Джерри улыбнулся, вспомнив, как лихо отомстил он тому противному лысому козлу за то, что он лапал его телок. Рид закричал еще громче, заметив улыбку на лице своего подопечного:
– И ты еще улыбаешься?… Тебе, мерзавцу, еще смешно?…
– А почему бы и нет,- ответил Джерри,- ведь я только отомстил ему…
– Кретин! Мстить тоже надо с умом – во всяком случае, так, чтобы не попадаться!…
– Но я не виноват, что меня заложили…
– Виноват! Если попался – значит, ты и виноват!
– Не хочешь быть виноватым – не попадайся!…
– Больше не буду…
Да ты ведь прекрасно знаешь – я вытаскиваю тебя из дерьма только в память о твоем отце – он был хорошим солдатом, классным морским пехотинцем и моим лучшим другом…
Я благодарен вам, мистер Рид. Я очень, очень благодарен вам…
– Но теперь мое терпение лопнуло! Всему на свете
рано или поздно приходит конец… МакКони замолчал.
– Так что теперь – все, точка!- Рид, щелкнув зажигалкой, закурил. Впрочем – он глубоко затянулся,- впрочем, у тебя есть еще один шанс…
Джерри насторожился:
– Что за шанс, мистер Рид?
– У тебя есть еще один шанс не загреметь в каталажку – ты ведь, надеюсь, хорошо понимаешь, что тебе полагается за сознательное уничтожение чужой собственности?
МакКони кивнул.
– И сколько тебе придется выплачивать этому типу за его разбитый "ягуар"…
– Да… Рид присел на край стола и посмотрел на Джерри:
– Так вот, у тебя есть еще один шанс: поступить в Полицейскую Академию. Ты знаешь, что по новым правилам туда набирают всех, кто только захочет, любой сброд…
МакКони оживился:
Даже такой, как я?
– Да.
– Разрешите закурить?- Джерри вынул из кармана нераспечатанную пачку "Мальборо",- если я не ослышался, вы предлагаете стать мне копом?
– Офицером полиции.
– Я не ослышался? Вы, капитан, предлагаете стать мне маленьким начальником копов?
– Да, ты не ослышался: я предлагаю тебе еще один шанс – последний, чтобы не загреметь под суд: поступить в Полицейскую Академию…
– А если я откажусь?
– Получишь небольшую индивидуальную комнату с чудной решеткой на окне. Обещаю, что иногда, раз в месяц, буду тебя навещать и носить передачи…
Но я с детства не переношу копов!
Как хочешь.
– А чем я буду заниматься в этом чертовой Полицейской Академии?
– Четырнадцать недель учебного курса и строжайшей дисциплины…
– А если меня оттуда выгонят?
– Я постараюсь сделать так, чтобы не выгнали – начальник Академии, комендант Лассард, мой приятель…
– А если все-таки выгонят?
– Тогда пеняй на себя: несколько лет комфортабельной тюрьмы я тебе гарантирую… – МакКони на секунду задумался.
– А если я пройду четырнадцать недель учебного курса, но не сдам экзамены – что тогда?
– Думаю, что сдашь…
– А если все-таки не сдам?
– Тогда катись на все четыре стороны, но запомни
хорошенько: я тебе больше помогать не буду. МакКони загасил сигарету.
– Хорошо. Я согласен. Только вот что – могу ли я взять с собой одного моего друга – он такой талантливый звукоподражатель…
Рид махнул рукой:
– А, этого Джона Ларвела?… Знаю, знаю, он там внизу отдыхает… Ну и друзья у тебя, однако… Ну ладно, ладно, бери, кого хочешь…
– Благодарю вас, сэр,- поклонился МакКони,- я буду стараться стать таким же примерным копом, как и вы…
– Эй, сержант Литтбарски,- капитан нажал кнопку селектора,- тут у меня один парень просится в Полицейскую Академию. Да-да, МакКони и еще один
парень-негр, Ларвел… Так вот что: отвезите-ка их туда прямо сейчас…
"Все равно никогда не стану копом поганым,- думал Джерри, глядя в спину сопровождавшего его сержанта,- ни за что не стану…"
Ровно в семь следующего утра перед домом Дугласов разгорелся очередной семейный скандал. Мистер Дуглас, тридцатилетний клерк одного из нью-йоркских банков пытался тайком от жены выкатить из гаража новенький, только что купленный "олдсмобиль" последней модели.
Что ты делаешь, негодяй,- кричала миссис Дуглас,- ты же не умеешь водить машину!…
Это я-то не умею?- очень эмоционально возражал Патрик Дуглас,- это я-то не умею? Да у меня есть права, точно же такие, как и у тебя!…
– Которые ты получил с десятого раза!- прокомментировала жена.
– Ну и что, все равно ведь получил!
– Да, но ты уже разбил и "форд-гранаду" моего отца, и "шевроле" моего брата, и нашу предыдущую машину…
– Но ведь мы получили за них страховку! Твой брат получил полную стоимость за этот старый драндулет, которому давно было место на помойке…
– Это тебе давно место на помойке!- закричала миссис Дуглас так пронзительно, что соседи пооткрывали окна,- это тебе, неудачник, давно место на помойке!…
Невзирая на крики супруги, мистер Дуглас решительно сел в машину и завел мотор.
– Только через мой труп!- закричала миссис Дуглас.- Только через мой труп!…
Не обращая ровным счетом никакого внимания на стенания жены, Дуглас тронулся с места.
– Куда ты собрался в такую рань!- закричала жена, семеня за машиной.
– Мне надоела такая жизнь,- ответил Дуглас через опущенное стекло,- мне надоело все время тебе подчиняться, надоело ходить на службу в этот идиотский банк и выполнять приказания этих кретинов! Я еду записываться в Полицейскую Академию!…
Миссис Дуглас от неожиданности присела.
– Не верю своим ушам!- прошептала она.- Мой неудачник собирается стать офицером полиции?…
– Да-да, я наконец-то стану начальником, и если не у себя дома, то хотя бы в полиции,- продолжал мистер Дуглас,- мне надоело подчиняться всю жизнь! Я такой же человек, как и все вы, я тоже хочу хоть немножко покомандовать, тоже хочу, чтобы меня слушались!…
– Да постой же, идиот,- закричала миссис Дуглас что есть мочи,- постой же! Иди куда хочешь, только оставь машину в покое, ты же не доедешь до первого перекрестка.
Не обращая внимания, Дуглас включил вторую передачу."Олдсмобиль", дернувшись со страшным рывком едва, не сбил раннего пешехода.
– Я кому говорю!- кричала миссис Дуглас.- Идиот, поставь машину туда, где брал!…
В это время мистер Дуглас едва не угодил под огромный карьерный самосвал – огромное страшное колесо прошло в нескольких дюймах от капота "олдсмобиля".
– Ладно, ты все равно далеко не уедешь,- пробормотала миссис Дуглас,- я тебе не дам.
Оббежав вокруг дома, она направилась через стройку, желая таким образом срезать круг и, нагнав непослушного супруга, отобрать у него автомобиль, однако чего-то нерассчитала и, зацепившись ногой за проволоку, со всего размаху плюхнулась в ров с грязной дождевой водой. Побарахтавшись в грязи, миссис Дуглас вылезла и, помахав мужу кулаком, произнесла:
– А пошел ты…
В салоне шикарного "ролс-ройса" в то же утро назревал не меньший скандал. Шикарная тачка принадлежала мистеру Томпсону – владельцу довольно крупной фирмы по торговле недвижимостью. Личный водитель вез в Полицейскую Академию Мери Томпсон – дочь преуспевающего бизнесмена. Она, прочитав во вчерашнем номере "Нью-Йорк Таймс" объявление о новых условиях приема в Академию, сразу же решила посвятить себя охране правопорядка в родном городе. Рядом сидела мать Мери – престарелая миссис Томпсон, которая, узнав о решении дочери, пришла в неописуемый ужас. Поглаживая лежащего на коленях огромного, лоснящегося от жира персидского кота, миссис Томпсон говорила раздраженным голосом:
– Не понимаю, моя девочка, и зачем тебе эта дурацкая Академия? Неужели ты действительно хочешь стать полицейским? Это же так унизительно- разбираться с разными наркоманами, проститутками, насильниками! Ты наберешься там нехороших слов, ты знаешь, я недавно проходила по улице и услышала очень-очень нехорошее слово от каких-то негров -подростков. Ну просто очень нехорошее слово. На букву "ж".
Мери нехотя обернулась.
– Жопа, что ли?- недоуменно спросила она.- Так
ведь это нормально. Старая миссис Томпсон побледнела:
– Господь с тобой, моя доченька! Как только у тебя язык поворачивается такое говорить! И где ты такого набралась…
– Ну, мама, что значит где? Ты что, не смотришь телевизор, не читаешь книг и газет? Странная ты какая-то…
– Господи, неужели сейчас такое можно прочитать в книгах?- в ужасе воскликнула миссис Тампсон.- Господи, это просто какой-то ужас!…
Водитель, сидящий впереди – стеклянная перегородка не была опущена – удовлетворенно хмыкнул.
– Ну мама, ты какая-то совсем странная! Если табуретка называется табуреткой, как это еще назвать? Табуретка есть табуретка, а жопа есть жопа…
Миссис Томпсон тяжело вздохнула:
– Девочка, когда я была в твоем возрасте, я вообще
не знала подобных слов… Мери отмахнулась, как от назойливой мухи:
– Знаю, знаю, можешь не продолжать: вы не знали ни что такое жопа, ни что такое минет…
– А что это такое?- поинтересовалась миссис
Томпсон,- слово как будто французское… Мери засмеялась:
Это когда у мужика отсасывают…
Что отсасывают?
Что, что… А что у мужика можно отсасывать?
Естественно, член… Миссис Томпсон чуть не лишилась сознания:
– Боже, откуда ты это знаешь? Тебе ведь только двадцать четыре года!…
– Можно подумать, что ты в свои двадцать четыре этого не знала!…
Машина остановилась у светофора. Миссис Томпсон закрыла стеклянную перегородку, отделявшую салон от водителя.
– Я все-таки никак не могу понять, зачем тебе эта дурацкая Академия,- попыталась переменить она тему разговора,- нашему папке вполне по силам оплатить тебе учебу в любом университете. Может быть, хочешь в Йельский университет? Или куда-нибудь в Европу?
Мери отрицательно покачала головой.
– Ну зачем тебе только это надо,- продолжала миссис Томпсон,- зачем ты хочешь стать полицейским?…
– Не полицейским, а сотрудником полиции,- поправила ее дочь.
– Какая разница…, – миссис Томпсон машинально поглаживала кота, лежащего у нее на коленях – тот жмурился от удовольствия.- Плюсик, Плюсик,- нежно сказала старуха,- ты, наверное, молочка захотел? Сейчас, мой хороший, сейчас, мой красавец, вот только отвезем Мери в Академию…
– Знаешь, мама,- наконец сказала Мери,- мне надоело сидеть с вами. Мне надоела эта роскошь, эти приемы, этот дурацкий "ролс-ройс"… Я хочу свободы и самостоятельности. Я не хочу ни от кого больше зависеть. Кроме того, в Полицейской Академии, надеюсь, я
познакомлюсь с интересными людьми…
Миссис Томпсон, поглаживая Плюсика за ухом, понуро молчала. Она прекрасно знала, что переубедить любимую дочь ей все равно не удастся…
Полицейская Академия находилась за городом – гдето в получасе езды. Когда лимузин Томпсонов подъехал к фасаду кузницы кадров правопорядка, во дворе было полным-полно абитуриентов. В разномастных гражданских еще одеждах они походили скорей на выбравшихся на пикник студентов, чем на будущих стражей закона.
Мери быстренько вышла из машины.
– Ну, пока, привет папке,- попрощалась она,- если что, я позвоню.
Неожиданно сзади подкатил полуразбитый "Крайслеримпериал"- за рулем, попыхивая сигаретой, сидела развязная девица лет восемнадцати, на заднем же сидении находились еще две такие же девицы и молодой человек в белом фланелевом костюме и черных солнцезащитных очках.
– Эй, ты, телка,- обратилась к Мери та, что сидела за рулем,- давай, вали отсюда поскорее, не верти тут своей жопой… А то нам припарковаться негде…
С заднего сидения захохотали.
– Деоувачки,- молодой человек раскрыл дверцы
"Крайслера",- деоувачки, я ещчио виернусь к вуам… Те заерзали на сидениях:
– Конечно, конечно…
Деоувачки,- кандидат в офицеры полиции говорил с явным латиноамериканским акцентом,- я обиазатиельно приеду к вуам, будем засуаживать по суамыу поумидоуры…
Ура! Засаживать, засаживать!- несказанно обрадовались девочки,- и обязательно по самые помидоры! Дорогой Хуан, у тебя это так замечательно получается!…
Машина Томпсонов, описав на прощание круг по двору Полицейской Академии, посигналила и скрылась за воротами. Мери осталась одна.
– А ты сиампатичная деоувачка,- услышала она за спиной голос латиноамериканца,- я б тебе тоуже с удоувальствиуем засуадил…
Мери с испугом шарахнулась в сторону. Латиноамериканец засмеялся:
– Виудела ты эттих тиолок,- догнал он девушку,- мой пиерец им поунравился. Они так аппетитно обсуасывали его сиегоудня утром…
– Молодой человек, оставьте меня в покое,- сказала Мери,- мне совершенно не хочется знать ни о вашем перце, ни о ваших коллективных минетчицах!
– Зриа, зриа,- совершенно не обиделся незнакомец,- оучень зриа… Ви, доурогая, тоуже оустались бы доувольны!
Мери, резко повернувшись, пошла подавать заявление о приеме. Незнакомец пошел за ней.
– И это будущие полицейские?- начальник Академии комендант Лассард, стоя у окна, критическим оком смотрел на вновь прибывших.- И это – будущие полицейские?…
– Сброд,- ответил ему лейтенант Харрис, находившийся тут же в кабинете.- Самый настоящий сброд. Дерьмо, отбросы, мразь, отпетые негодяи.
Лейтенант Харрис – высокий плотный блондин сорока лет,- был одним из самых нелюбимых офицеров Академии. У него были очень бледные голубые глаза, жесткие щеки, выглядевшие такими же мускулистыми, как и его руки. Это было лицо человека, привыкшего только командовать, отдавать распоряжения: его рот, казалось, обладал способностью выкрикивать распоряжения о наказаниях, а глаза – следить за их выполнением. Слабая полуулыбка, игравшая на его тонких губах, оставалась постоянной. Но это была улыбка-капкан: единственное, что доставляло ему истинное, ни с чем не сравнимое удовольствие, так это чужие неприятности. Лейтенант Харрис наводил своей улыбкой страх на любого кадета.
Комендант Лассард – наоборот, имел вид весьма добродушный и располагающий. Это был всегда улыбающийся пятидесятилетний полицейский, с блестящими глазами и неестественно румяной кожей. Лассарду оставалось всего год до пенсии, и поэтому на свою службу в должности начальника Академии он смотрел, как на последнюю возможность покомандовать вволю. Нововведение об изменении в порядке приема довели Лассарда до белого каления:
– Нет, это просто безобразие! Да вы только посмотрите на эти гадкие рожи, на эти отвратительные физиономии,- махнул он в сторону абитуриентов.- Подойдите же сюда, Харрис, посмотрите, как они стоят, как они разговаривают – с сигареткой, руки в брюки… Мерзость такая!…
Харрис глянул туда, куда показывал ему пальцем комендант Лассард.
– Действительно, мерзость, сэр,- произнес он,- хуже не придумаешь… А сколько там черномазых, разных цветных…
– Вот-вот,- согласился Лассард,- и цветных, и черножопых. Эти козлы-демократы – имею в виду Демократическую партию – только принижают священное дело охраны правопорядка. Ты только посмотри – демократия, свобода выбора… Пусть к себе в мэрию набирают кого угодно, а в наши дела не вмешиваются!…
– Так точно, сэр! Лассард отошел от окна.
– Вы только посмотрите, что тут за контингент,- комендант взял со стола несколько папок е личными делами абитуриентов,- вот, послушайте,- Лассард расшнуровал одну из папок и достал листок бумаги -"Автобиография"… Вы слушаете, Харрис?…
Харрис вытянулся:
– Я весь во внимании,- произнес он,- я весь во внимании, сэр.
– "Автобиография. Я, Ларвел Джон, родился в 1961 году в Нью-Йорке, в семье уличной девки и сутенера, довольно известного в Гарлеме под кличкой Билл-Большая Задница. К великому сожалению, я слишком рано лишился родительской опеки: папочку застрелил один негодяй из полиции, когда отец выколачивал из одного грязного типа деньги за групповуху, которую устроил ему мой родитель, а мамочка заболела какой-то трудноизлечимой формой сифилиса, уехала лечиться во Флориду и умерла, затраханная насмерть бейсбольной командой "Майами Бойз". Когда мне исполнилось одиннадцать лет…",- вы чувствуете, лейтенант Харрис, вы чувствуете, с какой падалью, с каким дерьмом придется нам тут работать?…
– Чувствую, сэр.
– Слушайте дальше:"когда мне исполнилось одиннадцать лет, меня впервые привлекли к уголовной ответственности по статье "групповое изнасилование". Дело было так: мы с ребятами из моего класса решили оттрахать хором Сару Дэвис – полунегритянку-полуеврейку, она содержала секс-шоп на Девятнадцатой авеню. Мы зашли к ней в магазин и только спустили штаны, как эта старая курва не выдержала и упала в обморок от одного вида наших куканов. У бедной не выдержало сердце – еще бы, ей было далеко за шестьдесят, хотя и выглядела она обалденно… Когда мне исполнилось пятнадцать…" – комендант захлопнул папку.- Ну как, впечатляет?
Впечатляет, сэр.
Это еще не самое худшее…
А что же самое худшее, сэр?- поинтересовался
лейтенант Харрис. Лассард взял со стола еще одну папку.
Ну вот, хотя бы вот это…
А это кто?
– Тоже какая-то черножопая,- Лассард посмотрел на фотографию,- да, так и есть. Черт возьми, расплодилось этих негритянских ублюдков… Слушайте, Харрис?
– Так точно!
– "Я, Саманта Фокс, родилась в 1962 году в Алабаме…", это не то… ага, нашел, вот:"я хочу стать офицером полиции!"
– Да, это действительно кошмар,- ужаснулся Харрис,- когда офицером полиции хочет стать негр, это еще куда ни шло, но если этот негр еще и баба…
– Вот-вот, и яо том же. Знаете, Харрис, когда я только-только пришел служить – это было при президенте Эйзенхауэре,- тогда все было иначе: нужный вес, нужный пол, нужный цвет кожи… И у каждого – Папа Джонсон в штанах!
– Не понимаю, сэр…
– Ну, Харрис, Папа Джонсон… Харрис, что доставляет мужчине самое большое удовольствие ночью?…
– Накрыть вооруженное ограбление и надавать гангстерам по морде?- с надеждой спросил лейтенант.
– Экий вы непонятливый,- досадно промолвил Лассард,- ну ладно, дело не в этом…
– А в чем же?
– Надо сделать так, чтобы эти ублюдки сами забрали документы из Академии…
А как это сделать?
Надо их отсеять, сегодня же утром…
Не понимаю вас, сэр…
Следует создать им невыносимые условия учебы:
погонять, погонять, поиздеваться, как следует вздрючить… У Харриса заблестели глаза.
– Погонять, поиздеваться, как следует вздрючить?- переспросил он,- сэр, прошу вас, дайте эту работу мне, доверьте мне это, я не подведу вас, вы останетесь очень, очень довольны результатами, господин Лассард…
Лассард, хорошо зная педагогические таланты своего подчиненного улыбнулся:
– Ну хорошо, хорошо, Харрис. Я доверю вам. Но только с одним условием – вы должны вздрючить их всех на полную катушку, да так, чтобы этим вонючим пидарам, а особенно – черномазым вонючим пидарам больше ни за что на свете не захотелось бы и на милю приблизиться к Академии!
– Сэр, благодарю за доверие! Вы же знаете, я не подведу вас ни в коем случае!…
О да, Харрис, ты действительно большой специалист по вздрючиванию, ты настоящий профессионал своего дела!
Я готов приступить к этим приятным обязанностям хоть сию минуту!