Она заблудилась. Она не знала, в какой стороне север, запад, восток, и не имела никаких ориентиров. Она стояла на перекрестке, и все четыре дороги казались под дождем совершенно одинаковыми - ни огонька вокруг. Она добралась до края света. Раз так, поехали прямо.
- Не хочу другого пони. Хочу Пегги! - Снова сдавленное всхлипывание; ребенок умотался не меньше, чем она сама.
И вдруг появился свет - одинокая звезда в залитом водой ветровом стекле. Звезда Надежды? Если так, то очень маленькой Надежды. Скорее всего одинокая ферма; вся эта чернота вокруг - могла быть полями одной из этих огромных механизированных ферм, о которых пишут в журналах. Наверное, поэтому и фонарь здесь только один.
- Видишь свет, детка? Вон там? Я сейчас подъеду туда и спрошу, где мы, так как мне кажется, мы не…
- Мы что, заблудились, мамочка? - Паника!
- Нет, детка. Мама просто могла повернуть не там, вот я и остановлюсь спросить тетю с фермы.
Свет горел в сотне ярдов от дороги, и она осторожно притормозила - гравия под колесами больше не было, одна грязь - и так же осторожно свернула на ведущую к нему грунтовку. Машина продолжала разворачиваться и тогда, когда она вывернула руль обратно, а потом, как бы извиняясь, скользнула задними колесами с дороги и окончательно застыла.
Ариадна перебрала в уме все самые сочные выражения, какие только знала.
Она передвинула рычаг на первую передачу и дала газ. Колеса издали "Ммммм!", и задняя часть машины заметно просела. Она попробовала задний ход - машина просела еще сильнее.
Она выключила мотор, потом фары, и не осталось ничего, кроме темного грохота дождя по крыше.
Она потянулась, протерла глаза, посмотрела назад. Алан все еще спал мертвым сном - мраморный херувимчик под пледом, с пальцем во рту, обнимающий плюшевого мишку. В панике она вдруг сообразила, что в машине тишина, и посмотрела на Лейси - та тоже спала; ее лицо белело в темноте.
Должно быть, отключилась в последнюю минуту, перед тем как они вляпались в эту чертову лужу.
Дождь не стихал.
Ну, если только в доме у этого фонаря никого не окажется…
Ариадна посмотрела на часы - всего девять. Детям, пожалуй, еще рано спать, да и вряд ли она вела машину больше четырнадцати часов, хотя она была почти уверена, что в той забегаловке с кофе часы показывали уже больше девяти. Ладно, Бог с ними. Посмеет ли она оставить детей одних?
Если они проснутся, пока ее нет, они испугаются. Но будить их и тащить под дождем по этой раскисшей дороге - не менее жестоко. У нее есть с собой плащ, где-то в багажнике, но из детских вещей почти ничего, кроме того, что на них надето… и еще, слава Богу, обязательный Аланов мишка.
Ей надо оставить их, быстро сходить туда и обратно и надеяться, что они не проснутся. Алан лежал удобно, и даже Лейси свернулась в уголке не в самом неудобном положении. Первым делом надо достать из багажника плащ и подходящие ботинки, потом добежать до того дома и попросить у них трактор.
Даже если это обойдется ей в полсотни баксов, оно того стоит.
Она осторожно открыла дверцу, и тут же ее окатило холодной водой - она и забыла про ветер. Она поставила ногу на землю, погрузилась по щиколотку в грязь и выдернула ногу обратно уже без туфли.
К тому времени она уже наполовину промокла и начала дрожать. Уууу - какой холодный дождь! Бумажник? Деньги? На дороге никого не было, поэтому она просто сунула бумажник под сиденье.
Она по возможности тихо прикрыла дверь, потеряла вторую туфлю и отказалась от идеи найти плащ. Быстро пошла по дороге к фонарю, прикрываясь рукой от ветра и радуясь про себя, что земля под ногами достаточно мягкая и можно идти босиком.
Где-то на соседнем поле завыл койот.
Выбраться из провонявшей машины оказалось даже приятно, а холодный душ взбодрил ее. Однако то, что она увидела, никак не походило на автоматизированную суперферму - только конюшня и маленький дом; может, у них тут все на транзисторах? Двор был наполовину залит водой, и лужи отсвечивали серебром в свете ртутного фонаря, издававшего неприятный высокий свист.
Лужи оказались такими глубокими, что у нее захватило дух. Свет в окнах не горел. Ладно, если в доме никого не окажется, она вломится в хлев и переночует с детьми там. Она поднялась по ступенькам на небольшое крыльцо; навес укрыл ее от дождя. В окнах гостеприимно вспыхнул свет. Дверь распахнулась, прежде чем она успела до нее дотронуться. В проеме стоял мужчина.
- Вы случайно не полотенце одолжить?
Эти слова она услышала одновременно с тем, как поняла, что именно он ей протягивает.
А потом она была уже внутри, в ярком электрическом свете, у старой железной печки, от которой исходило восхитительное тепло, и вытирала лицо сухим полотенцем. Она поняла, что промокла насквозь, и с нее на пол уже натекло, но полотенце было большое и мягкое.
- Я только что заварил чай, - сказал мужчина. - Хотите чаю?
- Обожаю горячий чай, - ответила она. - Если у вас есть, с сахаром и сливками, но если нет - сойдет и так. - Она огляделась. Теперь она видела, что это вообще не фермерский дом, а просто дачный коттедж, обставленный старой мебелью. Этакая ночлежка, но успокоительно уютная, да и мужчина казался безобидным и симпатичным: на вид ее ровесник, высокий и крепкий, с выражением дружелюбного участия на лице аскета. У него были волосы цвета соломы, и он зачесывал их назад, необычно коротко обрезав с боков, но одет он был неплохо: зеленые слаксы, рубаха в шашечку и зеленый вязаный свитер.
Он напоминал скорее инженера или клерка, чем фермера. Она почувствовала, как отпускает напряжение - он никак не походил на "насильник-маньяк - см. стр. 4". Вполне цивилизованный вид, потенциальная помощь.
Потом из соседней комнаты вышел, прихрамывая, второй мужчина, проковылял к двери и задвинул засов. И сразу ее бросило в дрожь, ибо если кто и напоминал насильника-маньяка, так именно он. Парень не из тех, кого приятно встретить в пустом вагоне метро.
У него был сломанный нос, под глазом фонарь, костяшки пальцев ободраны.
Драчун. Одет он был, правда, нормально: в джинсах и рубахе, но половину пуговиц на рубахе он не потрудился застегнуть, а рукава закатал до локтя.
Чуть выше ее, с бычьей шеей, массивный, возможно, из этих уродов, занимающихся бодибилдингом. Он улыбнулся, продемонстрировав отсутствие половины зубов. Она попятилась и чуть не выбила чашку из рук высокого мужчины.
- Ах! - спохватился он. - Прошу прощения… меня зовут Говард, Джерри Говард.
- Ариадна Гиллис, - сказала она и протянула ему руку.
Он казался слегка удивленным, но руку пожал. Мягкая рука - никак не фермер. Он вдруг засмущался, и до нее дошло, что ее блузка промокла и облепила тело. Прозрачная блузка, не рассчитанная на то, чтобы прилипать к телу. При желании он-мог прочитать имя изготовителя на лямке лифчика. Он со смущенной улыбкой протянул ей чашку.
- Добро пожаловать… мисс?.. Гиллис. Не лучшую ночь вы выбрали для визита.
Она стояла спиной ко второму парню. Когда этот Говард сделал ему знак глазами, она обернулась.
- Это мой друг Ахиллес, сын Криона. Правда, сам он предпочитает, чтобы его звали Киллером. Пусть его внешность вас не пугает… он собирается завязывать с привычками - вот уже несколько недель никого не убивал.
- Добро пожаловать к нам, - сказал парень, стоя слишком близко от нее.
Он взял ее руку и сжал ее… сжал ее… и посмотрел на нее в упор. Тяжелый взгляд - призывный, требующий, настойчивый… Боже! Вот это совсем некстати. Мечта нимфоманки, суперчлен - к вашим услугам. Она почувствовала, что краснеет под его взглядом, и уловила его удовлетворение. Киллер? Убийца? Убийца баб?
Она отняла руку, опустила взгляд на чашку и сделала глоток горячего, сладкого чая. Парень не шелохнулся, поэтому отступила она сама, снова повернувшись к старшему.
- Послушайте, - сказала она. - Я бросила свою машину в луже у поворота к вашему дому. Я понимаю, что ночь кошмарная, но если у вас есть трактор, не могли бы вы…
Говард покачал головой - он тоже пил чай.
- Никакого трактора.
- А может, телефон? - спросила она, вновь падая духом. Сейчас он предложит ей остаться на ночь.
- Телефона у нас тоже нет. У нас есть лошадь, но я не стал бы и пытаться вытаскивать машину лошадью в такую погоду. - Он, похоже, чувствовал себя так же неловко, как и она. - У нас есть свободная комната, мисс Гиллис, и она запирается изнутри на крепкий засов. Удобства здесь самые примитивные, конечно, но мы с Киллером как раз собирались жарить мясо, и у нас есть еще один бифштекс…
- Нет, я не могу… - выдавила она. Она ни за что не проведет ночь по соседству с насильником-маньяком - казалось, она ощущает на шее его горячее дыхание. И если это ей только казалось, то уж во всяком случае именно это было у него на уме.
Говард ободряюще улыбнулся ей - его улыбка и впрямь ободряла настолько, насколько улыбка его приятеля выводила из себя.
- Идите-ка сюда, - позвал он, поставив свою чашку на плиту. Он подвел ее к двери: за дверью была комната с кроватью, на которой лежала одежда: джинсы, рубашка, бюстгальтер, серый свитер, ярко-желтый дождевик с капюшоном, носки и кроссовки…
Что?.. Как?..
Говард пощелкал задвижкой.
- Надежная, - сказал он.
- Но я не могу вас так стеснять, - запротестовала она.
Он бросил на нее странный взгляд, покраснел и неуверенно произнес:
- Я же сказал, эта комната свободна. Мы с Киллером спим в соседней.
Она не поверила. Киллер посылал ей сигналы, и этот человек тоже, хотя не так настойчиво и откровенно. Они реагировали на нее не как пара голубых. Они проявили к ней интерес - в случае с Киллером это звучало как "Хочу! И немедленно!". Этот Джерри врал, говоря, что она не стеснит их.
- Вы очень добры, Джерри, - ответила она. - Но со мной дети, там, в машине…
- Дети! - Он воззрился на нее так, словно за ней по пятам следовала вся Красная Армия, переглянулся с парнем, и тот мрачно улыбнулся, снова показав беззубый рот.
- Дети? - повторил старший так же удивленно.
- Да, дети, - Ариадна начинала выходить из себя. - Вам, наверное, приходилось видеть - они как маленькие люди. Их еще аисты приносят.
Говарду, похоже, удалось справиться с собой.
- Тогда нам лучше принести их сюда, - сказал он. - Сколько их, мисс… миссис Гиллис?
- Ох, ради Бога, зовите меня просто Ариадной. - Интересно, он всегда так официален? Слишком застенчив? - Только двое. Лейси семь лет, а Алану - почти три. Они спали, когда я ушла… - Неожиданно ее пробрала дрожь.
Говард в два прыжка оказался у кресла, схватил большое полотенце и двумя же прыжками вернулся к ней.
- Переоденьтесь, пока не заработали воспаление легких, - сказал он. - Потом пойдем и заберем ваших детей. - Он решительно подтолкнул ее в спальню и закрыл за ней дверь, прежде чем она успела возразить.
Разумный мужик, подумала она, стягивая с себя одежду и растираясь полотенцем. Примитивная, но по-своему уютная комнатка с дощатыми стенами; кровать и тумбочка занимали ее почти целиком, но зато на полу лежал мягкий коврик. Она услышала голоса - дверь была прикрыта неплотно. Она всегда отличалась острым слухом…
- …слышал когда-нибудь, чтобы спасательную экспедицию снаряжали за детьми?
Парень засмеялся:
- Нет. Но я предупреждал тебя, что Оракулу нужны мозги. Идеи есть?
Спасательная экспедиция? Оракул? Она кончила вытираться и осмотрела одежду на постели. Джинсы подошли ей тютелька в тютельку. В кармане нашелся гребень, но одежда была новая, ненадеванная. Что здесь творится?
Оракул, говорите? Бюстгальтер тоже подошел. Может, за этим стоит Грэм? Он не может, да и не в его это стиле… И все же казалось, будто ее здесь ждали. И разговор за дверью тоже…
- Она не пойдет без детей, это точно.
"Куда не пойдет?"
- Тогда бери их тоже.
- Но нам было сказано взять одежду на одного.
Как ее могли ждать? Она сама не знала, где окажется, да и сейчас, оказавшись здесь, понятия не имела о своем местонахождении. Должно быть, они спутали ее с кем-то еще… С женщиной одного с ней размера?
Голоса отдалились, и шум дождя почти заглушил их; она поняла только, что они спорили. Потом Говард сказал: "…а ты прикроешь нас отсюда", - и на этом спор закончился. Хорошо еще, что главный здесь он, а не второй.
Кроссовки тоже были ее размера - а мало кто из женщин носит четвертый; кроме того, обнаружились еще сапоги. Не слабая, однако, подготовка. Она шагнула обратно в гостиную, и там ее уже поджидал Говард в таком же желтом дождевике, только больше, и в сапогах. В руке он держал керосиновую лампу.
- С какой стороны границы я нахожусь? - спросила она.
На лице его появилось забавное выражение.
- А какая сторона вам нужна?
- Я направлялась в Канаду.
Он кивнул и обменялся со своим компаньоном многозначительным взглядом.
- Тогда вы в безопасном месте, - сказал он. - Вы ведь скрываетесь от кого-то, верно?
Она кивнула, не подумав.
- А что, это так заметно?
Он снова улыбнулся этой симпатичной застенчивой улыбкой.
- Нас с Киллером послали сюда помочь кому-то попавшему в беду. Вы похожи на того, кто нам нужен… Ариадна. Пожалуйста, считайте нас своими друзьями, стоящими на вашей стороне, что бы там ни было. Ладно?
- Но… но ведь я попала сюда совершенно случайно…
Он согласно кивнул:
- Я знаю. Я все объясню потом. Давайте-ка пока перенесем ваших детенышей в ковчег. Далеко идти?
- До поворота с шоссе.
- Какого… да, конечно. - Он повернулся к двери, и парень ухмыльнулся каким-то собственным мыслям.
Говард открыл дверь.
Ууууааааааууууууу!..
Он обернулся и посмотрел ей в глаза.
- Они еще далеко отсюда, - сказал он таким тоном, будто ожидал, что она забьется в истерике, потом перевел взгляд на парня, устроившегося у окна.
- Они могут напугать Ала, - сказала она, - но Лейси к ним привыкла. Все же давайте скорее…
Он не двинулся с места, загораживая выход.
- Привыкла к чему? - спросил он, сузив глаза (от напряжения?).
- К койотам, - ответила она.
- Каким, к черту, койотам? - удивился он и снова покосился на компаньона. Она повернулась вовремя, чтобы заметить, как тот пожал плечами.
Двое взрослых мужчин в самом центре континента, и не знают, кто такие койоты? Она вежливо улыбнулась шутке, но это была не шутка.
- Диким собакам, - объяснила она. - Что-то среднее между лисой и волком. Они воют довольно страшно, но так совсем безобидны. Мне даже нравится их вой - такой дикий, одинокий… Странно, что вы не слыхали про койотов, Джерри.
- Мы с Киллером в этих краях чужие, - ответил он, откровенно смутившись.
- Насколько безобидна эта их безобидность?
- Абсолютно безобидна, - ответила она. - Если только они не взбесятся, полагаю. И еще они охотятся на собак: если попадутся.
- Давайте полагать, что они бешеные, - кивнул он. - Пойдемте-ка за Аланом и Лейси.
Глава 4
Здесь творились странные дела - в этом не было сомнения. Она надеялась, что это просто смертельная усталость, слабость, обволакивающая ее словно надетый на голову полиэтиленовый пакет. Она надеялась, что это только усталость, а не надвигающийся приступ белой горячки. Ради Бога, только не это - она ведь держалась целых три месяца!
Во-первых, дорога: она была уверена, что посадила машину сразу у поворота, но когда они добрались до нее - а машина оказалась гораздо дальше, чем ей представлялось, - она не обнаружила и намека на перекресток. Грунтовая дорога тянулась дальше и уходила в лес. Эти деревья - ели или сосны… их она тоже не помнила. Может, она засыпала за рулем, и проехала их во сне? Она смутно помнила какие-то ограды, но деревья…
Теперь же здесь были деревья и никаких оград - самый настоящий лес; во всяком случае, в свете керосиновой лампы это казалось лесом.
Лейси и Алан, слава Богу, еще спали. Когда их разбудили, оба захныкали.
Накрыть их плащами не было никакой возможности, так что пока они с Джерри дотащили детей до дома, те промокли, замерзли и плакали уже в голос. И вой заметно приблизился. Койоты это или нет, но при этом звуке волосы у нее встали дыбом, так что она была рада ступить на крыльцо. Даже зловещая ухмылка Киллера показалась ей приветливой.
Потом - одежда. Она отвела детей в спальню, раздела обоих и завернула в теплые полотенца. Она была уверена, что, войдя, бросила дождевик в угол, но, когда оглянулась, дождевик исчез. Она не помнила, как скидывала сапоги, но и сапоги исчезли тоже. Надо же, устать до такой степени. Потом Джерри постучал в дверь и протянул ей пару зеленых пончо - они оказались в самый раз, и Лейси рассмеялась, глядя на Алана в пончо, и Алан тоже рассмеялся за ней, сам не зная почему.
Одежда… Когда она вернулась в большую комнату, Джерри хлопотал у печки с обедом. Он снял свитер и рубашку и надел белую футболку. Заметив ее удивление, он сильно покраснел, и, хотя она начала уже доверять ему, сомнения отчасти вернулись к ней. Что это, разновидность растянутого по времени стриптиза? Или просто у печки так жарко - хотя в комнате свежо?
Потом она увидела, что Киллер тоже переоделся, только он нашел одну из этих штук без рукавов, которые называют спортивными майками - раньше такой на нем точно не было. Впрочем, майка ему шла. Киллер заметил, что она на него смотрит, бросил на нее свой сонный, искушающий взгляд и ухмыльнулся, когда она отвела глаза.
Да, здесь творились странные дела, но она не чувствовала себя так, как при белой горячке, только до невозможности усталой и слабой, слишком усталой, чтобы беспокоиться. Она в полной власти этих людей, так что ей ничего не остается, кроме как довериться им. Все равно она не может ничего сделать, разве что кричать - зная, что ее никто не услышит, - при том, что мужчины кажутся вполне симпатичными и готовыми помочь.
- Извините, что не могу предложить вам выпить - у нас здесь нет ни капли.
Джерри резал лук огромным тесаком, а на плите уже кипела кастрюля с картошкой. Она вздохнула с облегчением - если уж здесь нечего пить, об этом можно не заботиться.
- Может, дети хотят молока? - предложил он.
Конечно, хотят.
Как странно расставлена мебель, подумала она: диван перед входной дверью, а кресло обращено к дверям спален. Кому нравится сидеть, глядя на дверь? Потом Киллер поставил у плиты деревянный стул и разместился на нем, усадив на одно колено Лейси, а на другое - Алана; дети в своих зеленых пончо казались маленькими эльфами. До сих пор ей не приходилось видеть, чтобы ее дети так быстро сходились с кем-то. Во всяком случае, не Алан, который всегда был подозрительным маленьким дьяволенком. Киллер с Лейси болтали так, будто знакомы уже много лет, а Алан обеими руками стиснул кружку с молоком, украсив молочными усами свою мордашку.
- Почему у тебя такой смешной нос? - спрашивала Лейси.
- По нему стукнули, - ответил Киллер. Он обращался к ней как ко взрослой, и Лейси отвечала соответственно. - Но скоро он выправится.
- Кто стукнул? - допытывалась она, нахмурившись.