым характером.
Крисп улыбнулся. Он помнил.
Игумен тоже улыбнулся, хотя и довольно криво.
- Отчасти по этой причине он постоянно ищет новых конюхов. Возможно, я оказываю тебе дурную услугу, хотя, Фос свидетель, я лишь хочу тебе помочь.
- Вы действительно мне помогаете, - сказал Крисп.
- Надеюсь. - Пирр снова, к удивлению Криспа, начертил солнечный круг. А потом, после некоторого колебания, продолжил: - Откровенно говоря, я должен тебя предупредить, что Яковизий иногда требует от своих конюхов дополнительных услуг, помимо ухаживания за лошадьми.
- О-о! - Крисп тоже заколебался. Воспоминание о том, как Яковизий его оглаживал, неразрывно переплелось в памяти с унижением, которое Криспу пришлось пережить в день Зимнего солнцеворота, когда вся деревня потешалась над ним и Идалком. - У меня лично таких склонностей нет, - сказал он, осторожно подбирая слова, - но если он начнет уж очень приставать, я ведь могу уйти в любой момент. И все будет так, словно мы с вами и не встречались.
- Что ж, где-то ты прав, - сказал Пирр. - Ладно, раз таково твое желание, я отведу тебя к Яковизию.
- Пойдемте! - Крисп вскочил.
Игумен не шелохнулся.
- Только не сейчас, - сухо произнес он. - Яковизий, бывает, ложится спать в девятом часу утра, но уж вставать в такое время никогда не встает, можешь мне поверить. Если мы пойдем к нему сейчас, нам просто дадут от ворот поворот, а то и собак спустят.
- Я и забыл, который час, - сконфузился Крисп.
- Возвращайся в общую спальню. Поспи там еще немного, а днем мы навестим моего кузена, это я тебе обещаю. - Пирр зевнул. - Может, я и сам постараюсь уснуть, если только меня опять не скинут с кровати.
- Что вы имеете в виду, святой отец? - спросил Крисп, но игумен не объяснил.
Глава 4
Дом у Яковизия был большой, хотя снаружи особого впечатления не производил. Лишь несколько окон прорезали длинный белоснежный фасад, выходивший на улицу. Они были такие узкие, что ни один воришка не мог в них пролезть, даже самый мелкий и юркий.
Второй этаж выступал над первым на три-четыре фута. Летом это давало тень; сейчас, когда снова полил дождь, навес не дал Криспу с Пирром вымокнуть еще больше, пока игумен, взявшись за конскую подкову, служившую дверным молотком, стучал в массивную дверь дома.
Слуга открыл небольшую решеточку посередине двери и вгляделся в пришедших.
- Игумен Пирр! - сказал он. Крисп услышал, как открывается засов. Через минуту дверь распахнулась. - Входите, святой отец, и ваш друг пускай тоже заходит.
Прямо за дверью лежал соломенный коврик. Пирр остановился и, прежде чем пройти в приемную залу, вытер грязные сандалии.
Восхищаясь смекалкой того, кто придумал такую полезную вещь, Крисп последовал примеру настоятеля.
- Вы завтракали, святой отец? - поинтересовался слуга.
- В монастырской трапезной, - ответил Пирр. - Я-то сыт, но вот Крисп, наверное, не отказался бы от добавки. В принципе, именно из-за него я и пришел навестить твоего хозяина.
- Понятно. Вы говорите, его зовут Крисп? Отлично. Подождите здесь, пожалуйста. Я пришлю ему что-нибудь с кухни и немедленно извещу Яковизия.
- Спасибо, - сказал Пирр.
Крисп не сказал ничего. Он глазел по сторонам, весь отдавшись этому занятию. "Здесь" - то есть в приемной зале Яковизия было такое великолепие, какого Криспу в жизни видеть не приходилось. Мозаика на полу изображала сцену охоты со всадниками, пронзающими копьями вепря. Вообще-то мозаику Крисп уже однажды видел - на куполе храма Фоса в Имбросе. Но даже в самых дерзких мечтах он и представить себе не мог, чтобы у кого-то, кроме разве Автократора, имелась мозаика в собственном доме.
Приемная зала выходила во внутренний двор, показавшийся Криспу размером с деревенскую площадь, которую он так недавно покинул.
Посреди двора стояла лошадь, застывшая на скаку. Крисп не сразу сообразил, что это статуя. Вокруг нее узором разбегались живые изгороди и клумбы, хотя лепестки с цветов большей частью уже пооблетели. Мраморный фонтан прямо напротив приемной так радостно плескал водой, точно дождя вообще еще не изобрели.
- Угощайтесь, господин! - Созерцание так захватило Криспа, что молодому человеку, стоявшему рядом, пришлось повторить фразу два или три раза. Когда Крисп обернулся, неловко бормоча извинения, слуга протянул ему накрытый крышкой серебряный поднос. - Хвост омара под соусом со сливками, пастернаком и фруктовым соком. Надеюсь, вам это понравится, господин.
- Что? Ах да! Конечно. Спасибо. - Заметив, что его несет, Крисп заткнулся. До сих пор, насколько он помнил, никто не называл его "господином". И вот теперь этот парень обратился к нему так дважды в двух или трех фразах.
Когда он поднял крышку, душистый аромат, воспаривший над подносом, изгнал из головы все сторонние мысли. На вкус омар оказался еще лучше, чем обещал его запах, и это вновь повергло Криспа в изумление. Мясо было мягче свинины и нежнее телятины, так что оставалось лишь пожалеть, что оно так быстро исчезло. К тому же повар Яковизия явно умел обращаться с пастернаком и фруктовым соком лучше, чем любая из деревенских женщин.
Едва Крисп поставил поднос и слизнул с усов сливочный соус, как в залу вошел Яковизий.
- Привет, Пирр. - Хозяин дома протянул игумену руку. - Что привело тебя в такую рань и что это за дюжий молодец с тобой? - Яковизий смерил Криспа взглядом с головы до ног.
- Ты уже встречался с ним, кузен, - ответил Пирр.
- Да ну? Видно, придется мне нанять себе опекуна, чтобы он управлялся с моими делами, ибо память у меня определенно не та, что прежде. - Яковизий с притворным отчаянием хлопнул себя ладонью по лбу. Потом, пригласив Пирра и его протеже сесть на кушетку, устроился в кресле, стоявшем ближе к Криспу. И придвинул его еще ближе. - Ну же, объясни мне, если сможешь, моя явную склонность к старческому маразму.
То ли Пирр давно уже привык к паясничанью Яковизия, то ли, что более вероятно, не обладал чувством юмора, а потому не реагировал на него.
- Крисп был тогда гораздо моложе, - пояснил настоятель. - Он тот самый мальчик, который стоял с тобой на помосте, когда ты заключал очередную сделку с Омуртагом, выкупая пленных.
- Чем быстрее я забуду о тех проклятых поездках в Кубрат, тем лучше. - Яковизий умолк, поглаживая свою аккуратно подстриженную бородку и внимательно разглядывая Криспа. - Фосом клянусь, вспомнил! - воскликнул он. - Ты был тогда смазливым мальчонкой и стал теперь очень привлекательным юношей. Глядя на твой гордый нос, я бы сказал, что ты васпураканин, хотя, раз ты родился у северной границы, это маловероятно.
- Мой отец всегда говорил, что в его жилах течет васпураканская кровь, - заметил Крисп.
- Все возможно, - кивнул Яковизий. - "Принцы" переселились туда после какой-то давнишней войны - или давнишнего предательства. Так или иначе, тебе это к лицу.
Крисп не знал, что ответить, а потому промолчал. Некоторые из деревенских девушек хвалили его внешность, но мужчина никогда.
К его большому облегчению, Яковизий повернулся к Пирру:
- Ты, надеюсь, объяснишь мне, каким ветром нашего дорогого Криспа занесло в город из его глухомани и каким боком это касается меня.
Крисп заметил, как пристально хозяин дома вперился в глаза игумена. Он также отметил про себя, что Яковизий не собирается ничего говорить по существу, пока не услышит рассказ Пирра. Это внушило Криспу уважение; несмотря на свои сомнительные пристрастия, Яковизий был совсем не дурак.
Изложив историю, поведанную ему Криспом, настоятель продолжил свой рассказ. Его объяснения по поводу того, зачем он вызвал Криспа в монастыре, звучали, как и прошлой ночью, крайне туманно. Яковизий, в отличие от Криспа, ими не удовлетворился и призвал игумена к ответу.