- Да ничего особенного не делают - молятся только.
- Ага, еще бы знать, как молятся? Да и крестятся они не по-православному, а наоборот, кажется… - Это уж Саша говорил себе под нос, ни к кому конкретно не обращаясь. - Ладно, посмотрим, увидим - переймем!
На следующий день Сульпиций поднял всех куда раньше обычного, хотя в его время люди и так в постелях не залеживались, поднимались с солнышком, с петухами. А тут и солнце-то еще не выглянуло, лишь небо на востоке алело, да палевые подбрюшья скопившихся на горизонте кучевых облаков щекотал золотистый лучик.
Все оделись получше - и сам хозяин, и гости, а Мария и вовсе смотрелась истинной красавицей, так шла ей небесно-голубая, с серебряной вязью накидка-далматика. Ксан аж рот открыл и глаз не сводил… не с накидки - с девушки. А той, видно, такое внимание очень даже нравилось - ишь, глазками туда-сюда водила, потом, на дядюшку взглянув, засмущалась, покраснела, заскромничала.
Старик Сульпиций тоже надел новую тунику да золотое ожерелье, правда, накинул поверх скромненький, крашенный корой дуба плащ. Осмотрел всех, улыбнулся да махнул рукой:
- Пойдем. Уж помолимся, слава Иисусу Христу и Святой Деве, аминь!
- Аминь, - эхом откликнулись все, кроме Весникова - тот только чихнул.
Выйдя из дому, сразу свернули на узкую улочку - впрочем, в этой части города они все были узкими - и пошли по ней, нагибаясь под аркадами акведуков. Затем свернули в какую-то подворотню, настолько тесную, что едва протиснулись, да и то боком. Шедший впереди Сульпиций вдруг остановился, предостерегающе подняв руку - молчите, мол. Александр потянулся на цыпочки и увидел на углу закутанную в темный плащ фигуру. Сульпиций тихонько свистнул. Фигура обернулась, скинула капюшон…
- Свои, - улыбнулся старик. - Все уже собираются.
И в самом деле, вскоре путники вышли на небольшую округлую площадь, к которой по прилегающим улочкам стекался народ и исчезал за деревьями, у высокого глухого забора. Но шли не в ворота, а ныряли в небольшую калиточку, от которой вилась тропинка по саду.
- Это дом судьи, - обернувшись, тихо пояснил Сульпиций. - На него никто не подумает, да и стражники сюда не суются. Во-он туда проходите, где лестница.
Низенькие замшелые ступеньки вели вниз, в небольшую подземную залу, где темноту слегка рассеивали таинственно мерцающие свечи. Народу собралось не так много: может, дюжины три, вряд ли больше. От скопления людей, от жарко горящих свечей и лампадок внутри храма было довольно тесно и душно. Собравшиеся негромко переговаривались, раскланивались - наверняка все здесь были довольно близко знакомы.
- Прошу простить…
Какой-то парень невзначай наступил Саше на ногу и, вежливо извинившись, встал чуть позади Марии. Кашлянул. Девушка обернулась. Парень улыбнулся, наклонил голову, что-то сказал - это был красавец лет двадцати с густыми темно-русыми кудрями и небольшими усиками, этакий добрый молодец.
Мария не успела ему ответить - отдаваясь под сводами, на всю залу вдруг прозвучал голос:
- Слава Иисусу Христу, мы вновь с вами вместе, братья мои и сестры!
Священник с бритым одухотворенным лицом и длинными темными локонами улыбнулся, начиная литургию, и продолжил уже торжественным и серьезным тоном. Поверх длинной, белого цвета староримской туники, которая называлась "альба", плечи его покрывала богато расшитая золотом риза - казула, надеваемая только для мессы, главного католического богослужения, во время которого совершалось великое таинство евхаристии, когда хлеб и вино превращались в Тело и Кровь Христову. Под самым сводом висело распятие, на алтаре тускло сияла золотом церковная утварь - чаша и патена, тарелочка для священного хлеба-гостии.
- Отец Иннокентий, - тихо шепнул на ухо Александру Ксан и неприязненно покосился на стоявшего позади Марии доброго молодца. А тот, однако, стоял уже не позади, а рядом!
Священник быстро читал молитву на хорошей латыни, которая многим здесь собравшимся наверняка была уже не очень понятна, поскольку сами прихожане говорили на так называемой вульгарной латыни, засоренной германизмами и деталями простонародного говора.
- Аминь!
- Аминь!
Кто-то клал поклоны, кто-то опустился на колени, кто-то крестился, вовсе не так, как представлял себе Саша, а касаясь сложенными пальцами сначала лба, потом губ и груди. Приноровившись, молодой человек стал креститься точно так же и, скосив глаза, увидел, что Нгоно и Весников последовали его примеру.
Отец Иннокентий вел себя как добрый родитель в окружении почтительных детей, сильно пахло благовониями, таинственно мерцали свечи, и Сашу вдруг охватило ощущение причастности к чему-то такому, великому, непознаваемому и прекрасному, что даже нельзя было высказать вслух - не хватило бы слов!
А потом еще запел хор! О, как нежны были детские голоса, не хуже, чем у знаменитого французского хора "Vox Angeli". Как благостно пели дети, как торжественно славили Иисуса Христа и Святую Деву!
Александр молился вместе со всеми, прося у Господа помощи в столь многотрудном деле, молился вполне искренне, несмотря на то что был православным, а не католиком. Впрочем, в эти времена церковь еще не разделилась.
Мерцание свечей, золотая утварь, слезы на глазах всех собравшихся, торжественное облачение священника и нежные, ангельские детские голоса - все это создавало такую атмосферу, насквозь пронизанную благоговением и сознанием причастности к Господу, что и Саша не выдержал, прослезился, вместе со всеми повторяя:
- Аминь!
Месса длилась недолго, минут сорок, но за это время все эти люди, тайные кафолики, явившиеся на литургию, стали для Александра родными. Впрочем, наверное, не только для него - подобные же чувства испытывал сейчас и Нгоно… и даже Весников… Нет, Весников, похоже, ничего такого не испытывал, лишь, любопытствуя, крутил головой.
Уходя, люди целовали Библию, а многие - и друг друга…
А тот добрый молодец - Марию. О, как он припал к губам девушки! Пусть не надолго, всего на чуть-чуть, можно даже сказать - едва прикоснулся. И все же, все же… Как Мария посмотрела на него, о, какими глазами! А парень не спешил уходить, вот наклонил голову, что-то шепнул…
- Мария! - выйдя на улицу, строго воскликнул Сульпиций. - Нам пора. Не забудь - тебе еще надо на рынок.
- Я помню, все хорошо помню, дядюшка.
- А можно и мне с тобой? - тут же подскочив к девушке, напросился Ксан.
- Тебе? - Мария обернулась с улыбкою. - Что ж, пойдем, коли ты ничем не занят.
- Нет-нет, ничем.
Александр лишь завистливо ухмыльнулся - везет же некоторым! Никаких забот, бездельничают себе, чем хотят, тем и занимаются.
А вот у Саши и его команды еще были дела, и к главному из них, к слову сказать, они еще и не приступали. Хотя, с другой стороны, так скоро и не могли. Удалось на какое-то время закрепиться, кое-что прояснить - и то уже хорошо.
Со стариком Сульпицием договорились о постое на неделю, а потому, само собой, требовались средства на жилье и питание. Да и поискать другое пристанище - и это было, пожалуй, самое трудное в условиях всеобщего доносительства и слежки, культивируемых правящими кругами.
- Понимаете, если вы будете жить здесь слишком долго - примелькаетесь соседям, - ничего не тая, пояснил Сульпиций. - Начнутся расспросы, кое-кто - если не каждый второй - донесет… Тапс - городишко маленький, все на виду! В Карфагене, конечно, такого еще нету - слишком уж много людей, пожалуй что, триста тысяч! Уж в таком городе можно затеряться.
Карфаген… Вообще-то туда и нужно было двигаться, чувствовал Александр, именно в Карфагене сходятся все ниточки. Там Гуннерих, его двор и те, кто всем этим управляет. Итак, оставалась неделя, и за эту неделю требовалось каким-то образом раздобыть денег на дорогу, на худой конец, договориться с каким-нибудь попутным судном, выдав себя за команду опытных моряков. Впрочем, так оно и есть: сам Саша на морском деле собаку съел, а Нгоно и Весникова можно научить. Здешняя парусная оснастка - не бог весть что, любому подвластна.
В самом же Карфагене будет шанс использовать и второй талант Александра, точнее сказать - хобби: искусство приготовления пищи, самых изысканных и дорогих блюд.
Вот такие пока были планы, когда Саша, Нгоно и увязавшийся за ними Весников - ну а куда же его девать? - отправились в торговую гавань Тапса. По местному времени на дворе еще стояло почти лето - сентябрь, однако следовало спешить: уже во второй половине октября редко кто из купцов отваживался пуститься в плавание. Сезон морских перевозок и пиратства заканчивался, дабы возродиться в марте. Правда, некоторые кораблики могли спокойно ходить и зимой, скажем, бригантина или какая-нибудь шхуна, марсельная, гафельная - любая. Кстати, про них сейчас и надо бы спросить - любому моряку необычное судно наверняка запомнилось.
Держа в уме сию благую цель, Саша, вместе со спутниками вольготно расположившись на террасе одной из портовых таверн, затеял спор. Общая атмосфера тщательно насаждаемой подозрительности чувствовалась и здесь, но все же большинство посетителей были моряками, то есть людьми, привыкшими рисковать, которым сам черт не брат.
- А я вам говорю, керкур куда быстрее, чем актуария!
Прихлебывая неразбавленное вино, Александр привычно использовал римскую терминологию, а так как никакой другой и не имелось, все собравшиеся за большим столом моряки его вполне понимали и охотно поддержали разговор, азартно крича и ругаясь.
- Да нет же! - возмущенно размахивал руками какой-то бородач в порванной на локте тунике. - Актуария - очень быстрое судно, керкур она догонит запросто, клянусь головой святой Перпетуи!
- О, да ты из Карфагена? Столичный гость!
Святая Перпетуя являлась покровительницей Колонии Юлия, то есть Карфагена, о чем Саша не забывал.
- Да, я карфагенянин, - приосанился бородач. - Не боюсь признаться, одним из моих предков был сам Ганнибал, победитель римлян!
- Ну уж сам Ганнибал? - усомнился Саша. - Так ты говоришь, актуария керкур обгонит? На большой-то волне?
- Э, уважаемый! Ты не передергивай, мы ни про какие волны не говорили.
- Да-да. - В спор уже включились все, даже служка внимал, развесив уши. - Про волны не говорили. А на спокойной воде любая актуария - галея или акатий - любой торговый парусник догонит на раз-два-три.
- Так-так и любой? - понизив голос, подначил молодой человек. - Видал я пару раз парусник… О! Вы такого никогда не видели!
- Не о том ли кораблике ты говоришь, что заходит иногда в Карфагенскую гавань? - подозрительно прищурился бородач.
- Не знаю, про что ты? - Александр повел плечом. - То судно, которое я как-то видал, несло на себе огромное количество парусов - и прямых, и косых, а мачты его столь высоки, что удивительно, как оно не перевернулось! Клянусь всеми святыми, я был бы не прочь наняться на него матросом!
- А ты смелый парень, как я посмотрю!
- А вы что - трусы?
- Ты кого назвал трусом, а?
И вот тут понеслось! Вполне достаточно было одной фразы… Ввах! Какой-то дюжий детина попытался с ходу заехать Саше кулаком в челюсть.
Да не на того напал. Стал Александр дожидаться, как же - уклонился, выскочил из-за стола и с размаху засветил бросившемуся за ним детине в переносицу.
Тот так и сел, замотал головой, словно оглушенный дубиной бык на скотобойне.
- Ах ты, гад! Наших бить? - выхватив нож, засвиристел небольшого росточка мужичонка с повадками давнишнего тюремного сидельца, без печени и легких, зато с туберкулезом и полным профилем прочих болячек. - Ах ты… Карфагенянин! Бейте его, парни!
Заверещал, выкатил глаза и - оп! - ножичком…
И снова ошибся адресом. Ножичек Саша выбил из его руки на раз и тут же приложил локтем в ухо - а и нечего тут холодняком размахивать!
- Братцы-ы-ы! Сволочи карфагенские наших бью-у-ут! - отлетев к стенке и сбив по пути пару человек, обиженно заскулил "сиделец". - Понаехали тут, су-у-уки!
Тем временем пришел в себя детина, получивший удар в переносицу. Размазывая по лицу кровавую юшку, поднялся на ноги… И ка-ак вдарил бородачу в грудь:
- Получи! Сука карфагенская! Бей этих сволочей, парни! Мочи!
Ну да, столичных ухарей нигде не любят. Особенно в маленьких нищих городках, таких как Тапс.
Сбитый с лавки бородатый, однако, тут же вскочил на ноги и лихо врезал обидчику промеж ног…
И понеслось! Как в том анекдоте - драку заказывали? Достаточно было только начать…
И вот уже вся таверна мутузилась, с криками, с пьяными ругательствами и жуткой божбою, с ножичками, кастетами и дубинками!
Кто-то уже навалился на Нгоно - правда, парень успешно отбивался, видать, во французской полиции драться его учили на совесть, а скорее и сам приложил усилия к полезному делу. Бил как во французском боксе - ногой в шею! Саша аж позавидовал - хар-роший удар! Так их, гадов!
А Весников - тот живо смекнул, что к чему, ухватил в руки скамейку, махнул, отскочил в угол:
- А ну! Подходи по одному, курвы!
Желающих что-то не находилось - все уже давно были заняты друг другом. Бились на славу, любо-дорого посмотреть, только кровавые брызги по стенам летали… ага! Вот кому-то отодрали рукав… а вот затрещал чей-то пояс.
- Уши, уши отпустите-е-е!
- Н-на, гадина карфагенская!
- А вот тебе, вот, получи, харя!
- А ты что уставился, хмырь гнилозубый?
- Кто гнилозубый? Я - гнилозубый? Сейчас посмотрим, сколько у тебя зубов останется! Ннна!
- Вяжите его, вяжите, он буйный!
- Ничо! Тут у нас все буйные!
- Только не по голове, только не по голове… не нада-а-а!
А в общем-то, дрались, можно сказать, прилично, в свое удовольствие - ножичками зря не махали.
На Сашу, после того как молодой человек снова посадил за пятую точку заводилу, все того же туповатого детинушку, не особо-то лезли, больше ругались. К Весникову, что ждал со скамейкой наперевес, тоже старались не приближаться, а что касается Нгоно, то темнокожий парень уже стоял плечом к плечу с бородачом карфагенянином - бились оба, словно былинные богатыри-побратимы.
Александр бросился на выручку - да некого уже там было бить, как его увидели, так все разбежались.
Да что и сказать: драка как началась, так и прекратилась - разом. Вот только что два ухаря у дальней стены, казалось, сожрать друг друга были готовы, а вот уже сидят мирно за столиком, винище хлещут…
Бородач тоже подозвал служку:
- Большой кувшин всем, кто остался… Ладно. Выпьем - дальше поспорим. Все же не думаю я, чтоб керкур актуария не догнала!
Больше ничего существенного в тот вечер Саша так и не услышал, зато сговорился все с тем же бородачом, которого, как выяснилось, звали Армигием, насчет заработка. Матросы сейчас, в конце мореходного сезона, были никому не нужны, но у Армигия имелся на примете один человек, тоже, кстати, из Карфагена.
- Он, видишь ли, промышляет ловлей губок, не сам, конечно. Нанимает ныряльщиков и лодку, только ныряльщики за день так уматываются, что к вечеру не способны грести. Вас троих он, наверное, и взял бы гребцами. Опять-таки - до окончания сезона. И сразу предупреждаю: Сальвиний, так его зовут, известный всем скряга и вряд ли вы у него много заработаете.
- Нам бы попасть в Карфаген, - мечтательно улыбнулся Саша. - Уж там бы мы заработали.
- Не сомневаюсь! - Армигий расхохотался и, хлопнув собеседника по плечу, подмигнул. - Крепкие молодые парни всегда найдут применение своим силам. Особенно в дружине какого-нибудь морского вождя. Жаль, что дружин этих, вольных королей моря, осталось так мало. Наш славный правитель их не очень-то жалует, да и вообще замирился почти со всеми.
Последнюю фразу бородач произнес вполголоса, почти шепотом, при этом воровато оглянувшись. К тому времени они с Александром и его почтительно помалкивающими соратниками уже вышли из таверны и медленно шагали по песчаному пляжу, продолжая начатый разговор. Как выяснилось, Армигий был арматором, то есть торговцем, и в компании с другим карфагенянином гонял кораблишки из Карфагена в Гадрумет и Тапс и даже много дальше - в Александрию.
- Эх, парни, попались бы вы мне в начале сезона! - Посмотрев на полупустую гавань, арматор страдальчески сморщился и тут же хлопнул в ладоши. - А вы вот что! Вы меня в марте найдите! Обязательно что-то для вас сыщется, зима, сами понимаете, такое дело, кто-нибудь из наших матросов от безделья обязательно угодит в передрягу, так что места будут, ну а о цене сговоримся.
- Что ж, в марте так в марте, - разочарованно свистнул Саша. - Ты б лучше подсказал - как добраться в Карфаген до зимы? Если на корабле никак, так, может, по суше лучше?
- По суше - хуже, - убежденно отозвался Армигий. - И дольше, и… сами знаете - "черные плащи" там везде шныряют. Чем ближе к столице, тем их больше. А на море они все-таки не так лютуют. У вас ведь подорожной грамоты нет?
- Нет.
- Тогда что же вы говорите - "по суше"? Вмиг окажетесь на каменоломнях, в цепях и с киркою.
- И что ж нам теперь делать? Что бы ты, уважаемый, посоветовал?
- Даже и не знаю. - Арматор задумчиво потеребил бороду. - Есть, конечно, возможности. Из Александрии в Карфаген еще не все скафы вернулись… Правда, тут другой вопрос - вернутся ли они вообще в этом сезоне? Тут один бог знает. Да и если даже и пойдут в Карфаген, могут ведь и не заглянуть к нам в Тапс, проплывут до Гадрумета.
- Может, нам в Гадрумет перебраться?
- Можно и в Гадрумет, - снова прищурился Армигий. - Только ведь и он не очень-то большой город. И к чужакам там естественное подозрение. Все чужие на виду. Не то - в Карфагене! А, что там говорить, столица есть столица. Даже при всех этих гадах - "черных плащах". На Карфаген их не хватит!
- Кого, плащей не хватит? - вовремя вставил слово Нгоно.
- Не плащей, а тех сволочуг, что эти плащи носят. Уж не сдержался, выругался… а пойдете доносить, так все равно не поверят. Вы ж чужие.
- Да мы вообще-то доносить и не собирались.
Ежели что, с Армигием договорились встретиться, так сказать, в его офисе - арматор пояснил, как пройти.
- А вы еще с рыбаками поговорите, - посоветовал бородач на прощание. - Они на отмели ловят, с гадруметскими по соседству. Уж если из Александрии что зайдет - скажут.
Кстати, насчет рыбаков - это была хорошая идея.
- Ну, что? - Махнув рукой арматору, Александр посмотрел на своих спутников. - Пойдем ближе к дому? Ты что так набычился, Коля?
- Набычишься тут, - угрюмо отозвался Весников. - Едва не убили. Один гад таким кинжалом махал, я уж думал - вот-вот к стенке пришпилит. Хорошо ты, Саня, в него вовремя кувшин бросил.
- Я кувшин бросал? - удивился Саша.
- Ты. А что, не помнишь, что ли? Уфф… Хорошо, хозяева кафе ментов не позвали… Ну, полицию или что тут у них. Забрали бы нас в участок как пить дать!
- Нет тут никакой полиции, Коля!
- Ага, нет. А те, в черных плащах, - кто же? Парни! А может, нам этой самой полиции и сдаться? Может, они нас на родину депортируют, как нелегалов - мы ж без виз всяких. У меня так, к примеру, и загранпаспорта отродясь не бывало! На что он? Деньги только зря тратить.
- Николай, - замедлив шаг, устало промолвил Саша. - Ты вот мне доверяешь?
- Ну!
- Что - "ну"? Ты скажи - доверяешь или нет?
- Ну, доверяю.