- Довольно неплохие, - отрапортавал Игнатьев. - Несмотря на то, что католическое духовенство отзывается о переметнувшихся, мягко говоря, "неодобрительно", именуя не иначе как иудами и предателями, дело идет весьма бойко. Уже есть известия о десятке приходов, перешедших вместе со своими священниками в православие. Судя по всему, наша ставка на корыстную заинтересованность ксендзов в обращении паствы в православие себя оправдывает. Среди польского католического духовенства весьма сильны традиции иезутства, потому нередко церковный фанатизм служит лишь прикрытием для личных амбиций, а ум, изворотливость и красноречие сочетаются с нещекотливою совестью и тягой к золотому тельцу.
- Лучших пропагандистов трудно отыскать, ксендзы по части прозелитизма - мастера. Если сие мероприятие будет успешным, - осторожно, чтобы не сглазить, постучал по деревянному подлокотнику Константин Николаевич, - те, кто вводил в Западном и Привисленском крае латинство, теперь, по поговорке, выбьют клин клином.
- Будем надеяться, - кисло кивнул я, не слишком веря в нарисованные графом радужные перспективы. - Значит, в отношении ксендзов продолжаем текущую политику. - Я на несколько минут замолчал, обдумывая свежую идею. Мои собеседники не стали нарушать тишину и лишь добавили нового дыма в прокуренном кабинете.
- Ладно, - я легко хлопнул ладонью по столу. - Оставим Польшу в покое, надеюсь, время покажет, как быть с ней дальше. Но как же быть с русской аристократией? Вы, дядя, утверждаете, что аресты и конфискации в сложившейся ситуации просто смерти подобны, - продолжил я после паузы. - Скорее всего, вы правы, дядя. Однако я ясно представляю, к чему приведет сохранение выкупных платежей в отдаленном будущем: к всеобщему обнищанию крестьянства и еще большему, нежели сейчас, оскудению бюджета. И мои министры со мной в этом вопросе согласны - выкупные платежи в перспективе губительны для страны. Так что давайте вместе подумаем, возможно ли нам обойтись без них? - предложил я, осторожно снимая со стола на треть наполненный пузатый коньячный бокал.
Медленно вращая бокал вокруг собственной оси и грея его ладонью, я исподволь наблюдал за собеседниками.
Граф, помня нашу минувшую размолвку, явно не спешил высказываться первым. Великий князь же, по моему примеру, грел в ладони бокал и задумчиво хмурился.
- Есть такая возможность, - немного подумав, устало усмехнулся дядя. - Не простая, рискованная, но такая возможность есть, - повторил он, поднося бокал к лицу и вдыхая аромат янтарного напитка. - Для этого нам все-таки придется повременить с конфискациями как минимум на месяц, а лучше на два, - начал высказывать свои соображения Великий князь, отодвинув коньяк в сторону и чередуя свою речь короткими затяжками трубки. - Первым шагом должна стать подготовка общественного мнения. Мы должны немедленно начать эту работу. Нам придется писать всевозможные воззвания, дискутировать в "Метле" и многое, многое другое, - уже смелее продолжил он. - Вторым шагом станет адресное объявление о конфискации имущества тех причастных к кружку Блудова лиц, кого мы сочтем участниками заговора Гагарина. Остальных "оппозиционеров", которые пока на свободе, посадим под арест в Петропавловку, благо повод имеется весомый - подозрение в участие в заговоре. К ним, возможно, стоит приписать тех, кто хоть и не числился в рядах заговорщиков, но относится к нашим яростным противникам и критикам. Это будет не чрезмерно, а подобным господам крайне полезно иногда давать понять, кто в стране хозяин. Однако я прошу тебя, чтобы большей части арестованных было бы даровано высочайшее прощение. Немалая часть их является выдающимися деятелями в своей области, а их могущество и связи недооценивать просто преступно.
Третьим и последним шагом станет объявление о раздаче имений всем выдающимся офицерам за верную службу. Также следует распродавать конфискованные имения и земли в Царстве Польском и центральных губерниях России за четверть цены всем находящимся на государственной службе дворянам. В сложившейся ситуации нам как воздух будет очень нужна их безоговорочная поддержка.
Разумеется, что второй и третий шаги должны быть предприняты одновременно. Время будет играть на нас, и если восстание не заполыхает сразу, то потом уже просто не сможет. Кроме того, публичная демонстрация заботы о служилом дворянстве покажет, что император по-прежнему считает их главной опорой престола. Необходимо вбить клин между болтунами-оппозиционерами и находящимся на службе дворянством. Раздача нескольких сотен поместий с бывшими земельными владениями польской шляхты и русской аристократии в качестве поощрения и льготная продажа остальных однозначно склонит армию, флот и чиновников на нашу сторону.
Следует, однако, соблюдать осторожность и отпуска по обустройству новых владений выдавать постепенно, чтобы не допустить единовременного чрезмерного оттока ваших сторонников из армии и флота.
Таким образом, мы обопремся на нижнее и среднее звено офицеров и чиновников, для которых все желающие вернуть конфискованное будут приравнены к желающим отобрать у них полученные земли и усадьбы, - закончил Великий князь и замолчал, сложив руки на животе.
- Быть может, стоит заодно ввести единый налог на землю без учета сословных различий? - поинтересовался я.
- НЕТ!!! - хором раздалось с двух сторон.
- Так я же предлагаю не сразу. Скажем, через годик или два и с послаблениями для дворян на государевой службе или ведущих хозяйство самостоятельно и штрафами для бездельников, - поспешил исправиться я.
- Давайте обсудим этот вопрос спустя год, Ваше Величество, - ответил мне дядя. - Сейчас нам бы задуманное воплотить.
- Полностью поддерживаю Его Императорское Высочество Константина Николаевича, - тоже признал тему несвоевременной Игнатьев. - Предлагаю лучше обдумать, как быть с общественным мнением в Европе. То, что в России станет совершенно не до Царства Польского, это бесспорно, но Европа накинется на нас с удвоенной силой.
- Мы что, совсем не можем повлиять на это чертово европейское общественное мнение? - горестно спросил я.
- Можем, но ненадолго. Пользуясь исключительно вашей трагедией, - "порадовал" меня граф. - Через месяца два, как раз во время разгара польских конфискаций и как следствие волнений, тон британской прессы сменится с сочувствующего на осуждающий, и пиши пропало.
- Они не осмелятся начать войну с нами! - возразил я. - Британия никогда не полезет в добрую драку в одиночку, ей нужен союзник с сильной армией, - начал перечислять аргументы я, загибая пальцы. - Наполеон III уже отыгрался за поражение своего тезки и потешил самолюбие в Крымской кампании. Пруссия, ведомая Бисмарком, никогда не ввяжется в такую авантюру. Австрийской империи хватит своих проблем на ближайшие годы. Османская империя безнадежно больна, ее уже давно заботит больше удержание своих земель, чем посягательство на чужие. И кто остается? Безнадежно слабые и разрозненные итальянские королевства или Швеция, которая никак не может забыть перехода нашей армии по льду Ботнического залива?
- А кто говорит о войне? - спокойно спросил, выслушав мои аргументы, министр внутренних дел. - В полной политической изоляции тоже нет ничего хорошего.
- Уж с этим я как-нибудь разберусь. Есть у меня парочка идей по данному вопросу. Ничего особенного, - поспешил успокоить я насторожившихся Игнатьева и Великого князя. - Я проведу параллель с усмирением Ирландии Оливером Кромвелем и приложу все усилия, чтобы донести до каждого уха в Европе сведения, с кого я беру пример.
- Браво, Николай! Пожалуй, это поставит Британию в интересное положение, - начал рассуждать вслух дядя. - Твое увлечение всем английским определенно выйдет им боком. Британии станет гораздо труднее открыто обвинять Россию в жестокости по отношению к полякам. - Он ненадолго замолчал. - А при удачном стечении обстоятельств, быть может, даже поставит их в положение оправдывающейся стороны. К тому же подобные статьи в прессе в который раз разбередят застарелые раны ирландцев, возможно, даже шотландцев. Определенно, если преподнести задуманное с умом, Британии станет не до Польши!
- Не стоит сбрасывать со счетов, что я веду себя как их явный сторонник. Самый приблизительный расчет говорит о гораздо более обширных преференциях для лимонников со стороны дружественно настроенной России, чем со стороны покоренной Польши. К тому же никто не сможет помешать им заниматься своим излюбленным делом и по-тихому гадить нам при случае, - закончил я свое выступление.
- Но сколько допущений! - не удержался Игнатьев. - По отдельности все осуществимо, но все вместе это уже попахивает авантюрой. А как много зависит от своевременного и грамотного исполнения! Кто же займется всем этим? Я разорвусь между одним только Царством Польским и нашими внутренними склоками, а на мне еще Чрезвычайная комиссия по расследованию обстоятельств покушения на Его Императорское Величество и его домочадцев 17 февраля 1865 года! - горячо воскликнул министр.
- Беру на себя подготовку общественного мнения внутри страны, - подал голос дядя.
- Я непременно сведу вас с редактором "Метлы", - тут же предложил ему свои услуги Игнатьев. - Журнал уже пользуется заслуженной популярностью.
- Не стоит, - улыбнулся Великий князь. - Думаю, хватит одной вашей рекомендации. Остальное я сделаю сам.
- Но что будет с иностранной прессой? Взвалить ее себе на плечи в такой момент мне просто не по силам! - продолжил гнуть свою линию граф.
- Отдайте сотрудников, занимающихся зарубежной прессой, в мое распоряжение, - после долгого молчания наконец сказал я. - Можете быть спокойны, я найду ахиллесову пяту чертовых островитян! - Я схватил бокал коньяка со стола и сделал большой глоток.
- У меня осталось еще несколько вопросов, требующих немедленного ответа, - не дал затянуться молчанию Игнатьев.
- Ну что еще, граф! - почти в отчаянии воскликнул я. - Британия от нас отвяжется, у Пруссии и Австро-Венгрии самих рыльце в пушку, а Франция ничего не сможет предпринять в одиночку! Что еще мы не обсудили с этой проклятой Польшей?
- Сущие мелочи, Ваше Величество! - язвительно ответил уставший министр. - Как распорядиться жизнями всех восставших и им сочувствующих? Конфисковать владения и оставить без средств к существованию - это несколько половинчатое решение. Вы не находите? - обратился к нам граф. - Вы предлагаете использовать шляхтичей на строительстве железных дорог, - не дождавшись ответа от нас с дядей, продолжил он. - Недурно! В поднятой нами шумихе в России и за рубежом нам уже наверное все простят на некоторое время. Но как же быть с семьями, оставленными без гроша в кармане и безо всяких средств к существованию? - Он опустошил содержимое бокала и налил себе еще.
- Можно предложить сыновьям службу и даже раздать немного земель в Центральной России в долг, - предложил я.
- Не выйдет, - тут же отбросил мое соображение граф. - Все сыновья сколь-нибудь подходящего возраста будут сопровождать своих отцов.
- Выслать в Сибирь ту часть семей, которую смогут перевезти наши дороги за весну и в начало лета. Или просто согнать и пусть убираются куда пожелают, к конце концов, хоть нищенствованием зарабатывают себе на хлеб, мне без разницы. Нам нужны свободные земли для успокоения нашего дворянства!
- Но ведь основная масса семей останется. Как мы в дальнейшем ими распорядимся? - требовал окончательного ответа дотошный Игнатьев.
- Вышлем в Сибирь за последующие пару лет по построенным руками шляхтичей дорогам.
- Это просто ужасно, Николай, - севшим голосом произнес дядя. - Ты затмишь Ивана Грозного своей жестокостью. Польские мерзавцы заслуживают самых страшных кар, но такого не заслуживает никто.
- Пусть так! Но что бы ни случилось, какие бы беды на них ни обрушились, этот гонористый народец будет во всем винить именно нас, русских Это будет продолжаться десятилетиями и веками. Они будут желать отсоединиться от нас при первой же возможности, при первой нашей слабости! А отпусти я их, они мигом станут нашими самыми яростными противниками безо всякой благодарности за свою свободу. Или того хуже, их подберет Пруссия, которая, в отличие от нас, в состоянии держать поляков в кулаке и добилась огромных успехов в ассимиляции, не оглядываясь на их стенания!
- И все равно, такие меры кажутся мне излишне жестокими. Даже к варварским горцам Кавказа вы куда более милосердны, - не согласился со мной дядя.
- Быть может, мы что-то придумаем позже, а пока давайте вернемся к более насущным проблемам, Константин Николаевич, - закрыл обсуждение данного вопроса я. - Вы недавно предлагали свою помощь по формированию нужного мне общественного мнения? - задал риторический вопрос я и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил: - Тогда раскройте историю с покушением в свете под нужным нам углом, а то, как утверждает Рихтер, эти лоботрясы скоро пойдут на штурм дворца за ответами. А вас, - обратился я уже к графу, - попрошу определить, какие именно работы необходимо будет провести руками заключенных, учитывая специфику их положения. Согласуйте этот вопрос с Рейтерном и Мельниковым, думаю, они будут вам полезны. Дополнительные материалы, которые вам пригодятся, я предоставлю несколько позже, - имея в виду сведения по устройству советских лагерей, закончил я отдавать распоряжения.
На этой ноте мы и расстались. Дядя уехал к себе в Мраморный дворец, Николай Павлович отбыл домой на короткий сон, с тем чтобы утром вернуться на службу. Я же, проводив их, заперся в своей комнате и обессиленно упал на диван.
"Будет чудо, если сегодня я не сойду с ума, - подумалось мне. - Эти споры с Игнатьевым всю душу мне сегодня вымотали! Но черт меня побери, никакого сюсюканья с мятежниками они с дядей от меня не добьются!"
На протяжении всего существования царского режима, так часто обвиняемого в бездушной жестокости, неслыханная мягкость и снисходительность к заключенным вообще никоим образом не ценились. Теперь хоть будет за что. Пусть эти ясновельможные пшеки поработают на благо государства, которое так мечтают развалить. Vae victis, в конце-то концов!
Подумать только! Чехову жаловались на плохо приготовленную гречневую кашу. И это те, кто находился в ссылке на Сахалине! А в это же время тысячи и десятки тысяч русских крестьян умирали от голода, не выдерживая непосильного труда. Те самые русские крестьяне, на которых держится вся страна. Это что за детские пионерлагеря для политических ссыльных? Я с удивлением, переходящим в возмущение, узнал, что в царской ссылке политические заключенные получали образование, пользуясь библиотеками заклейменного в бесчеловечности царского режима, вынашивали планы революции и вообще развлекались на полную катушку. Так пусть лучше с уголовниками время коротают да трудотерапию проходят на общих основаниях. Поработают, как русский крестьянин, пока не упадут от усталости, глядишь, и мыслей дурных не появится. А то, видишь ли, планы они составляют, образование получают за казенный счет! Пусть лучше пользу стране приносят. Тому же крестьянину, за которого они так издалека борются, на дороги меньше платить придется.
С поляками ситуация несколько другая, но как с этими шляхтичами вообще быть? Чего ради им должно быть в России хорошо? Все бунтуют и все недовольны? Гордость все распирает? "От можа до можа" хотим, видишь ли! Ну так получите и распишитесь. Дам я им причину для недовольства. Они же мне дали - в кошмарах не приснится. Мои русские современники, не знающие жестокостей XX века, вряд ли одобрят эти действия. Заклеймят, как есть заклеймят. Ну да и черт с ними.
"Ну что там опять, надеюсь, не новое покушение?" - мрачно пошутил я про себя, заслышав шум в приемной.
- К вам его превосходительство Оттон Борисович Рихтер, - объявил секретарь. - Прикажете пускать?
- Да, отметьте у себя уже, в конце-то концов, тех, кому разрешен вход без доклада! - поморщился я, выказывая свое неудовольствие Сабурову.
- Ваше Величество, простите, что беспокою, но сложившаяся ситуация требует немедленного решения.
- Рассказывай. - Я налил в бокал коньяка и протянул ему.
- Не положено, - ответил он, вызвав у меня улыбку. - Больше половины солдат охраны, находящихся под моим началом, выбыли из строя. Многие из них ранены, и в строй они встанут не скоро, а дополнительные силы мне нужны уже в ближайшие дни. Солдаты буквально валятся с ног от усталости.
- И… - требуя продолжения, вставил я.
- Прошу подписать распоряжение казачьим полковникам кликнуть сотни две-три добровольцев из казачков. Уж лучше мы тут на месте отберем тех, кто нам больше годится. - С этими словами Рихтер достал из папки бумагу и протянул мне.
- Конечно, - согласился я, размашисто подписал и отдал бумагу назад, но Рихтер не уходил.
- Ваше Величество, вы бы навестили вашего брата, Александра, - негромко сказал он. - Слухи всякие во дворце ходят… Лучше, чем вы, их никто не пресечет.
Глава 6
КОНЕЦ ПЕРВОГО ДНЯ
- Коля, Коленька пришел! - первой увидав меня, тут же, несмотря на шиканье нянек, подбежала ко мне бойкая сестренка.
- А говорили, что подлые гвардейцы затеяли бунт, а поляки пытались тебя убить, - с детской непосредственностью сдал, как стеклотару, побледневших нянек подбежавший братик Вова. Он схватил меня за руку и потянул. - Пошли играть в матросов, ну что встал! - тянул он меня в глубь просторной комнаты, где собрались мои братья с сестрой.
- А кто капитан?
- Ну конечно Сашка, - грустно протянул братишка, - кому он еще эту роль отдаст, раз тебя здесь нет!
- Ладно, поиграйте пока пару минут без нас, - с улыбкой обратился я к детворе, - нам с Сашей надо поговорить, - закончил я, не в силах больше смотреть на то бледнеющего, то краснеющего Александра, судя по всему, испытывающего огромное желание объясниться не при всех.
- Да не думаю я, что ты как-то во всем этом замешан, - опередил его я, едва за нами закрылись двери пустующего зала. - Как ты вообще мог такое подумать! Ты же мой брат! - не давая ему вставить и слова, воскликнул я. Краска залила его лицо, он бросился мне на шею.
- Я так и знал, что ты все поймешь! Я бы первый пришел к тебе, если бы мне лишь только намекнули! Понимаешь? Только намекнули! - сбивчиво объяснялся он.