- Ворота, значит… Ограда… А ну-ка, Нгоно, давай этого чертенка в кабину. Я ж пока загляну в бак.
Горючки хватало. На дне, правда, но еще плескалось, а до деревни было не так далеко - километра два-три.
- Ой… а где же ваши быки? И оглобель я что-то не вижу.
- Не слишком ли ты любопытный, парень? Ничего, будут тебе сейчас оглобли. Ну что, мон шер Нгоно, погрохочем в последний раз?
- Погрохочем!
- Ладно. Ты - на платформу, а этого шустрого парнишку давай ко мне.
Александр ухмыльнулся и запустил двигатель.
Захария аж подпрыгнул от неожиданности, испугался уже по-настоящему, всерьез, особенно когда странная повозка вдруг сдвинулась с места и покатила сама, без всяких быков, лязгая, словно какое-то жуткое чудище. А пахло! Так, верно, пахнет в аду! Экий же гнусный, совершенно невыносимый запах. Сера? Ой господи…
Клацая зубами и округлив глаза от ужаса, пленник быстро закрестился:
- Боже, спаси и сохрани!
В дом старосты они вломились без приглашения, даже не через дверь, а прямо в ограду, так что только полетели кругом кирпичи да осколки разбитой фары. Уж конечно, незаметно подобраться не удалось - да не о том и думали. Староста и его людишки как раз выскочили на улицу - посмотреть, что это там за грохот? Ну, не они были сейчас нужны, главное - удалось произвести впечатление, а в доме уж все показала какая-то испуганно визжавшая девка, то ли жена хозяина, то ли рабыня.
Весников обнаружился во дворе, в погребе, живой, здоровый и даже заметно навеселе. Правда, сидел под запором, точнее сказать, лежал и спал на свежем сене.
- О, Саня! - Увидев своих, Вальдшнеп пьяно заулыбался. - Явился. А здешние мужики - ничего. Дорогу мне обещали показать, автобус надыбать. Я уж договорился, пока вы… и-ик… пока вы где-то там шлялись. Чего тут такой шум-то? О! В ворота не вписались! Так я и знал - на трелевочнике-то, это вам не на колесном тракторе ездить, тут сноровка нужна, ясен пень.
- Давай, Коля, полезай в кабину, едем, - поглядывая вокруг, быстро распорядился Саша. - Нам еще до моря добраться затемно.
- До моря? Мы что, на корабле поплывем?
- На катере, Федорыч! На воздушных крыльях.
- А, знаю… "Метеор" называется. Вот в старые-то времена, бывало…
Усадили наконец черта пьяного. Поехали - с ревом, пятясь, выползли из ограды, развернулись, попутно снесли какую-то попавшуюся под гусеницу хижину…
- О! - Со смаком орудуя фрикционами, Александр ухмыльнулся. - А мальчишка-то смылся. Ну, правильно, чего ему тут ждать? И так спасибо - помог. Эх, опять нас трое, а? Три танкиста, три веселых друга - экипаж машины боевой!
"Боевая машина" - точнее, сидевший за рычагами управления Саша, - надо сказать, разухарилась. Выбравшись на оперативный простор убогой деревенской площади, сперва застыла, словно норовистый жеребец, но потом Александр заметил каких-то людей у небольшой церкви и попер прямо на них, да так, что только засохшая грязь из-под гусениц полетела! Стоявшие - староста там или кто - немедленно бросились врассыпную. И правильно, это и нужно было сейчас - ликвидировать саму мысль о преследовании рычащего чуда.
Саша еще немного покуражился, поелозил по деревне, хотел даже свалить какое-то старое дерево, карагач или платан, да, подумав, махнул рукой - черт с ним, с деревом, пора уже было поворачивать к морю. Туда и поехали с ветерком. Правда, продолжалось веселье недолго - двигатель вдруг зачихал-зачихал да и замолк.
- Ну, все! - Во вдруг наступившей звенящей тишине, словно после артиллерийской канонады или бомбежки, Александр распахнул дверь и, поставив ногу на гусеницу, смачно сплюнул наземь. - Все, говорю, парни, финита! Горючее кончилось.
- Ну вот! - Весников похлопал глазами. - Что ж теперь с трактором? Тут вот и бросим?
- А и бросим, что теперь с ним делать-то? Пущай тут стоит памятником, ржавеет.
- Долго не простоит, - спрыгнув в пожухлую от солнца траву, заметил Нгоно. - Если здешний кузнец ушлый - быстро прочухает, разберет на металл.
- Да и черт с ним, пусть разбирает. - Саша равнодушно махнул рукой. - Чай, не Тэ тридцать четыре, не жаль.
- И все же…
Оставив за спинами бесполезный отныне трелевочник, приятели быстро зашагали к морю, точнее сказать, к маячившей в паре километров скале.
- А что мы туда идем-то? - едва поспевая за остальными, поинтересовался Весников. - Там что, ваш катер на подводных крыльях?
- Угу, Николай. Именно так. Почти.
Спускаться по скалам оказалось довольно трудно, Николай Федорыч пару раз даже чуть не сорвался, и Нгоно едва успевал подхватить его за шиворот.
Зато там, внизу, в уютной небольшой бухточке, поджидая, уже покачивался на волнах надежный рыбацкий челн.
- Ишь ты, не обманул старче… Эй-эй! - Саша помахал руками сидевшим на веслах подросткам. - Как лодочка-то, не течет?
- Ты и есть Александр, уважаемый?
- Вас прислал старик Антоний?
- Да. Мы сейчас… причалить.
А вот эти подростки - смуглые худые мальчишки лет по пятнадцати - говорили по-латыни плохо, куда хуже, чем старик или тот ушлый парень.
- Что там был такое за грохотать? - дождавшись, когда все трое путников уселись, спросил один из лодочников. - Мы даже здесь слышать.
- Ограда у старосты вашего обвалилась, - усмехнувшись, пояснил Александр. - Видать, старая уже была.
- А-а-а… ограда… - Мальчишки весело переглянулись - тоже не очень-то уважали старосту. И, взявшись за весла, сноровисто погнали челнок в открытое море.
- Стойте, стойте! - С удовольствием посматривая на аккуратно уложенные на дне лодки мачту и парус, Саша пристально следил за курсом. - Нам сейчас совсем не туда. Налево, налево поворачивайте!
- Но, господин… Монастырь - там!
- Ой, парни… знаете что? Давно хотел спросить - какой сейчас на дворе год?
- Что? - Юные гребцы явно не поняли вопроса.
Александр передернул плечами:
- Вы вообще христиане или как? В Иисуса Христа веруете?
- Веруем в Господа. А Иисус - лишь его Сын.
- Ну хотя бы так. Так вот скажите-ка, сколько лет прошло со дня рождения Иисуса?
- Ой… - Парни задумались, переглянулись.
- Сын Божий давно родился… Может, лет двести тому… - внес предложение один.
- Сам ты двести! - возразил другой. - Отец Геронтий говорил - лет четыре сотни прошло, если не пять!
М-да… Саша только хмыкнул - для подобной богословской беседы нужно было выбирать куда более образованных людей.
- А вон и наши рыбаки! - Повернув голову, один из гребцов кивнул на несколько парусов, маячивших по правому борту. - Возвращаются с уловом. Нам пора поворачивать!
- Не нужно так спешить, парни. Вы хорошо плаваете?
- О господин! Как рыбы!
- Вот и славно - до берега, значит, доберетесь.
- Саня!
Весников все прислушивался к непонятной для него беседе, поскольку никаких иностранных языков не знал, как и большинство советских граждан. Нет, когда-то в школе что-то такое проходили… да все больше мимо.
- Саня, ты о чем это с ними гутаришь?
- Об Иисусе Христе, Николай.
- Во дает! - Вальдшнеп присвистнул. - Больше уж совсем поговорить не о чем.
- Спрашивал, когда Иисус родился. Сказали, лет четыреста - пятьсот назад.
- Ну, когда родился, тогда и родился, - отмахнулся Весников. - Где ваш "Метеор"-то?
- А никакого "Метеора" не будет, Коля, - захохотал молодой человек. - Мы вот тут думаем: как бы у парней эту лодку купить? У тебя ничего такого не завалялось в карманах?
В карманах у Весникова завалялась аж почти тысяча евриков, но тракторист был не настолько глуп, чтобы говорить о таких деньгах вслух! Ага, еврики, как же… Хотя, Саня, конечно, отдаст - уж в этом смысле он человек надежный.
- Думаю, евро сто наскребу, - натужно ухмыльнулся Вальдшнеп. - Для такой развалюхи и то много. Ты бы, Саня, с ними сторговался на пятьдесят. Две тыщи рублей - хорошие деньги. Для этих-то негров…
- Они не негры, Николай. Берберы… или кабилы… впрочем, черт их… Думаю, вряд ли их прельстят ассигнации. У тебя мелочи нет?
- Не, мелочи нет. Только наша, российская. Пятаки вроде бы завалялись, десятки… ну, эти, новые-то, блестящие.
- Давай-давай, Николай, не жадись, вываливай все!
Александр предложил парням за лодку пять больших серебрях - пятачков с российским орликом, поникшим двумя своими главами, и четыре десятки - новенькие, сверкающие в закатном солнце почти как золотые!
- Это хорошие деньги, парни! Берите! Иначе мы вас просто выкинем. Мы вовсе никакие не паломники, а разбойники. И очень-очень злые!
- Мы понимать. - Парни попробовали монеты на зуб и довольно улыбнулись - видать, цена их вполне устроила. Более чем! Спрятав денежки за щеки, они разделись и… только их и видели! Нырнули, а вынырнули уже так далеко, что едва и увидишь. И ловко заработали руками.
- Хорошо плывут, - одобрительно кивнул Нгоно. - Красиво.
А Весников все никак не мог успокоиться - хохотал, восхищенно поглядывая на Сашу:
- Ну, Санек! Ну ты и ушлый! За шестьдесят пять рубликов - лодку купил! Шестьдесят пять рублей - я видел. Это ж… две бутылки пива. Теперь понимаю - мы точно к дикарям попали! Саня, а ну как у них еще что-то можно вот так же купить?
За далеким мысом тихо садилось солнце, окрашивая волны сияющим расплавленным золотом. Розовые перистые облака таяли в голубом, быстро подергивающемся ночной синью небе, с серебряной половинкой луны в окружении таких же серебряных звезд.
- Эх, луна-то… луна, - возведя очи, ностальгически вздыхал Вальдшнеп. - Как тогда, раньше… еще при советской-то власти. Вот тогда была луна! Не как сейчас - чертовы эти астероиды.
- Ну, наконец-то понял, - тихонько засмеялся Саша.
Не дожидаясь темноты, они высадились на берег и даже сумели запалить костерок - кроме выдолбленной из тыквы фляжки с водою в лодке нашлось огниво и несколько рыбин, которые сейчас, как опытный рыбак, Весников насаживал на веточки в ожидании прогоревших углей. Ухмылялся:
- Жаль, соли нет.
- Ты еще скажи - водки.
- Да и водочка бы тоже не помешала. А знаешь, Саня, какой бражкой меня потчевали здешние цыгане? Смачная бражка… умм. Весьма!
Дождавшись углей, напекли рыбы, поужинали, спать же улеглись в лодке - мало ли что? Как знать, кто здесь по ночным берегам бродит, хищный зверь или, хуже того, недобрый человек.
Весников храпел уже, под мерное качание волн начинал дремать и Саша, лишь Нгоно обещался не спать - караулить.
Саша махнул рукой:
- Давай. Только ты меня перед рассветом разбуди, ладно? Сменю, чуток подремлешь.
- Уж лучше я завтра в лодке посплю.
- Ну, как знаешь.
Молодой человек заснул сразу же, едва только устроился поудобней на дне челнока, пахнувшего свежей смолой и рыбой. Спал спокойно, не видя никаких снов, точнее, как и все психически здоровые люди, их не запоминая.
А проснулся от шепота:
- Корабль, Саша!
- Где корабль? Какой?
- А вон, сам посмотри!
Нгоно показал рукою на море, где на фоне алеющего неба неслышно скользили черные паруса какого-то судна.
- Две мачты, - словно завороженный, прошептал Александр. - Бом-кливера… Фор-брамсель, фор-марсель, фок… крюйсель… Вот это да!
- А по мне, так корабль как корабль, что в нем такого?
- Что такого, спрашиваешь? - Саша в волнении сел на банку. - Вот ты, конечно же, разницу между кражей и ограблением представляешь?
- Ну конечно - детский вопрос. - Нгоно даже немного обиделся. - Кража - тайное хищение чужого имущества, грабеж - открытое, что тут понимать-то?
- Ну вот и я в парусах разбираюсь примерно так же, как ты - в грабежах и кражах. Вот эти все брамсели, марсели, фоки… Это бригантина, Нгоно! Шхуна-бриг… или брамсельная шхуна, отсюда не очень видно… Для пятого века это почти то же самое, что, скажем, подводная лодка или тот же катер на подводных крыльях!
- Бригантина? Ты хочешь сказать - это современный корабль?
- Может, и не современный, но явно не из этого времени! И оттого очень он мне не нравится. Очень!
- Ну да. - Инспектор вдруг посмотрел куда-то влево и вздрогнул. - Парусник, говоришь, не нравится… А что ты насчет этого скажешь? Вон, гляди, вываливает из-за мыса… Тут уж и я, хоть и не специалист…
Саша глядел во все глаза, недоверчиво моргая. Бригантина уже скрылась, растаяла у горизонта, а на смену ей явился… настоящий бронированный крейсер или скорее эсминец. Да-да, именно эсминец, эскадренный миноносец, по военно-морской классификации, длиной метров сто, быстроходный, с окрашенными шаровой краской надстройками, артиллерийскими батареями и всем прочим оборудованием, предназначенный для нанесения стремительных торпедных атак и охраны других кораблей в походе!
Из трубы вился небольшой дымок, уносимый едва появившимся ветром, а на корме трепетал в свете восходящего солнца звездно-полосатый американский флаг!
На носу белели буквы и цифры - "DE-173"… Очень даже знакомые, и как тут же выяснилось - не одному Саше.
- Это же "Элдридж"! - волнуясь, промолвил Нгоно. - Эсминец "Элдридж", тот самый американский корабль, с которого и началась вся эта свистопляска со временем! Профессор рассказывал…
- Ты прав, дружище, судя по номеру, это именно "Элдридж" и есть. Ох, смотри-ка!
Над всем кораблем вдруг вспыхнуло зеленое пламя; эсминец зашатался и исчез, словно его и не было, но кильватерная струя на воде еще виднелась. Потом так же резко исчезла и она, и лишь лучи восходящего солнца теперь играли на бирюзовых волнах.
- Что это было, Саша?
- Не знаю… Тут много чего происходит. - Молодой человек задумчиво покачал головой. - Скорее всего, этот корабль появился на какое-то короткое время, провалился из будущего и тут же исчез, вернулся обратно… Как, дай бог, вскоре вернемся и мы.
- А бригантина? Она-то вроде никуда не исчезла?
- Вот это меня и пугает, мой друг! Очень и очень пугает. А с другой стороны - может быть, эта бригантина и приведет нас к тому, что мы сейчас будем искать!
Глава 12
Осень 483 года
Вандальская Африка
Городок не велик и не мал…
Готов ко всему я,
бесстрашным я буду,-
бывало и хуже!
"Старшая Эдда"
Город Тапс, расположенный неподалеку от славного Гадрумета, считался четвертым по величине, народонаселению и общей благоустроенности во всей бывшей Проконсульской Африке, от Гиппона до Триполитанского вала. Первое место, конечно, занимала Колония Юлия - Новый Карфаген, затем шел Гиппон, потом - Гадрумет, ну а за ним Тапс, в котором, как говорится, и труба пониже, и дым пожиже. Тем не менее в городе имелись и торговый порт, пусть не очень большой, и прямые, еще римские, улицы, естественно замощенные, и масса красивых зданий, в большинстве своем старых базилик, и полуразрушенный цирк, и водопровод даже! А в одной из таверн у самой гавани некий монах назвал Саше точную нынешнюю дату: четыреста восемьдесят третий год от Рождества Христова или шестой год царствования великого правителя Гуннериха. Не очень-то счастливого царствования, между прочим, судя по общей запущенности города и некоторой унылости жителей. Впрочем, скорее всего, это объяснялось удаленностью Тапса от столицы. Так ведь и Гадрумет не многим ближе.
Едва причалив, путники тут же и продали лодку за сотню мелких серебряных монет - византийских денариев. Понимали, конечно, что продешевили, да все равно челнок было не устеречь, а так хоть какие-то деньги. На них и сидели в таверне, заказав кувшинчик неразбавленного вина и тушенную в красном соусе рыбу с белым пшеничным хлебом местной выпечки. Хлеб, как и рыба, и вино, пришелся путешественникам по вкусу, особенно Весникову, который заказал еще и добавки, после чего собрал хлебушком оставшийся в миске соус и блаженно щурился, словно мартовский кот.
- Ох и хлеб у них! Давненько такого не едал. Вот, помнится, в ранешние-то времена, при Брежневе еще, в Турындине своя пекарня была - там такой же пекли, во рту таял. А сейчас, ясен пень, хлеб разве? Химия, почитай, одна.
- А вино тебе как? Понравилось? - усмехнулся Саша.
- И вино ничего себе. Красненькое!
- А ты город-то видел?
- Да видел. - Весников раздраженно отмахнулся. - Город как город - дыра дырой. Аэропорт-то тут хоть у них есть?
- А ты заметил, как люди одеты? - подмигнув Нгоно, вкрадчиво спросил Александр. - Какие стены крепостные, ворота, церкви кругом? И ни одного современного здания. Ни антенны, ни автомобиля, ни велосипеда даже!
- Ну так откуда у бедных негров антенны да велосипеды? - вполне, как ему казалось, резонно переспросил тракторист. - Они ж тут все бедные, голь-шмоль перекатная, ясен пень. А насчет церквей старых да ворот - так мне, Саня, ничего этого век не надобно, всяких музеев-шмудеев этих. Жил допрежь без них - проживу и дальше, и неплохо проживу, были бы деньги. А всякая старина да музеи - все пустое, баловство одно, ясен пень.
- Ну, ты это, - Саша спрятал смех, - мировую-то культуру почем зря не отрицай, деятель сельский! Вина еще кувшинчик закажем?
- Знаешь, Саня… а я бы, пожалуй, и парочку кувшинчиков заказал, - ничуть не обидевшись на "сельского деятеля", ухмыльнулся Вальдшнеп. - Больно уж винцо вкусное.
- Вкусное, - покачал головой молодой человек. - Нам сейчас не о вине, о ночлеге надобно думать.
- А чего о нем думать-то? Сейчас такси вызовем да в аэропорт поедем. Там и посидим, подождем.
- Коля-a! Понимаешь, здесь нет аэропорта, сколько тебе говорить?
- Ну, тогда авто…
- И автовокзала нет, и поездов тоже.
- Неужто такая глушь?
- Не то слово, Коля! Это прошлое, понимаешь? Сколько можно тебе объяснять?! Далекое-далекое прошлое - Средние века еще толком не начались. Еще ни Москвы нет, ни Новгорода, ни Киева, не говоря уже о Петербурге.
- Но… - Весников недоверчиво похлопал глазами. - Этого не может быть!
- А луна может быть? А Галактика может сжиматься? На свете, Николай, много чего может быть, чего мы не понимаем, не понимали и никогда не поймем.
- Да ладно, что я, глупый, что ли? - Умильно посматривая на только что принесенные расторопным служкой кувшинчики, Весников покладисто кивнул. - Прошлое так прошлое, черт с ним. Ты мне одно скажи, Саня, скоро мы отседова выберемся-то?
- Надеюсь, что скоро, - пожав плечами, хмуро отозвался молодой человек.
- Ну вот и славненько, - потер ладони Вальдшнеп. - Больше мне ничего и не надо. А прошлое тут или просто глушь - какая разница-то? Вон у нас на заболотьях, отплыви по протоке в любую сторону - и не скажешь, какой на дворе век! Да что я говорю-то - ты и сам не хуже моего знаешь, ясен пень!
Честно говоря, Саша не знал сейчас, что и думать. Впрочем, определенная логика в словах Весникова имелась. Действительно, какая, к черту, разница? Ладно, главное, чтобы не скулил да не сошел потихоньку с ума от всего увиденного.