- Конечно, - ответил самурай Цюрюпа Исидор, - Меня зовут Цюрюпа Исидор, я самурай дома Мосокава. И я прошу у вас прощения за то, что не поднялся вам навстречу.
- Вы правильно сделали, Исидору-сан, - кивнул Андзин-сан. - Вы иметь мечи, и я мог принять вашу вежливость как агрессию.
- Просто хороший вечер, - пояснил самурай. - А обязанности мои на сегодня исчерпаны... Хотелось насладиться закатом.
- Я вас отвлек от созерцания прекрасного, - сокрушенно сказал Андзин-сан, - приношу извинения. Но мои коллеги просили узнать - почему вы отдеты в этот странный костюм?
- Уважаемый Андзин-сан, - сказал самурай Цюрюпа Исидор, - Я вижу, что вы культурный человек, и я уверен, что вы не хуже меня знаете ответ на этот вопрос. Более того, я заметил, что вам самому гораздо более удобна и привычна была бы одежда, подобная моей, чем та, которую вы носите по обязанности сейчас. И, при всей вашей выдержке, вам не удается скрыть огорчение от того, что ваши мечи остались на постоялом дворе. Боюсь, что вы правы: нынешним вашим спутникам всего этого не понять. А потому скажите им, что я простой актер, наряженный в шутовской наряд для развлечения горожан. Именно такого ответа они ждут, а потому и поверят ему сразу. Я же буду счастлив встретиться с вами в другое время и в удобном для вас месте, когда ваши мечи снова будут при вас.
Андзин-сан был настолько поражен этой речью, что поднялся со скамейки и глубоко поклонился самураю.
- Вы - хатамото? - спросил он, и в голосе его звучало самое искреннее восхищение.
- Я простой воин, идущий путем меча, - сказал Цюрюпа Исидор. - И не кланяйтесь мне больше, вы же не сможете объяснить своим спутникам, почему выказывали уважение простому актеру как будто равному. Саёнара, Андзин-сан.
- Саёнара, Исидору-сан, - ответил Андзин-сан, все-таки поклонился еще раз и быстрым шагом человека, привыкшего к гэта, направился к поджидавшим его подданным Императора.
- Бедняга, - пробормотал ему вслед самурай Цюрюпа Исидор. - Как же тебя угораздило..
Он откинулся на спинку скамейки, зажмурился и поднес к губам горлышко бутылки.
Зазвонил мобильник.
О человеческих жертвах, потребных для науки
Однажды самурай Цюрюпа Исидор пришел домой со службы и привычно включил телевизор.
Надо сказать, что самурай Цюрюпа Исидор, как убежденный буддист, смотрел телевизор исключительно буддистскими способами. Вот и сейчас он повернул телевизор так, чтобы экран был виден стоящему на комоде гипсовому Будде, а сам ушел на кухню разогревать саке. И он даже не слышал, что там по телевизору в новостях говорят. А если вдруг и слышал, то не понимал.
Поэтому когда на кухне ему стало что-то не слишком хорошо, он как-то не сразу связал свое пошатнувшееся самочувствие именно с новостями. Подумал, что на службе чем-то отравился. Может, кефир был некачественный, не знаю? Саке-то он еще даже разогреть толком не успел. И потом - какому же самураю от саке плохо бывает?
Когда самурай Цюрюпа Исидор в третий раз выпрямился после прочистки желудка, он заметил, что гипсовый Будда как-то не слишком приветливо на него смотрит из комнаты. Кажется, так бы и забодал он самурая Цюрюпу Исидора, если бы было чем. Нехороший был такой взгляд у Будды. Причем понятно было, что осуждает Будда не то, что самурай Цюрюпа Исидор мается желудком - к такому недомоганию Будда всегда относился с пониманием, учитывая всегдашние высокое качество и свежесть московских молочных продуктов. Но что же тогда так возмутило Просветленного?
Озадачившись, самурай Цюрюпа Исидор взял пульт, выключил телевизор - и его тут же перестало мутить!
Мало того - Будда сразу же перестал сердиться и даже улыбнулся.
Удивился самурай Цюрюпа Исидор, как никогда доселе не удивлялся. Хотел было позвонить наставнику Кодзё, чтобы спросить у того совета, но решил сначала проверить, верно ли он все понял. Но, конечно, Будду он больше мучить телевизором не хотел, а потому вынес его на балкон и поставил там, чтобы Просветленный мог без помех побеседовать с голубями. Может быть, даже с воробьями. Самурай даже сёдзи задвинул поплотней, чтобы не мешать Будде звуками новостей.
Свершив сие, самурай Цюрюпа Исидор помедитировал немного, дабы освободить дух свой от неприятного вкуса во рту, и снова включил телевизор.
И тут же ему опять стало что-то не слишком хорошо.
Причем, вроде бы, ничего плохого в новостях не было. Наоборот - урожай риса обещался невиданный, острова Шикотан и Итуруп рапортовали о богатейшей рыбной прибыли, а воровской лов краба, напротив, всемерно уменьшался. Доярка Чакробортьева второй раз уже родила пятерню, а знаменитый ниндзя-расстрига, известный под кличкой Макро-Бонсай, публично покаялся и был принят обратно в свой клан на испытательный срок.
Всё это было хорошо, но почему-то самурая Цюрюпу Исидора от всех этих новостей тошнило все сильнее и сильнее, и даже самая глубокая медитация не могла уже избавить дух его от неприятного вкуса во рту.
В конце концов, он все-таки позвонил наставнику Кодзё, но тут повествование о самурае Цюрюпе Исидоре должно остановиться, а внимание читателя хитроумно переключиться на шарфюрера Отто фон Какадзе, который по долгу службы слушал всё, что происходило в квартире самурая Цюрюпы Исидора.
Именно в этот момент шарфюрер Отто фон Какадзе связался со своим непосредственным начальником кубфюрером Отто фон Высморком.
- Ну и? - сурово и со значением спросил кубфюрер.
- Эффект устойчивый, - доложил шарфюрер Отто фон Какадзе. - Блюёт, как заведенный.
- Поразительно, - сурово и со значением сказал кубфюрер. - Другой бы на его месте давно выключил телевизор - и всё.
- По-моему, он нас изучает, - предположил шарфюрер Отто фон Какадзе. - Исследует закономерности с целью в дальнейшем противодействовать.
- Это опасно? - сурово и со значением осведомился кубфюрер.
- Мы не знаем, - сознался шарфюрер Отто фон Какадзе. - Ясно одно: как только мы запускаем новости, у него это начинается опять. Как только не запускаем - пищеварение нормальное.
- Тогда давайте пока временно не будем запускать, - сурово и со значением предложил кубфюрер. - А то скверфюреру позвонил лайнфюрер и сказал, что пойнтфюрер тоже не смог сегодня поужинать... Вы понимаете, что это может значить?
- Нет, - соврал шарфюрер Отто фон Какадзе.
- Вот и я не понимаю, - сурово и со значением соврал в ответ кубфюрер. - Но установка руководства такова: исследования не прекращать. И как только он научится нам противодействовать, нужно будет непременно перенять у него опыт. Если удастся, я вас представлю. Лично.
- Служу России! - отрапортовал по уставу шарфюрер Отто фон Какадзе.
- Вольно, - сурово и со значением скомандовал кубфюрер и выдержал паузу.
Шарфюрер Отто фон Какадзе потрясенно молчал.
- Шутка, - сурово и со значением пояснил кубфюрер Отто фон Высморк.
И дал отбой.
Как раз в это время гипсовый Будда на балконе самурая Цюрюпы Исидора беседовал о высоком с воробьем, который, по иронии кармы, в прошлой жизни тоже был кубфюрером. Правда, ещё в те времена, когда телевизоры были совсем маленькими и гораздо больше походили на третий глаз, чем нынешние.
О том, какую великую власть искусство имеет над жизнью самурая
Однажды в среду самурай Цюрюпа Исидор так увлекся чтением "Пионового фонаря", что едва не опоздал на службу. Спохватившись в последнюю минуту, он схватил мечи и выскочил из квартиры, чуть не сбив с ног Такэто Нутипа, своего доброго соседа из квартиры снизу.
- Так это, - крикнул ему вслед Такэто, - ты, ну, типа, как насчет вечером посидеть?..
Но самурай Цюрюпа ничего не ответил доброму соседу, поскольку очень уж спешил. Поэтому Такэто Нутипа довольно сильно на самурая обиделся и пробурчал в его адрес что-то такое, что сам он по доброте душевной считал безобидным междометием.
Но Будда, видимо, рассудил иначе, потому что принял, судя по всему, слова доброго соседа всерьез. И предпринял меры, чтобы слова эти воплотились в жизнь.
А была, как мы уже знаем, среда. И такси поблизости не было - возможно, по этой самой причине. Поэтому самураю Цюрюпе Исидору пришлось останавливать частника. Частник же был на "жигулях", а это привело к тому, что на пересечении Семеновского и Буденного машину, на которой ехал самурай, остановил милиционер.
- Инспектор Гибедидэ Пахомов, - сказал милиционер. - Нарушаете! Ездите тут!..
- Да я... - начал было водитель.
- Да, и вы тоже, - сразу согласился с ним инспектор, который называл себя Гибедидэ Пахомов. - Но я не к вам обращаюсь!
Он подошел к правой дверце, за которой самурай Цюрюпа Исидор с нетерпением ждал, когда же ему позволено будет возобновить путь.
- Вылезайте, - сказал самураю инспектор Гибедидэ Пахомов и принял вторую стойку облеченного властью.
Самурай Цюрюпа Исидор покинул машину, оценил ситуацию и взялся за рукоять кодати.
Увидев это, инспектор Гибедидэ Пахомов принял пятую стойку облеченного властью и спрятал свой раскрашенный дзё за спину, чем противника своего несколько смутил.
- Мое имя Цюрюпа Исидор, я самурай дома Мосокава, - сказал самурай Цюрюпа Исидор. - Почему вы остановили меня, когда я спешу выполнить мой служебный долг?
- Я уважаю ваш служебный долг, Исидору-сан, - ответил милиционер. - Но негоже и преступать обычай, который требует, чтобы вы заплатили подать, причитающуюся клану Гибедидэ от всякого, кто проезжает по принадлежащей нашему клану трассе.
- Тогда назовите эту подать, - сказал самурай Цюрюпа Исидор, - и если она будет мне по средствам, я заплачу, если же нет, то я вынужден буду убить вас, чтобы не запятнать свою честь опозданием на службу.
- Вы умный человек, Исидору-сан, - улыбнулся инспектор Гибедидэ Пахомов. - Вы же видите, что я жив - отсюда следует, что никому до сих пор не пришлось меня убивать. А это значит, что и подать не слишком обременительна - особенно для человека, достойно идущего по пути Бусидо.
- Что же вам нужно? - спросил самурай Цюрюпа Исидор, демонстрируя нетерпение, недостойное человека, идущего по пути Бусидо.
- Закон запрещает членам нашего клана прямо формулировать требования. Вы должны сами и по доброй воле предложить какой-нибудь выкуп, который считаете приличным.
- Хватит ли для выкупа трех коку риса? - спросил самурай Цюрюпа Исидор, но тут же вспомнил, что у него нет с собой даже одной коку риса.
Инспектор Гибедидэ Пахомов покачал головой.
- Будь вы земледельцем, - сказал он укоризненно, - клан Гибедидэ мог бы принять от вас такой выкуп. Но вы - благородный воин. Поэтому приличным для вас будет лишь что-нибудь возвышенное... Кстати, не собираете ли вы случайно старинные гравюры укиё-э?
- Нет, не собираю.
- Может, вы сами рисуете, случайно?
- Я знаю, какой выкуп устроит клан Гибедидэ, - сказал самурай Цюрюпа Исидор. - В качестве пошлины вы примете от меня стихотворение, которую я сочиню прямо сейчас.
- О, как это прекрасно! - воскликнул инспектор Гибедидэ Пахомов, поклонился и принял первую позу внимания. - Уверен, что клан одобрит такое благородное предложение!
Тогда самурай Цюрюпа Исидор сел на асфальт, задумался на минуту, а затем встал и сказал:
- Что за дорога,
Если ни рытвин, ни ям!
Спящий жандарм...
- Восхитительно! - со слезами на глазах сказал инспектор Гибедидэ Пахомов. - Я просто не верю, что вы разрешаете клану Гибедидэ опубликовать это стихотворение под моим именем!
- Можно ли мне ехать уже? - спросил самурай Цюрюпа Исидор. Ему снова хотелось взяться за рукоять кодати.
Чувство прекрасного так переполняло инспектора Гибедидэ Пахомова, что он только и смог, что махнуть раскрашенным дзё, дозволяя движение. Самурай Цюрюпа Исидор успел на службу и ему не пришлось платить за бесчестье опоздания, расставаясь с жизнью.
Сидя в эту ночь в засаде возле Театральной Лаборатории на бульваре Рокоссовского, самурай Цюрюпа Исидор остро ощутил, что жизнь самурая подобна молодой веточке сакуры. Всякий, проходящий мимо, может не задумываясь сломать её единым движением. И лишь расцветший на веточке прекрасный нежный цветок способен привлечь сердце прохожего и предотвратить небрежность судьбы...
На комоде в квартире самурая гипсовый Будда слушал его мысли, кивал и улыбался.
А Такэто Нутипа в это время спал беспробудно, и ему пророчески снилось, что и в четверг он тоже очень удачно прогуляет смену.
О спортивной и неспортивной жизненной стратегии
Однажды самурай Цюрюпа Исидор и наставник Кодзё пили пиво "Асахи" и беседовали о футболе. Наставник Кодзё болел за ярославский "Шинник", потому что Ярославль - чудесный город, жители которого не способны относиться с высокомерным пренебрежением даже к столичным обитателям. Самурай Цюрюпа Исидор разделял уважение наставника к Ярославлю, но футбол уважал умеренно и как-то в целом, не отдавая предпочтения ни одной команде.
Наставник Кодзё был доволен, потому что "Шинник" выиграл подряд уже шесть матчей чемпионата, а пиво "Асахи" было весьма приятным на вкус и привносило умиротворение в беседу.
- И в сражении, и в футболе победа тем весомее, чем более силен противник, - говорил наставник Кодзё. - К сожалению, в чемпионате невозможно самому выбирать себе противника, ибо все определяет календарь матчей. И случается так, что после победы над сильным соперником, которая много добавляет к чести команды, ей приходится сражаться с противником слабым и беспомощным. Но ведь победа в таком сражении не приносит ничего, кроме стыда! С другой стороны, нельзя забывать и то, что, вступая в сражение с более слабым клубом, сильная команда оказывает ему немалое уважение, уже самим проведением матча теоретически допуская свой проигрыш...
- Но ведь для самурая прогирыш более слабому противнику - это позор, несовместимый с жизнью, - сказал самурай Цюрюпа Исидор.
- А ты не путай жизнь со спортом, - посоветовал наставник Кодзё. - Принципы стратегии и понятие чести есть везде, но цена поражения и победы различна. И потом, если противник тебя победил, то разве можно считать, что он слабее тебя?
- Допустим, меня застали врасплох, - возразил самурай Цюрюпа Исидор.
Наставник Кодзё чуть не захлебнулся пивом "Асахи".
- Светлейший Будда! И этому человеку я посвятил лучшие годы своей жизни! Если тебя можно застать врасплох, это значит лишь то, что противник избрал правильную стратегию, а ты - нет. И тогда он явно сильнее тебя, мудрее тебя и более достоин победы!
Самурай Цюрюпа Исидор покачал головой.
- Это не так, наставник. Все чаще и чаще вижу я людей, которые застают меня врасплох тем, что пытаются победить любой ценой, не заботясь о своей чести. Их цель - запятнать все святое. И для достижения цели они могут утопить в позоре доброе имя своей семьи или убить ребенка. Именно в этом заключается их стратегия - в том, что достоинство не позволит мне ответить им тем же. И даже уничтожив такого противника, я не могу уничтожить его нечистоту. Я чувствую, что она пятнает меня, а значит, его стратегия эффективнее моей. Следует ли мне считать, что он сильнее и мудрее меня и более достоин победы?..
Наставник Кодзё с минуту молчал, держа пивную бутылку двумя пальцами за горлышко и покачивая ею в воздухе.
- Что ж ты такой романтичный, - сказал он наконец. - Пятнает, говоришь? Сам виноват, надо было эту мразь давить еще до того, как она начала расплескивать кровь. И честь не в том, чтобы незапятнанным сидеть посреди свинарника. Она в том, чтобы взять лопату и тачку и вывезти всё дерьмо. Вот - стратегия. И до тех пор, пока ты чувствуешь вонь, Сунь Цзы и "Хагакурэ" могут подождать.
Наставник Кодзё допил пиво, поставил пустую бутылку рядом с собой и нахмурился.
- Да уж, поговорили о футболе, - пробормотал он печально. - Как я хочу в Ярославль...
О прикладном применении сознания Будды
Однажды самурай Цюрюпа Исидор был послан курьером на историческую родину. Господин Мосокава, который страстно увлекался нумизматикой и бонистикой, поручил ему отвезти в Киев подборку иракских динаров хуссейновской эпохи и поменять их у одного известного коллекционера на памятную монету, выпущенную ограниченным тиражом в честь победы Украины в Балаклавском сражении.
Выбор господина Мосокава пал на самурая Цюрюпу Исидора потому, что у самурая был большой опыт пересечения украинской границы в обе стороны. Его даже дважды, несмотря на наличие временной московской регистрации, пытались депортировать на Украину как нелегального иммигранта. В первый раз господин Мосокава заплатил за него милиционерам выкуп в размере трехсот упаковок знаменитого китайского средства от импотенции (предусмотрительно не став им сообщать, что сами китайцы весьма редко лечат импотенцию высушенной белой глиной), а во второй раз просто послал отряд из семи добровольцев, которые отбили самурая Цюрюпу Исидора у не в меру жадных блюстителей закона. После этого претензии к самураю Цюрюпе Исидору пропали у закона сами собой.
Самурай Цюрюпа Исидор заблаговременно отправился на Киевский вокзал, занял свое место в спальном купе поезда Москва-Киев, выставил на столик дорожного Будду и зажег перед ним ароматическую палочку. До самого отправления в купе больше никто не появился. С одной стороны, это было неплохо - общества дорожного Будды самураю было более чем достаточно. С другой стороны, известно, что пограничный клан Тамо-Дзиннэ обычно с куда большим подозрением относится к путешествующим в одиночестве. Было бы совсем некстати заслужить их повышенное внимание, особенно учитывая, что самурай вез в Киев хоть и вышедшую из употребления, но все-таки иностранную валюту.
Однако уже во время двухминутной остановки в Калуге одиночество самурая было самым благополучным образом нарушено - в купе появился отвлеченного вида молодой человек, в котором самурай Цюрюпа Исидор с первого взгляда опознал последователя медитативной практики "передозиро". Молодой человек, не произнеся ни слова, уселся напротив самурая, откинулся на мягкую диванную спинку и принялся спать, одновременно же разглядывая самурая самым внимательным образом.
Так они и ехали втроем - самурай, дорожный Будда и молодой человек, которого мы для краткости будем называть просто Передозиро.
Дорожный Будда, удобно расположившийся на столике купе, получил редкую возможность насладиться сравнением двух равно парадоксальных мировосприятий.