– Что-то я не пойму.– Яга потрясла головой, наблюдая сцену, разворачивавшуюся в далекой Тюрингии. Синдикат теснился у нее за спиной, следя за действиями энергичной фрау.
– Тебе что-то не нравится? – удивился Иван.– Душевно встретили. Прониклась старушка. Глянь какую баньку отгрохала. У нас на Руси до такого хрен бы кто додумался,– со смехом заметил он.
– Вот это-то и странно. Сплошной мрамор. На какие шиши, хотела бы я знать?
– А эликсирчику-то не хватает,– хмыкнул Паромщик,– ящика три как минимум.
– Ну, тогда ясно,– Никита Авдеевич пожал плечами,– в оборот пустила. Вот вам и банька.
Чебурашка схватился за свой "куркулятор".
– Вы на дорожку только посмотрите,– ахнула Ягуся,– ну-ка, серебряное наше, покажи, как далеко она бежит.
Зеркальце послушно выполнило приказ. На его поверхности появилось нечто напоминавшее карту местности, на которой ярко выделялась ниточка дороги. Она шла от полянки фрау Греты, миновала пару деревень и упиралась в небольшой провинциальный городок.
– Раньше она до деревеньки бежала. Ближайшей,– уверенно заявила Яга.
– Откуда знаешь? – полюбопытствовал Иван.
– До засылки наших бригад я там все тщательно обнюхала.
– А цифирки-то не сходются! – возмутился министр финансов, успевший закончить свои расчеты.– Разница…– глаза его округлились,– в полторы тысячи процентов…
– Я бы сказала – в три тысячи,– усмехнулась Яга.– Ты дорожку не видел. И неизвестно еще, сколько у нашей фрау на черный день откинуто.
Наступившую в тайном зале заседаний тишину прорезал дикий вопль Кощея.
– Меня, как последнего пацана, вокруг пальца! И кто? Какие-то бюргеры!
Кощей принялся рвать на своей голове волосы и, не найдя таковых, бросился рвать их с головы царя-батюшки, безуспешно старавшегося его утешить. Пока остальные члены синдиката пытались спасти прическу державного, Яга скептически посматривала на бившегося в истерике Кощея, который отвечал за новые рынки сбыта, как правило, за рубежом. Его Бессмертие она знала уже не одну сотню лет.
– Лук мне! Застрелюсь!
Иван понял, что без кардинальных мер не обойтись, приподнял бессмертное тело в воздух и тряхнул так, что зубы Кощея клацнули. По полу покатилось яичко.
– Ой, – ахнул Чебурашка, – кажется, мы ему что-то оторвали.
– Да нет, тут дело посерьезнее,– покачала головой Яга, поднимая яйцо.
– Отдай! – дернулся было к нему Кощей, но из державных рук вырваться оказалось не так то просто.
– Папу ограбил? – выпучил глаза царь.
– Вообще-то изначально это произведение искусства принадлежало мне, – начал выворачиваться Кощей, – и в данный момент оно просто вернулось на историческую родину к законному владельцу…
– Сейчас этот владелец…
Тридевятый синдикат начал дружно закатывать рукава.
– Да не грабил я!!! – заверещал Кощей.– За большие деньги у посла Мандладаша выкупил. Я, может, папе его подарить хотел…
– Вот откуда такой навар с каравана-то был,– засмеялась Яга, – дороговато тебе яичко досталось. Но все равно – веры тебе теперь нет.
– Марш в узилище! – рявкнул Иван.
– Да, отдохни пока там, – согласилась ведьма, – а мы тут подумаем, как с тобой быть.
Баба Яга многозначительно постукала пальчиком по яйцу. Кощей побледнел и испарился.
Банька, несмотря на обилие мрамора, впечатления на "папу" не произвела.
– А веник где? – недоуменно спросил он.
Атаман повертел головой.
– Будет,– пообещал он, подмаргивая своему помощнику. Тот опрометью бросился к выходу, натягивая на ходу кальсоны. Сам же атаман опустился на пол и пополз по мраморным плитам.
– Ты чего? – заинтересовался капитан.
– Чисто вроде,– удивился Ханс,– ни одной соринки.
– Такая пойдет? – спросил помощник, вламываясь с метлой фрау Греты.
– Тьфу, бестолочь! – возмутился Илья.– Веточек с березок наруби да пивка сюда…
– Айн момент! – Через минуту разбойнички, галдя (кто в кальсонах, кто без), вкатили бочку баварского. Атаман волок гроздь сосисок.
– Это еще зачем? – удивился Илья.
– Бир без сосиска найн,– пояснил атаман, раскладывая их на розовеющих камнях каменки. Они немедленно зашипели, источая такой аромат, что у изголодавшегося Ильи слюнки потекли. А потому, в нарушение сложившейся традиции, он пропустил с разбойничками по кружечке пива, закусил подрумянившимися сосисками и только после этого начал священнодействовать.
– Тащи еще ковшик.
Обливающийся потом атаман с готовностью выскочил в предбанник и вернулся обратно с полным ковшом пива и сосиской в руках.
– Дверь плотнее прикрой,– распорядился Илья,– холодно. А ну поддай жару,– он кивнул на каменку,– а вы наверх! – Капитан указал на полок.
– Вы есть маньяк! – ужаснулся атаман. Его команда тем не менее послушно полезла вверх.
– О майн гот! – взвыл кто-то, плюхнувшись навзничь.
– На мраморе было бы хуже,– усмехнулся Илья,– хорошо хоть здесь досочки догадались положить.
Ему было невдомек, что смекалка здесь ни при чем. Просто фрау решила слегка сэкономить, отделав мрамором только фасад.
– Что стоишь? Лей давай!
Атаман бестолково топтался внизу, не понимая, чего от него хотят.
– На каменку лей, бестолочь! – начал сердиться Илья.
– Найн! Бир каменка найн! Бир дринк-дринк надо,– атаман постучал себя по голому пузу,– гут!
– Лей, кому говорят!
Атаман с ужасом посмотрел на каменку, на пиво и с отчаянным мужеством смертника начал отползать к двери.
– Ты че, Ганс! Совсем опух? Отдай пиво! – возмутился Илья.
– Я не Ганс, я Ханс,– слабо вякнул атаман.– Ганс – это гусь, а Ханс – это я.
– Да мне до одного места, кто ты есть! Но баньку я себе изгадить не дам!
С этими словами капитан выдрал из рук атамана ковшик и плеснул его содержимое на слабо розовеющие камни. Шипение каменки, принявшей на себя приличную дозу баварского, сопровождалось глухим стуком снизу и дикими воплями сверху. Страшные лесные разбойники посыпались с полка как горох. Перепрыгивая на ходу через неподвижно лежащее тело, они пулей вылетали в предбанник. Атаман лежал на полу закатив глаза. В руках его, сложенных на груди, как свечка, торчала сосиска. Душа истинного арийца не выдержала такого варварского отношения к благородному напитку.
Первый промышленный шпион на Руси был счастлив. Можно было бы даже сказать, что он на небесах, если бы не железный захват храпящей ему в ухо мадам Брошкиной, из которого он до сих пор не смог высвободиться несмотря на все свое искусство лучшего ниндзи Страны восходящего солнца. Даже во сне мадам Брошкина не хотела расставаться со столь экзотическим клиентом. Экзотическим во всех смыслах. А рассвет уже близко. Если он ничего не предпримет и на этот раз, операция опять будет провалена. Уж целую седмицу он не предпринимал никаких активных поисков формулы "папы" по вполне понятным причинам… И тут шпиона осенило.
– Мыса! – пискнул он в ухо Брошкиной и тут же об этом пожалел.
Оглушительно взвизгнув, мадам взметнулась вверх, откидывая от себя шпиона, спросонок приняв его за мышь.
"Операция откладывается",– сообразил, теряя сознание, Акира и плавно стек со стены.
Самым зверским посланником синдиката в горячую точку был Михайло Потапыч. У него было не просто задание, а спецзадание, в которое, по правде говоря, он так до конца и не въехал. Понял только одно: Ягусе срочно потребовался гребешок. И не какой-нибудь, а именно тот, что лежит в кармане у фрау Греты. Его надо срочно прихватизировать. И не когда-нибудь, а сразу, как только он перекочует в карман к "папе".
– Своих гребешков ей мало? – рычал Михайло Потапыч, развешивая оплеухи направо и налево. Местные авторитеты в лице, а точнее будет сказать в морде, небольшой стаи волков и пары маленьких, но очень борзых мишек потерпели сокрушительное поражение. Если проще – были биты и обращены в позорное бегство с сильно подпорченной шкурой. Теперь Михайло наводил порядок среди своих новых подданных. В отличие от наших, российских, подданные попались довольно бестолковые. Или притворялись таковыми, дабы увильнуть от миссии, возлагаемой на них Михайлой Потапычем. Они были жутко напуганы программной речью своего нового вождя. Смысла этой речи он и сам толком не понимал, но честно процитировал все, что долго учил под руководством опытного инструктора Гены.
– Главное, вдохновить массы на великие дела,– втолковывал тот косолапому ученику,– а потом… толкни камешек – лавина покатится. Из искры возгорится пламя, из пламени…
– Лесной пожар,– стуча от страха зубами, закончил мишка, с ужасом думая о предстоящей загранкомандировке.
Зелененький домовой еще долго инструктировал Михайлу Потапыча, вдохновляя последнего на великие подвиги. И даже речь вступительную написал. Теперь Михайло вдохновлял ею свою новую паству.
– Поздравляю вас,– ревел косолапый,– с вступлением в боевую дружину интернациональной антилютовской коалиции. Отныне вы бойцы невидимого фронта. И пусть трепещут наши враги! Их песенка спета! В бессильной злобе адские наймиты…
Интернациональная коалиция начала тихонько пятиться. Им почему-то не хотелось становиться бойцами этого самого невидимого фронта.
– Куда! – рявкнул Потапыч.– Я еще не кончил!
Все замерли.
– Так… на чем я остановился? – Сбитый с толку Михайло Потапыч напряг извилины.– Короче! Нужен доброволец, чтобы стырить гребешок.
Лиса отреагировала мгновенно, наподдав ногой ежику, стоявшему по стойке "смирно" рядом с ней. Тот кубарем выкатился вперед, вскочил и яростно погрозил кулаком рыжей, которая тихонько тявкала от боли, прыгая на одной лапе.
– Молодец,– одобрил Михайло,– орел! И вид у тебя боевой. Драчун. Люблю таких. Берите пример,– рыкнул он на остальных.– Живой вернется, героем станет!
Ежик гордо задрал нос.
– А коль вернуться не судьба будет – памятник поставим. Семье почет и уважение. До конца жизни провиантом снабдим.
Ежик бухнулся в обморок.
– Что это с ним? – заволновался Михайло.
– Это он от радости,– поспешила успокоить Потапыча лиса.– Ну, вы тут пока план операции обдумывайте, а мы вокруг побегаем,– предложила она,– бдить будем. Враг не дремлет. Мало ли что?
– Добро,– согласился Михайло Потапыч.
Антилютовскую коалицию как ветром сдуло. Михайло и не подозревал, что его пламенная речь, старательно заученная со слов Гены, сработает с точностью до наоборот. Вести по лесу разносились быстро. Леса Тюрингии опустели.
В тридевятом Илья был уже вторую седмицу, но к хмельному за все это время не приложился ни разу, чем несказанно удивил своих товарищей. Однако пивко было его страстью, и, несмотря на тревогу за Марьюшку, он позволил себе слегка расслабиться. Баварское оказалось отменным. Знатные пивовары сработали. Страшные лесные разбойники, весьма охочие на халявную кормежку и выпивку, налегали не только на баварское, а так как эликсиру было навалом, то сломались очень быстро. Их неподвижные тела, разбросанные в хаотическом беспорядке по полянке, украшали ландшафт и создавали великолепное укрытие для "добровольца", подбиравшегося короткими перебежками поближе к "папе" и адскому наймиту, который в бессильной злобе уже подкладывал ему в карман проклятый гребешок.
– Баиньки пора, – ворковала фрау, деликатно направляя зевающего во весь рот Илью к избушке. Сухонькая ручка старушки действовала с ловкостью профессионального щипача. Илья, не возражая, полез в избушку пристраиваться на ночлег, где его уже ждал "доброволец". Капитан с размаху плюхнулся на кровать. Ежик едва успел свернуться клубком.
– У, е-мое! – взвился вверх Илья. Гребешок выскользнул из кармана. Ежик подхватил его на лету и был таков. Фрау Грета перекрестилась. Люциферу ее упрекнуть теперь было не в чем, а достаток, посетивший ее избушку с приходом "папы", был так велик, что ей захотелось сделать благодетелю что-нибудь приятное. Взгляд ее упал на клубочек Бабы Яги, мирно лежащий на пороге в ожидании пробуждении "папы"…
Тем временем "доброволец" добрался до зверского посланника синдиката, ожидавшего его у входа в заброшенную шахту. Когда-то здесь были медные рудники. Однако жила иссякла, и лабиринты полуразрушенных штолен стали пристанищем для летучих мышей, а теперь вот еще и резиденцией Михайлы Потапыча. Рядом с мишкой переминалась с ноги на ногу ежиха с выводком колючих ежат.
– Живой,– только и сказала она и заплакала.
– Папа,– запрыгали вокруг детишки,– а какая тебе теперь награда будет?
– Ну…– Ежик растерянно посмотрел на Михайлу Потапыча. Награда ему полагалась только в случае безвременной гибели при выполнении боевого задания.
– Проси! – Потапыч благодушно махнул лапой с зажатым в ней гребешком, гребешок выскользнул из неуклюжих лап посланника синдиката и вонзился в колючки бойца невидимого фронта. Ежик истошно заверещал. Колючки его позеленели и стремительно рванули вверх. Потапыч с ежихой испуганно отшатнулись, а из глубины штольни раздался грохот. Земля разверзлась.
– Свершилось! – донесся оттуда чей-то восторженный вопль, и "доброволец" покатился вниз, увлекая за собой небольшую дубовую рощу, пустившую корни на его спине.
– Ну и какой вы мне транспорт приготовили?– удовлетворенно крякнул Илья, поднимаясь из-за стола.
– Замечательный, – обрадовала его фрау Грета, – шустрый такой. Не чета твоим сереньким.
Старушка просеменила в избушку и вытащила оттуда довольно потрепанную метлу. Капитан тихо свистнул.
– Ты знаешь, бабуль, – деликатно намекнул он, – я вообще-то частенько летал. Но в основном сверху вниз. С печки в детстве да с парашютом, как повзрослее стал.
– Это хорошо,– порадовалась за него фрау,– значит, опыт есть. Держи. – Помело бухнулась капитану в руки. – На таком коне вмиг до Буяна доскачешь.
Илья оживился:
– Ну-ка, растолкуйте, фрау, как этой лошадкой управлять?
– Да легче легкого, – успокоила его старушка,– черенок вверх – летишь вверх, черенок вниз – летишь вниз. Право-лево объяснять?
– Не стоит. Действительно просто, – пробурчал капитан, взгромождаясь на метлу.
– Подожди. Я тут тебе на дорожку пирожков приготовила.
Отказываться Илья не стал. Хоть и была у него чудо-скатерка от Яги, но понимал – обидит.
– И носочки связала. Всю ночь трудилась…
– Спасибо, бабушка, – растрогался капитан, чмокнул старушку в щеку и привычно свистнул клубочку.
Носочки взмыли в воздух и рванули. Один – направо, другой – налево.
– Куда это они? – удивилась фрау.
– Думаю, на Буян, – пробормотал Илья, сообразивший, в чем дело.– Только один через северный полюс, а другой через южный.
Капитан решительно дернул черенок вверх и свечкой взмыл в воздух. Хоть один носочек поймать он был просто обязан.
21
– Где он? – дрожащий от нетерпения Люцифер ворвался в заготовительный цех.– Где мой драгоценный папа? Почему сюда доставили? Почему не в кабинет?
– Вон он.– Черт в защитной каске, из которой торчали рога, невозмутимо ткнул бензопилой в огромный дуб, лежащий перед ним.
Люцифер стремительно обежал дерево и уставился на ежика, прилепившегося к его основанию.
– Папа? – неуверенно спросил он.
– Ну не мама же,– сердито буркнул ежик.– Сам, что ли, не видишь?
– Тьфу! Гоните его в шею! – Люцифер понял, что ловушка не сработала. С досады он так пнул бревно, что взвыл и запрыгал на одном копыте.– Лезут в преисподнюю кому не лень!
– Шеф, а может, оставим? – К дьяволу подбежал начальник заготовительного цеха.– Уникальный экземпляр. Продемонстрируй.– Он кивнул рогами черту с пилой.
"Дз-и-инь",– пропела пила. Расторопная бригада оттащила дуб в сторону, а из колючек ежика молниеносно выросла прямая корабельная сосна.
– Неиссякаемый источник,– радостно подпрыгивал начальник заготовительного,– и с гринписом проблем теперь не будет…
– Да гори оно все огнем!!! – прорычал в бешенстве Люцифер.
– Гореть хорошо будут,– заверил лесоруб,– материал добротный.
Он чиркнул по верхушке сосны пилой и кинул обрубок в камин. Из всполохов взметнувшегося вверх огня высунулась любопытная мордочка Саламандры и тут же исчезла.
– Еще не вечер! – погрозил нечистый кула-ком в потолок. – Вторую ловушку тебе ни за что не обойти! – Дьявол скрипнул зубами, посмотрел на дровосека бешеными глазами и телепортировался обратно в свой кабинет, оставив после себя громовые раскаты.
– Че это он? – поинтересовался флегматичный дровосек у шефа.
– Кресло под ним шатается,– доверительно шепнул начальник заготовительного.– Чую, грядут крупные кадровые перестановки.
Тридевятый синдикат бурлил. "Папа" остался без проводника.
– Плохо клиентку инструктировал! – сердито выговаривал Паромщику царь-батюшка.
– Прошу прощения, – деликатно возражал зам. Бывалого, – но носочки – это ее личная инициатива. По доброте душевной, так сказать…
– Хватит переливать из пустого в порожнее, – строго постучала ладошкой по столу Яга. – "Папе" нужен проводник. Кто…
– Я! – гаркнул синдикат, дружно рванув вперед.
Ладонь Яги перестала стучать по столу и выразительно постучала то коричневой шерстке на голове Чебурашки. Министр финансов рванул дальше всех, а потому к Яге оказался ближе.
– Ты хоть сам-то знаешь, где этот Буян?
Чебурашка отрицательно помахал ушами.
– То-то, – назидательно вздохнула ведьма. – Нет, тут требуется специалист. Придется нам узника на это дело налаживать.
– Кощея? – возмутился Иван.– Да он папу враз подставит.
– Я попрошу его этого не делать, – хмыкнула Яга.
Через пятнадцать минут единственный узник тридевятого материализовался перед синдикатом. "Сотовая" связь Ивана работала оперативно. В связи с тем что был дан аллюр три креста, Бессмертного выдернули прямо из-за стола, не дав закончить завтрак. Выглядел Кощей довольно живописно. В халате, ночном колпаке, мягких замшевых тапочках, да еще и с бараньей ляжкой в зубах.
– Ну, шо там у ваш? – прошамкал он.
– Мы тут посовещались…– начала ведьма.
– И я решил, – мрачно продолжил царь-батюшка. Баба Яга одобрительно кивнула. Державный, с учетом его габаритов, выглядел очень внушительно, когда сердился. – Будешь у папы проводником до Буяна.
Бессмертный чуть не подавился.
– Вы че? – выпучил он глаза, откашлявшись. – Да папа меня враз…– Бессмертная длань чиркнула по жирной шее.
– Зачем благодетелю нашему убивать бедного факира, – улыбнулась ведьма, выкладывая на стол чалму, – который к тому же оказывает ему неоценимую услугу. До суженой помогает добраться.
– А ведь и впрямь неоценимая, – оживился узник, выдирая зубами из ляжки еще один кусок.
– Только попробуй! – зарычал Иван.
Яга молча вытащила яйцо и задумчиво осмотрелась, прикидывая, обо что бы его грохнуть покрепче.
– Это я так, к слову, – всполошился Кощей.– Но вообще-то должен я вам сказать, – перешел в наступление узник, – что операция не продумана. Я без магии на Буян никак…
– А придется, – осадила его Яга, – вот тебе карта, компас и…
– Но…
– Дай сюда яйцо, Яга! – рявкнул окончательно выведенный из себя царь-батюшка.
Кощей тихо охнул, торопливо щелкнул пальцами и исчез.
– Ой! Компас забыл, – расстроилась Яга, – и карту, и чалму… Ну зачем так пугать было, Ванюша?