Почему жратвы нет - понятно, да? Жил себе какой-нибудь дядька, картошку копал или шофером служил. Жил небогато - ну там ТВ посмотреть, выпить с друзьями. А если жизнь его прижмет - он терпит, деваться некуда. А потом появились клипсы, и стал такой дядька задумываться на ту тему, что ты мне все детство рассказывал - что, может, через двадцать лет наступит будущее, где ученые уже все придумают, и не надо будет картошку копать, стареть, болеть, и от похмелья мучаться. У каждого человека бывают моменты, когда кажется, что тяжелее, чем сейчас, уже и быть не может. Хочется все бросить и ломануться за счастьем - в одиночку или с семьей. Может, в будущем картошка уже давно сама растет, сама себя чистит и жарит? А тут - клипса всегда под рукой…
В итоге, у нас картошку копать некому, строить некому, даже учить некому. Не так, чтобы совсем уж некому. Не то, чтоб жизнь развалилась и голод настал - нет. Но это называется по-научному - кризис и дефицит кадров, и чувствуется очень четко на собственной шкуре. Говорят, раньше была проблема безработицы, проблема перенаселения… А сейчас у нас шутят: в далеком будущем ученые изобретут такую клипсу, чтобы можно было улетать обратно - туда, где был рай.
Производство клипс, кстати, уже хотели запретить, а те, что есть - на учет поставить. Но как? Их уже успели наштамповать миллионы. Кстати, последняя фишка вышла: клипса с кнопкой, на которой написано: "мне повезет". Это значит, нажать ее и прыгнуть неизвестно куда - может на полчаса, может на сто лет, а может и на миллион, чип выбирает сам по случайному закону.
Ну а те люди, которым в наш век хорошо живется - это не самые хорошие люди, а просто, дед, извини за прямоту, урло оторванное. Очень много развелось ворья и преступников. Ты не поверишь - числиться в бандах стало модно, а не стыдно. А по улицам ходить - очень неспокойно. Вообще, знаешь, дед, какая-то агрессия в воздухе вьется, все нервные стали, так и читается в глазах: "скажите спасибо, что я еще тут с вами сижу, хотя мог бы уже сидеть в будущем". И в политике неспокойно, хотя войны пока никакой крупной нет.
Дед, я вот что тебе хочу сказать: если вдруг чего - я когда-нибудь попробую тебя догнать. Так что если увидишь вдруг нас с мамой - не удивляйся.
Да! Чуть не забыл! Я сдал выпускные: всего две четверки!!! Готовлюсь поступать в медицинский колледж!
Это было мое последнее письмо деду. Потом сразу стало не до писем - начались экзамены, потом учеба в колледже, я там проучился два курса.
А в канун моего восемнадцатилетия мама не вернулась с работы. Сотрудники сказали, что она отпросилась пораньше и уехала. А перед этим она одолжила денег, сказала - до получки. Говорили, что она наверно устала очень и прыгнула на пару лет вперед, посмотреть, что из меня вырастет. Но я уверен, что она поехала покупать мне подарок ко Дню рождения, а ее убили из-за проклятых денег.
Я прожил в нашей опустевшей квартире месяц, а затем - решился и прыгнул к деду в далекое будущее, на сто лет вперед.
***
Мне и раньше приходилось прыгать, только на короткие дистанции. При этом не ощущаешь ничего: вот ты выставил стрелочками время чтобы чип рассчитал угол орбиты, вот ты сел на корточки, прижал клипсу к груди, чтобы без проблем попасть всем телом в сдвиговую область, и нажал кнопку старта. И все. Ты продолжаешь сидеть, и твой палец давит кнопку, только вокруг уже другое время. Иногда - немного закладывает уши, потому что атмосферное давление разное.
Я вышел в гостиную, сел на пол, долго не решался, а затем все-таки нажал. Уши заложило сильно, и меня немного качнуло - видно, скачок давления оказался значительным. Со всех сторон обступала бархатная темнота - видимо я попал в ночь. Я знал, что ошибка позиционирования при прыжке на сто лет должна составлять плюс-минус два месяца, но понятно, что этого никто не проверял, а кто проверял - тот никому уже не рассказывал. Так что может и больше, кто знает?
Темнота казалась абсолютной еще и потому, что здесь стояла полная тишина. Лишь тихо пели сквозняки и билось мое сердце. Через несколько секунд глаза привыкли, и я стал различать контуры.
Окно гостиной оказалось разбито, а небо - затянуто тучами и почти не давало света. Фонари на улице не горели. Все вокруг оказалась завалено ветхим хламом. Я потянулся рукой к клавише выключателя - она оказалась непривычно шершавой. Нажал - и пластик под моими пальцами рассыпался в мелкую крошку.
Сердце забилось еще громче. Ночь давила на нервы, я выставил на клипсе двенадцать часов и нажал старт.
Разом зажегся ослепительный дневной свет, но открывшаяся картина была совсем ужасной. Комната оказалась в полной разрухе, остатки шмоток покрыты толстым слоем земли, песка и пыли, а в углу под потолком торчало здоровенное гнездо, похожее на бумажный шар, но тоже старое и ветхое - насекомые давно его покинули.
Я прошел в дедушкину комнату. И сразу увидел его. Он лежал на своей тахте в той позе, в которой мы его отправили. Твердый, совершенно высохший скелет в клочьях халата. Рядом в пыли лежали конверты с клипсами - те письма, которые я посылал из его комнаты. Некоторые свежие, некоторые желтые - я посылал их примерно на один и тот же срок, но позиционирование работало с большим размахом. Мешочек с табаком лежал на полу. Я развязал его и вытащил листок последнего письма - того самого, что я написал два года назад после школьных выпускных. Лист пожелтел, и буквы местами расплылись от сырости. Я бросил его и кинулся прочь.
***
Город оказался брошенным - асфальт зарос сорняками, некоторые дома рухнули под своей тяжестью и лежали в руинах. Казалось, здесь уже много десятков лет не ступала нога человека. А где она тогда ступала? У нас конечно не столица, но город не из мелких.
Я тупо шагал вперед, перебираясь через камни и обходя мусорные завалы, и в голове моей не было никаких мыслей. Почему-то мне сейчас не жалко было деда - все-таки я уже давно привык и смирился с тем, что его нет. И даже не жалко было маму, хотя когда прыгал, оставалась крошечная надежда, что здесь я встречу ее и деда живыми и здоровыми. А жалко мне было себя. Куда я попал? Что я теперь буду делать? И куда же они все делись, люди?! Ведь они не могли совсем исчезнуть, выродиться за сто лет? Не могли же все вместе прыгнуть в будущее - наверняка остались какие-то поселения, какие-то упертые фанатики… А те, кто прыгнул - куда же они прыгнули? Может, где-то в будущем есть база, точка сбора, где наконец-то собралась заново и расцвела цивилизация как надо?
Я дошел до Площади Радио - она оказалась завалена кусками бетона и бордюрного камня. Создавалось впечатление, будто каменный лом принесли сюда специально и бросили как попало. Я пригляделся и увидел стрелку, выложенную из камней. Проследил за ней взглядом - и понял, что каменный лом на площади образовывал надпись: "Люди! Встречаемся здесь в году 3000!"
Честно скажу - у меня мелькнула мысль вернуться сперва в квартиру, собрать там письма, на которых оставались почти новые клипсы со свежими батарейками, походить по брошенным домам и напихать по карманам утвари - вдруг в будущем это кому-нибудь пригодится? Но уж очень хотелось поскорее убраться из этого пыльного ада и увидеть живые человеческие лица.
Я прикинул, сколько времени осталось до года 3000, а затем немного схитрил: добавил еще пятьдесят лет, чтобы человечество успело убрать весь мусор, привести в порядок город и восстановить цивилизацию. Затем мне пришло в голову, что я наверно не один такой умный, и я добавил еще пятьдесят лет - чтобы уже наверняка попасть в самый расцвет.
И когда я нажимал кнопку, на миг появилась уверенность, что сейчас я окажусь именно там - в солнечном городе, где ученые открыли все законы, и люди счастливы.
***
Мир, куда я попал, оказался холодным и черно-белым. Города здесь не было вообще, все оказалось укутано толстым слоем снега и льда. Я стоял на дне котловины, окруженной холмами. А сверху на меня глядело низкое небо темного цвета, словно наверху распылили пепел. И тишина. И мороз. Хотя в первый момент он еще не чувствовался, но я знал, что долго здесь не протяну в своей летней куртке. По крайней мере там, откуда я только что выпрыгнул, еще можно было жить, наверно даже найти воду и каких-то людей, здесь же…
Я присмотрелся. И то, что поначалу принял за холмы, оказалось развалинами города - просевшие и рухнувшие внутрь себя остовы зданий, засыпанные снегом, землей и мусором. Острые края почерневших каменных плит торчали из-под снега тут и там.
Я запахнул куртку - мороз стремительно забирался внутрь. И тут, наконец, понял - это все. Конец. Год 3000 - это уже очень далеко. Обратно дороги нет, а дальше будет только хуже.
Но все равно надо идти дальше, потому что здесь - гибель. Что ж вы сделали суки? Раздробились, разбежались на поиски счастья, и каждый надеялся, что за него продумают, решат и организуют? Поверили дедушкам, что впереди - рай? Кто остался - честно прожили свои жизни и вымерли или ушли куда-то. А мы бросились в далекое будущее как на курорт, не взяв с собой ничего, не продумав ни связи, ни запасного варианта - в уверенности, что на курорте обязательно будут все удобства?
И тут я увидел на снегу цепочку следов. Они были свежими и явно человеческими, хотя я бы затруднился сказать, во что обут этот человек. Но он прошел здесь совсем недавно! Проваливаясь в снег по колено, я двинулся вперед. Обогнул ближайший холм и увидел вдалеке столб серого дыма, узкий как клинок. Он поднимался из развалин. Запахнув куртку, я побежал туда. В ботинки набился снег, и ноги тут же заледенели.
Я был уже почти у каменной гряды, откуда тянулся дымовой столб, когда из руин показалось лицо. И я разом остановился. Нас разделяло шагов двадцать.
Это был человек - мужчина лет сорока. На голове намотано что-то вроде чалмы из пепельно-серых тряпок, одна щека заметно отвисла, словно у него болят зубы, на лбу шрам, и все лицо заросло нечистой клочковатой бородой. Рот мужика был открыт, и оттуда ритмично вырывался белый пар, а колючие глаза смотрели так настороженно, что подходить ближе не хотелось. И сам он не спешил высовываться во весь рост из-за своей каменной гряды.
- Привет! - сказал я, вскинув руки.
Бородатый молчал, и лицо его ничего не выражало.
- Эй! - повторил я нерешительно.
- С какого года? - пролаял бородач без интонации, но с акцентом. И, не дожидаясь ответа, гаркнул: - Клипсы есть? Батарейки для клипс есть?
Я опешил на несколько секунд, и бородачу этого хватило: из развалин высунулась трубка и полыхнула огнем. Что-то пронеслось над моей головой, словно весь воздух этой котловины свернули в иглу и продернули сквозь мои уши. И только потом я услышал раскатистый звук выстрела.
Сжавшись, я упал на снег - чисто машинально. Просто почувствовал, что сейчас надо упасть. И это меня спасло. Тут же над головой грохнуло второй раз, но снова мимо. Раздумывать было некогда: я сжал клипсу в кулаке и нащупал кнопку "мне повезет" прежде, чем раздался третий выстрел.
***
Мне не повезло. Мороз тут достигал наверно градусов ста и дул ураган. Черная снежная пелена с ревом пнула меня, подхватила и повезла по сугробам так, что я чуть не выронил клипсу. Пальцы тут же онемели, и я даже не почувствовал, нажали они кнопку "мне повезет" или нет.
И на этот раз мне повезло. Очень повезло. Хоть от перепада давления я и потерял сознание. Но мне повезло, что я оказался во влажных и теплых джунглях - в парилке, где сразу оттаяли заледеневшие ноги и руки. А когда посмотрел на клипсу - сердце чуть не оборвалось. Крошечному циферблату не хватало места, чтобы показать то число лет, на которое меня швырнуло последний раз. Судя по количеству цифр - десятки миллиардов лет. Если дедушка прав, и механизм клипсы можно сравнить с орбитой, то угол старта настолько приблизился к максимуму, насколько вообще позволяла разрядность клипсы.
Я не знаю, куда меня выбросило, но здесь оказалось другое небо, другое солнце, и Луна в этом небе всего одна. А сила притяжения - меньше. Зато здесь никто меня не караулил чтобы убить и отнять клипсу и, похоже, здесь можно было жить.
Я никогда не видел таких растений, зверей и насекомых. Здесь очень странные звери, словно сделанные по единому шаблону. Тому, кто никогда не видел настоящего зверья, может показаться, что они все разные. Но когда я увидел их, то в первый момент решил, что джунгли населены карикатурами на человека. Все звери здесь похожи на людей, только неимоверно одичавших, видозменившихся и опустившихся на четвереньки: у всех у них как на подбор один позвоночник, оканчивающийся головой с костяным шаром черепа, и у каждого ровно четыре лапы - ни больше, ни меньше.
Может, прав был дедушка, и у будущего действительно нет конца. А может, права была мама, и Солнце действительно погасло, да и Галактика успела свернуться и снова взорваться, и в этой точке пространства возникла совсем другая кислородная планета, к которой меня и притянуло - клипса всегда выбрасывает из времени на ближайшую поверхность. Если это так - то мне очень повезло. Жутко от мысли, какой могла оказаться самая ближайшая поверхность в новорожденной Вселенной спустя миллиарды лет. Сколько людей вообще могло долететь до этого мира? Шансы - практически равны нулю. Быть может, в незапамятные времена на безжизненную планету свалился кто-то из моих соплеменников и тут же умер, но микробы, наполнявшие его тело, не погибли, а дали начало новой белковой жизни? А потом сюда упал еще кто-нибудь? Я понимаю, что вероятность близка к нулю, но чем иначе объяснить, что в этих джунглях тоже живут люди? Они совсем дикие и говорят на непонятном языке. На их стоянку я наткнулся на второй день блуждания по джунглям. И вовремя: в живых осталась лишь одна молодая женщина. У них прошла какая-то эпидемия, и эта женщина умирала последней. Наверно я бы тоже заразился и умер, но в кармане куртки у меня лежала маленькая аптечка.
И я остался жить в этом мире. Я знал, что идти дальше некуда, знал, что у меня в клипсе месяц от месяца садится батарейка, и скоро в ней не останется совсем ничего, а, может, уже не осталось. Но здесь можно было жить. И здесь было красиво.
***
Солнце зависло над холмами и не хотело опускаться дальше. Сейчас оно напоминало алый глаз, похожий на глаз саблезубой. Но не злой и не добрый, равнодушный. У этого глаза было впереди столько времени, что сейчас он не спешил закрываться на ночь, а все подглядывал, подглядывал, что мы будем делать дальше. Но небо уже заволоклось облачной влагой, а с озера наползал туман. Казалось, наш холм стоит в центре мира: и сверху облака, и снизу.
Где-то там под холмом в хвойнике раздался далекий тоскливый вой - саблезубые выходили на охоту. Но здесь, в пещере на вершине каменного холма, они были не страшны. Особенно - пока горит костер.
- Облака, - сказал я.
- Утром звезды, - ответила моя женщина и прижалась ко мне.
Я не стал спорить - привык, что она всегда оказывается права. Она же родилась и выросла в этой стране озер, хвойника и папоротника, а я еще два года назад жил в городе среди машин и электроники. Я накинул край шкуры на ее ноги. Мы сидели молча и почти не двигались. Солнцу надоело, и оно решило уйти.
Женщина заснула, а я все смотрел наружу - туда, где оставалась оранжевая полоска от севшего солнца. В последнее время я стал замечать, что мне нравится просто смотреть вдаль, окаменев. То ли организм пытался отдыхать от дневной беготни по тайге, то ли вид из нашей пещеры действительно был очень красивым. А может, я по привычке ждал, что что-то произойдет или изменится - появятся цивилизованные люди, зажгут костры, принесут инструменты…
Раздался свист и мелькнула тень. Я вздрогнул, хотя понимал, что ни одна саблезубая сюда не поднимется. Но тень была маленькая. Влетев в пещеру, она липко присела на камни и аккуратно сложила крылышки за спиной - летучая жабка, маленькая, неопытная. Пугливая. Если поджарить на вертеле - очень вкусная, особенно хрустящие крылышки. Сказал бы мне кто-нибудь пару лет назад, что я буду есть жабу, да еще летучую - я б не поверил. Вот если бы сачок сюда или какой-нибудь самострел…
Я не успел понять, что произошло. За моей спиной взлетела тень. Что-то просвистело. Удар - и по пещере загрохотал катящийся камушек, а в углу уже билась жабка с переломанными крыльями.
Моя женщина мягко поднялась, не глядя схватила жабку, свернула ей голову, насадила на прутик и опустила на догорающие угли. И снова легла рядом, не сказав ни слова. Мы вообще мало разговаривали. И хоть она неплохо выучила мой язык, и я выучил несколько ее гортанных слов, но мы оставались очень разными, и тем для бесед у нас не было.
Мне показалось, что она снова заснула, но вдруг я услышал:
- Расскажи детство.
- Что? - повернулся я.
- Расскажи детство, - повторила она, переворачивая зарумянившуюся жабку.
- Детство… - Я лег поудобнее, положил кулак под голову и уставился в темный потолок пещеры, бархатный от клочьев копоти. - Я тебе уже рассказывал много-много раз. И про детство, и про дедушку, и про школу с колледжем, и как я попал сюда. Ты уже хорошо знаешь мой язык, расскажи что-нибудь сама?
Она молчала.
- Откуда твое племя? - спросил я.
- Мы жили здесь всегда.
- А откуда вы появились?
- От богов.
- От богов?! - я оперся на локоть и повернулся.