Всем известно, что телевидение – это рассадник порока и пропасть лихих денег. Уж если они в эфире творят такое, что же тогда говорить про реальную жизнь!? Известно это и генералу Гаврилову, которому сверху было поручено прекратить, наконец, разгул всей этой телевизионной братии, окопавшейся в Останкино.
По поручению генерала майор Васюков начинает добычу отборнейшего компромата на обитателей Королёва, 12. Мздоимство, чревоугодие, бесконечные прелюбодеяния – это далеко не полный список любимых грехов персонажей пятидесяти секретных отчетов Васюкова. Окунитесь в тайны быта продюсеров, телеведущих, режиссеров и даже охранников телецентра и узнайте, хватит ли всего этого, чтобы закрыть российское телевидение навсегда, или же это только дробинка для огромного жадного и похотливого телечудовища.
Содержание:
Пролог - Генерал Гаврилов & Майор Васюков 1
Компромат № 1 - Король смеха 2
Компромат № 2 - Улыбка Джокконды 3
Компромат № 3 - Знак небес 4
Компромат № 4 - Красавица и чудовище 5
Компромат № 5 - Gold Card 6
Компромат № 6 - Миллиардер и бомж 7
Компромат № 7 - Лифт на небо 9
Компромат № 8 - Народный герой 10
Компромат № 9 - Лак Страдивари 11
Компромат № 10 - Ангелы-братаны 12
Компромат № 11 - Вечерний звон 13
Компромат № 12 - Продюсерский перстень 14
Компромат № 13 - Жигало 15
Компромат № 14 - Московский шлягер 16
Компромат № 15 - Дар макаки 17
Компромат № 16 - Разгоняя облака 18
Компромат № 17 - Останкинские гномики 19
Компромат № 18 - Человек-антенна 20
Компромат № 19 - Иметь сто друзей 21
Компромат № 20 - Потребность в чуде 22
Компромат № 21 - Две щеки 23
Компромат № 22 - Брюхо 24
Компромат № 23 - Телефонная диктатура 25
Компромат № 24 - "777" 26
Компромат № 25 - Маленький ядерный взрыв 27
Компромат № 26 - Рыцарь буквы 28
Компромат № 27 - Золотой унитаз под алыми парусами 29
Компромат № 28 - Огненная лиса 30
Компромат № 29 - Чёрный человек 31
Компромат № 30 - Стань олигархом! 32
Компромат № 31 - Духовный скалолаз 33
Компромат № 32 - Сыворотка правды 34
Компромат № 33 - Алхимия слова 35
Компромат № 34 - Битва с богом 36
Компромат № 35 - Под мухой 37
Компромат № 36 - Охотник на олигархов 38
Компромат № 37 - Опасные связи 39
Компромат № 38 - Шоколадный дядя 40
Компромат № 39 - Тайские таблетки 41
Компромат № 40 - Бухгалтерские страсти 42
Компромат № 41 - Золотая жила 43
Компромат № 42 - Мой враг – искусственный разум 44
Компромат № 43 - Кнопка храбрости 45
Компромат № 44 - Старая пивная бочка 46
Компромат № 45 - Печальные глаза сатирика 47
Компромат № 46 - Сладостный абсолют "Лукоморья" 48
Компромат № 47 - Ксюша собак 49
Компромат № 48 - Гитлер-синоптик 50
Компромат № 49 - Райские сны 50
Компромат № 50 - Шоу вурдалаков 51
Артур Кангин
ОстанкиНО
(роман-компромат)
Пролог
Генерал Гаврилов & Майор Васюков
Каждый день, подходя к царственному зданию на Лубянке, я испытываю неземной восторг. Стены этого исполина лучатся историей. И пусть в этом доме я только винтик, лишь майор, отвечающий за внутреннее и внешнее подслушивание и подсматривание, но, поверьте, на таких, как я, Отчизна держится.
Сегодня я чувствовал, что со мной что-то должно случиться судьбоносное. Не успел сесть за стол, включить ноутбук, грянул звонок: "Срочно к генералу Гаврилову".
Опрометью кинулся по красной ковровой дорожке.
Вот он, кабинет непосредственного моего начальника. Огромный, под стать самому зданию-исполину. Скромный бюст медного Дзержинского. Весь в цвету кактус. Метровый экран плазменного телевизора.
– Ну, садись, Петя, – генерал указал мне на глубокое кожаное кресло.
Надо заметить, что с генералом Гавриловым мы друзья детства. Жили на одной лестничной площадке. Погодки, одноклассники. Ухаживали за одной девчонкой. Дрались.
Когда мы остаемся с глазу на глаз, он называет меня просто Петей. Я же, глядя на две его вышитые золотыми нитками звёзды, зову его либо Сергеем Сергеевич, либо товарищ генерал. Про себя я, конечно, величаю его просто Серёгой. Серый!
Генерал нахмурил искрящиеся сединой брови:
– Сейчас ты услышишь очень странную вещь. Пожалуйста, не удивляйся.
– Так точно, товарищ генерал!
Гаврилов заиграл желваками:
– Отставить официоз. С сегодняшнего дня называй меня просто Сергеем. Родина нам поручила великое дело. Будем в одной упряжке.
– Так точно!
– Я обижусь…
– Хорошо… Сергей.
– Мы же с тобой в Клязьме удили окуней. Однажды боролись и ты мне, засранец, вывернул шею. Помнишь?
– Помню, – смахнул я слезу.
– Так вот, – Серёга налил себе и мне воду из кристально чистого графина, – есть мнение, что телевидение наше надо закрывать.
– То есть? – я закашлялся, подавившись водой.
– Начисто! Наотмашь! Это же рассадник разврата, пошлости, наркомании и покушений на государственный строй. Ты согласен?
Я лишь под столом щелкнул каблуками.
– Но тут есть одно но… – генерал пронзительно взглянул. Морозом подернуло спину. – В стране у нас управляемая, мать её ети, демократия. Хотя и управляемая, но все же демократия. Мы не можем телевидение ахнуть просто так, с кондачка. Необходим железный компромат.
Я мужественно выпятил подбородок:
– Серега, если тебе нужна жизнь моя, то возьми её!
– Посмотри на Эдмундовича, – генерал обернулся к бюсту Дзержинского. – Чтобы осуществить эту операцию, ты должен быть таким же, как он.
– Памятником?
– Ошибаешься! Ты должен обладать стальной волей и задавить в себе все сантименты… Но это отступление. Операцию назовем "Даун-ТВ". Как тебе?
– Дауны – это дебилы?
– Вроде того. Только круче!
– Тогда блестяще!
– Привлеки самых ушлых агентов. Всюду рядом с телезвездами, продюсерами, операторами, звукорежиссерами и редакторами расставь видеокамеры. Собери обстоятельный материал. И на его основании напиши компромат. Всего представь мне ровно полста компроматов.
– Самому писать?
– Отличный вопрос! Скучный компромат – это для сыщиков Мура. Мы должны быть во всем талантливы. Слышал, что Феликс Эдмундович писал стихи? Пушкин отдыхает! Мы должны соответствовать уровню.
– То есть?
– Найми какого-нибудь ловкого писаку. Пусть компромату добавит лоск.
– Есть у меня один ловкач из "Аргументов и фактов". Он туда из "желтой" прессы перешел. На повышение.
– Одобряю, – генерал вдруг встал и достал из шкафа соболью шапку. – Знаешь что это?
– Шапка?
– Это не простая шапка. Президентская. Мне он ее на день чекиста сам подарил. Но, зараза, – генерал, побагровев, попытался ее натянуть, – не надевается. Шапка отличная! У меня же башка в два раза больше.
– У тебя, Сережа, голова философа.
– Отставить сюсюканье! – генерал протянул мне шапку. – Померь-ка, Петро.
Шапка мне пришлась впору.
– Вот и носи, дорогой!
Я вскочил:
– Служу Отчизне!.
– Садись… – генерал сощурил глаза. – Ты, Петя, должен пойти на повышение. Тебе уже сорок шесть, а ты всего лишь майор. Как-то неловко. Мы же за одной партой сидели… Прихлопнешь телевидение, обещаю погоны полковника. Буду ходатайствовать лично.
Я склонил свою седеющую голову.
– И, пожалуйста, без чинов. Спорь со мной, предлагай контраргументы. В диспуте, как известно, рождается истина.
– С кого начинать?
– Начни с юмористов. Раздражают больше всего. И помни, для закрытия российского ТВ родина нам отвела ровно квартал. Ни секундой дольше! Но и не секундой меньше!
Компромат № 1
Король смеха
1.
Павел Бергман знал все анекдоты. Они в него были вбиты, как в комп. Мог рассказать всякий. С любого места. Это ли не находка для телевидения?!
В Останкино было устроено "Анекдот-шоу". Публика начинала байку, Павел подхватывал. Восторг был всеобщий. Рейтинги запредельные.
Но через год рейтинги поползли вниз. Пашу вызвал генеральный продюсер канала Михаил Жабин.
– Как-то вы расслабились, братец, – с отцовским упреком взглянул он на Бергмана, разливая вискарь. – Живот зачем-то отпустили. Порыжели…
– Живот от пива, – Павел сглотнул слюну. – А рыжим я всегда был. Таким мама родила.
– Надо что-то делать! – Жабин солдатским махом осушил бокал. – Я решил закрыть "Анекдот-шоу". Вы уж обиду не держите.
– Меня на улицу?
– Зачем? Вы подумайте, чего еще не было на ТВ. Пошевелите мозгами. Пройдите в дамки. Недаром же вас окрестили королем смеха?!
2.
И Паша придумал. Шоу "Опущенные". Ноу хау!
Бергман в костюме с искрой появлялся перед звездами российского общества и принимался изощренно над ними издеваться.
– Погорим мы на этом шоу, – печалился Михаил Жабин. – Обидятся звездуны, бандюков нашлют.
– Плохо вы, Михаил Иванович, в людях разбираетесь, – до ушей улыбнулся Павел Бергман. – За халявный пиар они маму родную с потрохами слопают.
И ведь оказался прав.
– А вот взгляните на лысую певицу, – ярился на сцене Павел. – Голосок у нее жалкий. Комар и тот лучше поет. Зато какой роскошный парик на лысой башке! Двадцать зеленых косарей! А ведь и морды нет, и грудей с жопой… У Белорусского вокзала никто бы ее и за десятку не снял. Однако же, звезда! Друзья, поприветствуем лысую певицу!
Лысая певица истерически расхохоталась. Публика с обезьяньим восторгом зарукоплескала. Представление началось.
– Теперь глянем на этого качка, – Павел указал пальцем на огромного квадратного человека. – Рокки и Терминатор русского экрана. Мышцы у него есть. Ничего не скажешь. Накачался анаболиками. Повредил мозги. Поэтому и выглядит настоящим тупорылым засранцем. Почему выглядит? Он такой и есть! Друзья мои, поприветствуем главного качка с лицом засранца!
Качок, изображая дикую радость, ударил кулаком по коленке и дико заржал.
Пугливо оглядываясь, засмеялись все остальные.
Рейтинг "Опущенных" взлетел под облака.
Генпродюсер Михаил Жабин подобострастно жал Пашину руку и сообщил об утроении его гонорара.
3.
Павел Бергман оказался страшно востребованным. В очередь к нему стали выстраиваться журналисты.
– Как вам это удается? – пытали они Пашин секрет.
Бергман вальяжно откидывался в кожаном кресле:
– В основе всех человеческих отношений лежит садомазохистский комплекс. На сцене звезды выступают в роли садистов. Думаю, вы не будете спорить. В домашней же обстановке элитного клуба им хочется побывать в шкуре мазохиста.
– Вам угрожают? Вас пытались побить?
– Со всеми примами у меня нежнейшие, доверительные отношения.
– Как долго будет жить ваше шоу?
– Не переживайте, работы хватит очень надолго.
И работы хватало. Шоу "Опущенные" пригласили в европейское турне. Иноземные звезды жаждали таких же отвязанных оскорблений. И Паша с продюсером не могли им отказать. Тем более, это мощно срабатывало на раскрутку родного канала.
Первым городом творческого вояжа стал Париж.
И все здесь прошло на "ура", только именно в Париже раздался полуночный звонок.
– Ну, здравствуй, Павлик! – в трубку щебетал нежный, исполненный страсти женский голос.
– Мы с вами знакомы?
– Привет, дурачок!
– Извините, услугами проституток я не пользуюсь.
Бергман решил, что его беспокоит "ночная бабочка" из эмигранток.
Женщина озорно рассмеялась:
– Конечно! У тебя же член меньше сантиметра!
Павел ошеломленно замер. Мужской причиндал, и правда, у него был небольшой. Но не до такой же степени!
– Ты что, сука, гонишь? – разъярился Бергман.
– Прости, прости, – заворковала собеседница. – Совсем забыла, что он тебе ни к чему. Тебе же генпродюсер Жабин засаживает по самые гланды.
Паша, как ядовитую змею, отбросил трубку.
Тело его сотрясала крупная дрожь.
Нет, в гомосексуальных поползновениях он, хвала небесам, был не замечен. Не было этого! Но вот господин Жабин на всю страну был известным педрилой.
4.
Уехали из Парижа, звонки как отрезало. Павел облегченно вздохнул. А то ведь невозможно было выкинуть из памяти сладкий и подлый голосок. Мешало работать. На сцене долго не мог поймать кураж.
В Амстердаме отработал на троечку. В Барселоне и Лондоне все шло по нарастающей. В Лиссабоне же опять раздался полуночный звонок:
– Соскучился, котик?
Бергман, конечно, мог бы швырнуть трубку. Но хотелось установить личность нахалки:
– Как вы узнаете мой номер?
– Мир не без добрых людей, – озорной голосок был переполнен смехом. – Ну, что, томишься без своего полового гиганта Жабина? Он в Москве, а ты в Лиссабоне. Анус чешется?
– Мадам, вы заблуждаетесь! – с максимальной дозой язвительности в голосе произнес Бергман. – Я натурал. У меня жена и двое детей.
– Такое случается… Хотя жены и детей у тебя нет. Зачем брешешь?
Павла вдруг озарило:
– Вы мне за кого-то мстите? Я со сцены обидел вашего любимого, родственника? Простите великодушно! Это ведь всего лишь условия заданной игры. Ничего личного.
– И у меня с тобой ничего личного, – томно вздохнула девушка. – Жаль, что ты гей. Могли бы перепихнуться. Спокойной ночи, сладенький!
На этот раз собеседница первой положила трубку. А Паша, как ужаленный, взвился. Сгоряча даже маханул целый стакан коньяку. Сна, конечно, ни в одном глазу. А ведь завтра шоу.
Принял горячую ванную. Выпил еще стаканчик армянского. Не помогло! Проворочался до самого утра. Встал с постели с кровавыми глазами, с трясущейся челюстью.
У звезд в этот вечер он вызывал не ужас, а сострадание.
5.
В Лиссабон срочно вылетел Генеральный продюсер Жабин.
– Что же вы, батенька? – сокрушенно перекатывал он желваки. – Организаторы нам, знаете, какую неустойку выкатили?
– Приболел, – Бергман скосил глаза.
– Сивухой пованивает, – Жабин достал из мусорного ведра порожнюю бутылку коньяка. – Платим мы вам от души. В чем дело?
– Сорвался! Ностальгия по родине.
– Ну, ну… – Жабин выглянул в окно. В Португалии грянула весна. Нежно, томно зеленели деревья. – Останусь я с вами. Буду приглядывать. Ответственность жуткая. Глаз да глаз!
Из Лиссабона двинули в Прагу. Павел слегка оклемался. Сказалась работа с личным гипнотизером. Вспомнил череду своих ярких творческих удач. Помогло.
На сцене Павел снова чувствовал себя львом.
– Посмотрите на эту длинноногую фигуристку, – радостно вещал он. – Чемпионка мира по катанию на железках по окаменевшей воде. Но любим мы ее не за это. А за позы, которые она принимает в творческом экстазе. Особенно мне по душе шпагат. Камасутра отдыхает. Сразу вспоминается, какое сокровище скрыто у нее между ног. И когда задом поворачивается, тоже ничего. Аппетитная жопка! Думаю, многие бы мужчины встали бы на коньки, чтобы быть к ней поближе.
Давясь рыданиями, фигуристка захохотала. За нею восторженно грохнул весь зал.
А ночью раздался звонок:
– Пашенька, поздравляю!
– С чем?
– Как это с чем? С приездом Жабина. На последнем шоу ты просто блистал. Сказывается гениальная вздрючка.
– Мадам, я уже говорил, вы заблуждаетесь.
– Вот это нам и следует проверить. Приходи в номер триста тридцать три. Познакомимся лично.
6.
Когда Павел открыл дверь в 333, там стояла кромешная темень. Бергман щелкнул выключателем, но свет не зажегся.
– Лампочки выкрутила, – отозвался до боли знакомый, мелодичный голосок. – Располагайтесь, мой повелитель. Я на секундочку в ванну.
Павел присел на пуфик.
В проеме двери вспыхнул безупречной красоты абрис женского тела. Стройные ножки, золотая копна волос волной до попы. Дыхание перехватило.
Бергман разделся. Раз подвернулся столь внезапный случай, то следует доказать, что он мужчина. Мачо! А не какой-нибудь засранный гей.
Растянулся на матрасе, накрылся пуховым одеялом.
Она подошла. Отдернула одеяло. Вытянулась с ним рядом. Крепко обняв, жарко поцеловала в губы. Покусала соски. Погладила могуче воспрянувший жезл.
А потом… наручниками прищелкнула его к дубовой спинке кровати.
– Хочешь поиграть? – разулыбался Бергман.
– Игры закончились, – холодно произнесла девушка.
Она накинула халат и вытащила из-под кровати тазик. Достала вязку тонких гибких прутьев. Со свистом, обдав брызгами, ими взмахнула.
– Что это? – помертвел Паша.
– Береза лечебная. Розги, мой дорогой!
Номер триста тридцать три Бергман покинул на носилках "Скорой помощи". Неделю валялся в пражском лазарете. Гастроли, понятно, оказались на грани срыва.
– Что же вы творите, бесценный?! – выпучивал на него глаза Михаил Жабин. – Не могли себе подыскать нормальную проститутку?
Павел лишь играл желваками.
– Ну, ничего, – Жабин погладил его иссеченную руку, – очухаетесь. Главное, духом не падать.
– Не хочу я больше, – сказал Павел.
– Чего не хотите?
– Быть королем смеха. Подыщите для "Опущенных" другого ведущего.