Если я столкну его в воду, это ничего не даст. Хозяин доплывет до берега, и ничего хорошего меня не ждет. Если бы у меня был нож... Можно, конечно, попытаться сорвать клинок с пояса адъютанта, но, боюсь, у меня не хватит ни времени, ни способностей.
Ничего. Сейчас мы доплывем до корабля, поднимемся на борт. Может, тогда мне представится шанс? Остается только ждать и надеяться.
Вслед за нами движется еще одна шлюпка. С тремя колодниками на борту. Офицер прибыл именно за ними.
Неловкий взмах веслами - и соленые брызги оседают у меня на щеке, несколько капель попадает в глаза. Люди, сидящие в шлюпке, охают, закрываются кружевными платками, адъютант - высокий светловолосый парень - фыркает, косясь на своего патрона. А мой хозяин верещит громче остальных. Даже прибывший из-за моря офицер недовольно косится на него.
Кажется, мне надо было смахнуть капли с лица. Ничего, проживу и так.
Я стою на палубе. Стою, не в силах сдержать торжествующей улыбки. И пусть брат сотни раз говорил, что те, в чьих жилах течет кровь сахема, не должны показывать своих чувств. Пусть. И пусть мои запястья туго стянуты веревкой. Пусть. Главное - не это. Главное, что снующие по палубе матросы, успевшие сбить с колодников оковы, успели связать по рукам и ногам моего хозяина.
Лорду Кэмпбеллу это очень не нравится. Лорд Кэмпбелл озирается по сторонам, не в силах понять, как заморский аристократ, пару часов назад представившийся офицером королевского флота, мог оказаться капитаном пиратского судна. А то, что корабль пиратский, понятно даже младенцу. Достаточно посмотреть вокруг и увидеть, с какой радостью матросы освобождают пойманных лордом Кэмпбеллом корсаров, которые если верить тому, что офицер говорил на суше, должны были быть доставлены на материк, чтобы предстать перед королевским судом.
Лорд Кэмпбелл не может сдержаться, бросается к капитану корабля, тому самому офицеру, и сбивчиво пытается что-то сказать.
- Сударь, прошу вас, не надо объяснений, - отмахивается капитан, брезгливо выдирая ладонь из цепких лапок моего хозяина. Кружевная манжета, окропленная морскою водой, плещется подобно карикатуре на флаг.- Все очень просто. Вы в плену. И я искренне надеюсь, что сможете заплатить выкуп. Сейчас мы отпустим на берег вашего сопровождающего, а вы как губернатор острова останетесь на корабле. Через полчаса на борт должно быть доставлено золото, в противном случае остров останется без губернатора.
- Вы не посмеете! - захлебывается лорд Кэмпбелл.
Палуба упруго покачивается под ногами. Чуть поскрипывают доски. Высоко в поднебесье проносится чайка. А я стою, не обращая внимания на боль в перетянутых веревкой запястьях. Стою, не в силах сдержать торжествующей усмешки, которая сама собой проступает на губах.
Выкуп доставили. Конечно, отпускать губернатора прямо сейчас было бы глупостью - корабль попросту обстреляют с берега. Капитан и сам понимает это, объявляя что лорда Кэмпбелла отпустят, лишь когда корабль отойдет на безопасное расстояние от берега. Лорд Кэмпбелл сможет доплыть. И, несомненно, слуга-индеец, молчаливо простоявший на палубе, поможет своему господину.
На английском говорить нельзя. Лорд Кэмпбелл поймет все.
Сейчас или никогда.
Шаг вперед, и я даже не обращаю внимания, что голос срывается на крик:
- Senor cápitán! - Боги, молю вас, помогите мне подобрать правильные слова.- Senor cápitán, молю вас, позвольте мне остаться на корабле!
Лорда Кэмпбелла уже повели к доске, конец которой выдвинут за пределы борта, капитан отвернулся, намереваясь пройти на мостик, но, услышав мой голос, он останавливается, оборачивается.
- Надо же, немой заговорил.
Обучая меня языку, Джион говорил, что его испанский оставляет желать лучшего. Может, и так. Но лишь теперь, после того как капитан отвечает, я чувствую, что душу царапнул ледяной коготок страха. А если бы не понял? Если бы он говорил лишь на английском?
- Я не немой.
Шаг ко мне.
- Я уже понял. Но как-то странно слышать такие слова от верного слуги.
- Я не его слуга! - хочу ответить спокойно, но увы...
По губам капитана проскальзывает странная усмешка.
- Тогда почему?
Вопрос не договорен, но все понятно и так.
Лорд Кэмпбелл, не понимающий ни слова (по крайней мере, я на это надеюсь), замирает, и даже вся команда прислушивается к нашему разговору.
Я же с трудом подбираю слова на неродном языке:
Несколько лун назад мое племя было уничтожено его людьми. Меня оставили в живых. Сегодня мне пообещали, что, если я при вас буду притворяться слугой, не скажу ни слова, меня отпустят на свободу.
Но ты почему-то нарушил свою часть договора? - Испанский язык капитана непохож на испанский Джиона. Выброшенный на наш берег моряк, обучая меня, с трудом подбирал нужные слова, часто запинался. Капитан же... Давным-давно Аукаман притащил в деревню несколько недоспелых кокосов. Небольших, размером с кулак. Ловко подбрасывая их на ладони, он жонглировал орехами, и все дети деревни не отрываясь смотрели на него. Так вот, капитан жонглирует словами. Легко подбирает нужные фразы, В отличие от меня.
Разве тот, кто нарушил обещание, данное целому племени, сдержит слово, данное одному человеку?
Кажется, в глазах капитана сверкает одобрение. Хотя кто их поймет, этих белых?
- А ты не боишься?
Вот теперь я действительно ничего не понимаю. Бояться?
- Чего?
- Ваше племя было уничтожено потому, что ваш цвет кожи не совпадает с нашим,- любезно поясняет капитан, не сводя с меня насмешливого взгляда.- Мне, может, тоже не нравятся такие, как ты.
А вот этому я уже не могу поверить.
Обвожу взглядом палубу.
- На вашем корабле есть люди с белой, черной, даже желтой кожей. Неужели не найдется места для одного краснокожего?
Молчание. Чувствую, как колотится сердце, норовя выскочить из груди. Если он откажется, то лучше умереть.
Меня меряют долгим взглядом.
Я начинаю задыхаться.
- Ты разбираешься в морском деле?
Откуда?
- Нет.
Кивок. Кажется, у меня сейчас закружится голова. Боги, молю вас, помогите.
- Джереми! Покажи новому юнге судно!
Сердце замирает, пропустив удар.
Давешний адъютант делает шаг вперед, останавливается, не отводя от меня опасливого взгляда:
- А как я ему буду объяснять?
- Я понимаю английский.
Но прежде чем осмотреть судно, я полюбуюсь на то, как поплывет мой бывший хозяин.
Джереми пытается найти общий язык:
- Э... Тебя как зовут?
- Джан... - сбиваюсь со слова. И выдавливаю нейтральное: - Джанкель.
Драю палубу. Джереми вышагивает рядом, следя, чтоб не оставалось ни одного сухого пятнышка. Рубаху он давно снял, на голову повязал алый платок и постоянно подбивает меня сделать то же самое. Благодарю, я лучше так.
- Ты знаешь только испанский и английский?
На мгновение смущаюсь.
- Нет.
Палуба блестит под лучами солнца. Скользит легкая тень. Вскидываю голову, провожая взглядом пролетевшего буревестника.
Джереми не успокаивается:
- А какие еще?
Вздыхаю. Останавливаюсь. Сбрасываю с лица прядь волос. Ох, моя спина!
- Знаю пару фраз на итальянском и французском. Парень восхищенно присвистывает, не отводя от меня
чуть насмешливого взгляда:
- Разностороннее образование в вашем племени.
Молчу, скептически глядя на него. Он не выдерживает первым:
- Джанкель, ну все-таки откуда такие знания?
Вновь берусь за швабру.
- Мне было около десяти лет. В ту ночь был страшный шторм. А на следующее утро на берег выбросило мужчину.
Я не знаю, как он смог добраться до берега в оковах... Наш шаман очень долго взывал к богам, и они исцелили его. Мой отец предлагал отвезти его с нашего острова на другой. Туда, куда приплывали ваши корабли. Он отказался. Умер прошлой зимой.
Джереми заинтересованно делает шаг вперед, наступая грязным сапогом на недавно вымытую часть палубы, натыкается на мой грозный взгляд и поспешно отступает:
- А как его звали?
Усмехаюсь:
- Смит. Джион Смит.
Конечно, его звали по-другому. Но если он хотел, чтобы его звали так, и прошептал настоящее имя лишь перед смертью... Разве могу я выдать его секрет?
Джереми не нравится мое произношение:
- Джон,- нравоучительно поправляет он меня.
Все, чего он добивается,- это мой удивленный взгляд:
- Я и говорю: Джи-он.
Днем был бой. Ноги скользили по залитой кровью палубе. Свистели пули, звенела сталь.
Меня загнали к мэтру Джионсу. Малышне не место на палубе, Джанкель, ты еще сабли в руке держать не умеешь, иди лекарю помогай. Так что все, что досталось мне от битвы,- это подавать ланцеты да нитки.
Выйти на палубу удалось лишь к вечеру: вырваться из душного трюма, глотнуть свежего воздуха и почувствовать, как мир качнулся перед глазами. Кровь на гладких досках палубы, распростертые тела...
Картинка поплыла перед глазами, смешиваясь с увиденным несколько месяцев назад. Подожженные хижины. Пламя, пляшущее по крышам. Брат замахивается копьем на одного из нападающих. Падает, не успевая ничего сделать. Крики... Листва лиан, обвивающих стволы деревьев, пожухла и почернела. Кровь...
Мир вновь качнулся перед глазами.
Меня схватили за плечо, рынком развернули.
Взбешенный Джереми не отрывает от меня гневного взгляда:
- Ты что делаешь на палубе? Быстро вниз!
- Но я...
- Ты нужен мэтру Джонсу, а не здесь. Живо к лекарю!
Буквально скатываюсь по лестнице, чувствуя, как отступают, угасают перед внутренним взором страшные картины.
Сижу, привалившись спиной к фальшборту. Над головой бездонное черное небо. Россыпь звезд подмигивает мириадами золотых глазков. Легкая качка корабля убаюкивает. Шум шагов. Можно, конечно, повернуть голову, посмотреть кто идет, но я и так знаю.
- Не спишь? - Джереми присаживается рядом.
- Не получается.
- Не зашьешь мне рубаху?
- А сам не можешь?
Парень хмыкает:
- С глазами плохо, иглу не вижу. Может, все-таки зашьешь? Джанкель, ты ж помоложе, помоги, а?
Вздыхая, встаю на ноги.
В каюте при неверном свете свечи долго кручу в руках иголку с ниткой, наконец вдеваю. Кажется, в глазах Джереми проскальзывает торжество. А может, мне просто показалось. Протягиваю руку:
- Давай рубашку, дедушка.
Но парень вдруг выхватывает иглу у меня из рук:
- Да ладно, я сам.
Новый бой. А чего еще можно ожидать на пиратском корабле? Меня опять сгоняют с палубы. Мол, Джанкель, пошел вон, ты здесь не нужен, лучше раны иди зашивай, авось научишься.
Сверху слышен звон оружия. Мне надо наверх! Я должен быть там!
- Мэтр Джионс, позвольте мне подняться!
Голос лекаря деловит:
- Подай лучше корпию.
Новый раненый. В трюме стоит тяжелый запах крови и пота, раздаются стоны.
- Мэтр Джионс, прошу вас!
Не знаю, с чего мне хочется наверх, но мне нужно быть на палубе!
- Джанкель, не стой, как пень! Ланцет, живо! Ну мэтр Джионс!
Передышка на пару минут.
- Джанкель!
Сижу, вытирая с лица капли нота. Вскакиваю, услышав свое имя:
-Да?
- Ты все еще здесь? Живо на палубу - и обратно! Одна нога здесь, другая там. Не вернешься через пару секунд - придушу собственными руками!
Бой заканчивается, и можно замереть, хватая ртом воздух, чувствуя, что спешка была излишней. Теперь можно развернуться, спуститься в трюм. С нашей стороны всего несколько раненых: неподалеку зажимает порез на плече Марк-канонир, один из тех трех колодников, которых спасли с острова.
В двух шагах от меня замер Джереми с обнаженной шпагой в руках. А в спину ему направлен заряженный пистолет.
Рвануться вперед, сбивая парня своим телом...
Грянул выстрел..."
ГЛАВА 10
НЕОКОНЧЕННАЯ ПЬЕСА ДЛЯ МЕХАНИЧЕСКОГО ПИАНИНО
Если раньше оставались пустыми страницы три, не больше, то на этот раз неизвестный автор пропустил около десяти листов. Я уж решила: все, что мне хотели рассказать уже рассказали, и теперь можно со спокойной душой захлопнуть книжку - но на всякий случай решила перелистнуть еще пару страниц.
Строчки появились сами.
"Захвачено богатое судно. Приза хватит на всех. Вот только какой-то червячок тревоги грызет душу капитана.
Стук в дверь.
- Да?
В каюту осторожно заглядывает мэтр Джонс. За последнюю ночь в шевелюре лекаря прибавилось седых прядей, а глаза за стеклышками пенсне впервые смотрят не весело, а устало.
- Капитан?
- Заходите. Что с ранеными?
- Будут жить. Я как раз по этому вопросу. Джанкель...
- Очень опасная рана?
Врач морщится:
- Я быне сказал, что опасная. Ничего особенного, жить будет. Тут дело в другом. Понимаете, капитан, как бы это выразиться, Джанкель, он не совсем Джанкель, а скорее...
- Джанкеля? - с кривой усмешкой перебил его капитан.
Лекарь замер, не отводя удивленного взгляда:
- Вы знали?!
- А вы можете назвать причину, по которой солдаты, вырезая целую индейскую деревню, оставляют в живых одного парня? Яне могу. А вот если оставшийся в живых - не юноша, а девушка...
- Вы знали и оставили ее на корабле?!
- Ей надо было сбежать с острова,- пожал плечами капитан.- Не смогла бы работать на корабле - была бы списана на берег в первом же порту. А пока справляется с обязанностями юнги.
- А если кто-нибудь из матросов узнает? - не выдержал мэтр Джонс.
Она на корабле уже с полгода, ипока вроде никто ничего не узнал.
- Она не сможет скрываться вечно!
- Сможет,- заверил его капитан.- Если вы, мэтр Джонс, будете держать язык за зубами.
Я ожидала, что после боя меня спишут на берег. Не дождалась. Короткий разговор с капитаном можно вообще свести к одной фразе: "Поправишься - вернешься к выполнению своих обязанностей". Я не верю, что мэтр Джионс ничего ему не сказал! Но не спрашивать же, в самом деле?
Последний бой сильно потрепал корабль. До Тортуги не дотянем, а потому было решено пристать к ближайшему острову, подлатать пробоины.
Теплый ветерок перебирает листву, ноги утопают в золотом песке, матросы суетятся на берегу, готовясь к ремонту корабля. Я стою, не в силах отвести напряженного взгляда от тоненькой тропинки-просеки, ведущей в глубь острова. Это ведь совпадение, правда? Всего лишь совпадение.
Уж не знаю почему, но от моей помощи отказываются все. И пока остальные работают, мне остается лишь наблюдать. Хотя стоит проверить. Чтоб потом не мучиться.
- Senor cápitán! Раз я здесь не нужен, позвольте мне пройтись по берегу? Я по той тропинке. До речки - и обратно!
Если там, не приведи боги, есть речка...
Речка есть. И даже мост есть. Несколько перекинутых через воду стволов, плотно обвязанных лианами.
Это ведь тоже только совпадение. Правда?
Это неправда. Не может быть правдой! Мы не могли попасть на этот остров!
От моста тропинка должна поворачивать налево, а не направо...
Крыши хижин обвалились, а стены сгнили. Кое-где виднеется щедрая россыпь углей. Джунгли начинают вступать в свои права: побеги лиан обвивают обгоревшие ветви, скелеты растащены дикими зверьми, земля присыпана палыми листьями.
Я не буду плакать. Дочь сахема не должна показывать своих чувств.
Но слезы по щекам катятся сами собой.
В чувство меня приводит тихая перебранка за спиной. Кажется, капитан приказал принести заступы и лопаты. Громче всех спорит Марк-канонир: какой смысл копать, если даже скелеты практически растащены?
Ему внезапно возражает Джереми:
- По твоей логике, и тебя не надо было спасать - все равно почти в Англию отвезли!
Похоже, его речь и становится решающей.
- Senor cápitán! Не надо! Не надо... - От волнения забываю половину испанских слов.- Нельзя копать! Плохо!
Удивленный взгляд.
Пытаюсь подобрать верные выражения:
- Нельзя закапывать тела! Земля обидится, попросит море отомстить за нее. Буря будет!
Джереми не сводит с меня удивленного взгляда:
- Тогда как?
- Огонь.
Языки огня взмывают к самым небесам. Пламя лижет ветви, хищно впивается в небрежно сваленные скелеты. По традиции души погибших надо проводить. Увы, ученицей шамана я никогда не была.
Тихий треск обгорающих костей. Жар от огня столь силен, что невозможно находиться рядом.
Сизый удушающий дым мешает дышать, вызывает кашель. А слезы на глазах... Конечно, они тоже лишь от дыма!
Я не буду плакать.
На миг отворачиваюсь, не в силах смотреть на осколки прошлого, и вскидываю голову, слыша многоголосое потрясенное:
- Свят-свят-свят, Святая Мария, смилуйся над нами, Пречистая Дева...
Выступающие из дыма фигуры не увидит только слепой.
Они нее здесь. Хромой Нануель, сломавший ногу во время охоты. Худенькая Икчел с младенцем на руках - ему шел третий день. Нюка - подросток, с трудом волочащий на плече шкуру ягуара. Жена моего отца, Текумсе, с ритуальными, нанесенными красной глиной, полосами на щеках. Лучший охотник племени - Вайра, ведущий за руку четырехлетнего сына. Все здесь. Не перечислить их имен.
И впереди Аукаман, мой брат.
Они уходили по дороге, начертанной дымом, и серебристые осколки тумана устилали путь.
Я знаю, что мне нельзя плакать, но раз нельзя окликнуть их, уйти с ними, так пусть это будет единственной моей ошибкой.
Я смотрю им вслед, а губы сами шепчут:
- Аукаман...
Он замирает, оборачивается. Полупрозрачная фигура видна, несмотря на яркий солнечный свет.
Прикосновения призрачных пальцев к моей щеке я не почувствовала, а слова скорее прочла по губам, чем услышала:
- Джианкэли, не плачь, сестренка. Ветер, Солнце и Луна не должны видеть слез своих детей. А мывсегда будем рядом с тобою.
Он отступил на шаг, еще на один и растаял в воздухе вслед за остальными.
А тихий шепот Джереми я услышала на самом деле:
- Не плачь, Джанкеля, я с тобой".
Как обычно в перевертыше, история заканчивалась ничем. И вот я, честное слово, не понимаю, какой смысл огород городить, если вместо логического завершения "и они жили долго и счастливо и умерли в один день получается какая-то фигня. Причем фигня, совершенно к делу не относящаяся. Нет, в самом деле! Если раньше истории имели хоть какое-то отношение к моей жизни, то теперь непонятно, на что мне намекает книга? Мол, все будет хорошо, просто замечательно? Ну-ну.
И вообще тебе, Геллочка, даже транспортное средство великолепное досталось. Прямо как в той сказке, как там было у классика?